Книги по истории

Олаус Магнус и его «История северных народов»

Е.А. Савельева

В Западной Европе, и особенно в Швеции, к настоящему времени было опубликовано множество сочинений, посвященных Олаусу Магнусу и его трудам. Его имя привлекло к себе внимание ученых еще во второй половине XVI в. и до нашего времени не перестает интересовать исследователей, занимающихся историей развития разных областей человеческих знаний — истории, географии, этнографии, биологии и т. д. Первые сочинения об Олаусе Магнусе носили чисто биографический характер. Их авторы почти не останавливались на разборе его трудов. Однако наиболее известные историки Швеции нового времени Иоанн Мессений и Иоанн Шеффер ' уже в XVII в. использовали его сочинения при описании различных сторон жизни народов Севера. В XVIII в. появляются первые работы, посвященные собиранию и учету всего, что было написано Олаусом Магнусом. Наиболее характерной в этом отношении была анонимная статья «Замечания, касающиеся изданий и переводов „Истории северных народов"».2 В ней учтено 20 изданий переводов и переложений этого сочинения, опубликованных в XVI—XVII вв. в европейских странах. Таким образом, в Швеции к середине XVIII в. была заложена основа для дальнейшего изучения творчества Олауса Магнуса.

Однако к систематическому исследованию наследия Олауса Магнуса в Швеции и других европейских странах приступили только в конце XIX в. Поводом послужило открытие в 1886 г. в Мюнхенской городской библиотеке подлинника «Морской карты» 1539 г. с автографом ее автора. И до этого времени в Швеции публиковались описания жизненного и творческого пути Олауса Магнуса. Наиболее интересной из работ, появившихся до открытия «Морской карты», была большая статья Ханса Хильдебранда, посвященная личности и трудам Олауса Магнуса и опубликованная в 1884 г.3 В ней автор исследует историко-этнографическое сочинение Олауса Магнуса «Историю северных народов», уделяя при этом много внимания рассмотрению и сведению воедино всех известий, касающихся непосредственно Швеции. Систематический обзор материала предваряется краткой биографической справкой, базирующейся непосредственно на «Истории северных народов», содержащей автобиографические сведения. Здесь же дается разбор карты, приложенной к базельскому изданию книги 1567 г., которая до 1886 г. считалась точной копией «Морской карты» 1539 г.

Хильдебранд первым из исследователей творчества шведского ученого обратил внимание на то обстоятельство, что впервые к истории Олаус Магнус показал зависимость жизни каждого описанного им народа от воздействия природных и климатических условий. В конце статьи Хильдебранд ставит вопрос о необходимости перевода «Истории северных народов» на шведский язык и его публикации в том же оформлении, как и первое издание книги, со всеми иллюстрациями и картой. Статья Хильдебранда не лишена ряда неточностей, объясняемых в первую очередь тем, что многие биографические сведения об Олаусе Магнусе (даже год его смерти) в то время не были известны. Тем не менее она открыла для Швеции имя ее первого исследователя и бытописателя и подвела итог всему, написанному о нем до 1884 г.4

Как уже говорилось, в 1886 г. в. Мюнхене Оскар Бреннер нашел подлинный экземпляр «Морской карты» Олауса Магнуса. Это открытие вызвало огромный интерес к жизни и трудам ее автора. Бреннер впервые дал описание и характеристику подлинной карты Олауса Магнуса и показал ее отличие от карты базельского издания «Истории северных народов» 1567 г.5 Впервые в истории западноевропейской картографии он проанализировал возможные источники этой карты и опубликовал подлинный латинский комментарий, помещенный на самой карте и известный раньше по варианту базельского издания книги 1567 г. Бреннеру принадлежит гипотеза о том, что составителем базельского варианта карты был переводчик «Истории северных н'аро-дов» на немецкий язык Иоганн Баттист Фикклер, который скрыл свое имя под инициалами FW (т. е. Фикклер из Вейлы).6

Очень близка к работам Бреннера неоконченная статья X. Шумахера «Олаус Магнус и древнейшие карты Северных стран»,7 представляющая собой попытку подробного анализа всех картографических источников «Морской карты» Олауса Магнуса, начиная с характеристики предполагаемого собрания карт известного собирателя и издателя описаний путешествий Джиованни Бат-тисты Рамузио.

