Книги по истории

Олаус Магнус и его «История северных народов»

Е.А. Савельева

Во всей многочисленной литературе об Олаусе Магнусе недостаточно выяснен вопрос о его собственной типографии в Риме и о ее связях с шведским национальным типографским искусством середины XVI столетия, хотя И. Коллийн и посвятил этому вопросу одну из своих работ

Начальной датой книгопечатания в Швеции принято считать 1483 год,2 когда странствующий немецкий печатник из Любека Иоганн Снелль опубликовал в Стокгольме первую книгу на латинском языке «Диалоги животных». Спустя несколько лет также в Стокгольме другой немецкий печатник Бартоломей Готан (время его работы в Швеции 1486—1487 гг.) выпустил в свет ряд книг духовного содержания также на латинском языке.3 Покидая Швецию, Готан оставил там типографское оборудование.4 Его шрифтами служивший у него помощником Иоганн Фабри (Иоганн Смед) напечатал в 1495 г. первую книгу на шведском языке — религиозный памфлет Жана Жерсона «Об искушении дьявола».

Позднее типографии возникали, как правило, при крупных шведских монастырях, например в Вадстене или Седерчепинге. Открылась типография и при архиепископском дворе в Упсале. Но все они печатали только теологическую и полемическую литературу, а также в большом количестве индульгенции, т. е. отпущения грехов.

В 20-х годах XVI в. в связи с проведением Реформации в Швеции король Густав I Ваза приказал упразднить все монастыри и конфисковать их земельные владения и прочее имущество, в том числе и типографии, которые были закрыты. Вместо них в 1526 г. в Стокгольме открылась Королевская типография, остававшаяся единственной в Швеции до 1604 г. Таким образом, реформа Густава Вазы в области книгопечатания лишила его противников возможности распространять свои труды и всю издаваемую в Швеции литературу подвергла официальной государственной цензуре.

Типография в Стокгольме печатала преимущественно сочинения протестантов, королевские указы и переводы на шведский язык книг духовного содержания, необходимых для дальнейшего распространения лютеранского учения в Швеции. В частности, в   это   время   была   напечатана   так   называемая   Королевская библия, которая может служить лучшим образцом шведского типографского искусства середины XVI в.6 Светская книга, в частности исторические труды, почти не издавалась. Даже «История Швеции», написанная ортодоксальным протестантским патером, одним из главных деятелей начала Реформации Олаусом Петри, дошла до наших дней в рукописи.

В то же время в монастыре св. Бригитты в Риме шведский изгнанник Олаус Магнус вместо духовных трактатов опубликовал труды, посвященные истории и географии Скандинавских стран, и в частности Швеции, в которых прославляется героическое прошлое шведского народа. И стараясь добиться их официального признания у себя на родине, Олаус Магнус невольно противопоставляет их государственным изданиям Стокгольма. В 1549 г. Олаус Магнус становится настоятелем монастыря св. Бригитты в Риме и около 1553 г. открывает в нем первую шведскую неофициальную типографию.7 Все ее оборудование Олаус Магнус приобрел на свои средства.8 Вероятно, печатником, а возможно, и совладельцем типографии был венецианец по происхождению Иоанн (Джиованни) Мария де Виотти, имя которого в качестве исполнителя обозначено в колофонах двух изданий Олауса Магнуса. К сожалению, никаких сведений о де Виотти не сохранилось.9

Почти до середины XVII в., а точнее, до 1639 г., когда была издана «Лаппония» И. Шеффера, книги, опубликованные Олаусом Магнусом, оставались единственными трудами по истории и географии европейского Севера. Они оказали большое влияние на развитие шведской национальной историографии, несмотря на то что печатались далеко от Швеции и «История северных народов» на шведский язык в это время не была переведена. В истории мировой культуры XVI в. редки случаи, когда типогра: фия, открытая на территории одной страны, была бы так тесно связана с культурой другой страны, выходцем из которой был ее основатель (в качестве аналогии можно привести славянскую типографию, находившуюся в Венеции). Связь изданий Олауса Магнуса со Швецией прослеживается и в выборе темы, и в оформлении изданий, и главным образом в сюжетах многочисленных иллюстраций.

