ЖЗЛ: Жизнь Замечательных людей

Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени

Русская история

Восстание рязанцев явилось искрой, брошенной в пороховой погреб. Почва для взрыва была давно готова. На огромном пространстве от Северщиды до Казани на востоке и Вологды на севере города один за другим заявляли о поддержке освободительного движения. Земский лагерь, казалось бы, сформировался в мгновение ока. Население проявляло невиданную до того активность. Посадские миры собирали сходки и выносили постановление не признавать более власть боярского правительства, сотрудничавшего с интервентами. При мирном исходе дела руководство движением сохраняли местные воеводы. В ряде городов, например в Казани, власть бояр пала под напором восставшего парода.

Старинный центр Казанского царства — Казань располагалась на реке Казанке и нескольких километрах от Волги. К началу XVII века tt городе был возведен новый каменный кремль. К тому времени население Казанского посада и кремля состояло почти исключительно из русских людей. 13 XVI веке сюда перевели ремесленников и торговых людей из Москвы, Рязани, Пскова, Костромы, Вологды и других городов. В Казани власти держали самый крупный стрелецкий гарнизон — три стрелецких приказа. Стрельцов и прочих служилых людей в городе было больше, чем посадских жителей. Дворяне по численности далеко уступали и тем и другим. Казанский мир в декабре 1610 года послал в Москву дьяка Евдокимова. Послаицу не удалось установить связи пи с Гермогеиом, ни с подпольными кружками патриотов. Неудача Евдокимова имела тяжелые последствия. Казанский посад стал ориентироваться на калужский лагерь как единственную организованную силу, противостоявшую захватчикам. Рассказы дьяка о бедствиях столицы произвели на казанцев ошеломляющее впечатление и явились сигналом к восстанию. С оружием в руках казанцы подпялись против бояр и иноземных завоевателей. Не ведая о калужских событиях, казанские жители по требованию стрельцов и меньших люден принесли присягу на верность Л же Дмитрию. Мир поклялся биться с литовскими людьми до смерти. Местные воеводы оказались бессильны противиться водовороту событий. Их попытка подчинить стихию имела печальный исход. Знаменитый боярин Богдан Вельский, сидевший в Казани на воеводстве, был убит толпой.

В Муроме, Нижнем Новгороде, Ярославле, Владимире перепорот произошел мирным путем. 24 января 1011 года нижегородцы известили Ляпунова, что они решили по совету всей земли и благословению Гергомепа тотчас идти освобождать Москву от богоотступников бояр и литовских людей. На помощь нижегородцам прибыл из Мурома воезода окольничий Василий Литвинов Мосальский с дворянами и казаками. Ляпунов поспешил прислать в Нижний целую миссию во глаис со своей род-лей стряпчим Иваном Биркипым, чтобы выработать единый план действий.

Б Ярославле местное дворянство преодолело колебания после того, как в город прибыл атаман Андрей Просовецкий с казаками. Знамя восстания подняли древние города Владимир и Суздаль.

Боярское правительство располагало внушительными силами до того, как Гонсовскпй начал рассылать части столичного гарнизона по городам. Когда же города восстали, у бояр не оказалось сил, чтобы покарать их. На исходе зимы они собрали несколько полков и направили их к Владимиру. Наступление имело двоякую задачу: помешать сбору отрядов ополчения на ближних подступах к Москве и обеспечить подвоз хлеба в столицу из суздальских деревень.

Владимирский воевода успел известить об опасности Прокофия Ляпунова, и тот послал отряд в тыл наступавшему из Москвы боярину Куракину.

11 февраля 1611 года Куракин попытался разгромить отряды Измайлова и Просовецкого неподалеку от Владимира. Но войска боярского правительства бились без воодушевления и бросились бежать после первой же неудачи. В пути они узнали о том, что рязанцы перерезали большой владимирский тракт и устроили засаду в районе Ундола. Беглецам пришлось спешно свернуть на север и пробираться проселками к Юрьевцу-Польскому.

