Революция и Гражданская война в России

 Григорий Иванович Котовский

Русская история и культура

Рефераты

     В  1887  году  в  местечке  Ганчешти  Кишиневского  уезда  Бессарабской

губернии,  в  семье  дворянина инженера Котовского родился мальчик  Гриша  -

будущий известный вождь красной  конницы. Семья  Котовского небогатая,  отец

служил на винокуренном заводе в именьи князя Манук-Бея, жалованье небольшое,

а у Котовского пять человек детей.  К тому ж вскоре в дом вошло и несчастье:

когда будущему красному маршалу исполнилось два года - умерла мать.

     Григорий  Котовский  был  нервным,  заикой мальчиком.  Может-быть  даже

тяжелое  детство  определило всю  сумбурную,  разбойничью жизнь.  В  детстве

страстью мальчика были - спорт и чтенье. Спорт сделал  из Котовского силача,

а  чтенье  авантюрных  романов  и  захватывающих  драм   пустило  жизнь   по

фантастическому пути.

     Из реального  училища Котовский  был исключен  за вызывающее поведение.

Отец  отдал его в  Кокорозенскую сельско-хозяйственную школу. Но  и сельское

хозяйство  не увлекло  Котовского, а  когда ему исполнилось 16 лет  внезапно

умер  отец  и,  не  кончив  школы,  Котовский  стал практикантом  в  богатом

бессарабском именьи князя Кантакузино.

     Здесь то и ждала его первая глава криминального романа, ставшего жизнью

Григория   Котовского.  Разбой   юноши  начался  с  любви.  В  имении  князя

Кантакузино разыгралась драма.

     В  статного  красавца,  силача практиканта  влюбилась молодая  княгиня.

Полюбил  ее и  Котовский. И все развернулось по знаменитому стихотворению  -

"не гулял с кистенем я в дремучем лесу..."

     О  любви  узнал  князь,  под  горячую  руку  арапником   замахнулся  на

Котовского.  Этого  было  достаточно,  чтобы  ненавидящий  князя  практикант

бросился на него и ударил. Князь ответил Котовскому  тем, что дворня связала

практиканта, избила, и ночью вывезла, бросив в степи.

     Вся  ненависть, вся  страстность  дикой натуры Котовского  вспыхнула и,

вероятно,  недолго  рассуждая,  он сделал шаг,  определивший всю  дальнейшую

жизнь. Котовский убил помещика и, подпалив именье, бежал.

     Через двадцать пять лет  Котовский стал почти что "членом правительства

России", а княгиня Кантакузино эмигранткой, продавщицей в ресторане "Русский

трактир" в Америке. Тогда это было невообразимо.

     Корабли к мирной жизни у Котовского были сожжены. Да, вероятно, он и не

хотел ее  никогда.  Ненависть к помещику в практиканте Котовском смешалась с

ненавистью к помещикам, к "буржуям", а дикая воля подсказала остальное.

     Скрываясь  в лесах,  Котовский  подобрал  двенадцать человек  крестьян,

пошедших  с ним  на  разбой;  тут были  и просто отчаянные  головы и  беглые

профессионалы-каторжники.  Всех  объединила воля и отчаянность Котовского. В

самое короткое время  банда Котовского  навела  панику на всю  Бессарабию. И

газеты  юга  России  внезапно записали о Котовском точно  также,  как Пушкин

писал о  Дубровском: -  "Грабительства одно другого замечательнее, следовали

одно за другим. Не было безопасности ни по дорогам ни по деревням. Несколько

троек,  наполненных   разбойниками,  разъезжали  днем  по   всей   губернии,

останавливали путешественников и почту, приезжали в села, грабили  помещичьи

дома и предавали их огню.

     Начальник шайки  славился умом,  отважностью  и  каким-то великодушием.

Рассказывали о нем чудеса..."

     Действительно, необычайная  отвага, смелость и разбойная удаль  создали

легенды вокруг Котовского.

     Так  в 1904 году  в Бессарабии  он воскресил шиллеровского Карла Мора и

пушкинского Дубровского.

     Это был не  простой разбой и грабеж,  а именно  "Карл Мор". Недаром  же

зачитывался фантазиями романов и драм впечатлительный заика-мальчик.

