Политология

Раздел: Экономика и юриспруденция

Для раскрытия сущности и содержания понятия политиче­ской философии в качестве отправной точки, по-видимому, сле­дует взять основные сущностные характеристики самой филосо­фии. Главное предназначение последней, как известно, искание или постижение истины о сущности и смысле самого бытия. При­ступая к написанию своего фундаментального трехтомного тру­да «Лекции по истории философии», Гегель отмечал, что в са­мом этом понятии есть противоречие. Цель философии — познать истину, т.е. неизменное, вечное, сущее само по себе. История же занимается вещами преходящими, тем, что некогда существова­ло, а в другое время уже исчезло, стало достоянием минувших времен. Если философия «имеет историю, то так как история есть лишь изображение ряда минувших образов познания, в ней нельзя найти истину, ибо истина не есть минувшее».

Не в меньшей степени соображения Гегеля верны примени­тельно к политической философии. Дело в том, что для мира политического характерна высочайшая степень динамизма. А это означает, что здесь многие феномены, события, процессы настоль­ко эфемерны и быстротечны, что часто исследователь не в состо­янии поспеть за ними, тем более установить в этом калейдоско­пическом водовороте не то что истину, даже элементарные причинно-следственные связи. В действительности, как справед­ливо подчеркивал Гегель, в понятии «история философии» про­тиворечия нет, поскольку каждая наука, в том числе и филосо­фия, помимо своей внутренней истории имеет внешнюю историю — «историю своего возникновения, распространения, расцвета, упадка, возрождения».

Нет противоречия и в понятии «политическая философия», которая также имеет как внутренний, так и внешний аспекты. Поэтому, говоря, что политическая философия занимает некую точку пересечения между политической наукой и философией, имеют в виду всю сложность и многоаспектность мира полити­ческого. Задача политической философии состоит в том, чтобы высветить скрытый принцип всего мира политического в его явленности. Она концентрирует внимание на сущностных аспек­тах, на самой природе политических феноменов. Внешний аспект — это конкретные проявления, формы и факты, так сказать, фе­номенальная сторона политического.

В центре внимания политической философии стоят вопросы о сущности государства и власти, их предназначении и целях, отношении к природе человека и др. Она призвана анализиро­вать, например, государство и власть прежде всего как социаль­ные феномены, как институты политической организации обще­ства, имеющей главной своей целью реализацию всеобщего интереса.

Однако любой политический феномен, например власть са­му по себе, невозможно сколько-нибудь четко фиксировать в по­нятиях, взятых изолированно от других феноменов. Чтобы вы­явить ее сущность, необходимо определить содержание понятия «государство», а его в свою очередь нельзя выяснить, не выявив то, какое именно содержание мы вкладываем в понятие «поли­тическое» и т.д. Власть, взятая в ее конкретной явленности, в чи­сто практическом воплощении или в сциентистском, эмпирико-фактографическом аспекте, лишается многих своих важных сторон, редуцируется и упрощается. Поэтому при анализе вла­сти применяется множество подходов, каждый из которых име­ет свое понимание момента истины, но при этом остается как бы за скобками вопрос о природе власти как человеческого, соци­ального феномена вообще. Политическая наука призвана раскры­вать с помощью разных методологических подходов и методов исследования место, роль и функции власти и властных отноше­ний в мире политического, их взаимосвязи с другими сферами человеческой деятельности и т.д.

Что касается политической философии, то она, подчеркиваю, призвана в данном контексте определить природу и предназна­чение власти. Когда говорят о внутренней стороне, то имеют в ви­ду сущность феномена власти, которая характеризуется в иде­альных, абстрактных категориях. «Все дело в том,— писал Гегель в данной связи,— чтобы в видимости временного и пре­ходящего познать субстанцию, которая имманентна, и вечное, которое присутствует в настоящем. Ибо, выступая в своей дей­ствительности одновременно и во внешнее существование, ра­зумное, синоним идеи, выступает в бесконечном богатстве форм, явлений и образований».

