Общая теория занятости процента и денег

Раздел: Экономика и юриспруденция

   Индивидуальные психологические предпочтения во  времени  реализуются  как единство двух самостоятельных видов решений. Первый  из  них  связан  с  тем

аспектом  предпочтения  во  времени,  который   я   назвал   склонностью   к

потреблению.  Находясь  под  влиянием  различных  побуждений   и   стимулов,

склонность к потреблению определяет  для  каждого  индивидуума,  сколько  он

потребит из своего дохода и сколько он зарезервирует из  него  в  какой-либо

форме, обеспечивающей ему распоряжение будущим потреблением.

   Но после того, как это решение принято, ему предстоит  дальше  решить,  в

какой именно форме он будет  держать  в  своих  руках  распоряжение  будущим

потреблением, которое он зарезервировал,- из  текущего  ли  дохода,  или  из

прошлых сбережений. Хочет ли он сделать это в форме, позволяющей осуществить

непосредственное, немедленное распоряжение (т. е. в деньгах или в чем-то  их

заменяющем)?  Или  он  готов  отказаться   на   какой-то   особый   или   же

неопределенный срок от  этого  непосредственного  распоряжения,  предоставив

будущей рыночной конъюнктуре определять, на каких условиях он  сможет,  если

это будет необходимо, обратить  неликвидную  форму  распоряжения  каким-либо

специфическим товаром  в  ликвидную  форму  распоряжения  товарами  вообще?*

Другими словами, какова степень  его  предпочтения  ликвидности?  Имеется  в

виду, что предпочтение ликвидности индивидуума  задается  графиком,  который

характеризует, какие количества своих  ресурсов  (оцененных  в  деньгах  или

единицах заработной платы) данный индивидуум желает удерживать в форме денег

в различных ситуациях.

   Мы увидим, что ошибка общепринятых теорий процента заключается в попытках

связать  норму  процента  только  с  первым  из  отмеченных  двух  составных

элементов психологического  предпочтения  во  времени,  пренебрегая  вторым.

Именно это упущение мы и должны постараться восполнить.

   Должно  быть  совершенно  ясным,  что  норма  процента  не   может   быть

вознаграждением за сбережение или выжидание как таковое. Ведь  если  человек

хранит свои сбережения в форме наличности, он не получает никакого процента,

хотя эти сбережения ничуть не хуже, чем другие! В  противоположность  такому

взгляду простое определение нормы процента заключается,  в  двух  словах,  в

том, что норма процента есть вознаграждение за лишение денег  и  ликвидности

на определенный период. Ведь норма процента как таковая есть  не  что  иное,

как величина, обратная отношению суммы денег к  тому,  что  можно  получить,

расставаясь с возможностью распоряжаться  этими  деньгами  на  обусловленный

период времени (79) в обмен на долговое обязательство (80) .

   Таким образом, норма процента в любое время,  будучи  вознаграждением  за

расставание с ликвидностью, есть мера нежелания со стороны тех, кто  владеет

деньгами, расставаться с непосредственным контролем над ними. Норма процента

- это  не  "цена",  уравновешивающая  спрос  на  ресурсы  для  инвестиции  и

готовность  воздержаться  от  текущего  потребления.  Это  "цена",   которая

уравновешивает настойчивое желание удерживать  богатство  в  форме  наличных

денег с находящимся в обращении количеством денег. Последнее означает,  что,

если бы норма процента была ниже, т.  е.  вознаграждение  за  расставание  с

наличностью  понизилось,  совокупное  количество  наличных  денег,   которое

публика хотела бы иметь на руках, превысило бы имеющееся предложение, а если

бы норма процента повысилась, образовался бы излишек наличных денег, которые

никто не хочет держать. Придерживаясь такого толкования, мы придем к выводу,

что количество  денег  -  это  еще  один  фактор,  который  в  соединении  с

предпочтением ликвидности определяет действительную норму процента в  данных

обстоятельствах.   Предпочтение   ликвидности   выступает   как   тенденция,

характеризующая  функцию,  или  взаимосвязь  потенциальных   значений   двух

величин. Эта тенденция определяет  количество  денег,  которое  люди  желают

иметь на руках при  данной  норме  процента,  так  что  если  r  есть  норма

процента, М - количество денег и L - функция предпочтения ликвидности, то мы

имеем М = L(r).  Именно  здесь  и  именно  таким  образом  количество  денег

вступает в теоретическую схему экономического процесса. Однако здесь следует

вернуться несколько назад и выяснить, почему же существует такая  вещь,  как

предпочтение ликвидности. В этой связи мы можем с пользой для дела применить

древнее  разграничение  денег  как  средства  обращения  и  как  "хранилища"

богатства. Если смотреть на деньги с  первой  точки  зрения,  то  совершенно

ясно, что до известного предела имеет смысл пожертвовать определенной суммой

процентов ради сохранения ликвидности. Но если учитывать, что норма процента

никогда не бывает отрицательной, то  спрашивается,  почему  находятся  люди,

предпочитающие владеть своим богатством  в  форме,  которая  приносит  малые

проценты (или вовсе не приносит их), вместо того, чтобы владеть им в  форме,

которая приносит  заметные  проценты,  предполагая,  разумеется,  на  данной

стадии рассмотрения, что риск убытка одинаков как в отношении текущего счета

в банке, так и в отношении облигаций. Имеется, однако, необходимое  условие,

без  которого  предпочтение  ликвидности  в  отношении  денег  как  средства

хранения богатства не могло бы иметь места.

