Революция и Гражданская война в России

 Григорий Иванович Котовский

Русская история и культура

Рефераты

     Но полная слава красного  маршала пришла к Котовскому  летом 1920 года,

когда  в ответ  на  наступление Пилсудского  на Россию,  красные  войска под

командой Тухачевского пошли на Варшаву.

     Правда, не целиком доверявшее "дворянину-анархисту" Котовскому, главное

командование  не выдвинуло  его  на  решающую  роль  вождя красной  конницы.

Напротив,   в  противовес  ему   партийные  верхи  выдвинули  другую  фигуру

советского Мюрата - Семена Буденного, командира I конной.

     Котовского труднее взять в клещи политического аппарата. Но все же и на

роли второго вождя красной конницы Котовский приобрел громадную популярность

в солдатских массах.

     Еще до того, как пришла с Кавказа походным порядком конармия Буденного,

Котовский с своей  кавбригадой  пошел на  поляков.  Вокруг Котовского та  же

бандитская  запорожская сечь,  "братва",  с  Нягой,  Криворучкой, комиссаром

Даниловым, жонглером Гарри, Но  это "красиво-революционное" окруженье  густо

замешано  в  кавбригаде бывшими  полковниками, ротмистрами,  поручиками.  По

пестроте, по отчаянности, по "аромату  этого пестрого  букета", вряд ли даже

наполеоновская  кавалерия  Мюрата   могла   бы   соперничать   с   советской

кавбригадой, оглавленной разбойной фигурой Григория Котовского.

     Котовский  любил  кавбригаду,  как  огородник  любит  свой огород,  как

охотник  любит  своих  борзых и  гончих.  Самолично подбирал командиров, сам

среди пленных  разыскивал  отменных  рубак. Не  спрашивал  "како веруеши", в

кавбригаде  вместе с  прошедшими  всю  войну красными партизанами  смешались

белые  казаки-деникинцы, шкуринцы, военнопленные  мадьяры, немцы,  неведомые

беглые поляки и чехи.

     Подбор   вышел   хорош.   Недаром  котовцы   даже  не   называли   себя

красноармейцами. Это оскорбление.

     - Не красноармейцы мы, а котовцы.

     - Какие мы коммунисты, коммунисты сволочь, мы - большевики.

     И были здесь чистокровные "национал-большевики", те что плавали 300 лет

назад  на  челнах  Степана  Разина.  Эта  конница вышла  победительницей  из

гражданской  войны,  но  теперь  посаженному  нежным  огородником  Котовским

"саду-огороду" надо  было  выдержать  иное  боевое испытание: -  противником

стала регулярная польская кавалерия генерала Краевского.

     Уланы, шволежеры,  с  иголочки  обмундированные,  накормленные  досыта,

снабженные оставшимися  от мировой  войны французскими запасами, столкнулись

под Жмеринкой с полуоборванной, полуголодной конницей Котовского.

     Бой  неравный. Но так называемое  "моральное состояние  войск" тоже  на

войне определяет многое. Уж на отдыхе в Ананьеве тосковали рубаки-котовцы.

     - Войны бы нам настоящей. Свербит. Невмоготу. Ведь мы с войной женатые.

А то скушно и пообносились.

     И наступили  сроки, встрепенулись  котовцы,  пойдя  против Европы. "Дух

войск"  - великое  дело.  Не  только  польские, но и  французские опытнейшие

генералы в полной мере оценили  красную конницу Котовского и Буденного.  "Со

времени Наполеона не было подобных конных операций", свидетельствуют они.

     Первый самый тяжелый бой конницы Котовского был в районе Таращи у Белой

Церкви.  Поляки  устроили   густые  проволочные  заграждения;   на   участке

Котовского,  скопилась   сильная  польская  артиллерия.  Передают,  что  под

ураганным  огнем,  во главе бойцов бросился в атаку  Котовский и  будто  бы,

спешившись вместе с бойцами, сломали столбы,  прорезали проволоку и в прорыв

ринулись всадники за  Котовским,  падая  и  давя  друг друга, под  ураганным

огнем.

     Рубились  с  пехотой польских  легионеров.  Врезавшись  в  самую  гущу,

Котовский  зарубил  польского  полковника.  В этом бою потери котовцев  были

чрезмерны.  Почти половина  бойцов  выбыла  из  строя.  Любимец  Котовского,

приднестровский партизан  Макаренко  был убит,  а  комиссару полка Журавлеву

снарядом оторвало руку.

