Общая теория занятости процента и денег

Раздел: Экономика и юриспруденция

      Все эти соображения нельзя исключать из сферы внимания экономиста. Но  их

необходимо  рассматривать  в  правильной  перспективе.  Если  мне   позволят

применить термин спекуляция для обозначения действий, имеющих целью  прогноз

психологии рынка, и термин  предпринимательство  для  обозначения  действий,

имеющих целью прогноз ожидаемого  дохода  от  имущества  за  весь  срок  его

службы, то отнюдь не всегда спекуляция преобладает над предпринимательством.

Однако по мере того, как  совершенствуется  организация  рынков  инвестиций,

опасность преобладания спекуляции возрастает. На одном из величайших мировых

рынков  инвестиций,   а   именно   нью-йоркском,   влияние   спекуляции   (в

вышеуказанном смысле) огромно. Даже за пределами финансовой сферы американцы

подвержены чрезмерной склонности к разгадыванию  того,  что  думает  средний

обыватель о мнении среднего обывателя; и эта национальная слабость  получает

возмездие на фондовой бирже. Говорят, что американец редко  помещает  деньги

"ради дохода",  как  это  все  еще  делают  многие  англичане.  Он  неохотно

инвестирует капитал, если не рассчитывает на увеличение  его  ценности.  Это

лишь другой способ выражения того факта, что, расходуя деньги на инвестицию,

американец связывает свои надежды не столько с ее ожидаемым доходом, сколько

с благоприятными изменениями в совокупности  психологических  предположений,

на основе которых формируется рыночная оценка. Иными словами,  он  выступает

как спекулянт в отмеченном выше смысле. Спекулянты не приносят  вреда,  если

они остаются пузырями на  поверхности  ровного  потока  предпринимательства.

Однако   положение   становится   серьезным,    когда    предпринимательство

превращается  в   пузырь   в   водовороте   спекуляции.   Когда   расширение

производственного  капитала   в   стране   становится   побочным   продуктом

деятельности  игорного  дома,  трудно  ожидать  хороших  результатов.   Если

смотреть на Уолл-стрит  как  на  институт,  социальное  назначение  которого

заключается  в  том,  чтобы  направлять   новые   инвестиции   по   каналам,

обеспечивающим наибольший доход в смысле будущей выгоды, то  его  достижения

никак нельзя отнести к разряду выдающихся триумфов капитализма,  основанного

на laissez-faire. Это и не  удивительно,  если  лучшие  головы  Уолл-стрита,

насколько я могу судить, заняты в действительности совсем другим делом.

   Эти тенденции представляют едва ли не неизбежный результат  существования

успешно организованных рынков "ликвидных" инвестиций. Обычно все согласны  с

тем, что игорные дома должны быть труднодоступным и  дорогим  удовольствием.

Может быть, то  же  самое  верно  и  в  отношении  фондовых  бирж.  То,  что

Лондонская фондовая биржа менее грешна по сравнению  с  Уолл-стритом,  можно

объяснить не столько  особенностями  национального  характера,  сколько  тем

фактом, что для среднего англичанина Трогмортон-стрит*  недоступна  и  очень

дорога по сравнению с Уолл-стритом для среднего  американца.  Разница  между

покупной и продажной ценами акций, высокие  комиссии  маклеров  и  взимаемый

казначейством суровый  налог  на  сделки  с  ценными  бумагами  -  все,  что

сопутствует операциям на Лондонской фондовой  бирже,-  понижают  ликвидность

рынка в достаточной степени, чтобы значительная  часть  сделок,  характерных

для Уолл-стрита (78) , стала здесь невозможной (хотя практика расчетов через

каждые  две  недели  действует  в  противоположном  направлении).   Введение

значительного  государственного  налога  на  все  виды  биржевых  сделок  по

купле-продаже ценных бумаг могло бы оказаться наиболее полезной реформой для

того, чтобы смягчить  преобладание  спекуляции  над  предпринимательством  в

Соединенных Штатах.

   Зрелище современных рынков инвестиций нередко наводило меня на мысль, что если бы сделать  инвестирование  капитала,  подобно  браку,  долгосрочным  и нерасторжимым актом, прерываемым разве что смертью или  какими-либо  другими

вескими причинами, то это могло бы  явиться  полезным  лекарством  от  наших

современных болезней. Ибо это вынудило бы инвестора обратить  свой  взор  на

долгосрочные перспективы, и только на них. Однако уже ближайшее рассмотрение

этого  средства  обнаруживает  его  противоречивость,  ибо  выясняется,  что

ликвидность  рынков  инвестиций  часто  способствует,  а  отнюдь  не  всегда

препятствует новым инвестициям. Ведь самый факт, что  каждый  индивидуальный

инвестор вправе рассчитывать на "ликвидность" своего участия  в  деле  (хотя

это и не может быть верно для всех инвесторов, вместе  взятых),  успокаивает

его нервы и придает  ему  гораздо  большую  решимость  идти  на  риск.  Если

индивидуальные  инвестиции  сделать  неликвидными,  это  могло  бы  серьезно

затруднить новые инвестиции, пока у людей остаются  открытыми  и  иные  пути

помещения своих сбережений. Такова дилемма. До тех пор пока для  индивидуума

существует возможность использовать богатство в форме тезаврации  или  ссуды

денег, альтернатива, заключающаяся в покупке реальных  капитальных  активов,

не может стать для него очень уж притягательной (в особенности для человека,

который не управляет сам этими активами и вообще мало что  знает  о  них  по

существу),   если   не   будет   организованных   рынков   инвестиций,   где

соответствующие активы можно легко превратить в деньги.

   Единственным   радикальным   средством   против   кризиса    уверенности,

приносящего столько  бед  экономике  современного  мира,  было  бы  оставить

индивидууму лишь  выбор  между  потреблением  своего  дохода  и  заказом  на

производство конкретного капитального  имущества,  которое,  пусть  даже  на

довольно   зыбких   основаниях,    представляется    индивидууму    наиболее

многообещающим из доступных ему  помещений  капитала.  Возможно,  временами,

когда его обуревают особенно сильные  сомнения  относительно  будущего,  они

склонят индивидуума к тому, чтобы больше потреблять и меньше  инвестировать.

Но чего можно было бы избежать, так это гибельных, все более накапливающихся

и далеко идущих последствий, проистекающих из того,  что  он  сейчас  может,

если находится во власти сомнений, не тратить свой доход ни  на  то,  ни  на

другое.

   Те, кто подчеркивал социальную  опасность  тезаврирования  денег,  имели,

конечно, в виду нечто похожее на сказанное выше. Однако они не учли, что все

это  может  иметь  место  вне  зависимости  (или  по  крайней  мере   не   в

пропорциональной зависимости) от масштабов тезаврации денег.