БИБЛИОТЕКА «СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВА»

ДАЛЕКИЙ ВЕК:

Иван Грозный. Борис Годунов. Ермак

Исторические повествования

Чем ближе подходили казаки к столице Сибирского ханства, тем больше поселений попадалось им на пути. В нижнем течении Тобола им пришлось идти сквозь татарские улусы. Тут ермаковцам удалось наконец захватить «языка». Когда пленника привели к Ермаку, он назвался Таузаком из .-.царева Кучюмова двора». Допросив Таузака, казаки получили сведения, немало ободрившие их.

В устье Тобола казаки, высадившись на берег, разгромили юрты Карачи, главного сановника Кучума.

Карача был богатым человеком. Много запасов хранилось в его кладовых. Всего больше поразило казаков обилие меда. Его разделили, так что хватило на каждый струг. До глубокой старости ермаковцы помнили душистый и сладкий мед, который они отведали в Сибири.

Разгром казаками улуса Карачи вызвал ярость и страх в ханском дворце. Осознав грозившую опасность, Кучум разослал гонцов во все стороны. Днем и ночью они скакали от кочевья к кочевью, от улуса к улусу и везде разносили весть о войне.

По дорогам и тропам, по степному раздолью спешили к Кашлыку воины.

Следом за татарами в ханскую ставку потянулись местные князьки со своими соплеменниками.

Собравшиеся воины разбили стан на пологом берегу Иртыша, у Чувашева мыса. Бесчисленные костры запылали у самой воды, отражаясь огнями на бескрайней речной глади.

Кучум твердо решил покарать неверных, посягнувших на его владения. Но давно минуло время, когда он сам вел в бой своих воинов. Командовать собранной ратью назначен был ханский племянник Маметкул.

Между тем флотилия Ермака показалась на водных просторах Иртыша против устья Тобола. С казачьих судов можно было хорошо разглядеть берег, занятый неприятелем.

Воинство Кучума выглядело весьма внушительно, особенно издалека. Пешне и конные воины сгрудились под кручей, заполнив весь берег. Поодаль на вершине «горы» расположился Кучум с конницей. Татары растянулись по всей кромке обрыва, куда доставал взгляд. Фигурки всадников, четко выделявшиеся на фоне неба, были хорошо видны казакам, сидевшим в стругах на реке под кручей.

Казаки живо помнили чувство неуверенности, которое они испытали при виде неприятеля, многочисленного как морской песок.

Опытный воин, Ермак отказался от намерений немедленно атаковать врага и подал знак к отступлению. Струги развернулись один за другим п ушли вслед за Ермаковым стругом вверх по течению Иртыша. Пройдя несколько верст, казаки высадились на берег и заняли урочище Атик-мурзы.

Посоветовавшись с Иваном Кольцо и другими атаманами, Ермак решил дать отдых уставшему войску, а заодно использовать передышку, чтобы хорошенько разведать местность и уточнить сведения о силах Кучума.

Но ночь, проведенная в татарском городище на Иртыше, не принесла казакам ни отдыха, ни покоя.

Вид многочисленной рати Кучума ошеломил многих молодых казаков. Ночь в урочище Атик-мурзы прошла без сна. Не желая идти на верную смерть, «яко битная единому с десятью или двадцатью поганых», малодушные поддались панике и хотели бежать той же ночью. «Овис (другие),— повествует Ремезов,— покушаюшася бежати в Русь». В воздухе запахло мятежом. Отступление неизбежно привело бы к гибели всего отряда. Но Ермак не для того преодолел все преграды, чтобы отступить, будучи у самой цели.

Атаман держался степенно и не мешал говорить другим. Он сохранял полную невозмутимость, когда в круге начинали шуметь и браниться. Наконец, когда крикуны охрипли, Ермак потребовал, чтобы круг выслушал атамана.

«Братья и единомышленники!— произнес он негромко, и все кругом мгновенно смолкли.— Како нам бежати, осени дождавшись? Гляньте кругом, в реках лед смерзается!»

Помолчав, атаман продолжал:

«Видели есмя, братцы, сами, колико зла .сотвориша Кучум нашей русской Пермской земле! Городком запустение, православным християном посенение и пленение! Хотя до единого всем умерети, а вспять возвратится не можем срама ради!»

