Полководцы

ПАВЕЛ  СТЕПАНОВИЧ  НАХИМОВ

Раздел: Русская история и культура

   Пелисье, очень приободренный успешным штурмом трех русских контрапрошей 7

июня (26  мая),  а  с  другой  стороны,  теснимый  и  раздражаемый  упорными

телеграфными требованиями императора, чтобы он сначала  разбил  и  уничтожил

русскую армию, а потом со всех сторон замкнул  линию  осады  вокруг  города,

считая вместе с тем этот проект, выработанный в Париже, совершенно нелепым и

неисполнимым,  решил  действовать   немедленно   согласно   своему,   а   не

императорскому плану. Он задумал тотчас же,  только  дав  войскам  несколько

дней на отдых, предпринять не более и  не  менее  как  общий  штурм  русской

оборонительной линии и взять Севастополь.

   В течение предыдущего дня, 5(17) июня, шла усиленная бомбардировка города

и с суши и с моря, а ночью часть парового  флота  союзников  (десять  судов)

начала усиленно обстреливать Южную сторону. Бомбардирование не  прекращалось

уже с полуночи ни на один час. И вдруг,  совсем  неожиданно  не  только  для

русских, но и для союзников, в 3 часа ночи начался штурм. Дело  в  том,  что

генерал Мейран по ошибке принял одну ракету за условленный сигнал и бросился

со своей дивизией вперед.

   Русские встретили штурмующие колонны убийственным,  очень  метким  огнем.

Французы были  отброшены  с  громадными  потерями,  и  одновременно  Пелисье

получил точные сведения, что с моря шесть русских судов громят Киленбалку  и

расположенные там французские резервные полки.

   Несмотря на эту тяжкую неудачу в самом  начале  дела,  Пелисье  энергично

продолжал повторные штурмы. По крайней мере пять  штурмов  (из  них  два  на

Малахов  курган)  были  произведены  союзниками  уже  в  первые  часы  этого

кровавого дня, и все пять были блистательно отбиты русскими.  Шестой  штурм,

снова направленный на  Малахов  курган,  казалось,  сулил  французам  успех:

штурмующая колонна уже ворвалась  в  одну  батарею  (N  6,  батарея  Жерве),

переколола часть находившегося там батальона  Полтавского  полка,  вытеснила

остаток батальона и бросилась дальше. Но тут подоспел генерал Хрулев.  После

отчаянного рукопашного боя французы были отчасти перебиты, отчасти отброшены

прочь. Из 138 солдат русской роты, которая первая, не  ожидая  еще  подмоги,

бросилась на неприятеля, были перебиты 105 человек во главе с Островским.  К

вечеру неприятель,  отбитый  на  всех  пунктах,  ушел  окончательно  в  свои

траншеи.

   Русские защитники Севастополя одержали самую полную победу, какую  только

могут одержать осажденные над осаждающими, - победу, объясняемую  не  только

героизмом русских  войск,  но  и  многочисленными  ошибками  французского  и

английского командований. Французы  потеряли  в  этот  день  около  5  тысяч

человек (2 тысячи убитых и около 3 тысяч  раненых),  англичане  -  больше  2

тысяч человек (из них около 400 убитых и 1600 раненых). Но и русские  потери

были тяжелы: около 4720 человек, из них около 780 убитых, 3132 раненых,  815

контуженых.

   Севастопольский гарнизон сильно приободрился  после  этой  в  самом  деле

блестящей победы. Однако июнь принес Севастополю не только  радость  победы,

но и два несчастья...

   Первое произошло через два дня после отбитого штурма. Уже 6(18)  июня,  в

день штурма, Тотлебен был контужен.  Но  он  бодрился  и  не  хотел  лечь  в

постель.

   Спустя два дня, 8(20) июня, осматривая батарею Жерве,  он  был  ранен,  и

очень тяжело. Тотлебен надолго выбыл из строя, и жизнь его была временами  в

опасности, хотя вначале все-таки он  силился  на  одре  страданий  принимать

участие в работе, даже когда его увезли из Севастополя.

   Нахимов остался отныне один.

   Во время штурма 6(18) июня Нахимов побывал и в самом опасном месте  -  на

Малаховом кургане. Французы ворвались уже  на  курган,  ряд  командиров  был

переколот немедленно, солдаты сбились в кучу. Нахимов и  два  его  адъютанта

скомандовали:  "В  штыки!"  -  и  выбили  французов.  Для   присутствовавших

непонятно было, как мог уцелеть Нахимов в этот день. Это произошло уже после

хрулевской контратаки, и Нахимов таким образом довершил  в  этот  день  дело

спасения Малахова кургана, начатое Хрулевым.