Прав был Б.Кроче, который не без оснований отмечал, что история содержит философию внутри самой себя в виде предме­тов ее суждений. Во многом и политика как важнейшая сфера жизнедеятельности человека содержит в себе собственную филосо­фию. В этом контексте политическая философия является составной частью политической действительности. Мир политического имеет наличное, объективное бытие и бытие абстрактно-идеаль­ное. Последнее, как сказал бы Э.Гуссерль, есть «латентный ра­зум» мира политического. Оно существует в форме идеи — по­нятия в себе и для себя. В этом качестве политическое бытие, возможно, составляет в явной или неявной форме интегральную часть любого человеческого общества. Иное дело, что вплоть до Нового времени, когда началось расчленение гражданского об­щества и мира политического на самостоятельные сферы чело­веческого социума, оно было как бы неразрывно слито с други­ми аспектами человеческого существования.

Так или иначе задача политической философии состоит в постижении идей, теорий, принципов, постулатов, мыслей, ле­жащих в основе мира политического. Они в свою очередь раскры­ваются в понятиях. «В философии,— писал Т.Гоббс,— определе­ния предшествуют определяемым именам. При обучении философии начинают именно с определений и весь дальнейший процесс приобретения знания сложных вещей осуществляется посредством синтеза, путем сложения понятий». Поэтому важная функция политической философии состоит в разработ­ке понятийно-категориального аппарата и языка политической науки.

Понятия, обозначая те или иные явления, призваны выделять те особенности мира, которые в настоящий момент считаются важ­ными. Например, атомы, протоны, нейтроны в физике. Понятия должны обладать единообразным содержанием и указывать ис­следователям на одни и те же явления. Понятийный хаос в фи­лософии недопустим, поскольку в таком случае понятия не мо­гут служить делу накопления, интерпретации и трансмиссии философско-теоретического знания. При этом следует подчерк­нуть, что в политической философии, равно как и в других со­циальных и гуманитарных науках, существенную роль играет аб­стракция. Особенно отчетливо она проявляется в понятиях, которые, отражая явления, не связанные с определенным кон­текстом, конкретными местом и временем, характеризуются различной степенью абстрактности. В философии именно абст­рактные понятия играют решающую роль, поскольку, пересту­пая границы конкретных событий и ситуаций, они указывают на общие свойства сходных событий и ситуаций. Но теория не может обойтись без понятий, относящихся к переменным свой­ствам явлений, отражаемых абстрактными понятиями.

В то же время очевидно, что осмыслить, объяснить и пред­сказать события можно, только определив отношения между раз­личными понятиями. Идеи, теории, постулаты, принципы, со­ставляющие ткань политической философии, возможны лишь как результат группирования понятий в суждения или утверждения. Сами теоретические суждения могут в той или иной степени от­личаться друг от друга по форме. Существует множество аргу­ментов как за, так и против различных форм. Это вполне есте­ственно, если учесть, что для поисков правильных ответов на поставленные вопросы необходимы соответствующие параметры и критерии их оценок. Поэтому в задачу политической филосо­фии входит осмысление содержания конкретных политических понятий.

С данной точки зрения немаловажное значение приобретает правильная трактовка основополагающих понятий политической философии, соответствующая национально-культурным и об­щественно-историческим реальностям. Возьмем, например, по­нятие «демократия», которое в дословном переводе с древнегре­ческого языка означает «народовластие» или «власть народа».

В соответствии с таким пониманием важнейшим признаком де­мократии является признание народа каждой конкретной стра­ны носителем верховной власти. Однако мы знаем, что имеют­ся существенные разночтения в понимании демократии в античном мире и в современную эпоху. Более того, в само по­нятие «народ» в различные эпохи вкладывался разный смысл. Так, в эпоху античности под это понятие подпадали только сво­бодные граждане, которые не всегда составляли большинство на­селения того или иного полиса. В Римской империи народом счи­тались только исконно римские граждане. Громадное число людей, проживавших на обширных пространствах империи, не будучи рабами и даже зависимыми, не могли претендовать на этот статус в силу того, что они не принадлежали к Populus ro-тапае (римскому народу).

Если проанализировать базовые признаки античной и со­временных форм демократии, то между ними обнаруживаются качественные различия. По-разному трактуется понятие демократии и в современном мире. Так, на самом Западе базовые демокра­тические ценности и принципы получили практическое вопло­щение в разнообразных политических режимах, соответствую­щих национально-культурным, историческим и иным традициям стран и народов региона. Естественно, что восточные народы с ор­ганическими национально-культурными традициями также име­ют собственное, во многом отличное от западных народов пони­мание демократии.

