Общая теория занятости процента и денег

Раздел: Экономика и юриспруденция

   Широко  распространенное  представление  о  том,   будто   сбережения   и

инвестиции, определенные в прямом соответствии со смыслом этих  слов,  могут

различаться между собой по величине, объясняется, как я  думаю,  "оптической

иллюзией", возникающей вследствие того, что отношения  между  индивидуальным

вкладчиком и банком, где помещен  его  вклад,  носят  по  внешней  видимости

односторонний характер, тогда как на самом  деле  такие  отношения  являются

двусторонними. Предполагается,  что  вкладчик  и  его  банк  могут  каким-то

образом сговориться между собой о проведении операции, в результате  которой

сбережения в  банковской  системе  просто  исчезли  бы  (иначе  говоря,  они

оказались  бы  вовсе  утраченными  с  точки  зрения  инвестирования),   или,

напротив, что банковская  система  в  состоянии  создать  такие  возможности

инвестирования, которым не соответствуют никакие сбережения. Но  ведь  никто

не может сберечь, не приобретая при этом активов в какой-либо форме, будь то

наличные деньги, долговые обязательства  или  капитальные  блага;  никто  не

может так же приобрести имущества, которым бы  он  раньше  не  владел,  если

только имущество равной стоимости не окажется вновь  произведенным  либо  же

если кто-нибудь другой не расстанется с имуществом той же ценности,  которым

он  располагал  раньше.  В  первом  случае  сбережению  соответствуют  новые

инвестиции; во втором случае кто-то другой должен сократить свои  сбережения

на  равную  сумму.  Ведь  в  последнем  случае  соответствующее   уменьшение

богатства  должно  быть  вызвано  такими  размерами   потребления,   которые

превышают доход, а не списанием  по  счету  капитала,  отражающим  изменение

ценности капитальных имуществ, потому  что  в  данном  случае  он  вовсе  не

сталкивается с какими-либо потерями в ценности того  имущества,  которое  он

раньше имел. Сумма, которую он получает, в  точности  соответствует  текущей

ценности его имущества, и  тем  не  менее  владельцу  имущества  не  удается

полностью сохранить указанную сумму в  форме  какого-либо  богатства,  иными

словами, отсюда следует,  что  его  текущее  потребление  превысило  размеры

текущего дохода. Если же с каким-либо имуществом расстаются  банки,  значит,

кто-то должен расстаться с частью своих наличных денег. Отсюда следует,  что

совокупное сбережение индивидуума, о  котором  идет  речь,  и  всех  других,

вместе взятых, неизбежно должно быть равным текущим новым инвестициям.