Однако все названные статьи касались только одной стороны деятельности Олауса Магнуса и почти ничего не говорили о его биографии. Первая обобщающая монография о шведском ученом, до настоящего времени сохранившая свое научное значение, появилась только в 1895 г. Она написана известным шведским географом профессором Упсальского университета Карлом Алениу-сом и является его докторской диссертацией.8 В книге, названной «Олаус Магнус и его представление о географии Севера», Алениус впервые дал обстоятельную и систематическую критику географических представлений Олауса Магнуса, а также его предшественников и последователей. Чтобы выявить характер влияния на «Морскую карту» 1539 г. географических трудов, предшествовавших ее появлению, Алениус произвел сверку этой карты с известными картографическими трудами Вида, Фикклера, Меркатора, Ортелия и с картами, изданными в XVI в. в качестве приложения к «Космографии» Птолемея. Алениус не ограничился только сличением карты с предшествовавшими ей работами и с трудами последователей Олауса Магнуса, он также дал подробный анализ географических сведений, содержащихся в «Истории северных народов» ив трех комментариях к «Морской карте», изданных также в 1539 г.

На основании материалов, которые содержались в «Истории северных народов» (1555 г.) и в «Автобиографических записках» Олауса Магнуса, опубликованных в 1893 г. Гаральдом Ерне,9 Алениус написал первую научную биографию шведского ученого и показал, что впервые в истории Олаус Магнус в своем литературном труде дал историю жизни народов Севера, а не характерную для его современников историю войн и королей. Хотя монография Алениуса появилась в то время, когда многие документы о жизни и творчестве Олауса Магнуса были еще неизвестны, она до сих пор является одним из самых ценных пособий по исторической географии и истории картографии Швеции и всего европейского Севера эпохи позднего средневековья.

Алениус в двух других работах, посвященных историко-географическим проблемам, обращался к «Морской карте» Олауса Магнуса. В них говорится о ее влиянии на западноевропейскую картографию и дается разбор географических и картографических сведений в трудах известных географов и путешественников XVI в. — Антония Вида, Себастьяна Мюнстера, Сигизмунда Герберштейна, Абрагама Ортелия, Герарда Меркатора и др.10 Сочинения Алениуса базируются на материалах шведской историографии об Олаусе Магнусе до начала систематической публикации источников, хранящихся в архивах западноевропейских стран.

К началу XX в. относится деятельность Общества св. Михаила, основанного в Стокгольме специально для изучения творческого наследия Олауса Магнуса и публикации перевода его «Истории северных народов» на шведском языке. Его первое заседание относится к декабрю 1905 г. С деятельностью этого Общества связано имя известного шведского библиографа и историка Исаака Коллийна,11 посвятившего Олаусу Магнусу ряд статей и принимавшего непосредственное участие в публикации вновь открытых документов и' материалов. Он же был редактором и издателем первого тома «Истории северных народов» на шведском языке.

Одной из важнейших работ Коллийна об Олаусе Магнусе явился его доклад, прочитанный на заседании Общества св. Михаила 18 декабря 1909 г. и опубликованный в Трудах Общества в 1910 г. Намерения автора заключались в том,, чтобы «в кратких чертах дать представление об этом замечательном человеке, основываясь только на двух его главных произведениях: „Морской карте" и „Истории северных народов"».    В небольшом по объему докладе намечены основные направления деятельности Общества св. Михаила по изданию трудов Олауса Магнуса. Коллийн считал, что их изучение и публикацию необходимо вести в четырех направлениях: 1) разыскание и издание переписки и документов Олауса Магнуса; 2) составление полного библиографического списка его трудов и сочинений, ему посвященных; 3) факсимильные издания «Морской карты» 1539 г. и комментариев к ней; 4) исследование происхождения гравюр на дереве с «Морской карты» и из «Истории северных народов». Все рекомендации, кроме последней, были приняты Обществом и в скором времени получили свое решение. В своем докладе Коллийн обошел вопрос о переводе на шведский язык и печатании «Истории северных народов», поскольку к тому времени такая работа уже велась и вышел первый том книги Олауса Магнуса.

