«НАЧАЛО ОТЕЧЕСТВА»

ГЛАВА II.   ВОСХОЖДЕНИЕ И РАСЦВЕТ

Быть славянским землям единой Русью!

К середине IX столетия Древняя Русь представляла собой пеструю мозаику раннегосударственных образований. На севере сложилось объединение славянских и финно-угорских  племен с центром в Новгороде, на юге образовалось обширное Киевское княжение, включившее также Чернигов, Переяславль и другие города и волости. В Смоленске, Полоцке, Ростове, Муроме существовали самостоятельные правления.

Политические события, связанные с объединением двух крупнейших центров Руси — Новгорода и Киева, в легендарных облачениях изложены в летописях. Сравнение различных версий и фрагментов позволяет довольно точно представить себе эти далекие события. Начинаются они с момента прихода к власти в Новгороде Олега: «В лето 6387 [879 год. —Авт.]. Умер Рюрик, передав княжение свое Олегу, родичу своему, отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».

В древней Руси пользовались юлианским календарем, который вел счет от так называемого сотворения мира. Этот календарь пришел на Русь из Византии вместе с введением христианства. Новый, григорианский календарь был введен при Петре I.

Алчные взоры новгородской знати давно устремлялись на юг. Феодалы желали подчинить себе хлебные районы и заполучить в свои руки всю торговлю по пути «из варяг в греки», иметь прямой выход в Византию.

Путь к этим целям мог быть только один — объединение Киева и Новгорода под единой властью, создание мощного государства — «от моря до моря». В 882 году войско под предводительством князя Олега двинулось по пути «из варяг в греки» в южные земли. В составе этой разношерстной армии были варяги, чудь, словене, меря, весь, полоцкие кривичи. Первой преградой на их пути стал населенный кривичами Смоленск. Олегу без особого труда удалось взять город и посадить там своих воевод. Из Смоленска флотилия ладей двинулась к Любечу, который, так же как и  Смоленск, без сопротивления принял власть северного князя. Не так было в Киевской земле. Приближающиеся к городу ладьи были встречены сигнальными кострами на курганах и обстрелами из береговых засад.

Олег понял, что пойти на прямой штурм города — значит потерять много воинов и тогда неизвестно, чьей победой закончится борьба. Поэтому, по рассказу летописи, князь решил перехитрить киевлян и взять город обманом. На подходе к киевским холмам Олег велел воинам спрятаться, чтобы киевские дозорные видели только гребцов и не сообщили своим о войске на кораблях. Часть воинов князь вообще оставил за городом.

Когда флотилия подошла к низкому берегу в Угорском урочище, Олег отправил в город послов с наказом попытаться выманить его защитников из-за укреплений. Посланцы Олега пришли в город безоружными и сказали: «Мы купцы и идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Киевляне, поверив послам, открыли ворота и вышли к ладьям в надежде купить у новгородских гостей нужные товары да продать свои. Вышли к гостям и киевские князья. Только у воды они поняли, что попались в ловушку: из ладей выскочили вооруженные воины, а Олег (по преданию, похожему на эффектный киноэпизод), став   на   носу   корабля,   обратился   к   киевским   правителям: «Не князья вы и не княжеского рода, а я княжеского рода! — А когда рослый дружинник поднял на руки маленького Игоря, добавил: — Вот он, сын Рюрика!» Завязалась схватка, но длилась она недолго, — киевские дружинники отступили.

После   этого   дружина   Олега   беспрепятственно   вошла в Киев.

С момента вокняжения Олега в Киеве славянские племена еще активнее стали объединяться в одно государство. Скоро дань Киеву начали платить словене, кривичи, меря, древляне, северяне, радимичи. Варягам, служившим Олегу, было установлено жалованье — 300 гривен в год. Щедрая плата и в дальнейшем давала русским князьям возможность использовать варяжские дружины для решения как внутренних проблем, так и внешнеполитических задач. Регулярные выплаты варягам были прекращены лишь после смерти Ярослава Мудрого, в середине XI века.

