Политология

Раздел: Экономика и юриспруденция

Для политической философии мир политического служит источником философской рефлексии о принципах порядка, сво­боды, равенства, справедливости и др. Она избегает вопросов ти­па: где, когда, как, кто или категорий: здесь и теперь. Ее инте­ресует прежде всего сократовский вопрос: «что есть...?» В центре внимания политической философии — не конкретная политиче­ская ситуация, не конкретные формы и проявления политической деятельности, а природа мира политического, политичес­кой жизни вообще, например: не конкретное государство, не кон­кретная властная структура, а природа государства и власти во­обще, не конкретная война, а природа войны вообще, ее место и роль в жизни человеческих сообществ и др.

Можно сказать, что политическая философия — это дисцип­лина о принципах политической самоорганизации общества. Одна из важнейших характеристик данных принципов в их фи­лософском толковании — способность к универсализации, суть которой состоит в том, что в равных условиях он будет действо­вать одинаково. Например, для утверждения и эффективного функ­ционирования политической демократии и ее институтов необ­ходим определенный минимум условий, без которых они просто невозможны. Так, нельзя выявить сущность политической сис­темы без выяснения сущности соответствующего общества. На­пример, правовое государство немыслимо без некоторых базовых характеристик общества, на которых оно и опирается. В каче­стве основополагающего условия существования как гражданско­го общества, так и правового государства выступает свободная лич­ность, наделенная врожденными неотъемлемыми правами. Общество может быть названо гражданским лишь с того момен­та, когда за человеком как личностью признаются неотъемлемые права на жизнь, свободу и реализацию своих способностей, ког­да эти права становятся основными опорами общественного зда­ния. Все это проявляется в том, что гражданское общество и правовое государство не могут существовать друг без друга.

Гражданское общество и правовое государство в свою очередь предполагают определенный тип экономики. Экономическая и политическая свобода производив от свободы личности. В то же время без экономической свободы, без свободы выбора источ­ников получения средств существования не может быть и сво­боды политической: первая представляет собой необходимое ус­ловие для достижения второй. Существует взаимообусловленная связь между демократией, частной собственностью и свободно-рыночной экономикой.

Понятия и категории «власть», «государство», «политика» и им подобные всегда выступают в конкретных формах и обличиях в за­висимости от национально-культурного, общественно-историче­ского, парадигмально-мировоззренческого и иных контекстов. Их конкретные типы и содержание зависят от исторических, наци­онально-культурных традиций, типа политической культуры и миропонимания данного народа. Их нельзя представлять как вечные, вневременные ценности, как некие неизменные сущно­сти, одинаково верные для всех времен и народов.

С данной точки зрения показателен тот факт, что влияние од­них и тех же идей в разных исторических условиях могут про­являться совершенно по-разному. Например, ряд установок, ко­торые традиционно оценивались как факторы, отрицательно влияющие на развитие восточных обществ в направлении модер­низации, в современных реальностях приобретают позитивную значимость. Так, в научной литературе 60-х — первой полови­ны 70-х годов господство конфуцианской идеологии рассматри­валось в качестве главного препятствия для восточно-азиатских стран на пути их перехода к рыночной экономике и политиче­ской демократии. Но такая оценка коренным образом измени­лась в 80-х годах, когда целый ряд стран региона осуществили стремительный рывок в своем экономическом и технологическом развитии и за беспрецедентно короткий период как бы перепрыгну­ли из аграрно-индустриального общества в информационное общество, тем самым создав предпосылки для трансформации ав­торитарных политических режимов в либерально-демократиче­ские.

Касаясь ложного, метафизического толкования идеи антич­ной свободы европейскими мыслителями своего времени, Т.Гоббс утверждал: «ничто никогда не было куплено такой дорогой це­ной, как изучение западными странами греческого и латинско­го языков». Здесь философ имел в виду попытки некритическо­го перенесения идеалов и ценностей одной исторической эпохи, т.е. античности, на другие исторические эпохи, в частности на реалии Нового времени.

Ценности и идеалы, воплощенные в социальных и гумани­тарных науках, зависят от основных характеристик общества, которому эти науки принадлежат, поскольку они носят истори­ческий характер. Например, как отмечал Р.Коллингвуд, «"Госу­дарство" Платона — изображение не неизменного идеала поли­тической жизни, а всего лишь греческого идеала политики, воспринятого и переработанного Платоном. "Этика" Аристо­теля описывает не греческую мораль, а мораль грека, принад­лежащего к высшим слоям общества. "Левиафан" Гоббса изла­гает политические идеи абсолютизма семнадцатого столетия в их английской форме. Этическая теория Канта выражает мо­ральные убеждения немецкого пиетизма; его "Критика чистого разума" анализирует теории и принципы ньютоновской на­уки в их отношении к философским проблемам его времени».