Живя в Италии в эпоху позднего Возрождения, Олаус Магнус в своих рисунках сохраняет стиль, близкий северным странам, и подражает в основном Гансу Гольбейну Младшему. Сюжеты иллюстраций, инициалов и одного из титульных листов — фронтисписа к «Истории Готии и Швеции» — говорят не об итальянских образцах этих изображений. Вместе с тем Олаус Магнус не мог не принять достижений полиграфического искусства Италии XVI в. Это сказалось в выборе шрифтов: вместо готического шрифта, которым печатались в это время книги в Швеции, он избрал характерную для южных стран в целом и для Италии в частности антикву. По чистоте набора, по исполнению виньеток и инициалов издания Олауса Магнуса занимают далеко не последнее место среди лучших европейских образцов типографского искусства середины XVI в. И в этом состоит их главное отличие от современных им шведских изданий.

Опубликованные Олаусом Магнусом в монастыре св. Бригитты книги связаны единой сюжетной линией. Они рассматривают разные проблемы истории Швеции. Непосредственно истории Готского и  Шведского королевства посвящена «История Готии и Швеции» Иоанна Магнуса (1554 г). Вопросы истории народов Севера, этнографии, географии и другие рассматриваются в «Истории северных народов» (1555 г.). О начале и развитии католицизма в Скандинавских странах говорится в «Истории Упсальской церковной епархии» Иоанна Магнуса (1557— 1560 гг.).

Первым издательским опытом типографии Олауса Магнуса были жизнеописание св. Бригитты и ее дочери Катерины и ряд брошюр религиозного содержания. Первым светским сочинением, напечатанным при монастыре св. Бригитты, стала «История Готии и Швеции», или «История всех готских и шведских королей» (по другому титульному листу), написанная Иоанном Магнусом в Венеции у Иеронимо Квирини в 1540 г.10 Работа над изданием этой книги началась в 1553 г. и была закончена в следующем, 1554 г. В ней Иоанн Магнус говорит о прошлом покинутой родины и старается связать возникновение королевской власти на Севере и дальнейшее развитие Скандинавских государств с введением там католицизма. Хроника Иоанна Магнуса оказала большое влияние на исторические труды шведских и скандинавских ученых конца XVI—начала XVII в.

В 1554 г. Олаус Магнус издал два типографских варианта (так называемых титульных издания) «Истории Готии и Швеции» с разными заглавиями и предисловиями, автором которых был сам Олаус Магнус. Текст и набор книги Иоанна Магнуса в обоих вариантах идентичен, сохранены также все типографские украшения: карта, виньетки, инициалы. На титульном листе одного из вариантов под названием книги изображен герб папы Юлия III — два перекрещенных ключа и тиара под щитом, который поддерживают два ангела. Предисловием служит посвящение «Истории Готии и Швеции» Юлию III как покровителю шведов-католиков. В нем Олаус Магнус жалуется на несправедливость Густава Вазы и сторонников реформации в Швеции по отношению ко всем, сохранившим верность папскому престолу. Он выражает надежду, которой, впрочем, никогда не суждено было осуществиться, на скорое возвращение Швеции в лоно католической церкви.

Второй титульный лист (фронтиспис) выгравирован на дереве.11 На нем изображены два воина, сидящие под гербами Готии (лев) и Швеции (три короны). Они символизируют союз двух некогда самостоятельных частей Шведского государства. В предисловии к книге дается краткий географический обзор Скандинавии. Заглавие на этом титульном листе также изменено. Вместо «История всех готских и шведских королей» здесь стоит: «История готов и свеев», т. е. «История Готии и Швеции». Год издания на титуле отсутствует, но в предисловии сообщается, что она напечатана в 1554 г.

Через год после выхода в свет «Истории Готии и Швеции», в 1555 г., Олаус Магнус напечатал «Историю северных народов»,13 которая считается одним из полиграфических шедевров середины XVI в. По чистоте набора, расположению текста, количеству и исполнению гравированных на дереве виньеток и инициалов она превосходит издания многих типографий того времени.

