БИБЛИОТЕКА «СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА»

ДАЛЕКИЙ ВЕК:

Иван Грозный. Борис Годунов. Ермак

Исторические повествования

В течение всей кампании 1560 года царь Иван проявлял крайнее нетерпение и слал к воеводам гонца за гонцом. Он считал, что «вся Германия» могла быть завоевана в течение лета, если бы не медлительность и «зло-бесные протыкания» бояр. Фактически действиями армии в Ливонии руководил Адашев. На него царь и возложил всю ответственность за промедление. Адашев получил приказ принять в управление замок Феллин. Тем самым его полностью отстраняли от общего руководства военными действиями в Ливонии. Вскоре же Иван приказал перевести Адашева из Феллина в Юрьев в подчинение тамошнему воеводе. Здесь правителя ждали мучительные унижения. Местный воевода Хилков отказался принять Адашева в крепость «нарядчиком». Думный чин и связи в столице, казалось бы, позволяли вчерашнему правителю бороться, протестовать против произвола юрьевского воеводы, но Адашев был сломлен опалой. Он униженно молил Хилкова, получил отказ и снова бил ему челом.

Правительство объявило о конфискации всех костромских и переславских земель Адашева.

Сильвестр, остававшийся в Москве после отъезда Адашева в Ливонию, предпринимал отчаянные попытки предотвратить его отставку. Но успеха не добился. Тогда он объявил царю, что намерен уйти на покой в монастырь. Иван не стал удерживать своего старого наставника и, благословив, отпустил в Кириллов монастырь.

Дело Адашева было передано на суд думы и высшего духовенства. Митрополит и некоторые из бояр ходатайствовали перед царем о вызове опального на суд. Но Захарьины требовали заочного разбирательства. Они пугали Ивана тем, что бывшие правители пользуются большим авторитетом и популярностью, нежели самодержец («а к тому любяще их все твое воинство и народ (больше), нежели тобя самого»), и что народ и воинство поддержат Адашева. К тому же Сильвестр и Адашев не любили царицу Анастасию Захарьину и старались ограничить ее вмешательство в дела государства. Царица умерла в начале августа 1560 года, и недоброжелатели тотчас пустили слух о том, что ее «очаровали» — околдовали враги. Тень подозрения пала на бывших правителей. Созванный в Москве собор осудил их как «ведомых злодеев». Сильвестра перевели в Соловки на вечное заточение. Адашев остался в Юрьеве, но взят был под стражу. Вскоре после собора он впал «в недуг огненный» и через месяц-два умер. Царь Иван срочно послал в Юрьев одного из ближних дворян, чтобы расследовать обстоятельства смерти Адашева, поскольку явились подозрения, что он покончил жизнь самоубийством.

Расправившись с советниками, царь постарался искоренить самую память о них. Что считалось при Сильвестре хорошим тоном, подверглось теперь осмеянию. На смену унылому постничеству пришли роскошные пиры и потехи. Царь приглашал во дворец своих тайных недоброжелателей-бояр и принуждал их пить «чаши великие». В потешной компании царя заведен был такой порядок. Первую чашу, полную «зело пьяного пития», выпивал сам Иван, такие же чаши подносили остальным пирующим, пока все не упивались до неистовства и «обо-умертвия». Если кто-нибудь из гостей упирался и отказывался осушить кубок, его корили тем, что он «недоброхотен» царю, что из него еще не вышли «дух и обычай» Сильвестра и Адашева.

Попойки во дворце коробили ревнителей благочестия. Царь признавал свое «неблагочиние», но утверждал, что происшедшие при дворе перемены отвечают высшим интересам государства. Играми и потехами, говаривал Иван, он хотел добиться популярности среди народа и дворян, «сходя к немощи их (!), точию дабы нас, своих государей, познали, а не вас (бояр) изменников!».

Иван старался укрепить свой престиж любыми средствами. В этом ему немало помогло духовенство. Через полтора десятилетия после царской коронации послы константинопольского патриарха привезли в Москву решение вселенского собора, подтвердившее право московита на царский титул. Глава вселенской православной церкви освятил своим авторитетом власть православного московского царя. Затеянные по этому поводу пышные богослужения призваны были упрочить власть Грозного.