     Но  после  боя  под  Белой  Церковью кавбригаде  полегчало. Тухачевский

сломал своим  тараном  польский фронт, поляки  рухнули  и  по  всему  фронту

побежали.

     Находу,  наспех  пополняя  свою кавбригаду  Котовский бросился вместе с

Буденным  на  Львов.  Своим  ударом-наступлением  красная  конница сшибла  и

повалила  поляков. Неслись по  40 километров в день.  Это было  всесметающее

наступление и котовцам уже мерещилось вот-вот перемахнут через порог Европы.

     Котовцы  шли  мимо   Пузырьков,  Медведовки,  Изъяславля,   Катербурга,

Кременца, неслись  победными  атаками.  Под  Белополем  ночью при свете луны

бросилась на них встречной атакой польская конница. Но отбил атаку Котовский

с большими для поляков потерями.

     Картина боев одна  и та  же. Когда  после упорной  борьбы уж изнемогала

советская  пехота,  на  смену  появлялся  Котовский  с  Криворучкой,  Нягой,

Кривенко, Удутом, с царскими полковниками  и ротмистрами  и конница, сверкая

шашками, с гиком, свистом, улюлюканьем кидалась в атаку.

     Иногда командование  фронта - Егоров  и  Сталин  - бросало кавбригаду в

прорывы,  в польский тыл  и  кавбригада наносила пораженья, мотаясь  днями в

промежутке за польским тылом.

     Постаревший,  бледный от переутомленья, с  опухшими  глазами,  охрипший

носился Котовский во главе бригады на знаменитом любимце бойцов "Орлике", по

которому вся кавбригада гадала о боях  и пораженьях: -  захромал "Орлик" или

невеселый - быть беде, разобьют; ладен, веселый - наша возьмет.

     Котовский   беспощаден.   Хоть   и   имел  в   распоряжении   подлинных

военно-образованных офицеров, но командовал бригадой сам. Он не был военным,

но был истым  партизаном и воле его  не  перечь. Иногда бросал бойцов даже в

ненужную, но "эффектную" атаку.

     В бою под Пузырьками во время атаки,  метавшийся  словно страшный черт,

забрызганный  грязью,  весь  в пыли  Котовский приказал  Криворучко,  спешно

бросить эскадрон под командой Кривенко прямо в лоб польским пулеметам.

     Жестокий  приказ. Но  такова  уж  эта полуразбойная,  полуреволюционная

армия,  народ севший  на  коня, таковы  ее нравы. Кривенко, удалой комэск, в

другой  раз  может  сам бы пошел в  лоб на пулеметы, на  бело-поляков. Но он

наменял  под весь  эскадрон  гнедых,  как один, коней. Себя редко  жалел, но

подбор масть в  масть гнедых коней стало жалко травить на польские пулеметы.

И не пошел  в лоб, а начал  забирать сторонкой  так,  что  густой пулеметный

огонь хлестал мимо.

     Котовский с коня это заметил.

     -  Эй!  -  кричит  трещащим  басом  Криворучке,  -  "суда заходит  твой

Кривенко! Жарь в лоб!

     - Ванька, в лоб! - надрываясь, кричит Криворучко.

     Но комэск не то дрейфит, не то жалеет коней, гнет свою линию.

     - Эх, Ванька,  дурной хохол, попусту матка тебя носила!  - и Криворучко

пустил карьером коня к эскадронному.

     Подскакав,  осадил, ругается, кричит Криворучко, бросил шапку о земь. И

вдруг  со  всех  сил опустил саблю полкового  командира на голову  Кривенко.

Кривенко упал с  седла. Эскадрон в  замешательстве. Конники пососкакивали  с

лошадей, матерятся, крики, проклятие "мать  перемать"!  Но тут уж скачет сам

Котовский.  И  Криворучко, взяв  в  командованье  эскадрон, под дикое  ура и

улюлюканье бросается в пулеметный дождь прямо в лицо врага.

     Правда,  шашечного удара  Котовский  не одобрил,  еле  выжил  Кривенко,

треснул череп.

     -  Можно,  конечно,  расстрелять, но  не  в  таком  случае,  -  говорил

Котовский.

     Да и Криворучко чувствовал, что зря хватанул, все спрашивал Котовского:

     - Григорий Иваныч, а що воне таке за трыщина... що таке?