Нельзя не затронуть и такой вопрос. Существует мнение, что демократия может быть тоталитарной или авторитарной. Но это явное недоразумение, основывающееся на подмене понятий. Если рассматривать с точки зрения форм власти, то очевидно, что при всей внешней схожести отдельных атрибутов (например, принцип избрания путем всеобщего голосования, который в то­талитарной системе был формальным и чисто ритуальным про­цессом и результаты которого заранее были предопределены) то­талитаризм (или авторитаризм) и демократия по подавляющему большинству системообразующих принципов представляли со­бой прямо противоположные формы организации и реализации власти.

Все сказанное выше верно применительно к большинству понятий политической философии, таким как либерализм, кон­серватизм, радикализм и др., содержание которых в соответст­вии с изменившимися социальными и политическими реальностями в процессе исторического развития подвергалось сущест­венным трансформациям.

Теоретические суждения должны быть систематически орга­низованы в соответствии с избранным теоретиком углом зрения и понятийным аппаратом. Задача абстракции состоит в том, чтобы упростить реальность, но при этом не искажая сути этой реальности. Если в большинстве социальных и гуманитарных на­ук абстракция возможна a posteriori, то в политической фило­софии она допускается a priori. Политический философ не про­сто описывает факты, олицетворяемые теми или иными событиями политической жизни, а выявляет сущности, в которых достигается единство внутренней и внешней сторон феноменов, проявлениями которых и являются эти факты. Иначе говоря, по­литическую философию интересует не столько эмпирическая, фак­тографическая сторона мира политического, сколько значимость и смысл последнего в целом. Если философия, как таковая, призвана постичь природу вещей вообще, то цель политической философии — понимание природы политических вещей.

Говоря словами Гегеля, философия есть постижение на­личного и действительного. С этой точки зрения политическая философия концентрирует внимание на сущем, т.е. мире поли­тического таком, каков он есть на самом деле. Она призвана по­стигать сущность политического, определять, так сказать, в по­следней инстанции природу политических вещей в самом широком и глубинном понимании этих слов. Объясняя суть сво­ей книги «Философия права», Гегель писал: «Данная работа, поскольку в ней содержится наука о государстве, будет по­пыткой постичь и изобразить государство как нечто разум­ное в себе. В качестве философского сочинения она должна быть дальше всего от того, чтобы конструировать государство та­ким, каким оно должно быть; содержащееся в нем поучение не может быть направлено на то, чтобы поучать государст­во, каким ему следует быть: его цель лишь показать, как го­сударство, этот нравственный универсум, должно быть по­знано».

В целом, соглашаясь здесь с Гегелем, следует отметить, что этот тезис, совершенно верный применительно к философским проблемам права, нуждается в определенных оговорках, когда речь идет о политической философии. Особо следует подчеркнуть, что сущность политического отнюдь не исчерпывается конкрет­но существующими реальностями. Политическая философия имеет своей задачей выяснение природы политических вещей со всеми их атрибутами, такими как добро и зло, реальное и иде­альное, сущее и должное, совершенное и несовершенное, спра­ведливое и несправедливое, подлежащее сохранению или изме­нению, одобрению или осуждению.

Как отмечал Л.Страусс, политическая философия представ­ляет собой попытку заменить мнение о природе политических ве­щей знанием о ней. Это знание включает в себя различные ин­терпретации, трактовки, субъективные оценки. Последние в свою очередь по самой своей природе предполагают принятие или непринятие, выбор или отклонение, одобрение или осуждение этих вещей. Поэтому все они не могут быть нейтральны. Их невозмож­но правильно понять, если они не рассматриваются в терминах добра и зла, справедливости и несправедливости, сущего и долж­ного и т.д.

Показательно, что в античной философии в качестве одной из центральных выступала проблема добродетели, рассматрива­емой прежде всего как идеал, т.е. должное. По большому счету сущее, т.е. наличные политические реальности, соизмерялись с иде­алом. Более того, Л.Страусс усматривал главную причину кри­зиса современной политической философии в разрыве с класси­ческой политико-философской традицией, главным объектом внимания которой, по его словам, было должное. Здесь неваж­но, прав Страусе или нет. Суть вопроса состоит в том, что поли­тическая философия не может не касаться вопроса о критериях и качествах, дающих отдельному человеку, группе, классу пра­во управлять другими людьми, партией, государством. Подни­мая этот вопрос, политический философ не может не коснуться основополагающих морально-этических норм и правил челове­ческого общежития, составляющих сердцевину системы легити-мизации большинства существующих форм правления.