Внимание средневекового читателя привлекало не только необычное содержание книги. Обилие иллюстративного материала также не могло оставить его равнодушным. Виньетки в «Истории северных народов» передают основную тему той главы, перед которой они находятся. Они дают наглядное представление о населении стран Севера, его занятиях (сельском хозяйстве и промыслах), животном мире, явлениях природы и т. д.

По манере исполнения все иллюстрации в книге делятся на несколько групп. Первая из них — гравюры, имеющие непосредственную связь с «Морской картой».

Второй вариант «Истории Готии и Швеции» Олаус Магнус посвятил сыновьям Густава Вазы Эрику, Иоанну, Магнусу и Карлу, надеясь добиться расположения наследников шведской короны в будущем. Один экземпляр этой книги он отправил в Стокгольм самому Густаву Вазе. Тогда-то он и получил ответ шведского короля, который лишил его всякой надежды на возвращение на родину.12

Как было сказано, иллюстрации в обоих вариантах «Истории Готии и Швеции» совершенно одинаковы. Все они выгравированы на дереве и в своем большинстве — это условные изображения мифических и реальных шведских и готских королей. Для ряда из них прототипами служили иллюстрации к «Ветхому Завету» Ганса Гольбейна Младшего, к которым очень любил обращаться Олаус Магнус. Книгу открывает фронтиспис, изображающий аллегорическую группу. Это типографская марка Олауса Магнуса. В предисловии дана уменьшенная авторская копия «Морской карты». В конце книги находится указание на то, что она была написана в 1540 г., и колофон с именем печатника и выходными данными.

Размеры фигур, их расположение и направление сохранены в книге. Заметно, что гравер старался совершенно точно скопировать предлагаемый ему образец во всех деталях. Примером могут служить изображение русских всадников, многочисленные виньетки из глав, посвященных животному миру северных стран, и другие.

Вторая группа иллюстраций композиционно представляет собой сочетание элементов изображений, заимствованных с «Морской карты». В этом случае размеры фигур и их положение также сохранены с удивительной точностью. Эти виньетки также находятся в гравированных рамках. Примером может служить гравюра к 6-й главе XI книги «Истории северных народов». Эта иллюстрация соединяет в себе следующие элементы карты: условный портрет великого князя Московского, помещенный на карте близ района Новгорода и подписанный «Magnus princeps Moscovitarum», фигуру русского гонца, которая находится на побережье Финского залива недалеко от Нарвы и Ивангорода, и чужеземную ладью с воинами и гребцами, находящуюся на карте на безымянном озере в Восточной Ботнии. Символ поражения русского войска у Ивангорода — брошенный лук, который на карте находится на побережье, в книге расположен под копытами коня. На заднем плане виньетки показаны горящие здания.

Другим примером композиции из элементов карты является иллюстрация к главе о пещере Смеллен  (см. рис.  на с. 70).

Всадник, который на виньетке должен изображать правителя города Выборга Кнута Поссе, на карте обозначает шведского рыцаря, помещенного на льду Финского залива. Пещера, рядом с которой выгравирован этот рыцарь в книге, на карте расположена у Выборга на значительном расстоянии от всадника и не связана с ним композиционно.

Третья группа иллюстраций — виньетки и инициалы из «Истории Готии и Швеции» — многочисленные фигуры королей, рунический алфавит, огненный дух и др.16 Особый интерес представляют инициалы, сюжеты которых композиционно не связаны ни с «Историей Готии и Швеции», где они появились впервые, ни с «Историей северных народов». Если судить по многочисленным изображениям в инициалах какого-то старца, все они объединены общим сюжетом, видимо имеющим отношение к биографии Олауса Магнуса.

Последняя группа иллюстраций «Истории северных народов» — виньетки, в других изданиях Олауса Магнуса не встречающиеся. В книге их меньше всего. Вероятно, они были выпол-нецы специально для «Истории северных народов». К ним относятся совет у московского великого князя, изображение двух крепостей (Нарвы и Ивангорода) — одна из гравюр большего, чем все остальные, размера — и ряд других.