Вопрос о необходимости перевода «Истории северных народов» на шведский язык был поставлен Хильдебрандом в статье 1884 г., где автор сообщил, что приступил к переводу этой книги, но отсутствие необходимых средств может его прервать.13 Видимо, так и случилось, поскольку весной 1906 г. Общество св. Михаила снова начало работу над переводом и через три года первый том «Истории северных народов» на шведском языке был выпущен в свет. В него вошли 1—5-я книги со всеми иллюстрациями и заставками оригинала 1555 г. Но на печатание перевода Общество затратило больше времени, чем предполагалось вначале. Последний том был закончен в 1921 г., а опубликован в 1925-м.'4

В предисловии к т. 1 «Истории северных народов» Общество св. Михаила обещало в последней части опубликовать подробные комментарии и весь справочный аппарат к книге. Но составление комментариев заняло много времени, хотя часть их и была опубликована вместе с текстом. Начало работы над отдельным томом комментариев относится к 1925 г., а ее продолжение после длительного перерыва — к 1943 г. Составление комментариев было поручено преподавателю северной и сравнительной этнографии Иону Гранлюнду, получившему затем звание доктора философии и должность управляющего Северным музеем. Восемь лет спустя, в 1951 г., вышел отдельный том, содержащий комментарии, указатели и весь справочный аппарат к «Истории северных народов», который подвел итоги 46-летней деятельности Общества св. Михаила.10

Комментарии Гранлюнда представляют собой попытку разъяснить текст книги Олауса Магнуса с точек зрения лингвистической и историко-этнографической. В послесловии к т. 5 Гранлюнд объединил все собранные им сведения об Олаусе Магнусе, чтобы наметить контуры его биографии и дать ему характеристику как «бытописателю северных народов».16

В составлении комментариев, кроме Гранлюнда, принимала участие большая группа шведских ученых, среди них географы Иоганн  Нордстрём  и   Годфрид  Карлссон,  доктор  философских наук искусствовед Ригвальд Стрёмбом и многие другие. Редактором и издателем этого тома оставался Коллийн.

Члены Общества св. Михаила внесли большой вклад в изучение и публикацию трудов Олауса Магнуса. Кроме перевода на шведский язык «Истории северных народов», ими были изданы итальянский и немецкий комментарии к «Морской карте», впервые напечатанные Олаусом Магнусом в 1539 г., и факсимиле самой карты — копия единственного сохранившегося экземпляра. Кроме того, они опубликовали по новым материалам ряд исследований, посвященных шведскому ученому и его трудам. О польском периоде жизни Олауса Магнуса говорится в статье Карлссона.17 На основе «Истории северных народов» и комментариев к карте Нордстрём написал монографию о северных островах. Ему же принадлежат статьи о начале работы Олауса Магнуса над «Историей северных народов» и о влиянии этой книги на испанскую научную литературу XVI в., а также публикация писем Олауса Магнуса, находящихся в Ватиканской библиотеке.18 * Составитель комментариев к «Истории северных народов» Гранлюнд также опубликовал ряд работ об Олаусе Магнусе и его трудах, в частности большую статью о «Морской карте» 1539 г., в которой, основываясь на новых источниках, дает подробное толкование сюжетов иллюстраций с этой карты.19

В странах Западной Европы имя Олауса Магнуса также привлекало внимание ученых, главным образом в связи с открытием в архивах и библиотеках связанных с ним материалов. Немецкий исследователь И. Кольберг опубликовал письма Олауса Магнуса к польскому ученому Яну Дантышеку. В 1914 г. он издал биографию Олауса Магнуса и его брата Иоанна Магнуса.20 Но главная заслуга в публикации писем Олауса Магнуса принадлежит Годфриду Бушбеллу, который собрал и издал почти все сохранившиеся письма шведского ученого.21

Несколько работ посвятили Олаусу Магнусу и французские ученые. Одной из ранних биографий Олауса Магнуса явилась статья Жана Мартина, построенная главным образом на переписке братьев с видными деятелями католической церкви и на их трудах по истории Швеции.22 Представляя Иоанна и Олауса Магнуса как защитников католицизма в Швеции и как мучеников за зеру и почти не касаясь их научной деятельности, автор изобразил в своих трудах шведского короля Густава Вазу, сыгравшего в освобождении Швеции от датского ига далеко не последнюю роль, как гонителя всего прогрессивного в этом государстве. В том же плане написана книга Э. Бенака, основанная на переводе на французский язык отдельных глав из «Истории северных народов».23

Особенной популярностью в европейских странах пользуется «Морская карта» 1539 г. К ее исследованию обращались и обращаются до настоящего времени. В 1938 г. в связи с 400-летним юбилеем карты вышла в свет работа Г. Рихтера.24 Десять лет спустя в монографии английского исследователя Е. Лайнема 25 был дан подробный сравнительный анализ «Морской карты» 1539 г. и ее копии 1574 г., опубликованной в известном «Атласе» Лафрери. Подробно были рассмотрены возможные источники карты и книги в статьях Г. Берга, Р. Езефсона, X. Лиделла, Е. Абрагамсона, А. Квеннерштедта и др.