   Представления, согласно  которым  создание  кредита  банковской  системой

делает возможным инвестиции, которым  не  соответствует  "никакое  подлинное

сбережение", возникают лишь в результате искусственного выделения одного  из

последствий увеличения банковского кредита и  игнорирования  всех  остальных

результатов этого процесса. Действительно, допустим, что в дополнение к  уже

существующим кредитам предприниматель сможет получить от банка новую ссуду и

это позволит ему произвести дополнительные текущие инвестиции,  для  которых

иначе у него не хватило бы денег; в таком случае неизбежно возрастут доходы,

причем  последние,  как  правило,  увеличиваются  на  .сумму,  большую,  чем

величина добавочных инвестиций.  В  подобной  ситуации  (если  отвлечься  от

случая, характеризующегося полной занятостью) будет иметь  место  увеличение

не только денежного, но и реального дохода. В таком случае  населению  будет

предоставлен "свободный выбор", как распределить этот прирост  дохода  между

сбережением и расходами; и невозможно  представить,  чтобы  предприниматель,

который брал  взаймы  деньги  с  намерением  увеличить  инвестиции,  смог  в

действительности  расширять  их  более   быстрым   темпом,   чем   население

увеличивает  свои  сбережения  (если  отвлечься  от  ситуации,   когда   его

инвестиции лишь замещают инвестиции, которые были бы иначе  сделаны  другими

предпринимателями).  Дополнительные  сбережения,  возникающие  в  результате

таких решений, носят ничуть не менее "подлинный" характер, чем любые  другие

сбережения.  Разумеется,  никого  нельзя  заставить  держать  дополнительные

средства, соответствующие  новому  банковскому  кредиту,  в  форме  наличных

денег, если только он сам по своему усмотрению не предпочтет хранить  именно

деньги, а не богатство в другой форме. И все же занятость, доходы и цены  не

могут не измениться таким  образом,  чтобы  в  новой  ситуации  кто-либо  не

предпочел  держать  дополнительную  сумму  денег.   Неожиданное   увеличение

инвестиций в той или иной сфере может,  конечно,  привести  к  возникновению

необычных пропорций в формировании совокупных сбережений и инвестиций  (хотя

подобные отклонения не могли бы иметь места, если  бы  эти  инвестиции  были

предусмотрены заранее). Верно также и  то,  что  предоставление  банковского

кредита  приводит  в  действие  три  тенденции:   1)   расширяются   размеры

производства; 2) увеличивается ценность предельного продукта,  выраженная  в

единицах заработной платы  (этот  процесс  в  условиях  снижения  доходности

всегда сопровождает увеличение выпуска продукции), и 3)  повышается  единица

заработной  платы,  выраженная  в  деньгах   (обычный   спутник   увеличения

занятости).  Эти  тенденции,  конечно,  могут  повлиять   на   распределение

реального дохода между  различными  группами  населения.  Но  эти  тенденции

присущи росту продукции как таковому, и они проявились бы в такой же мере  и

в случае, если бы рассматривавшееся расширение производства было вызвано  не

увеличением банковского кредита, а какими-либо другими факторами.  Устранить

их можно только при условии,  что  мы  исключим  любые  действия,  способные

вызвать  повышение  уровня  занятости.  Многое  из  вышесказанного,  однако,

предвосхищает результаты дальнейшего исследования.

   Таким  образом,  хотя   "старомодные"   утверждения,   согласно   которым

сбережение всегда влечет за собой инвестирование, нельзя признать  правильно

сформулированными и достаточно полными, тем  не  менее  с  формальной  точки

зрения  они  все  же  оказываются  более  правильными,  чем   новоиспеченные

концепции,  согласно  которым  возможны  сбережения   без   инвестиций   или

инвестиции без "подлинных" сбережений.

   Ошибка вытекает из правдоподобного на первый взгляд предположения,  будто рост сбережений отдельного лица означает увеличение совокупных инвестиций на равную сумму. Когда индивидуум сберегает, он действительно увеличивает  свое

собственное богатство. Но нельзя делать отсюда вывод, что он  увеличивает  и

совокупное  богатство,  ибо  возможно,  что   данный   акт   индивидуального

сбережения  окажет  влияние  на  размеры  сбережений   у   других   лиц,   а

следовательно, и на размеры богатства кого-либо другого.

   Сбережения каждого  индивидуума  определяются  его  "свободным  решением"

воздержаться от расходования той или иной суммы независимо от того,  что  он

или другие захотят инвестировать, и тем не менее общая  величина  сбережений

оказывается  равна  общей  сумме  инвестиций;  это  объясняется   тем,   что

сбережение, подобное расходованию, есть  двусторонний  акт.  И  хотя  сумма,

которую тот или иной человек сберегает, едва ли может оказать сколько-нибудь

заметное  влияние   на   его   собственный   доход,   но   воздействие   его

потребительских расходов на доходы других исключает возможность того,  чтобы

все одновременно сберегали ту или иную заранее заданную сумму денег.  Всякая

подобная   попытка   одновременного   сбережения   посредством    сокращения

потребления так повлияла бы на доходы, что она неизбежно вызвала бы к  жизни

противодействующие факторы.  Столь  же  невозможно  для  общества  в  целом,

разумеется, и сберечь меньше  суммы  текущих  инвестиций,  поскольку  всякая

попытка такого рода неизбежно привела бы к  росту  доходов  до  уровня,  при

котором суммы, которые отдельные лица предпочитают сберечь,  увеличились  бы

на величину, как раз равную сумме инвестиций.

   Все это весьма сходно с тем, как согласуется свобода каждого  индивидуума

менять, когда бы он этого ни пожелал, размеры находящейся у  него  на  руках

суммы денег с необходимостью равенства  между  всей  суммой  денег,  которую

составляют индивидуальные остатки,  и  общей  суммой  наличности,  созданной

банковской системой. В последнем случае равенство создается тем,  что  сумма

денег, которую  люди  предпочитают  хранить  у  себя,  определенным  образом

связана с их доходами или с ценами товаров, а особенно  с  устанавливающимся

курсом ценных бумаг,  покупка  которых  выступает  в  качестве  естественной

альтернативы хранению наличных денег. Таким образом, доходы и цены указанных

товаров неизбежно будут меняться до тех пор, пока  совокупная  сумма  денег,

которую отдельные индивидуумы предпочитают держать при установившемся  новом

уровне доходов и цен, не сравняется с  суммой  денег,  созданной  банковской

системой. В этом и состоит основное положение денежной теории.

   Оба эти положения попросту вытекают из того, что не может быть покупателя

без  продавца  или  продавца  без  покупателя.  И  хотя  отдельный  участник

экономического процесса, у которого масштабы операций малы  по  отношению  к

рынку в целом, может спокойно  пренебречь  тем  обстоятельством,  что  спрос

всегда носит не односторонний, а двусторонний характер, тем не менее было бы

нелепо пренебрегать этим, когда  речь  идет  о  совокупном  спросе.  В  этом

коренная разница между теорией экономического поведения совокупности людей и

теорией поведения отдельного участника экономической  жизни,  ибо  только  в

последнем случае мы можем полагать,  что  изменения  спроса  индивидуума  не

влияют на его собственный доход.