Слова Ермака произвели впечатление на казаков. Малодушным пришлось замолчать. Решено было с рассветом вступить в битву с Кучумом. Ждать рассвета оставалось несколько часов.

Круг разошелся, но настроение тревоги не покидало людей. Казакам пришлось столкнуться с татарами на Туре и Тоболе. Однако то были мелкие стычки. Главное дело было впереди.

Ночью температура резко понизилась. Все напоминало о близкой зиме. Лед мог сковать сибирские реки за несколько дней. Сибирь грозила стать для русских ловушкой. Казаки решили штурмовать Кашлык. Иного выхода у них не было.

Прошло много лет, и находившиеся в Тобольске ветераны Ермака попытались припомнить события, разыгравшиеся некогда под Кашлыком. Архиепископские дьяки тогда же занесли их слова в синодик. «У реки Иртыша,— написали они,— на берегу под Чювашею бысть с татарами первый бои октября в 26 день... и на том деле убиенным... вечная память большая».

Прошло некоторое время, и архиепископский летописец взялся за исправление старого синодика. Когда он кончил работу и отложил в сторону перо, текст преобразился. «У реки Иртыша на берегу пек) Чювашевым,— значилось в новом списке,— быть с татарами бой велик октября в 23 день... На том месте убиенным вечная память большая».

Ветераны твердо помнили, что бои с татарами они выдержали на Чувашевом мысу подле Кашлыка, ханской столицы, и в тот же день, 26 октября, вступили в ханскую столицу. Тобольский книжник заменил будничные слова «первый бой» возвышенным —«бой велик», а заодно исправил дату — с 26 на 23 октября. Вслед за тем он попытался объяснить, почему казаки не сразу вступили в покинутое татарами городище. «В бою,— записал он,— казаки «утрудились», а потому, отступив от Чувашева, заночевали в безопасном месте». Книжник упомянул об одном ночлеге. Где казаки провели еще две ночи, он так и не смог объяснить. Со временем летописное сочинение подвергалось новой литературной обработке. На рубеже XVII—XVIII веков Ремезов описал со многими красочными подробностями, как под Чувашевом казаки «билися 3 дни без опочиву (отдыха) неотступно», затем по неизвестным причинам отошли за Иртыш, переночевали там, а утром вошли в Кашлык. Все эти подробности — сплошной вымысел.

Бой на Чувашевом мысу произошел 26 октября, и это было первое серьезное сражение с начала похода.

Битва на Иртыше оставила глубокую борозду в памяти народной. Кирша Данилов пел песнь о том, как «во устьях тобольских на изголове (казаки) становилися, и собирались во единый круг и думали думушку крепкую заедино, как бы им приплыть... на Иртыш-реку под саму высокую гору Тобольскую. И тут у них стала баталия великая со теми татары... и была баталия целой день». О баталиях более ранних сказители ничего не знали.

Была причина тому, что татары решили дать бой русским на берегу поодаль от столицы.

Кашлык гордо высился над Иртышом, на верху неприступной «горы». Но укрепления его давно обветшали. Земляной вал осыпался, деревянные стены осели.

Чтобы не пустить русских к Кашлыку, татары сделали засеку у подножия горы на Чувашевом мысу. За толстыми стволами поваленных деревьев они надеялись уберечься от казачьих пуль, а затем перебить казаков в рукопашной схватке.

Неверно было бы думать, будто гром казачьих пищалей поверг татар в ужас. За несколько лет до похода Ермака Кучум обратился в Крым с просьбой прислать ему артиллерию для войны с московским царем. От Крыма до Сибири было далеко. Казань была ближе. По преданию, сибирские татары получили несколько пушек из Казанского ханства до появления там русских. Источники различного происхождения сообщают о том, что несколько пушек татары установили на горе у Чувашева мыса. Однако в ходе сражения их пушки не произвели ни одного выстрела.

Казаки почитали и побаивались своих предводителей, которых не брали ни вражеская пуля, ни вражеское ядро. В простоте душевной они подозревали удачливых вождей в чародействе. На Дону славой чародея пользовался Миша Черкашенин, на Волге — Ермак. И один и другой погибли, но и тогда не смолкли толки об их магических заговорах. Кучумовы пушки лишились смертоносной силы, потому что казаки хумолвиша голк (гул) их».