Политическая философия, включающая комплекс теорий, кон­цепций, идей, имеет одной из своих целей легитимизацию или делегитимизацию определенного политического порядка. Она призвана выявить истинность или ложность общепризнанных по­литических норм и ценностей, поэтому всегда ставит под сомне­ние господствующие концепции политического порядка. При этом политическая философия призвана определить некую магистраль­ную линию политического развития. С этой точки зрения, пожа­луй, прав был Э.Берк, который утверждал, что дело теоретика-философа — указать истинные цели государства; дело же политика-практика — найти соответствующие средства для до­стижения этих целей и успешно пользоваться ими.

Необходимо отметить, что составным компонентом полити­ческой мысли и, несомненно, политической философии являют­ся разного рода политические утопии, предлагающие более со­вершенные, на взгляд их авторов, альтернативные существующим формы государственно-политического устройства. Более того, один из величайших философов всех времен и народов Платон создал модель утопического государства, а его труд «Государст­во», в котором изложена эта модель, рассматривается как поли­тико-философское произведение.

К тому же политическая философия имеет дело не только с су­щим, но и должным, она оперирует также гипотетико-дедуктивными категориями по формуле «что было бы, если бы». Она от­дает предпочтение той или иной политической системе, например демократии перед тоталитаризмом, или, наоборот, может пред­лагать свои модели политического развития в качестве наиболее совершенной альтернативы. Все изложенное говорит о том, что мир политического и политическая философия как неотъемле­мая его часть пронизаны морально-этическим началом. Из это­го следует, что политическая философия не может не затраги­вать аксиологический аспект мира политического. Более того, можно говорить о политической аксиологии как самостоятельном под­разделе политической философии.

Смысл жизни коренится не только в рациональных, научных, поддающихся исчислению и строго научному анализу феноменах, но и в иррациональном, традиционном, волевом, эмоциональном, характерологическом и т.д., которые не всегда и не обязатель­но поддаются такому анализу. Человек не мыслим без мифа, са­ми табу и табуизация, сыгравшие столь большую роль в восхож­дении человека из стадного состояния, теснейшим образом связаны с мифическим началом. Можно сказать, что в опреде­ленном смысле даже сама история человечества пронизана ми­фологическим началом, поскольку жизнь не только простых, но и ве­ликих людей, а также деятелей, творивших эту историю, в большинстве случаев окутана как бы непроницаемой оболоч­кой мифического. Я имею в виду не только божественных и по­лубожественных, легендарных и полулегендарных героев и пер­сонажей вроде Зороастра, Конфуция, Будды, Иисуса Христа, Мухаммеда, но и реальные личности — древнеегипетских фара­онов, Дария, Александра Македонского, римских императоров, халифов, средневековых королей и т.д., которые якобы получа­ли свою власть прямо от Бога.

В истории часто случалось так, что роль, которую какой-ли­бо политический или государственный деятель играл на той или иной авансцене, постепенно приобретала самостоятельное и до­минирующее значение, полностью отодвигая на задний план или вовсе элиминируя ее первоначального носителя. Совершен­но бездарный обладатель королевского или иного титула, восшедший на трон, унаследовав его от своих великих предков, в гла­зах народа становился помазанником божьим просто в силу того, что он играл предоставленную ему роль. Бывало и так, что роль вообще может обойтись без своего исполнителя.

Таким образом, миф — интегральная, неотделимая часть че­ловеческой истории, и человек не имеет будущего без мифа, без ми­фологии, без веры. Мобилизующие мифы, символы, иллюзии яв­лялись одним из могущественных факторов истории. Именно им во многом обязаны своим появлением колоссальные пирамиды и сфинксы в Египте и гигантские христианские соборы в Евро­пе. С ним связано создание и уничтожение громадных и могу­щественных империй. Все они воплощаются в политической мифологии, понимаемой в самом широком смысле слова.

При этом необходимо учесть следующий момент. Зачастую миф отождествляют с чем-то примитивным, первобытным, чуждым мышлению современного цивилизованного человека, и поэтому подлежащим преодолению. Исходя из этого многие авторы все­рьез пытались обосновать мысль, что миф либо сам собой, либо усилиями рационалистической науки исчезнет как сколько-ни­будь значимый фактор общественной и политической жизни. Раз­ве миф, говорил, например, Э.Кассирер, не обречен на исчезно­вение «перед лицом подлинной, научной истины, перед лицом понятия природы и предметности, созданным в рамках чистого познания? Миф с его миром мечты и волшебства представляет­ся раз и навсегда канувшим в небытие с первыми лучами науч­ного видения мира».