     Но исполняя эту роль, Котовский иногда  даже  переигрывал. Бессарабских

помещиков  охватила  паника. От  грабежей  Котовского более  нервные бросали

именья,  переезжая  в  Кишинев. Ведь  это был как раз 1904 год, канун первой

революции, когда глухо заволновалась загудела русская деревня.

     То Котовский появляется тут, то там.  Его  видят даже в Одессе, куда он

приезжает в  собственном фаэтоне, с неизменными  друзьями-бандитами  кучером

Пушкаревым и адъютантом Демьянишиным. За Котовским гонятся по пятам и все же

Котовский неуловим.

     В бессарабском  свете "дворянин-разбойник  Котовский" стал  темой  дня.

Репортеры южных газет,  добавляли к былям небылицы в  описании его грабежей.

Помещики подняли  перед властями вопрос о  принятии экстренных мер к  поимке

Котовского.  Помещичьи  же  жены и  дочки  превратились в  самых  ревностных

поставщиц   легенд,  окружавших  ореолом  "красавца-бандита",  "благородного

разбойника".

     Полиция  взволновалась:  уже   были  установлены  связи  Котовского   с

террористическими  группами  с.-р.  По  приказу кишиневского  губернатора за

Котовским  началась невероятная  погоня. И  все ж  рассказы  о  Котовском  в

бессарабском свете, полусвете, среди "шпаны" и биндюжников только множились.

Это происходило потому,  что даже в английских детективных романах грабители

редко отличались такой отвагой и остроумием, как Котовский.

     Арестованных   за  аграрные   беспорядки   крестьян   полиция  гнала  в

Кишиневскую тюрьму, но в лесу на  отряд внезапно налетели котовцы,  крестьян

освободили,  никого  из  конвойных  не  тронули,  только  в  книге  старшего

конвойного осталась расписка: "Освободил арестованных Григорий Котовский".

     Под Кишиневом погорела деревня. А через несколько  дней к подъезду дома

крупного кишиневского ростовщика  подъехал  в  собственном фаэтоне элегантно

одетый, в шубе с бобровым воротником, статный брюнет с крутым подбородком.

     Приехавшего барина приняла в приемной дочь ростовщика.

     - Папы нет дома.

     - Может быть вы разрешите мне подождать?

     - Пожалуйста.

     В   гостиной   Котовский   очаровал   барышню  остроумным   разговором,

прекрасными  манерами,  барышня  прохохотала   полчаса  с  веселым   молодым

человеком, пока на пороге не появился папа. Молодой человек представился:

     - Котовский.

     Начались  истерики,  просьбы,  мольбы  не  убивать.  Но  -  джентельмeн

бульварного  романа  - Г. И. Котовский  никогда  не срывается  в игре.  Он -

успокаивает  дочку,  бежит   в  столовую  за  стаканом  воды.   И  объясняет

ростовщику, что  ничего ж  особенного  не случилось,  просто, вы,  вероятно,

слышали,  под  Кишиневом сгорела  деревня,  ну,  надо помочь погорельцам,  я

думаю, вы не откажетесь мне немедленно выдать для передачи им тысячу рублей.

     Тысяча рублей была вручена Котовскому. А, уходя, он оставил  в лежавшем

в гостинной на столе альбоме барышни, полном провинциальных стишков, запись:

"И дочь и отец произвели очень милое впечатление. Котовский."

     Легенды  ширились. Человеческая  впечатлительность,  падкая к  мрачному

разбойному  очарованью,  раскрашивала  Котовского, как могла.  Котовский был

тщеславен,  знал, что вся печать юга России пишет о нем, но продолжал играть

с такой невероятной  отчаянностью, риском и азартом, что казалось,  вот-вот,

того  гляди переиграет и его схватит, его противник, пристав Хаджи-Коли.  Но

нет, Котовский  ставит  один номер  сильнее  и  азартнее  другого -  публика

аплодирует!

     Помещик  Негруш хвастался среди  кишиневских  знакомых,  что  не боится

Котовского: у  него  из  кабинета  проведен  звонок в  соседний  полицейский

участок, а кнопка звонка на полу. Об  этом узнал Котовский и очередная  игра

была сыграна.  Он  явился  к  Негрушу  среди бела дня  за деньгами.  Но  для

разнообразия и юмора скомандовал не руки, а

     - Ноги вверх!