Однако обобщающие монографии, посвященные Олаусу Магнусу и его трудам, появились в 40-е годы нашего столетия. Они основывались на перечисленных выше публикациях источников и на вновь открытых материалах. Разносторонняя характеристика Олауса Магнуса на основании новых данных находится в сочинениях Я- Грапе, который внес большой вклад в изучение жизни и трудов шведского ученого. В своей первой монографии, напечатанной в 1942 г., Грапе дает подробный лингвистический и исторический анализ трудов Олауса Магнуса. В этой же книге он сообщает ряд новых биографических сведений.27 Спустя семь лет вышла в свет вторая монография Грапе, посвященная характеристике важнейших античных и средневековых источников «Истории северных народов», их роли в западноевропейской науке того времени и влиянию на Олауса Магнуса.28 Изданная в 1961 г. следующая монография Грапе относится к итальянскому периоду жизни Олауса Магнуса, когда печатались его историко-географические труды о северных странах. Важнейшее место в ней уделяется связи творчества шведского ученого с культурным наследием Скандинавских стран и влиянию на него итальянской культуры в целом и гуманистических идей итальянского Возрождения в частности.29

К трудам Олауса Магнуса продолжают обращаться и исследователи разных специальностей, выявляя источи книги, карты и иллюстраций. В 1957 г.  

В 1963 г. шведский биолог Кнут Хагберг по переводу «Истории северных народов» и комментариям Гранлюнда сделал популярную обработку ряда глав этого сочинения, рассчитанную на широкие круги читателей. В предисловии к этому изданию Хагберг называет Олауса Магнуса предтечей Карла Линнея и проводит параллель между их трудами.31

Последним по времени выхода в свет является воспроизведение издания «Истории северных народов» на шведском языке, выпущенное Институтом этнографических исследований при Северном музее и Стокгольмском университете в 1976 г. Это репринт книги издания 1909—1951 гг., в несколько уменьшенном формате.

Однако во всей огромной литературе об Олаусе Магнусе вопрос о Московском государстве и его связях со странами европейского Севера в трудах шведского ученого остается неизученным. Ряд шведских историков упоминает «московитов» как соседей Швеции. Хильдебранд говорил, что русские купцы посещали ярмарки в ряде населенных пунктов Скандинавии.33 В книге Алениуса сообщается, какие главы «Истории северных народов» посвящены Московии, но и в ней нет источниковедческого анализа известий, касающихся России.34 Проблема изучения связей северных народов с Московским Великим княжеством частично затронута в сочинениях Грапе и Гранлюнда. Но их исследования очень неполны.35 В комментариях к главам, посвященным Московии, Гранлюнд допустил ряд неточностей,36 поскольку, говоря о «русской части» «Истории северных народов», он почти не пользовался русскими источниками, содержащими сведения о тех же проблемах, которые изложены у Олауса Магнуса. Примером может служить комментарий Гранлюнда к описанию посольских обычаев при дворе великого князя Московского. В нем сообщается, что рассказ Олауса Магнуса основан на описании посольского обряда в книге Герберштейна «Записки о московитских делах». На самом же деле у Олауса Магнуса в этом случае взят совершенно иной источник.37

В. русской и советской историографии имя Олауса Магнуса также достаточно известно. Впервые о его трудах в России узнали в XVII в., когда «История северных народов» начала появляться в частных библиотеках. Она имелась в собраниях боярина Арта-мона Матвеева и соратника Петра I Феофилакта Лопатинского.38 В XVIII в. «История северных народов» переводилась на русский язык по специальному заказу В. Н. Татищева, который неоднократно на нее ссылается в «Истории Российской» и в «Примечаниях на книгу, учиненную господином Стралембергом».39 Работа ii.i/i  ее  переводом  была  поручена  переводчику Академии  наук К Кондратовичу.40 Примерно в это время он перевел на русский ч или, возможно также для Татищева, книгу Иоанна Магнуса История Готии и Швеции».41

Хотя в трудах русских историков и географов XIX в. имя < >лауса Магнуса упоминалось сравнительно редко, в ряде крупных работ по истории освоения Русского Севера он был назван и числе первых исследователей этого края.42