Но тем не менее политическая философия, будучи дисципли­ной, призванной исследовать природу политических вещей, за­трагивает целый комплекс основополагающих аспектов, которые в рамках человеческой истории имеют как бы вневременной характер. В этом контексте был прав Л.Страусс, который счи­тал, что политическая философия занимается поисками транси­сторических истин о политике. Она определяет границы поли­тического, политической жизни и деятельности как таковых, различные формы их государственного воплощения.

Однако мы знаем, что современные общества характеризуют­ся самыми различными формами плюрализма, обусловленными, в свою очередь, существованием множества слоев, сословий, классов, представителей различных этносов или наций, конфес­сий, культур, профессий, имеющих свои особые интересы, час­то не совпадающие и, более того, конфликтующие друг с другом. Можно сказать, что конфликт — это неотъемлемая сущностная характеристика любого человеческого сообщества.

Коль скоро политика теснейшим образом связана с конфлик­том, то одна из главных задач политической философии состо­ит в выявлении природы и социальных основ конфликтов. По­этому политическая философия не может игнорировать тип общества, формой политической самоорганизации которого вы­ступает государство или политическая система.

Сам процесс формирования и консолидации человеческих со­обществ был связан с их взаимным противопоставлением друг другу. Конфликты имели место если не внутри отдельных пер­воначальных родов, племен, этносов, то между ними. Противо­поставление мы—они, наши—чужие составляло неотъемлемый и определяющий элемент этого процесса. Показательно, что са­моназвания многих этносов в переводе на современный язык оз­начают «люди» (или «человек» во множественном числе), про­тивопоставляемые «нелюдям» (или «нечеловекам»), т.е. всем остальным «чужим» племенам и этносам.

Без всякого преувеличения можно сказать, что государствен­ное, властное начало, политика имеют место там, где существу­ют конфликты. Средством полного развития человеческих сил природа избирает противоборство этих сил в обществе. Проти­востояние — тоже форма общения и общежития, хотя и «анти­общественная». И действительно, человеку по своей природе присуща склонность делать все по-своему. Естественно, что в этом отношении он встречает противодействие со стороны дру­гих индивидов, которые также стремятся делать все по-своему. Другой факт самым непосредственным образом проявляется в борьбе за свою долю власти между различными социальными силами.

Показательно, что факт конфликтного происхождения вла­стных отношений, политики, государства осознали уже мысли­тели древности. Еще в «Государстве» устами Полемарха Платон говорил о том, что политическая деятельность должна осуществ­ляться в интересах части общества или одной партии («дру­зей») в борьбе с ее политическими противниками («врагами»). Искусство справедливой политики — «это искусство приносить друзьям пользу, а врагам причинять вред». Выступая с позиций сущего или реального положения вещей, платоновский Фраси-мах ратовал за то, чтобы в отношениях между властвующими и под­властными приоритет никогда и ни при каких условиях не от­давался подвластным. Как считал Фрасимах, не существует людей, которые бы, находясь у власти, могли отдать предпочте­ние интересам других в ущерб своим собственным. Примечатель­но, что, считая все существующие системы правления несправед­ливыми, Сократ не оспаривал фактическую правомерность фрасимаховского конфликтного принципа, выведенного из реаль­ного жизненного опыта.

Эта традиция, идущая через Н.Макиавелли и Т.Гоббса, на­шла свою дальнейшую разработку у К.Шмитта. Рассматривая по­литику в категориях «друг—враг», Шмитт полагал, что социаль­ные отношения уплотняются, превращаются в политические при необыкновенной интенсивности общественных противоречий. По сути, Шмитт рассматривал дихотомию «друг—враг» в каче­стве главного конституирующего признака политических отно­шений, самого смысла существования политического как само­стоятельной сущности. В своих построениях Шмитт ставил во главу угла именно эту дихотомию, которой у него соответствовали противостояния «добро—зло» в морали, «прекрасное—безобраз­ное» в эстетике, «выгодное—невыгодное» в экономике. При­чем, согласно Шмитту, политические категории самодостаточны и независимы от моральных, экономических и иных катего­рий, политический враг необязательно плох с моральной точки зрения или безобразен с эстетической точки зрения. Дело в том, что он другой, чужой.