     Котовский  ценил юмор  и  остроумие и в  других.  В налете  на квартиру

директора банка  Черкес он  потребовал драгоценности.  Госпожа Черкес, желая

спасти нитку жемчуга, снимая ее  с шеи, словно в  волненьи так дернула,  что

нитка  порвалась  и жемчуг  рассыпался.  Расчет был  правилен:  Котовский не

унизится  ползать  за жемчугом по полу.  И Котовский  подарил госпожу Черкес

улыбкой за остроумие, оставив на ковре ее жемчужины.

     Ловкость,  сила,  звериное  чутье  сочетались  в  Котовском  с  большой

отвагой.  Собой  он владел  даже в самых рискованных случаях, когда бывал на

волос от смерти. Это, вероятно, происходило потому, что "дворянин-разбойник"

никогда не был бандитом по корысти. Это чувство  было  чуждо Котовскому. Его

влекло  иное: он  играл  "опаснейшего  бандита"  и играл,  надо  сказать,  -

мастерски.

     В Котовском была своеобразная  смесь  терроризма,  уголовщины и любви к

напряженности  струн жизни вообще. Котовский страстно любил жизнь -  женщин,

музыку, спорт, рысаков. Хоть и жил часто в лесу,  в  холоде,  под дождем. Но

когда   инкогнито  появлялся  в  городах,   всегда   -   в  роли   богатого,

элегантно-одетого  барина и жил там тогда  широко, барской  жизнью,  которую

любил.

     В  одну  из  таких  поездок  в  Кишинев   Котовский,  выдавая  себя  за

херсонского помещика, вписал несколько сильных страниц  в криминальный роман

своей  жизни. Этот господин был прирожденным "шармером", он умел очаровывать

людей. И в лучшей гостинице города Котовский подружился с каким-то помещиком

так, что  тот повез Котовского на званый  вечер к известному магнату края Д.

Н. Семиградову.

     Если верить этому  полуанекдотическому рассказу, то вечер у Семиградова

протекал  так:  на  вечере  -  крупнейшие помещики  Бессарабии  -  Синадино,

Крупенские  с  женами и дочерьми. Но  неизвестный  херсонский помещик все же

привлек общее вниманье: он умен, весел, в особенности остроумен, когда зашел

разговор о Котовском.

     - Вот попадись  бы  он  вам - было  бы дело! Задали бы вы ему трепку! -

хохочет Синадино, с удовольствием оглядывая  атлетическую фигуру херсонского

помещика.

     - Да и я бы угостил этого подлеца, - говорит хозяин Семиградов.

     - А в самом деле, как бы вы поступили? - спрашивает Котовский.

     - У меня, батенька, всегда заряженный браунинг, нарочно для него держу.

Раскроил бы голову, вот что! -

     - Правильная предосторожность, - говорит Котовский.

     И  в  ту  же  ночь,  когда  разъехались гости, на квартиру  Семиградова

налетели  котовцы, проникли в квартиру бесшумно,  грабеж был большой, унесли

дорогой  персидский   ковер,   взяли   даже  серебряную  палку   с   золотым

набалдашником  -  "подарок  эмира  бухарского  хозяину".   А  на  заряженном

браунинге,  в  комнате  спавшего  хозяина,  Котовский  оставил  записку: "Не

хвались идучи на рать, а хвались идучи с рати".

     Рассказывают, что именно  этот  "скверный анекдот"  и  переполнил  чашу

терпенья полиции.  Губернатор, узнавши, что у Семиградова на вечере пил и ел

сам Котовский, разнес полицию. Дело поимки Котовского было усилено. Вместе с

приставом 2-го  участка Хаджи-Коли  Котовским занялся помощник полицмейстера

Зильберг. За указание следа Котовского  объявили крупную награду. Хаджи-Коли

был хорошим партнером Котовскому и между ними началась борьба.

     В этой  борьбе-игре,  могшей  в любую  минуту Котовскому стоить  жизни,

Котовского  не оставляла ни  удаль,  ни  юмор  разбойника. Когда по Кишиневу

разнесся слух,  что  налет на земскую психиатрическую Костюженскую больницу,

где были убиты сторож и  фельдшер - дело рук Котовского,  последний опроверг

это самым неожиданным образом.