Ляпунов не раз оповещал города о своем решении выступить к Москве, но каждый раз откладывал поход. Боярское правительство сумело удержать Коломну, направив туда воеводу с верными войсками. Превосходно укрепленный город Коломна преградил восставшим путь к столице. Руководители калужского лагеря еще 13—14 февраля 1611 года пригласили к себе рязанцев для выработки общих планов наступления на Москву и переговоров с Саиегоп. Последствия калужского совещания тотчас дали себя знать. В окрестности Коломны прибыл бывший боярин самозванца Иван Плещеев с казаками. При поддержке местного населения казаки овладели Коломной. Узнав о падении Коломны, Ляпунов приказал отправить туда пушки и перевезти на повозках разборную деревянную крепость — гуляй-город.

Совместные действия калужских и рязанских отрядов обеспечили ополчению еще один круппый успех. Боярское правительство удерживало Серпухов, пока там находились польские роты. Едва наемники покинули город, на-селепие поднялось на восстание. Заруцкий прислал в помощь восставшим своих казаков. Ляпунов направил туда пятьсот рязанских и вологодских стрельцов.

Закрепившись па ближних подступах к столице, Ляпунов обратился к городам с грамотами, в которых излагал план общего наступления в целях освобождения Москвы. Ополченцы из Владимира, Нижнего и Казани должны были идти в Коломну для соединения с ряианцами. Отрядам из Тулы, Калуги п соворских городов предстояло начать наступление из Серпухова. Ляпунову пе удалось осуществить разработанный план. Замосковиые воеводы отклонили предложение о сборе сил в Коломне, что привело в дальнейшем к круппым неудачам. Воеводы с трудом преодолевали давнее недоверие к казацким таборам в Калуге. К тому же они опасались оставить свои города без защиты. Князь Куракин получил подкрепления из Москвы и держался между владимирской и переяславской дорогами. Лишь в марте 1611 года земские отряды из Пере-яславля разгромили авангарды Куракина и вынудили его отступить к Москве. Непосредственная угроза замосковным городам была ликвидирована.

Отказавшись от намерения объединить силы в Коломне, земские воеводы повели наступление на Москву каждый своим путем. Ляпунов выступил в поход 3 марта. Владимирский воевода Измайлов вместе с атаманом Просовецким, с нижегородцами и муромцами выступили в поход лишь неделю спустя. Ярославское и костромское ополчения задержались в Ростове едва ли не до середины марта.

В столице события развивались куда быстрее, чем р считывали ополченцы. Кризис надвигался неумолимо.

Еще в конце декабря 1610 года Мстиславский и Салтыков добились того, что послушная дума утвердила приговор о сдано Смоленска вместе с новым наказом для великих послов. Семибоярщина предписывала Голицыну и Романову положиться во всем на волю короля.

Когда грамоты были готовы, бояре понесли их на под-вор ьо патриарха. Однако Гермоген категорически отказался скрепить боярский приговор своей подписью. По преданию, Салтыков стал бранить патриарха и даже угрожал ему ножом.

Под Смоленском послы Василий Голицын, Филарет и члены Земского собора, ознакомившись с новыми инструкциями думы, заявили о своем несогласии с ними. Послам1 угрожали расправой. Но они твердо стояли на своем. Филарет заявил, что без санкции патриарха и воли Земского собора дума но вправе менять ранее принятые решения. «Отправлены мы от патриарха, всего священного собора, от бояр, от всех чинов и всей земли, — сказал посол, — а эти грамоты писаны без согласия патриарха и без ведома всей земли: как же нам их слушать?»

Василий Голицын многократно извещал Гермогена, что Сигпзмупд сам намерен занять русский трон, и ни в коем случае нельзя верить его обещаниям прислать в Москву сына. Разоблачения посла и непреклонная позиция, занятая главой церкви, произвели сильное впечатление на москвичей.

Опасаясь возрождения оппозиции е московских верхах, Гонсевский напустился на божр. Явившись в думу, он потребовал применения самых суровых мер против «бунтовщиков» п немедленного их усмирения. В России, мрачно предрекал полковник, прольются потоки крови. Заканчивая свою речь, Гонсевский обрушился с яростными упреками па патриарха. Членам думы были предъявлены грамоты Гермогена с призывами к мятежу против Владислава. В критическую минуту патриарх сохранил самообладание. Он не стал отрицать подлинности предъявленных грамот, по твердо заявил, что он абсолютно непричастеп к начавшемуся восстанию народа против бояр и Владислава. Патриарх был по-своему прав. Он не поддерживал никаких связей с главными центрами земского движения в Рязани и Калуге. Мстиславский и его окружение получили повод к тому, чтобы низложить Гермогена. Но они не воспользовались этой возможностью. Бояре опасались, что суд над популярным церковным деятелем скомпрометирует их самих в глазах народа. Приняв к сведению оправдания Гермогена, Боярская дума сохранила за ним пост главы церкви.

