Политология

Раздел: Экономика и юриспруденция

В этом аспекте вновь и вновь возникает вопрос о совмести­мости друг с другом западных и восточных культур и традиций, об их способности идти навстречу друг другу, дополнять друг дру­га. При любом угле зрения в фокусе внимания оказывается во­прос о совместимости принципов либерализма, демократии и ры­ночных отношений с основополагающими ценностями, нормами и установками восточных народов и культур. Особую актуальность этой проблеме в наших глазах придает то, что одним из существенных факторов, препятствующих демократическому переустройству политической системы страны, является отсут­ствие инфраструктуры рыночной экономики.

Поэтому неудивительно, что, рассматривая рыночную эконо­мику как необходимое условие утверждения и институционализации демократии, у нас не без определенных оснований зачас­тую проводят прямую аналогию между ними. И действительно, демократическое государство является гарантом существования и эффективного функционирования рыночных отношений и сво­бодной конкуренции, самого капитализма как социально-эконо­мической системы. Освобождая людей от внеэкономических форм принуждения, ликвидируя всякого рода сословные и но­менклатурные привилегии, демократия создает наилучшие ус­ловия для реализации экономической свободы индивидуально­го члена общества. Заключая рынок в рамки закона и порядка, делая его объектом правового регулирования, демократия при­звана обеспечить легитимность свободно-рыночных отношений. В этом смысле свобода есть функция нормально работающих ин­ститутов собственности и законности.

Во второй половине 50—60-х годов ряд исследователей на ос­нове сравнительного изучения процессов социально-политичес­кого развития в разных странах пришли к выводу, что уровень индустриализации и модернизации, совокупного общественного продукта на душу населения, грамотности населения и т.д. не­разрывно связан с политической демократизацией. Суть этого те­зиса предельно четко сформулировал С.М.Липсет: «Чем больше нация преуспевает экономически, тем больше шансов для того, чтобы эта нация стала демократической». И действительно, эко­номический рост и повышение совокупного национального до­хода на душу населения способствуют расширению круга состо­ятельных лиц и особенно среднего класса, росту образовательного уровня, появлению новых центров власти и влияния, расшире­нию возможностей для экономического выбора, возникновению более сложных взаимоотношений между гражданами страны и т.д. Показательно, что к началу 70-х годов Испания являлась единственной из 19 индустриально развитых стран с рыночной экономикой, в которой господствовал авторитарный режим.

Однако в 60—70-х годах ряд стран Латинской Америки и Вос­точной Азии с авторитарными режимами добились внушитель­ных успехов в сфере экономики, но не претерпели каких-либо значительных сдвигов в сторону политической демократии. Бо­лее того, имело место возрождение авторитаризма в ряде стран третьего мира, особенно в Латинской Америке. Это, естествен­но, поколебало тезис С.Липсета. Так, Т.Л.Карл и Ф.Шмиттер обос­новывали мысль о том, что экономический рост и более справед­ливое распределение благ следует рассматривать не как предпосылку, а, наоборот, как результат демократических пре­образований в политической сфере. Ряд авторов отстаивали мне­ние, согласно которому экономический рост лучше обеспечива­ется авторитарной властью, нежели демократической.

Но положение дел в этом плане заметно изменилось с сере­дины 70-х годов, когда, как говорилось выше, обозначился сдвиг в сторону демократизации целой группы стран в различ­ных регионах земного шара. Анализ опыта этих стран убедительно показывает, что более или менее жизнеспособные демократиче­ские режимы утвердились именно в благополучных с социаль­но-экономической точки зрения странах.