Особый интерес представляют гравюры по рисункам «Морской карты», поскольку они служат связующим звеном между обоими трудами Олауса Магнуса. Доски для них также вырезались   по   рисункам   карты   и   без   отступления   от   копируемого оригинала. Сам автор вряд ли бы стал заниматься подобной работой. Скорее всего, она была поручена ученику или подмастерью типографии.

Детальное копирование иллюстраций «Морской карты» имеет большое значение, так как виньетки «Истории северных народов» на сюжеты карты помогают определить место действия описываемого в книге эпизода, потому что на карте в конкретном географическом районе имеется подобное же изображение.

Зависимость иллюстраций «Истории северных народов» от рисунков карты, расположение материала в книге, сходство ряда ее известий с итальянским и немецким комментариями указывают на желание Олауса Магнуса теснее связать оба своих труда в единое целое. Он не только не скрывает эту связь, но всемерно ее подчеркивает при любом удобном случае, хотя прямых ссылок на карту в книге почти не имеется.

В конце XVI в. «Морская карта» Олауса Магнуса была известна гораздо меньше, чем «История северных народов», на долгое время ставшая энциклопедией Севера и необходимым пособием для ученых и мореплавателей, каким прежде была «Морская карта» (как в оригинале, так и в переложениях западноевропейских картографов XVI в.).

«История северных народов» принесла своему автору европейскую известность, и до настоящего времени она сама и особенно ее иллюстрации пользуются огромной популярностью не только среди ученых. Некоторая простота этих гравюр в манере исполнения и наивность рисунка очень привлекательны, хотя в ряде случаев в той информации, которую они содержат, нелегко разобраться. Например, оказалось, что на одной из виньеток Олаус Магнус изобразил ледяные кристаллы такими, какими их можно увидеть только при очень сильном увеличении. Иногда он изображает явления природы, наблюдаемые в настоящее время с помощью особой техники (примером этому служит явление «ложные солнца» на Севере), и многие другие.18

Последней книгой, напечатанной в типографии при монастыре св. Бригитты, была написанная Иоанном Магнусом в 1536 г. «История Упсальской церковной епархии».19 В ней говорится о введении католической религии и о возникновении института упсальских архиепископов в Швеции. Свой рассказ автор доводит до 1526 г., т. е. до начала Реформации. Последняя, шестая глава книги написана Олаусом Магнусом. Она посвящена жизни и деятельности Иоанна Магнуса и носит в литературе,условное название «Vita Joannis». Автор подробно излагает в ней биографию последнего фактического католического архиепископа Швеции и доводит повествование до 1538 г. Здесь же он сообщает о русском посольстве в Швецию к главе упсальского капитула в 1526—1528 гг.

Интересным и важным приложением к «Истории Упсальской церковной епархии» является переписка Иоанна Магнуса с высшими сановниками католической церкви кардиналом Бембо, епископом Дуранте, венецианским патриархом Иеронимо Квирини и другими. В этом же дополнении опубликованы письма Иоанна Магнуса к польскому королю Сигизмунду I и польским светским и духовным магнатам. Они связаны с настоятельными просьбами Иоанна и Олауса Магнуса об их переводе в Польшу, поскольку всю жизнь они стремились обосноваться поближе к родине, если Густав Ваза не даст им разрешения на въезд в Швецию.

К работе над изданием «Истории Упсальской церковной епархии» Олаус Магнус приступил в начале 1557 г. Но завершить ее ему не было суждено. Он умер в том же году и печатание книги было окончено стараниями одного из его душеприказчиков Винцента Лукини только в 1560 г. Печатал книгу Франциск Медиоланский из Феррары.20

Это единственное из изданий Олауса Магнуса, в котором совершенно нет иллюстраций. Многие инициалы первых двух его книг сохранены. Однако появляются иные, отличающиеся по стилю. Это позволяет предположить, что работа Олауса Магнуса над книгой остановилась именно на с. 98, а его душеприказчик, окончивший печатание в 1560 г., либо не нашел нужных инициалов в наборной кассе, либо они уже не годились к употреблению и их срочно пришлось заменить другими.