   Вообще кровавое поражение союзников 6(18) нюня 1855 года, когда был отбит

с  громадными  для  них  потерями  штурм  3-го  и  4-го  отделений   русской

оборонительной линии, покрыло, новой славой  имя  Нахимова.  Малахов  курган

только потому и мог быть отбит  и  остался  в  русских  руках,  что  Нахимов

вовремя измыслил и осуществил устройство особого, нового моста, укрепленного

на бочках, по которому в решительные часы перед  штурмом  и  перешли  спешно

отправленные  подкрепления  из  неатакованной   непосредственно   части   на

Корабельную сторону (где находится Малахом курган). Нахимов затеял постройку

этого моста еще после первого бомбардирования Севастополя, 5 октября,  когда

в щепки был разнесен большой мост через Южную бухту, покоившийся  на  судах.

Этот  новый  мост,  покоившийся  на  бочках,  оказал  неоценимые  услуги,  и

поправлять его было несравненно легче и быстрее, чем прежний.

   Подобно тому как в свое время Меншикову пришлось понять, что ему никак не

уйти от неприятной обязанности представить Нахимова к  Белому  Орлу,  так  и

Остен-Сакен и Горчаков пред  лицом  гарнизона,  который  видел,  что  делает

ежедневно и еженощно Нахимов и что сделал  он  в  день  штурма  6(18)  июня,

поняли свой повелительный долг. Но  надо  отдать  должное  Остен-Сакену.  Он

никогда не соревновался с Нахимовым и даже не  завидовал  Нахимову:  слишком

уж, прямо до курьеза, несоизмеримо было их моральное положение в  осажденной

крепости и их военное значение. И чувствуется, что  Остен-Сакен  и  Горчаков

сами хотят греться в лучах нахимовской славы,  когда  мы  читаем  приказ  по

войскам, отданный после победоносного боя  6(18)  июня:  "Доблестная  служба

помощника моего, командира порта адмирала Нахимова,  одушевляющего  примером

самоотвержения чинов морского ведомства  и  столь  успешно  распоряжающегося

снабжением  обороны  Севастополя,  известна  всей  России.  Но  не  могу  не

упомянуть, что подкрепления, посланные  на  атакованную  часть  Севастополя,

разделенную Южною бухтою,  переходили  по  устроенному  адмиралом  Нахимовым

пешеходному мосту на бочках, без чего Корабельная сторона вмещающая  в  себе

Малахов курган - ключ позиции, могла пасть, ибо прежний мост на судах  легко

был   поврежден   неприятельскими   выстрелами   и   в    одиннадцатидневное

бомбардирование помянутое сообщение было прервано".

   Ничего нового  о  Нахимове  севастопольскому  гарнизону  этот  приказ  не

сказал. Вот случайно записанный очевидцами и случайно  поэтому  дошедший  до

нас эпизод, прямо относящийся к этому кровавому дню июньской русской победы:

"Каждый из храбрых защитников после жаркого дела осведомлялся прежде  всего,

жив ли Нахимов, и многие из нижних чинов не забывали своего  отца-начальника

даже и в предсмертных муках. Так, во время штурма 6  июня  один  из  рядовых

пехотного графа Дибича Забалканского полка  лежал  на  земле  близ  Малахова

кургана. "Ваше благородие, - кричал тот же раненый в предсмертных муках, - я

не помощи  хочу  просить,  а  важное  дело  есть..."  Офицер  возвратился  к

раненому, к которому в то же время подошел моряк. "Скажите, ваше благородие,

адмирал Нахимов не убит?" - "Нет". - "Ну, слава богу! Я могу теперь  умереть

спокойно..." - это были последние слова умирающего".

   Встал вопрос о новой награде Нахимову. Известно было, как бедно и  скудно

живет Нахимов, раздающий весь свой оклад матросам и их  семьям,  а  особенно

раненым в госпиталях. Во всяком случае, решено было за день 6 июня наградить

его денежно. Александр II дал ему  так  называемую  аренду,  то  есть  очень

значительную ежегодную денежную  выдачу,  независимо  от  его  адмиральского

регулярного жалованья.

   25 июня царский указ об аренде был вручен Нахимову.

   "Да на что мне аренда? Лучше бы они  мне  бомб  прислали!"  -  с  досадой

сказал Нахимов, узнав об этой награде.

   Он сказал это 25 июня. Бомбы ему были нужны  в  особенности  потому,  что

расход боеприпасов, произведенный 6 июня, еще не был как следует пополнен, а

что генерал Пелисье готовится получить близкий реванш за  отбитый  штурм,  в

этом сомнений не было.

   Вообще мечтать о том,  что  он  будет  делать  с  только  что  полученной

арендой, Нахимову пришлось недолго, только три дня - от 25 до 28 июня. Но мы

точно знаем эти мечты. "Удостоившись по  окончании  последней  бомбардировки

Севастополя получить в награду от государя императора  значительную  аренду,

он только и мечтал о том, как бы эти деньги употребить с наибольшей  пользой

для матросов или на оборону города", - говорят нам источники.

   Жить ему оставалось в это время лишь несколько суток. Смерть, которой  он

бросал вызов за вызовом, уже стояла за его спиной.