   Таким необходимым условием является  неуверенность  относительно  будущей

нормы процента, т. е. относительно совокупности процентных ставок по  займам

различных сроков, которые будут превалировать в будущем. Если бы можно  было

с уверенностью предвидеть, как сложатся в любой будущий момент времени нормы

процента, то все они могли бы быть выведены  из  текущих  норм  процента  по

займам различных сроков, которые в свою очередь остановились бы  на  уровне,

отражающем знание будущих норм.

   К примеру, если 1dr есть  текущая  (т.е.  в  1-й  год)  цена  1  ф.  ст.,

получение которого ожидается через r лет, и известно, что  ndr  это  будущая

цена 1 ф. ст. в году п, рассчитываемого к получению в году  п  +  r,  то  мы

получим:, откуда следует, что норма, в соответствии с которой любое долговое

обязательство может быть превращено в наличные деньги через п лет,  задается

двумя нормами из совокупности текущих норм процента. Поскольку текущая норма

процента положительна для займов любого срока, то всегда должно  быть  более

выгодным купить долговое обязательство,  чем  хранить  наличные  деньги  как

запас богатства. Напротив, если будущая норма  процента  неизвестна,  мы  не

можем наверняка утверждать,  что  ndr  окажется  равной  отношению  ,  когда

наступит соответствующее время. Поэтому, если предполагается,  что  нужда  в

наличности может возникнуть и до истечения п лет,  есть  риск,  что  покупка

долгосрочного  долгового  обязательства  и  последующее  его  превращение  в

наличные деньги обернутся убытком по сравнению с простым хранением  наличных

денег.   Статистическая   оценка   вероятной   прибыли   или   математически

обоснованное  предположение  выигрыша,  рассчитанное  исходя  из   известных

вероятностей - если только такой расчет возможен, что  весьма  сомнительно,-

должны быть достаточными  для  того,  чтобы  компенсировать  возможный  риск

понести убытки.

   Имеется и  еще  одно  основание  для  предпочтения  ликвидности,  которое

вызвано неуверенностью относительно будущей нормы  процента  в  сочетании  с

условиями  организованного  рынка  долговых  обязательств.  Различные   люди

по-разному  оценивают  перспективы,  и   у   всякого,   кто   не   разделяет

господствующей оценки, выраженной в  рыночных  котировках,  могут  появиться

достаточные основания держать ликвидные  ресурсы  для  того,  чтобы  извлечь

прибыль - если он окажется прав,- когда в соответствующем порядке выяснится,

что значения 1dr для разных r  принимались  в  ошибочном  отношении  одно  к

другому (81) .

   Здесь существует близкая аналогия с тем, о чем мы уже  говорили  довольно

подробно в связи с предельной эффективностью капитала. Подобно тому  как  мы

выяснили, что предельная  эффективность  капитала  определяется  не  оценкой

наиболее  сведущих  людей,  а  рыночной  оценкой,  зависящей   от   массовой

психологии,  точно  так   же   и   предпочтение   ликвидности   определяется

предположениями относительно будущей  нормы  процента,  складывающимися  под

влиянием массовой психологии. К этому надо  добавить,  что  тот  индивидуум,

который  полагает,  что  будущие  нормы  процента  окажутся  выше  значений,

предполагаемых рынком, имеет основание держать наличные деньги (82) ,  тогда

как индивидуум, чье мнение расходится с рынком  в  другую  сторону,  получит

стимул занимать деньги на короткий срок с целью  купить  более  долгосрочные

обязательства. Рыночная оценка установится на уровне,  при  котором  продажи

"медведей"* и покупки "быков" взаимно уравновесятся.

   Три аспекта предпочтения ликвидности, которые мы  охарактеризовали  выше,

можно связать с тремя видами мотивов. Во-первых, трансакционный  мотив,  или

мотив  обращения,-  потребность  в  наличных  деньгах  для  текущих   сделок

потребительского  или  производственного  характера.  Во-вторых,  это  мотив

предосторожности,  т.  е.   желание   обеспечить   в   будущем   возможность

распоряжаться определенной частью  ресурсов  в  форме  денежной  наличности.