     На  рассвете  у  дверей  дома Хаджи-Коли вылез  из  пролетки  человек и

позвонил. Пристав поднялся в ранний час, заспанный, отворил дверь.

     -  Хаджи-Коли, я  Котовский, не трудитесь уходить и  выслушайте меня. В

городе распространяется  подлая ложь, будто я ограбил Костюженскую больницу.

Какая наглость!  На больницу  напала  банда, работавшая вместе  с  полицией.

Обыск у помощника пристава вам откроет все дело.

     И перед оцепеневшим полураздетым Хаджи-Коли  Котовский быстрыми  шагами

подошел к пролетке, а его кучер вихрем дунул от квартиры пристава.

     Расследование,  произведенное  по  указанию  Котовского,  действительно

раскрыло дело об ограблении больницы.

     Яростная ловля  Котовского  Зильбергом  и  Хаджи-Коли не  прекращалась.

История "бессарабского Карла  Мора" стала уже слишком  шумным  скандалом. За

шайкой Котовского по лесам гоняли сильные конные  отряды. Иногда нападали на

след,  происходили перестрелки  и  стычки котовцев  с  полицией,  но все  же

поймать Котовского не удавалось.

     То на то, то на другое именье налетал Котовский с товарищами, производя

грабежи. К одной из помещичьих усадеб подъехали трое верховых. Вышедшему  на

балкон помещику, передний верховой отрекомендовался.

     -  Котовский. Вероятно,  слыхали. Дело в том, тут у крестьянина Мамчука

сдохла  корова. В  течение трех  дней  вы должны подарить ему  одну из ваших

коров, конечно, дойную и хорошую. Если в три дня этого  не  будет сделано, я

истреблю весь ваш живой инвентарь! Поняли!?

     И трое трогают коней  от усадьбы.  Страх  помещиков перед Котовским был

столь  велик, что  никому и в голову не приходило ослушаться его требований.

Вероятно, и в этом случае крестьянин получил "дойную корову".

     Напасть на след Котовского  первому удалось Зильбергу. Меж Зильбергом и

Хаджи-Коли шла конкуренция  - кто поймает гремящего на юге России бандита? С

отрядом конных стражников Зильберг налетел на шайку Котовского. Но Котовский

с  полицейскими вел настоящую войну. И в результате стычки  не  Котовский, а

Зильберг попал в плен.

     Вероятно,  Зильберг  считал  себя  уже  мертвецом.  Но  в  который  раз

Котовский сделал "эффектный жест". Он не только отпустил Зильберга  с миром,

но   подарил  ему  якобы,  еще   ту  самую   "серебряную  палку  с   золотым

набалдашником",  которую украли  котовцы  у  Семиградова  после  знаменитого

вечера. Только, отпуская Зильберга,  Котовский взял с него  "честное слово",

что он прекратит теперь всякое преследование.

     Конечно это было нереально. Прекратить преследование Котовского вряд ли

мог и хотел Зильберг. Да к тому же, Зильберг верил, что во второй раз в плен

к Котовскому он,  вероятно, не попадет. Но Котовский  любил - "широкие жесты

благородного  разбойника"  -  и  только  остроумничал  и  хохотал,  отпуская

Зильберга, уносящего серебряную палку - "подарок эмира бухарского".

     Но не прошло  и  месяца, как Зильберг, конкурируя с Хаджи-Коли, схватил

потрясателя  юга  России,   героя  1001  уголовных  авантюр  и  политических

экспроприаций. Через провокатора М. Гольдмана Зилъберг  устроил Котовскому в

Кишиневе конспиративную квартиру и на  этой квартире схватил  и Котовского и

его главных сподвижников.

     Правда, не прошло года, как котовцы убили Гольдмана,  но сейчас весть о

поимке Котовского печаталась уж в газетах, как сенсация: -  Котовский пойман

и заключен в Кишиневский замок!

Из кинофильма «Котовский» снятого, режиссером Алексеем Файнциммером по сценарию кинодраматурга Алексея Капле

Из советского кинофильма «Котовский» (1943) ... Имеется в виду стрижка наголо, поскольку Котовский брил голову. ...

... С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, Г.И. Котовский, талантливые красные полководцы М.Н. Тухачевский, С.К. Тимошенко, И.П. Уборевич