Эта линия в разработке и трактовке политического в разных вариациях, с различной степенью ударения на универсальность и интенсивность конфликта нашла отражение в большинстве по­литико-философских систем от левого радикализма до правого консерватизма. Свое наиболее законченное выражение она нашла в тоталитарных политико-философских конструкциях в лице марк­сизма-ленинизма и национал-социализма. В них идея неприми­римой классовой борьбы и теория бескомпромиссной борьбы высших и низших рас и народов были возведены до статуса уни­версального принципа, лежащего в основе всех без исключения общественно-исторических и социально-политических феноменов и процессов.

Тем самым дихотомия «друг—враг» была перенесена на все сферы и принципы жизни. Политический враг не может быть со­юзником или другом в экономической, социокультурной, эсте­тической или иных сферах. Элиминируется само понятие нейт­ралитета. В либеральной системе мировоззрения нейтралитет в отношении существующей формы правления подразумевает мол­чаливое соглашение с ним. В марксизме-ленинизме и национал-социализме нейтралитет воспринимается как неприятие господ­ствующей политической системы. Действует принцип — если ты не с нами, то против нас, и ты соответственно причисляешься к ла­герю врагов. Если враг не сдается — его уничтожают.

Практически единодушное признание конфликтности как важнейшей сущностной характеристики мира политического служит весомым доказательством ее универсальности. Это впол­не естественно, если учесть, что любое человеческое сообщество, особенно высокоорганизованное, сочетает в себе интересы самых разнообразных социальных и политических сил, организаций, групп, институтов и т.д. А это предполагает столкновения, про­тиворечия, конфликты между ними, дополняющиеся противо­речиями между частными и государственными интересами.

В данной связи особо следует отметить, что политика подра­зумевает участие людей во властных отношениях или стремле­ние оказать влияние на распределение власти. Как отмечал М.Вебер, «кто занимается политикой, тот стремится к вла­сти как средству, подчиненному другим целям (идеальными или эгоистическими), либо к власти "ради нее самой", чтобы наслаж­даться чувством престижа, которое она дает».

Более того, политика имеет своей целью не только обоснова­ние и защиту позиций той или иной конкретной социально-по­литической группы, сословия, класса, партии, государства, но и дискредитацию, подрыв позиции противника. «В полити­ческом конфликте, который с самого начала является рацио­нализированной формой борьбы за социальное господство,— подчеркивал К.Манхейм,— удар направляется против социаль­ного статуса оппонента, его общественного престижа и уве­ренности в себе».

Поэтому мир политического можно рассматривать как арену конкурентной борьбы представителей различных социально-поли­тических сил за власть, за монопольное право говорить и дейст­вовать от имени этих сил. Поскольку в политике речь прежде все­го идет о власти, а власть является одним из главных ресурсов, которым располагает общество, одним из главных источников авторитета и влияния, то конфликт часто приобретает самодовле­ющий характер, нередко выливаясь в ожесточенные схватки про­тивоборствующих сторон вплоть до гражданской войны. Конста­тируя этот аспект, К.Манхейм отмечал, что политика «все более идет к тому, чтобы стать борьбой не на жизнь, а на смерть. Чем ожесточеннее становилась эта борьба, тем более она захва­тывала те эмоциональные глубинные пласты, которые прежде оказывали неосознанное, хотя весьма интенсивное, воздейст­вие, и насильственно вовлекали их в сферу осознанного».

Однако очевидно, что люди, живущие вместе, могут пресле­довать разные цели и поступать по-разному, но очевидно также и то, что они не могут жить вместе, если расходятся по всем без исключения вопросам. Как показывает исторический опыт, про­тиворечия и борьба перестали бы выполнять функцию двигате­ля общественно-исторического прогресса, если бы они оставались безысходным и непримиримым антагонизмом между людьми. Лю­ди объединяются в сообщества в силу общего стремления к сов­местной жизни. Так, предназначение гражданского общества в том и состоит, чтобы обеспечить достижение какого-то единст­ва, или modus vivendi, между различными социально-политиче­скими, социокультурными или иными силами и интересами. Оно в самом себе имманентно содержит некие нормы, императи­вы и пределы, способные блокировать разрушительные потенции борьбы различных сил и направить ее в созидательное русло.

Или, становясь на позицию И.Канта, можно сказать, что граж­данское общество само, независимо от государства, располагает средствами и санкциями, с помощью которых оно может заста­вить отдельного индивида соблюдать общепринятые нормы.