При всех возможных здесь оговорках очевидно, что эффек­тивно функционирующая демократия так или иначе связана с бо­лее или менее высоким уровнем экономического развития, оп­ределяющим такие важные параметры жизненных стандартов, как уровень урбанизации, потребление энергии, процент ВНП, идущий на здравоохранение, образование и науку, отсутствие резких социальных контрастов. Все это, как показывает опыт XX века, зависит от степени развития рыночных отношений. При этом необходимо учесть, что взятые сами по себе свободно-рыночные отношения при определенных условиях могут со­здать препятствия для эффективной реализации принципов плюралистической демократии, к подрыву или, по крайней ме­ре, ослаблению демократических норм и правил игры. Об этом не следовало бы забывать нашим политикам и представителям гуманитарных и социальных наук, особенно тем, которые пола­гают, что установление рыночных отношений автоматически при­ведет к утверждению демократических принципов в политиче­ской сфере.

Весь мировой опыт XX столетия убедительно свидетельству­ет, что нередко капитализм, хотя, возможно, и деформирован­ный, вполне совмещался с подлинно тираническими формами прав­ления. Не секрет, что при нацистском режиме в Германии, фашистском — в Италии, франкистском — в Испании диктатор­ские политические машины были созданы на капиталистической в своей основе инфраструктуре, хотя она и была подчинена все­могущему государству.

Наиболее свежий пример такой амальгамы дает пиночетовский режим в Чили. Как известно, в сентябре 1973 г. генерал А.Пино чет пришел к власти на штыках мятежной армии, недо­вольной социальными преобразованиями социалиста С.Альенде, которые в определенной степени шли вразрез с интересами де­ловых кругов страны. Пиночет и возглавляемая им военная хунта в полном объеме (насколько это было возможно в чилий­ских условиях) восстановили привилегии имущих слоев населения. Более того, привлекли в качестве архитектора экономики стра­ны одного из решительных сторонников рыночных отношений и жестких форм монетаризма М.Фридмана. Пиночетовский режим — наиболее наглядный пример, свидетельствующий о том, что капитализм и рыночные отношения необходимые, но недо­статочные условия для утверждения политической демократии. А мало ли было и сейчас еще существует режимов, в которых авторитаризм в политике органически сочетается с рыночной эко­номикой?

Признание неудачи плановой экономики и предпочтение рынку и демократии не должны привести к забвению, что зна­чение этих категорий варьируется от страны к стране. Неудача реформ Горбачева и одновременный успех экономических пре­образований в ряде азиатских стран, особенно в Китае, воочию свидетельствуют о необоснованности тезиса, согласно которому утверждение рыночной экономики предполагает в качестве сво­его предварительного условия утверждение демократии. На пер­вый взгляд, парадокс состоит в том, что в последние годы наи­более успешным переход к рыночной экономике был при авторитарных режимах. Можно со всей ответственностью утверж­дать, что рыночная экономика в принципе совместима со всеми политическими режимами.

Иначе говоря, безоговорочно отождествляя понятия «ры­нок» и «демократия», забывают о том, что рынок и демократия не всегда и не обязательно идут рука об руку. Либерализм, в том числе и экономический с его апологией свободной конку­ренции, самым тесным образом связан с демократией. Но все же демократия не сводится к либерализму. Если либерализм, взя­тый сам по себе, базируется на идеях приоритета и самоценно­сти отдельно взятой личности, ее основополагающих правах и свободах, то демократия предполагает суверенитет или верхо­венство народа, политическое равенство всех граждан, приори­тет воли большинства. С определенной долей упрощения мож­но сказать, что либерализм отдает предпочтение свободе перед равенством, а демократия — равенству перед свободой. В послед­ние десятилетия XIX—XX вв. произошло органическое слияние этих двух начал — либерализм, равно как и другие течения об­щественно-политической мысли, интегрировал в себя идеи, прин­ципы и ценности демократии. Более того, в современных усло­виях либерализм в значительной мере пронизан социальным началом и его ни в коем случае нельзя отождествлять ни с классическим либерализмом, ни с сегодняшним экономическим либерализ­мом чикагской школы. Тем более нельзя отождествлять с эти­ми последними демократию. Так что же понимается под демо­кратией?