Однако мифическое продолжает жить и даже процветать в современном мире, несмотря на беспрецедентные успехи науч­ного знания. Иначе и быть не может, поскольку, как справед­ливо подчеркивал Гете, миф, как и поэзия, отражает то, «на чем держится глубинное единство мира», и поэтому он способен по­стигать высшую истину. Живучесть мифа объясняется прежде всего тем, что он питается из вневременных глубин истории и традиций. История полна свидетельств того, что любые попытки развен­чания одних мифов неизбежно сопровождались возрождением ста­рых или же появлением новых, не менее привлекательных и действенных. Каждая эпоха, отвергая или в модифицирован­ном виде сохраняя старые, непременно создавала и собственные мифы, в том числе и политические. С соответствующими оговор­ками можно согласиться с Р.Петтацони, который утверждал, что от повторения мифа зависит «сохранение и умножение жизни» и даже «всего мира...который не может существовать без мифа», ибо истина мифа есть «истина жизни».

Классический миф, как правило, не сочинялся каким-либо конкретным автором, он формировался как бы спонтанно, обка­тываясь и выкристаллизовываясь в народном сознании многих поколений людей. Современный же миф специально конструи­руется и внедряется в массы. Но и он невозможен без сущест­вования стадного сознания, основанного на слепом повиновении господствующим предрассудкам и не способного критически ос­мыслить происходящие в обществе события и процессы. Имен­но живучесть и, более того, расширенное воспроизводство тако­го массового или корпоративного сознания в современном мире объясняет тот факт, что в условиях господства научного знания люди часто руководствуются примитивными, фантастическими и даже бредовыми идеями. Большей частью миф — это инстру­мент иллюзорного преодоления, снятия противоречий, образ, да­ющий философскую значимость фактам повседневной жизни. В этом качестве миф представляет собой одну из реальностей истории. Миф и связанные с ним символ, иррациональный образ способ­ны оказывать решительное влияние на политическое поведение и действия людей, играть роль цементирующего элемента, вокруг которого могут сплотиться огромные массы людей.

Учитывая сказанное, Б.Рассел отводил философии проме­жуточное место между теологией и наукой. Подобно теологии, говорил он, задача философии состоит «в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым». Но в то же время «подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторите­ту, будь то авторитет традиции или откровения». Все кон­кретные знания принадлежат науке, а догмы, выходящие за пре­делы конкретных знаний,— теологии. «Между теологией и наукой,— продолжал Рассел,— имеется Ничейная Земля, открытая для атак с обеих сторон; эта Ничейная Земля и есть философия. Почти все вопросы, которые больше всего ин­тересуют спекулятивные умы, таковы, что наука на них не может ответить, а самоуверенные ответы теологов более не кажутся столь же убедительными».

Важной составной частью политической философии являет­ся методология, представляющая собой определенный способ видения и организации исследования. Концептуальный и идей­ный арсенал методологии, в совокупности составляющий общий подход к решению стоящих перед политической наукой проблем, базируется на мировоззренческих постулатах, разрабатываемых в политической философии. Методология включает в себя так­же различные методы и приемы исследования и анализа, а так­же проверки и оценки их результатов.

В целом можно сказать, что в задачу политической филосо­фии входят поиски ответов на следующие и подобные им кар­динальные вопросы: в силу каких причин возможна политиче­ская самоорганизация общества? каковы факторы, определяющие политическую самоорганизацию общества? как создаются, сохра­няются, изменяются и распадаются различные политические системы? что есть raison d'etre государства? в какой мере поли­тическую реальность можно изобразить в соответствующих по­нятиях и терминах? насколько содержание этих последних зна­чимо для субъектов политики? что именно лежит в основе права: божественный закон, разум, естественное право, право сильно­го, насилие и др.? как совместить права и свободы отдельного индивида с его ответственностью перед обществом или с права­ми коллектива? и т.п. На все эти вопросы адекватные ответы мож­но найти на путях выявления взаимосвязей и соотношений це­лого и частного, общего и индивидуального, теории и практики, свободы, справедливости и равенства в мире политического.