В начале XX в. известный русский историк картографии В. А. Кордт в «Материалах по истории русской картографии», большом собрании карт, изображающих территорию Русского государства начиная с XVI в., издал два листа «Морской карты» Олауса Магнуса, на которые нанесена северо-западная часть России. В этом же труде Кордт опубликовал небольшую статью об Олаусе Магнусе и его работах, представляющую собой резюме, составленное на основании работ шведских историков и картографов, в частности монографии Алениуса. Это краткое изложение выводов шведской историографии XIX в. и явилось первым сочинением об Олаусе Магнусе на русском языке.43 Труд Кордта получил заслуженную оценку и в России, и за рубежом. Появились рецензии известных русских ученых XX в. Н. Д. Чечулина, И. И. Лап-по, С. М. Середонина, а также немецкого географа, занимавшегося картографией России, X. Михова.44

Не менее интересной и значительной для изучения трудов Олауса Магнуса в России явилась книга К. Тиандера «Поездки скандинавов на Белое море», хотя в ней только упомянут ряд эпизодов из «Истории северных народов». Статья С. Кузнецова в «Этнографическом обозрении» за 1905 г. заслуживает внимания потому, что в ней опубликован отрывок из кн. 1, гл. 1 «Истории северных народов», в котором говорится о местоположении «Биармии» по представлениям ученых XVI в.45

Позднее в «Истории географической карты» Л. С. Багров отметил, что «Морская карта» Олауса Магнуса открыла собой новую эпоху в изучении и изображении Скандинавского полуострова и северных островов на географической карте. Существовавший до 1539 г. тип карт европейского Севера, на которых Гренландия была соединена с материком, а Скандинавия изображалась в виде группы островов, уступил место новому типу, где Гренландия, «хотя и лежит еще к северу от Скандинавии, но все же отделена от материка проливом».46 В этой же книге впервые была опубликована вся русская часть «Морской карты», но в очень уменьшенном виде.

Советским ученым также известны имя и труды Олауса Магнуса. Особенной популярностью пользуются его иллюстрации с «Морской карты» и из «Истории северных народов». Одной из ранних советских работ, в которой говорится о книге Олауса Магнуса, явилась вышедшая в 1931 г. статья М. А. Гуковского «Книга из библиотеки Торкватто Тассо». В ней рассказывается об экземпляре «Истории северных народов» с пометами известного итальянского поэта, обнаруженном в коллекции 'Rossica Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Гуковский больше внимания уделяет характеру помет и анализу творчества Торкватто Тассо, чем 'тем 'главам книги Олауса Магнуса.'кбтбрые служили основой для «Торризмондо» -^драмы из жизни норвежского народа. Гуковский считает, что «История северных народов» в XVI в. была единственным пособием для изучения всех явлений и событий северной жизНи.47

В известной монографии «Сибирь вйзвестиях западноевропейских путешественников и писателей» акад. М. П. Алексеев только упоминает имя Олауса Магнуса и дает составленную по книге Кордта краткую биографическую справку. Многочисленные иллюстрации с «Морской карты» 1539 г. служат подтверждением сообщений писателей и путешественников XIV—XVII вв. о Сибири и северных странах. Использовались эти иллюстрации в книге С. С. Гадзяцкого «Карелы и Карелия в новгородское время», в «Очерках истории СССР» и т. д.48

Имя Олауса Магнуса называли и исследователи Северного морского пути. А. Э. Норденшёльд и Ф. Ф. Веселаго считали, что «Морская' карта»  1539 г.  явилась одной  из  первых  карт, на  которой  был   ясно  обозначен   пролив,  отделяющий   Европу от Гренландии. Следовательно, она показывала возможность пути на восток вокруг Скандинавского полуострова. Об этом упоминается  и  в  работе М.  И.  Белова  «Арктическое  мореплавание с древнейших времен до середины XIX в.», посвященной истории освоения Северного морского пути.49 О русской части «Морской карты» Олауса Магнуса говорится в статье К.  Н.  Вальдмана в связи с картографическим анализом изображений Кольского полуострова.   Иллюстрации   из   «Истории   северных   народов» использованы в монографии А. Л. Хорошкевич «Торговля Великого Новгорода в XIII в.».50

Тем не менее, несмотря на обилие в европейских странах исследований о деятельности и трудах Олауса Магнуса, вопросы, связанные с историей Русского государства в его трудах, едва затронуты. Ответы на них не найдены еще и потому, что к исследованию почти не привлекались русские источники, без которых анализ русской части «Истории северных народов» и «Морской карты» 1539 г. почти невозможен. Русская и советская историография довольно часто использовала картографический и иллюстративный материал Олауса Магнуса, но исследований, анализирующих его научную деятельность и труды, касающиеся России, до настоящего времени не имеется.