Все три издания типографии Олауса Магнуса в Риме имеют одинаковые    шрифты    и    инициалы.    Исключение    составляет «История Упсальской церковной епархии». Эти труды могут быть отнесены к репертуару шведской книги, поскольку и по своему содержанию и даже по оформлению они ближе к шведскому, нежели к итальянскому. Но между ними и изданиями Королевской типографии в Стокгольме имеются существенные различия в полиграфическом отношении. В то время, когда на территории Западной Европы, за исключением Германии и Польши, наибольшее распространение получил шрифт, называемый «антиква» (латинский шрифт), в Скандинавских странах почти повсеместно употреблялся готический шрифт, в чем сказалось непосредственное влияние немецких типографов. Антиква в Швеции впервые была употреблена в 1594 г. в трудах Амунда Лауренсона.21 Она прищла в это государство не из Италии, которая славилась непревзойденными мастерами шрифта, а из Германии. В связи с этим ее рисунок был несколько изменен под влиянием готического шрифта. По рисунку шведская антиква ближе к шрифтам А. Дюрера, а автиква Олауса Магнуса отливалась в Италии и скорей всего восходит к шрифтам Альда Мануция.22

Для своих изданий Олаус Магнус употреблял одинаковые шрифты. Разница лишь в том, что сочинения Иоанна Магнуса «История Готии и Швеции» и «История Упсальской церковной епархии» печатались более крупным шрифтом, который в «Истории северных народов» был употреблен только в названиях глав. Мелкий шрифт в книгах Иоанна Магнуса использовался для примечаний, индекса и маргиналий. В сочинении Олауса Магнуса он основной. В предисловии издателя в «Истории Упсальской церковной епархии» появляется еще и курсив, в других изданиях Олауса Магнуса не встречающийся. Видимо, он не принадлежал Олаусу Магнусу. Обращение к читателям и титульный лист этой книги были напечатаны в 1560 г. Винцентом Лукини. Ему же, видимо, принадлежат инициалы, по стилю близкие к венецианским, не встречающиеся в двух предыдущих изданиях Олауса Магнуса.

Особый интерес представляют в издательских трудах Олауса Магнуса комплект гравированных на дереве инициалов. Олаус Магнус объединил их особым сюжетом, не связанным с содержанием печатаемых сочинений, но, видимо, имеющим отношение к биографии обоих братьев. Можно только предполагать, что инициалы иллюстрируют автобиографические отступления «Истории Готии и Швеции» и «Истории северных народов». Часто встречаемый сюжет — изображения пожилого священника: на коне — в инициале О, коленопреклоненного старца перед высокопоставленной духовной особой в кардинальской шляпе, которой он, видимо, преподносит свою книгу, — в инициале С. Возможно, здесь Олаус Магнус изобразил себя самого, подносящим «Историю Готии и Швеции» — свой издательский труд — папе Юлию III (кардиналу дель Монте). Можно также предположить, что на рисунках изображен автор книги Иоанн Магнус.

Подтверждением  этому  служит  гравюра  в  инициале  G — шар с литерами I. M. U.  (или V.), т.е. Joannes Magnus Upsalensis.

Этот же символ встречается и в типографской марке Олауса Магнуса, представляющей аллегорическую группу из трех фигур, подножием центральной фигуре и служит подобный же шар.

Прототипами рисунков в инициалах Олауса Магнуса служили иллюстрации Ганса Гольбейна Младшего к Ветхому завету (например, инициалы Н и С) 23 и иллюстрации неизвестного художника к «Неистовому Роланду» Лодовико Ариосто в издании 1549 г.24 (инициалы Е, F, М, О). Но инициалы из изданий Олауса Магнуса не просто копии талантливых рисунков. Сохранив положение фигур оригиналов, автор изменил их сюжет и наполнил совершенно иным смыслом. Например, инициал Н, имеющий своим прототипом Моисея, толкующего божественные скрижали, Олаус Магнус связывает скорей всего с тем эпизодом из своей биографии, когда он отправился в Венецию добиваться запрещения лютеранских книг. Видимо, поэтому несколько изменена поза центральной фигуры, которая как бы отталкивает стоящих вокруг нее людей от лежащих на столе книг.

