Общая теория занятости процента и денег

Раздел: Экономика и юриспруденция

   Идея, будто мы можем спокойно  пренебречь  функцией  совокупного  спроса, представляет принципиальную черту рикардианской  теории,  лежащей  в  основе того, чему нас учили на протяжении  более  чем  ста  лет.  Мальтус,  правда,

страстно  возражал  против  доктрины,  Рикардо  о  невозможности  недостатка

эффективного спроса, однако, тщетно. Мальтус не сумел четко объяснить, как и

почему эффективный спрос может быть недостаточным или избыточным. Он  только

ссылался на факты, правда общеизвестные, и не разработал собственной теории.

Рикардо покорил Англию  столь  же  полно,  как  святая  инквизиция  покорила

Испанию. Не только его теория была принята Сити, государственными  деятелями

и Академическим миром, но даже самый спор прекратился. Альтернативная  точка

зрения совершенно исчезла, и ее просто перестали обсуждать. Великая  загадка

эффективного спроса, за решение которой столь  рьяно  взялся  было  Мальтус,

улетучилась из экономической литературы. Вы ни разу не найдете упоминания  о

ней во всех сочинениях Маршалла, Эджуорта и проф. Пигу  -  авторов,  которым

классическая теория обязана своим наиболее  зрелым  воплощением.  Она  могла

жить лишь украдкой, в подполье, на задворках у Карла Маркса, Сильвио  Гезеля

или майора Дугласа*.

   Полнота победы рикардианской теории - явление весьма  любопытное  и  даже

загадочное. Связано это с тем,  что  теория  Рикардо  во  многих  отношениях

весьма подошла той среде, к которой  она  была  обращена.  Она  приводила  к

заключениям, совершенно неожиданным для неподготовленного человека, что, как

я полагаю, только увеличивало  ее  интеллектуальный  престиж.  Рикардианское

учение, переложенное на язык практики, вело к  суровым  и  часто  неприятным

выводам,  что  придавало  ему  оттенок  добродетели.   Способность   служить

фундаментом для обширной и логически последовательной  надстройки  придавала

ему  красоту.  Властям  импонировало,  что  это  учение   объясняло   многие

проявления социальной несправедливости и очевидной жестокости как неизбежные

издержки прогресса,  а  попытки  изменить  такое  положение  выставляло  как

действия, которые могут в целом принести больше зла, чем пользы. То, что оно

оправдывало  в  определенной  мере  свободную  деятельность   индивидуальных

капиталистов, обеспечивало ему  поддержку  господствующей  социальной  силы,

стоящей за власть предержащими.

   Однако,  хотя  сама  доктрина  в  глазах  ортодоксальных  экономистов  не

подвергалась  до  последнего  времени  ни  малейшему  сомнению,   ее   явная

непригодность для целей научных прогнозов значительно подорвала  с  течением

времени престиж  ее  адептов.  Профессиональные  экономисты  после  Мальтуса

оставались  явно  равнодушными  к  несоответствию  между  их  теоретическими

выводами и наблюдаемыми фактами. Это противоречие не  могло  ускользнуть  от

рядового человека; не случайно он стал относиться к  экономистам  с  меньшим

уважением,  чем  к  представителям  тех   научных   дисциплин,   у   которых

теоретические выводы согласуются с данными опыта.

   Корни  прославленного  оптимизма   традиционной   экономической   теории,

приведшего к тому, что экономисты стали выступать в роли Кандидов,  которые,

удалившись из мира для обработки своих садов, учат, что все к лучшему в этом

лучшем из миров, лишь бы предоставить его самому себе, лежат, на мой взгляд,

в недооценке значения тех препятствий  для  процветания,  которые  создаются

недостаточностью эффективного спроса. В обществе, которое функционировало бы

в соответствии с постулатами  классической  теории,  действительно  была  бы

налицо естественная тенденция к оптимальному использованию ресурсов.  Весьма

возможно, что классическая теория представляет собой картину  того,  как  мы

хотели бы, чтобы общество функционировало. Но  предполагать,  что  оно  и  в

самом деле так функционирует,- значит оставлять без внимания  действительные

трудности.