     Но  когда выздоровевший, мрачный  Кривенко пришел к Котовскому  просить

перевода в другой полк, Котовский встретил его сурово:

     - Я хотел взгреть Криворучко за то, что  он тебя предателя революции не

расстрелял!

     На   помощь  пришел  сам  Криворучко  с  хохлацкой   хитростью.  Послал

Котовскому отбитое офицерское польское седло - первый сорт. И заговорил:

     - А що, Григорий Иваныч, не назначить мне Ваньку  обратно  эскадронным?

а?

     - Как хотите, ведь  "физическое внушение" ему сделали вы,  я тут не при

чем, - пробасил Котовский.

     - Так я ему дам эскадрон, у  меня така  думка, що  дурость Ванькина уся

через тую трыщину выйшла...

     И Кривенко снова взял  в командование  эскадрон.  В крепкой узде держал

Котовский   свою  "шпанку".   Закоренелых,  нешедших   ни  на   какой  страх

мародеров-бойцов  расстреливал.  Правда,  говорят,  эти расстрелы  с  трудом

переносил комбриг. Садился после них в хате за  стол, сжимал  руками голову,

скреб свою блестящую лысину, бормоча, ругаясь по-молдавански:

     - Футуц кручь, я мейти футуц паска мейти.

     Для своей бригады  Котовский  был  не только  боевым  командиром, но  и

трибуналом, и государством, и вождем. На Котовском кончалось все, и  жизнь и

смерть  в  красной коннице. Стонали местечки, городки  от  прихода советской

кавалерии. Эти шедшие на Европу войска были  большие охотники до "камушков и

часиков". Но котовцы не буденовцы.

     -  Буденовцы что, виндидуалисты! - хохотал комполка Криворучко.  -  Кто

нашел, тот и тащи!  А у нас - круговая порука, пользуйся, но общей  кассы не

забывай!

     Котовский знал нравы своей банды и разрешал  "грабануть" - богатых,  но

за  грабежи  мещан,  крестьян, местечковых евреев  беспощадно  расстреливал,

внедряя,  так  сказать,  в   разбой  "классовую  линию".   И   дань  грабежа

складывалась в общую кассу кавбригады.

     Входя  в  хату  на отдых после боев,  первое  что приказывал  Котовский

ординарцам - любимую:

     - Яичницу в 25 яиц!

     Но перед боем не ел целый день и бойцам приказывал не есть.

     - Дддураччье! - кричал характерным чуть заикающимся басом, - разззве жж

можжно жжрать перед ббоем? Поппадет ппуля в жживот и ббаста!

     Здоровье, силу и спорт  любил Котовский.  Гимнастику проводил  даже  на

войне.  Ругаясь, заставлял заниматься  гимнастикой  всех командиров.  О себе

говорил:

     - Я  энтузиаст физического  воспитания, тут  уж  ничего  не  поделаешь.

Здоровое нагое тело - да ведь это ж красота!

     В местечке Хабное, где после боев стала кавбригада, на  второй же  день

собрал  всех  командиров  в  местной  синагоге  -   единственном  просторном

помещении. Произнес вводную речь о необходимости  гимнастики, приказал  всем

раздеться,  разделся  и  сам  и, стоя  пред  выстроившимися  в  две  шеренги

командирами, начал:

     - Первый прием, рраз! Начинай, дыши...

     Дело  было  зимнее. А комбриг открыл окна. Командиры  поругивались  про

себя,  синели  от  холода,  но  проделывали все  мудреные  приемы  вместе  с

энтузиастом  физического  воспитания.  После  гимнастики Котовский  приказал

обтираться  водой.  В   бочке  нашли  воду,  приготовленную  для  еврейского

религиозного ритуала.

     -  Обтирайся!  Бог  не обидится! - ревел Котовский. И  под  общий хохот

зачерпывали командиры, обтирались. Только тут  заметил Котовский, что одного

комэска не достает и прямо из синагоги пошел в его квартиру.

     - Отколет  сейчас  над  Митькой  "котовку",  -  хохотали,  шли  за  ним

командиры.  Знали,  что  уж   что-нибудь  да  выдумает  комбриг,   идущий  к

неявившемуся комэску.

     - Как бы грехом не "шлепнул"?

     Котовский,  хоть и улыбаясь,  а  возмущался: - "Плевал, говорит,  я  на

Мюллера? Дурак, да это же жизнь, как же на нее плевать?"