Летописец, рассказывая об объединении Киева и Новгорода и других земель, конечно не мог проникнуть в суть социально-экономических процессов, протекавших на Руси. И только тщательный анализ летописей и грамот, археологических находок и записок иностранных путешественников помог советским ученым объяснить события тех далеких времен.

Процесс возникновения государства детально раскрыт в трудах классиков марксизма-ленинизма. Владимир Ильич Ленин в своей работе «Государство и революция» отмечал, что «государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда' и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены». На основе таких классовых противоречий возникло и Древнерусское государство.

Оно служило классу феодалов для угнетения трудящихся — землепашцев, скотоводов, ремесленников охотников, рыболовов.

С объединением Киева и Новгорода Древнерусское государство протянулось узкой полосой вдоль пути «из варяг в греки». Территориальный и экономический рост государства позволил киевскому князю активно выступать и на международной арене. В начале X века Русь вновь выступила соперницей Византии. В 907 году пошел Олег на греков, оставив уже взрослого Игоря в Киеве. Лазутчик греков рассказал императорам (их было тогда два — Лев и Александр) о небывалом войске, идущем на главный град государства. Сам он когда-то жил в Киеве, побывал во многих русских землях, умел по говору, повадкам, одежде отличать киевлян от новгородцев, чуди, кривичей. Так вот в войске есть и те, и другие, и третьи. Под стягами Олега идут также древляне, радимичи, северяне, вятичи, меря... Кого только там нет! Нанял Олег и множество воинов из варягов. 2 тысячи кораблей движутся в Константинополь! Нет на них купеческих грузов, а только жаждущие добычи дружинники, готовые по первому кличу броситься в бой или на приступ города!..

Императоры совещались с многочисленными советниками. Многие из них не хотели верить лазутчику, надеялись на то, что молва преувеличила опасность. Однако некоторые вспоминали слова гордого славянского посла Лаврита, сказанные предкам нынешних византийских правителей много лет назад: «Родился ли на свет и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу?» А ведь ныне русы стали еще искуснее в военном деле, лучше вооружены и хорошо знают слабые стороны тактики византийцев! На всякий случай было решено запереть вход в гавань и закрыть городские ворота. Уже утром следующего дня, после того как это было сделано, жители Константинополя увидели, что меры предосторожности были предприняты не напрасно: у берега стояло невиданное число ладей, с которых, бряцая оружием, спускались на сушу вооруженные люди.

Началась осада города по всем правилам. Он оказался в огненном кольце: горели в предместьях богатые палаты, жилища рядовых горожан, церкви. Те, кто не успел укрыться за мощными стенами укреплений, попали в плен, а оказавшие сопротивление заплатили за это жизнью. Скоро положение стало тяжелым и византийцы начали переговоры. Князь Олег потребовал заплатить на каждого из своих воинов по 12 гривен откупа, обещая после этого отойти от города. А ведь на каждом из 2 тысяч кораблей было по 40 человек!

Итоги переговоров даже превзошли ожидания русских: греки так испугались, что были готовы на все, лишь бы с миром отправить завоевателей восвояси. Русским городам Чернигову, Переяславлю, Полоцку, Ростову, Любечу было обещано выплачивать ежегодную дань. Если придут послы от русов, то греки обязались их содержать сколько понадобится, а если пожалуют купцы, то 6 месяцев им будут выделяться хлеб, мясо, вино, рыба, овощи. А когда наступит время им возвратиться назад, то обеспечат их пищей, якорями, канатами, парусами и всем, что надобно. Только те, кто придет в Византию без поручений от князя и не для торговли, обеспечением пользоваться не будут. Греки просили Олега запретить русским, приходящим в Константинополь, чинить на пути самоуправство и грабеж. Князь согласился, чтобы пришедшие из русских земель располагались в предместье города, у монастыря. В город входить русские купцы должны были без оружия, по 5—10 человек и в сопровождении «царева мужа» — специального княжеского слуги, наблюдавшего за порядком.

После долгих споров и обсуждения каждого слова в договоре императоры и князь заверили друг друга, что будут неукоснительно выполнять все статьи соглашения. Дружинники Олега поклялись своим оружием и богами — Перуном и Велесом.

Последним требованием Олега было сшить паруса для ладей из шелка и полотна.