Еще заметнее различие сюжетов Гольбейна и Олауса Магнуса в рисунке в инициале С. Прототипом этой сцены служит иллюстрация, изображающая прием у короля Хирама. В инициале Олауса Магнуса сохранены положения обеих фигур, но вместо короля Хирама помещен человек в кардинальской шляпе и мантии. Изменена и поза коленопреклоненного человека: он одет в рясу и протягивает кардиналу книгу. На заимствование этого сюжета с рисунка Гольбейна указывает также драпировка, сохранившая узор оригинала. Вполне вероятно, что в этом инициале Олаус Магнус хотел видеть сюжет, также связанный с его биографией. Можно только предполагать, что кардинал — это один из покровителей братьев, которому преподносится в дар книга Иоанна Магнуса, поскольку этот инициал впервые появился именно в «Истории Готии и Швеции».

Не только инициалы из изданий Олауса Магнуса имеют своим прототипом ранее существовавшие рисунки. Многие иллюстрации «Морской карты», «Истории Готии и Швеции», «Истории северных народов» представляют в своей основе переработку целого ряда ранее существовавших сюжетов. Например, довольно часто встречающийся в иконографии еще до XV в. сюжет «медведь с дубинкой» был заимствован Олаусом Магнусом с типографской марки немецкого печатника начала XVI в. Маттиаса Аппиариуса.25 Однако Олаус Магнус изменил рисунок и лишил его аллегорического смысла. В «Истории северных народов» и на «Морской карте» медведь с дубинкой служит только иллюстрацией, показывающей один из способов охоты на медведей, применяемых в некоторых областях Центральной Европы.

Почти без изменения Олаус Магнус перенес в «Историю северных народов» одну из иллюстраций Всемирной хроники Гартмана Шеделя (1493 г.),26 на которой изображена сцена борьбы пигмеев с журавлями. Рисунки морских чудовищ для карты и для книги он заимствовал из первого издания «Космографии> Клавдия Птолемея 1482 г.27

Заимствование и переосмысление сюжетов для иллюстрации «Истории Готии и Швеции» и «Истории северных народов» объясняется тем, что в первой половине XVI в. и в более позднее время копирование гравюр из других изданий было обычным явлением и указание на источник заимствования было совершенно необязательным. И это не было плагиатом, поскольку понятия авторского права в XVI—XVII и даже в XVIII вв. не существовало Часто составлялись большие собрания трудов на определенную тему и издавались как собственные сочинения. Именно так был собран труд Джиованни Баттисты Рамузио по географии. Олаус Магнус не был исключением из этого правила, хотя в «Истории северных народов» он прибегал к компиляции в редких случаях. Для него был более характерен синтез разных способов изучения и описания источников. Это объясняется новизной выбранной им темы для западноевропейской историографии.

После смерти Олауса Магнуса типография при монастыре св. Бригитты прекратила свое существование. Сведений о том, где напечатал Винцент Лукини окончание «Истории Упсальской церковной епархии», не сохранилось, но, судя по его оформлению, не в типографии Олауса Магнуса. Последнее упоминание о типографском оборудовании и шрифтах, принадлежавших Олаусу Магнусу, встречаются только в посмертной описи его имущества. По завещанию они переходили к его племянникам при условии, что они останутся верными католической религии. Дальнейшая судьба этого оборудования неизвестна.28

Несмотря на небольшой по времени период деятельности, типография Олауса Магнуса сыграла важную роль в истории шведского книгоиздательского дела. Являясь территориально итальянской, по существу она может рассматриваться как национальная шведская типография. Издания Олауса Магнуса признаны необходимой частью репертуара шведской книги первой половины XVI столетия, ибо их сюжеты, тенденции и взгляды авторов, исключая религиозные, органически связаны со Швецией. Важно также отметить, что типография при монастыре св. Бригитты, не знавшая королевской цензуры, фактически старейшая вольная типография Скандинавии. Отсутствие цензуры позволило Олаусу Магнусу создать и напечатать первый исторический труд о странах неизвестного в то время в Европе Севера — «Историю северных народов», популярность которой в XVI— XVII вв. была чрезвычайно высока.