     У избы остановился. Выскочил ординарец.

     - Спит? - крикнул Котовский.

     -- Спит, товарищ комбриг.

     - Принеси-ка два ведра воды, да похолоднее!

     С  двумя ведрами  в  руках,  пригибаясь  в  сенях,  Котовский  вошел  в

покосившуюся  еврейскую  хату,  где  на  постели,  разметавшись, храпел  еще

полунагой   комэск.  Срозмаху   вымахнул   Котовский   на   спящего   ведра,

приговаривая:

     - Обливаться перед девятым номером нужно, товарищ комэск! Вот как!

     А  на  утро  трубы  уж  играли  генерал-марш.  И  странная  конница  из

полубандитов,  солдат-командиров, старых офицеров,  уголовников, подымалась,

седлала коней и трогала по пыльным улицам, выступая в бой за Львов.

     По 50 километров неслась  в сутки  красная конница.  Еще один переход и

возьмут  столицу Галиции. Но под  Львовым  получился  категорический  приказ

свертывать на север, спасать общее положение, уже обессилевшей под Варшавой,

красной армии.

     Как ни  торопилась конница -  не  успела.  Французский  генерал  Вейган

положил предел  русскому  красному размаху  и,  вместо  наступления, красная

армия пошла грандиозным паническим откатом.

     Для конницы  Котовского начались  жестокие арьергардные  бои. Прикрывая

панически  побежавшую красную пехоту, от наседающих  теперь польских уланов,

Котовский забыл и гимнастику и обливанья водой.  Какая гимнастика,  когда по

три дня маковой росинки во рту  не бывало у бойцов.  В  этих боях обессилели

котовцы.  А  главное упало моральное  состояние войск:  - не  пустила Европа

Котовского делать революцию.

     Лучший польский конный корпус генерала Краевского получил приказание: -

истребить разбойную кавбригаду. Польская кавалерия торопилась зажать в клещи

беспорядочно-несущихся  на  восток  котовцев.  И  вот  близ  Кременца полным

кольцом поляки окружили Котовского на лесистом холме - Божья Гора.

     Это  полная   гибель.  Командование  юго-западного  фронта   похоронило

отрезанную кавбригаду.  С  трудом втащили  на гору котовцы  последние пушки,

тачанки с пулеметами, лазаретные линейки.  Котовский,  усталый и измотанный,

как все бойцы, приказал биться до последнего, не сдаваться полякам.

     Трое суток  отбивались зажатые в кольцо котовцы, несли страшные потери.

Ночью  на  вершине холма, собрав жалкие  остатки  когда-то грозной  бригады,

Котовский обратился к бойцам с речью:

     - Братва! - кричал он. - Простите меня, может быть тут моя  ошибка, что

завел я  вас в этот капкан! Но теперь все  равно ничего не поделаешь! Помощи

ждать неоткуда!  Давайте, иль умрем,  как  настоящие солдаты  революции  или

прорвемся на родину!

     По  горам  трупов  собственных  товарищей с холма  бросился на  поляков

Котовский. Произошла рукопашная  свалка. Покрытые  кровью, пылью, размахивая

обнаженными  саблями,  бежали вприпрыжку  рядом  с тачанками  обезлошадившие

конники. Вблизи скакавшего Котовского разорвался  снаряд, выбил  комбрига из

седла.  Котовский  упал  без  сознания.  И  еле-еле  вынесли  своего, тяжело

контуженного, комбрига котовцы.

     Прорвалась горсть конницы с без сознанья лежавшим Котовским. Котовского

везли в фаэтоне. Он  метался, бредил, кричал. Врачи считали, что рассудок не

вернется к безрассудному комбригу. Но здоровье Котовского выдержало даже эту

польскую  контузию под  Божьей  Горой. Через месяц  Котовский  выписался  из

госпиталя, вступив в командованье бригадой, но войны с поляками уже не было.

Из кинофильма «Котовский» снятого, режиссером Алексеем Файнциммером по сценарию кинодраматурга Алексея Капле

Из советского кинофильма «Котовский» (1943) ... Имеется в виду стрижка наголо, поскольку Котовский брил голову. ...

... С.М. Буденный, К.Е. Ворошилов, Г.И. Котовский, талантливые красные полководцы М.Н. Тухачевский, С.К. Тимошенко, И.П. Уборевич