Именно институты гражданского общества — семья, школа, церковь, соседские или иные общины, разного рода доброволь­ные организации и союзы — способны играть такую роль. Эта функция, в сущности, чужда государству, и оно прибегает к ее выполнению лишь в том случае, если институты гражданского общества демонстрируют свою неспособность решить данную задачу. Здесь основополагающее значение имеет встроенный ме­ханизм достижения гражданского согласия.

Конфликт и консенсус — две важнейшие характеристики лю­бой сферы человеческой деятельности, в том числе и мира поли­тического. Политика связана как с разрушением, так и с сози­данием, в ней и грязь и чистота, и добро и зло. Она связана как с миром, так и с кровью и насилием. Речь идет прежде всего о фак­торах, способствующих, с одной стороны, сохранению и жизне­способности политической системы, а с другой стороны, ее под­рыву и соответственно изменению как отдельных институтов, так и всей системы в целом. Поэтому вполне объяснимо, что фено­мен политического колеблется между двумя крайними интерпре­тациями, одна из которых трактует политику всецело как резуль­тат и поле столкновения конфликтующих интересов, а вторая — как систему обеспечения правления, порядка и справедливости в интересах всех членов общества. Но все же определяющим яв­ляется то, что своей целью политическое ставит всеобщую вза­имосвязь социальных групп, институтов, частных и публичных сфер деятельности людей.

Из сказанного выше можно сделать вывод, что политика призвана находить пути и средства разрешения возникающих в че­ловеческом сообществе конфликтов, примирения и совмещения различных интересов всех членов общества. В этом смысле был прав С.Л.Франк, который писал: «Политика есть лечение (ги­гиеническое, терапевтическое, в безвыходных случаях — хирур­гическое) общества или его воспитание, создание условий и от­ношений. наиболее приемлемых для развития его внутренних творческих сил». Если гражданское общество представляет со­бой арену столкновения и взаимодействия множества частных противоречащих друг другу и конфликтующих интересов, то мир политического заключает в себе объединяющее всех членов об­щества начало. Государство, выступающее как наиболее закон­ченное воплощение идеи политического и выражающее всеобщую волю, преследует цель воспрепятствовать разрастанию конфлик­тов различных интересов, обеспечить условия для достижения консенсуса по основополагающим вопросам общественно-поли­тического устройства. При этом оно вправе использовать для до­стижения этой цели не только внутренне присущие любому че­ловеческому сообществу пути, средства и механизмы, но и целый комплекс искусственных, внешних механизмов и институтов в лице государства, права, законов, власти и др., призванных в слу­чае необходимости применять принудительные меры (см. гл. 4).

С этой точки зрения для характеристики феномена политиче­ского определяющее значение имеет принцип всеобъемлемости или всеобщей обязательности решений и велений государства, ис­пользующего для общезначимого регулирования общественных отношений все арсеналы закона, права и аппарата насилия. Важно учесть, что не существует и не может существовать ка­кого бы то ни было аполитического общества, поскольку все сфе­ры и формы общественной жизни и деятельности в той или иной форме и степени пронизаны политическим началом. Глав­ная функция политического состоит в том, чтобы обеспечить един­ство общества, разделенного на разнородные группы, слои, клас­сы. В сущности, общество едино в качестве политического сообщества. Политическое играет интегративную или интегри­рующую роль.

Поэтому, когда мы выделяем гражданское общество и мир по­литического в качестве самостоятельных подсистем человечес­кого социума, то имеем в виду их разграничение лишь в смыс­ле веберовских идеальных типов. Это некие абстрактные конструкции, которые не всегда совпадают с реальной жизнен­ной практикой. Стихийность и спонтанность свободы находят вы­ражение в гражданском обществе, а начала порядка и упорядо­ченности — в государстве. Частное начало или исключительная приверженность принципу приватности разделяет, разобщает людей в соответствии с их особыми интересами, а организаци­онное начало, воплощающееся в государстве, их объединяет. Это обеспечивается, в частности, господством единой для всех го­сударственной власти, возвышающейся над другими началами. Иными словами, гражданское общество и правовое государство предполагают и обусловливают друг друга, или, как говорил Ге­гель, они составляют две стороны одной и той же медали.

Таким образом, конфликт и политика самым теснейшим об­разом связаны между собой. Поэтому центральное место в поли­тической философии занимает вопрос о том, как совместить друг с другом конфликт, порождаемый неизбежной конкуренцией различных интересов за ресурсы, с требованиями порядка и со­гласия, без которых невозможно представить себе жизнеспособ­ность любого человеческого сообщества. Существуют разные ис­точники и причины возникновения конфликтов, а также разные пути и средства их разрешения. Это находит выражение в фак­те существования различных форм правления и политической си­стемы, власти и государства.