Испуганные «колдовством», татары столкнули пушки с кручи навстречу карабкавшимся наверх казакам. Но ермаковцы и тут остались невредимы. С глухим всплеском упали пушки в реку и ушли на дно.

Многолетние войны с татарами и турками закалили казаков и научили использовать преимущества их вооружения. Когда казачьи струги сближались на море с вражескими судами на расстояние выстрела, казаки бросали весла и палили беспрестанно с одного борта, в то время как их сотоварищи, сидевшие подле другого борта, перезаряжали пищали. Залпы следовали один за другим. На реках казаки сражались совершенно так же, как и на море. И тут они старались поразить врагов меткой пальбой и лишь затем брались за сабли и довершали разгром врага на суше.

Хан Маметкул проявил хладнокровие. Он ждал атаки, приказав своим воинам укрыться за поваленными бревнами.

Бой начался не слишком хорошо для русских. Сделав несколько залпов, казаки высадились на берег. Но тут им пришлось остановиться. Стрелы, пущенные лучниками Маметкула, падали сверху подобно дождю и заставляли казаков жаться поближе к стругам. Казачьи пушечки палили беспрестанно. Но на расстоянии они скорее пугали, чем побивали неприятеля.

Видя, как горстка казаков топчется на берегу в нерешительности, Маметкул велел своим воинам сделать проходы в засеке и атаковать русских. Это вполне отвечало планам Ермака, старавшегося выманить неприятеля из-за укреплений.

Казаки встретили татар частой пальбой. Отряды хантов, посланные Маметкулом вперед, разбежались после первых же залпов. Их примеру последовали манси. Маметкул пытался собрать подле себя конницу, чтобы опрокинуть казаков, втоптать их в землю. Но шальная пуля бросила его наземь. Подбежавший казак едва не захватил его в плен.

Отбив предводителя, татарские воины снесли его в заросли кустарника на берегу, где была спрятана лодка. Погрузив в лодку Маметкула, татары поспешно скрылись.

Ранение вождя усилило панику в татарской рати. Всадники погоняли лошадей, стремясь как можно скорее покинуть поле боя. За ними пестрой толпой бежали пешие воины. Берег опустел в мгновение ока.

Кучум наблюдал за боем с горы. Едва русские начали одолевать, он обратился в бегство, бросив на произвол судьбы свою столицу.

Неприятельские воины, вооруженные луками, саблями и копьями, нанесли некоторый урон отряду Ермака. Но, кажется, никто из казаков не был убит.

Казаки одержали легкую победу над многочисленным неприятелем потому, что лучшие и наиболее боеспособные силы Сибирского ханства и входившего в его состав Пелымского княжества участвовали во вторжении на Русь и еще не вернулись в К.ашлык из похода.

После боя отряд Ермака беспрепятственно вступил в оставленную татарами столицу. Там казаков ждала бога-, тая добыча. Захваченную соболью казну и прочие пожитки Ермак по обычаю вольных казаков велел разделить поровну между всеми. Кроме <рухляди» ермаковцам досталось немало военного оружия и большие табуны ногайских лошадей.

Казаки умело орудовали веслами, когда плавали в стругах по рекам. Но им не раз приходилось отбивать у ордынцев табуны, и тогда гребцы становились наездника"-ми. Плох был тот казак, который не умел объездить дикого степного жеребца.

Кашлык окружали со всех сторон тайга и бескрайние болота. После поражения на Чувашевом мысу хантскпе и мансийские князьки недолго прятались в своих болотах. Движимые любопытством, они попытались выведать, что за люди пришли на их землю.

Местные племена терпеливо платили дань татарам. С изгнанием татар из Кашлыка они поспешили убедить казаков в своем миролюбии. Уже на четвертый день после бегства Кучума князек Бояр привез Ермаку в Кашлык рыбу и прочие припасы. Одновременно татарские семьи стали возвращаться з свои покинутые жилища в окрестностях Кашлыка.

Ермак одержал победу, но торжествовать было преждевременно. Лихой набег удался. Однако осень была на исходе, и казачья флотилия не могла пуститься в обратный путь. В ноябре грянули морозы. Сибирские реки, служившие единственными путями сообщения, покрылись ледяным панцирем. Казакам пришлось вытащить струги на берег. Началось их первое трудное зимовье.