Вернулись дружины Олега в родной Киев с богатой добычей — с золотом, шелками, овощами, винами и всякими восточными диковинками. Такие походы значительно укрепляли внешнеполитическую мощь молодого Древнерусского государства, давали возможность обогащаться его правящим слоям. Мирные договоры, заключенные князем Олегом с таким могущественным государством средневековья, как Византия, позволили Древней Руси расширить свое влияние и укрепить власть киевского князя.

Через несколько лет после похода князь Олег умер. Летопись в легендарной форме повествует о его смерти. В этом рассказе отразилась та борьба, которая велась между новым классом феодалов и старой родовой верхушкой, стойкими приверженцами которой были языческие волхвы и кудесники. Знаменитое стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Песнь о вещем Олеге» — романтический рассказ о гибели князя из-за его близкого друга, боевого коня, — построено на материале летописного сообщения, в котором отразились языческие представления о коне как символе плодородия, благополучия, силы и счастья.

Князь тихо на череп коня наступил

И молвил: «Спи, друг одинокий!

Твой старый хозяин тебя пережил:

На тризне, уже недалекой,

Не ты под секирой ковыль обагришь

И жаркою кровью мой прах напоишь!

Ковши круговые, запенясь, шипят

На тризне плачевной Олега;

Князь Игорь и Ольга на холме сидят;

Дружина пирует у брега;

Бойцы поминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они.

 «Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его и похоронили на горе, что зовется Щековицей. Есть же могила его и до сего дня слывет могилой Олеговой». Другая летопись сообщает нам, что погребен Олег был не в Киеве, а в Ладоге: «И есть могила его в Ладозе».

«Олегова могила» в Ладоге исследовалась археологами. В этом большом кургане-сопке были обнаружены сожженные человеческие кости, железный наконечник копья. Подножие сопки было окружено гигантскими валунами. Конечно, заманчиво было бы считать это погребальное сооружение могилой вещего Олега, но для этого нет никаких оснований.

Но погребения знатных дружинников, а возможно, и предводителей дружин в Ладоге найдены. Так была раскопана сопка, в которой обнаружили погребение с богатым набором вещей. Это были весовые гирьки, бусы, бронзовая бляшка. А самой интересной стала находка бронзовой подвески с изображенными на ней трезубцами — княжескими «знаками Рюриковичей». В сопке были найдены также кости крупного животного. Сначала думали, что это останки коня. Уж больно манила легенда о могиле Олега — здесь и конь, и отличительный княжеский знак. Однако зоологи, осмотревшие кости, рассеяли захватывающие предположения — кости оказались коровьими.

Впрочем, в Ладоге известны сопки и с погребениями коня. На берегу реки Волхов в урочище Плакун раскопана разрушившаяся сопка, в которой был погребен конь, а рядом с его останками лежали принадлежности богатого конского убора. Среди них бронзовые фигурные удила, части ременной упряжи с серебряными бляшками. Согласно поверьям, погребенный конь должен был служить умершему после его воскрешения. Подобные представления и легли в основу летописного рассказа о смерти князя Олега.

Так, по преданию, закончилась жизнь правителя, которому удалось с помощью военной силы, помноженной на хитрость, объединить два древних государственных центра Руси — Новгород и Киев. Это объединение было закономерно, оно явилось завершением долгого процесса формирования феодальных отношений. И если не стал бы, например, успешным поход Олега, то наверняка вскоре нашелся б другой правитель — киевский, новгородский, черниговский, переяславский,— которому удалось бы объединить восточно-славянские племена в единое государство, поскольку все условия к такому слиянию уже созрели. Родовые старейшины, захватывавшие земли первобытных общин, превращались в феодалов. Племенные князьки также становились мелкими феодальными государями, чья власть держалась на владении землей, взимании даней и оброков. Они жаловали своим боярам, воеводам, дружинникам населенные крестьянами земли, а княжеские дружины за щедрые пожалования кабалили смердов-общинников, собирали дань с подвластных племен, силой укрощали противников своего правителя.

Феодальный порядок быстро набирал силу на восточно-славянских землях, все новые и новые племена втягивались в орбиту общерусского феодального центра — стольного Киева.