В-третьих, это спекулятивный мотив,  т.  е.  намерение  приберечь  некоторый

резерв, чтобы с выгодой воспользоваться лучшим по сравнению с рынком знанием

того,  что  принесет  будущее.  Так  же  как  и  при  обсуждении  предельной

эффективности  капитала,  вопрос  о  том,  насколько  благотворным  является

влияние высокоорганизованного рынка долговых обязательств,  преподносит  нам

очередную  дилемму.  Так,   при   отсутствии   такого   рынка   предпочтение

ликвидности, связанное с мотивом предосторожности,  должно  было  бы  сильно

возрасти, но, с другой стороны, существование организованного рынка  создает

почву для  широких  колебаний  спроса  на  наличные  деньги,  связанного  со

спекулятивным мотивом.

   Доводы в  пользу  этого  утверждения  можно  проиллюстрировать  следующим

образом.   Предположим,   что   на   предпочтение   ликвидности,   вызванное

потребностями обращения и соображениями предосторожности,  приходится  некая

сумма наличных денег, размер которой мало чувствителен  к  изменениям  нормы

процента как таковой (если отвлечься от ее влияния на уровень  дохода),  так

что оставшаяся часть общей массы денег служит удовлетворению  спекулятивного

мотива предпочтения ликвидности.  Тогда  норма  процента  и  цена  облигаций

должны зафиксироваться на таком уровне, при котором стремление некоторых лиц

держать наличные деньги (потому что в этих  условиях  они  считают  выгодным

играть  за  "медведей")  в  точности  соответствует  количеству  наличности,

которую  можно  использовать  для  спекулятивных   целей.   Поэтому   каждое

увеличение количества  денег  должно  повысить  цену  долговых  обязательств

настолько, чтобы она оказалась выше ожиданий некоторых "быков" и  тем  самым

побудила их продать свои бумаги за наличные и перейти в стан "медведей".  Но

если спрос на наличные деньги для спекулятивных  целей  весьма  невелик,  за

редкими кратковременными исключениями, то увеличение количества денег должно

будет почти сразу же понизить норму процента в  той  степени,  в  какой  это

необходимо для того, чтобы увеличение занятости и  заработной  платы  смогло

привести к поглощению дополнительной массы  денег  в  обращении,  идущих  на

обеспечение мер предосторожности.

   Как правило, мы без ошибки можем предположить,  что  график  предпочтения

ликвидности, связывающий количество денег  с  нормой  процента,  представлен

плавной кривой, которая показывает падение нормы  процента  при  возрастании

количества денег, имеется несколько разных причин, каждая из которых ведет к

такому результату.

   Во-первых, когда норма процента  падает,  то  весьма  вероятно,  что  при

прочих  равных  условиях  больше  денег   будет   поглощено   в   результате

предпочтения ликвидности в связи с усилением  трансакционного  мотива.  Ведь

если понижение нормы процента увеличивает национальный доход, то  количество

денег, которое обеспечивает текущие операции,  увеличится  более  или  менее

пропорционально доходу. В то же  время  цена,  которую  платят  за  удобство

держать наготове достаточную наличность в  виде  потери  определенной  суммы

процентов, понижается. При измерении  предпочтения  ликвидности  в  денежных

единицах, а не в единицах заработной платы (что удобно в некоторых  случаях)

такие  же  результаты  должны  последовать,  если   возрастание   занятости,

вызванное понижением нормы процента, ведет к увеличению заработной платы, т.

е. к возрастанию денежной стоимости  единицы  заработной  платы.  Во-вторых,

каждое уменьшение нормы процента может, как мы только что видели, привести к

увеличению количества наличных  денег,  которые  определенные  лица  захотят

удерживать, поскольку их точка зрения на  будущие  значения  нормы  процента

отличается от преобладающей на рынке.

   Тем  не  менее  могут  сложиться   обстоятельства,   при   которых   даже

значительное  увеличение  количества  денег  окажет  относительно   скромное

влияние на норму процента. Большое увеличение количества денег  в  состоянии

внести  столь  большую  неопределенность   в   перспективы,   что   усилится

предпочтение  ликвидности,  связанное  с  мотивом  предосторожности.  Причем

мнение относительно будущей нормы процента может быть настолько единодушным,

что и малое изменение текущих ставок вызовет массовую погоню за наличностью.

Интересно, что устойчивость системы и ее  чувствительность  к  изменениям  в

количестве денег так зависят от различия в мнениях о том, что не может  быть

определено. Лучше всего было бы знать будущее. Но поскольку оно  неизвестно,

то, если мы намерены контролировать функционирование экономической  системы,

изменяя количество денег, важно, чтобы мнения о будущем расходились. Поэтому

такой метод контроля менее надежен в Соединенных  Штатах,  где  все  склонны

придерживаться одновременно одного и того  же  мнения,  чем  в  Англии,  где

различия во взглядах - более обычное явление.