Влияние правительства Мстиславского неуклонно падало. В центральных кварталах столицы бояре еще чувствовали себя достаточно уверенно. Зато на окраинах население не скрывало вражды к ним. Кремль и Китай-го-род занимали совсем небольшую часть столичной территории. На вершине кремлевского холма располагались дворцовые постройки, соборы, митрополичий дом, два монастыря, двор Мстиславского и некоторых других бояр. На «подоле», под горой, стояли дома приказных и служилых людей. Кремль служил средоточием верховной власти. Китай-город был главным торговым центром сто-лицы. Дворы тут стояли один подле другого. Жили в пих, помимо дворян, состоятельные горожапе, преимуществен- -но купцы. Значительное пространство занимали торговые ряды и обширные склады.

Подавляющая часть московского населения обитала за , пределами Кремля и Китай-города — в Белом и Земляном городах, раскинувшихся па  огромном пространстве. Английский посол Флетчер писал в конце XVI века: «Москва намного более Лондона».

Территория внутри городского вала была заселена к началу XVII лека неравномерно. На запад от Кремля раскинулась слабозаселенпая местность, изрезанная оврагами. Ко .называли Чертолъем, и там располагались государевы конюшни. Против Кремля за Москвой-рекой раскинулись царские сады. Полоса от садов в Замоскворечье , до Чертолья, а также пространство   между   Арбатом и Дмитровкой относились к числу . наименее   заселенных , районов столицы.

В ремесленных и торговых кварталах плотность населения была весьма высока. Подле пушечного двора за Лубянкой, на Большой и Малой Бронной жили многочпеленные столичные оружейники со своими семьями. По всей столице разбросаны были кузницы. Но за Яузой. кузнецы жили целой слободкой. Кадышевскую слободу в Замоскворечье населяли столичные ткачи. Преимущественно в Белом городе располагались обширные стрелецкие слободы. Кварталы, густо заселенные ремесленниками и городской беднотой, а также стрелецкие слободы стали главными очагами брожения в столице.

Никто не зиал в точности, какой была общая численность московского населения. Современники называли различные цифры: от тридцати до ста тысяч.

Приближалась пасха. Этот самый большой церковный праздник неизменно собирал в столице множество народа и;; окрестных сел и деревень. Гонсевский боялся чрезмерного скопления народа в Москве и требовал запрещения пасхального шествия. Мстиславский не решился исполнить его нолю. Он боялся усугубить возмущение горожан и прослыть слугой безбожных еретиков.

17 марта наступил день пасхи. Под праздничный перезвон сотен больших и малых колоколов Гермоген выехал из ворот Кремля во главе праздничной процессии. Обычно сам дарь шел пешком и вел под уздцы осла, на котором гордо восседал владыка. Вместо государя осла под Гермогеном вел дворянин, которому бояре поручили исполнять обязанности отсутствовавшего Владислава.

Красочная процессия напомнила москвичам старое, безмятежное время. Ничто, казалось бы, не изменилось. Двадцать нарядных дворян шли перед патриархом и устилали его путь дорогой тканью. За ослятью везли сани с древом, обвешанным яблоками. Сидевшие в санях певчие мальчики распевали псалмы. Следом шло духовенство с крестами и иконами, бояре и весь народ. Москвичи по привычке поздравляли друг друга и в знак взаимного прощения и примирения христосовались. На их лицах, однако, не было и тени радостного умиления. Не мир, а вражда и ненависть витали над столицей.

В Кремле и Китай-городе конные и пешие роты наемников стояли в полной боевой готовности с оружием в руках. Бояре и столичная знать взирали на них с надеждой. Лишившись поддержки народа и растеряв войска, они видели в наемном воинстве последнее прибежище и надежду. Глубокая граница незримо разделила город. Власть имущие уверенно чувствовали себя лишь в Кремле да в Китай-городе. На обширном посаде в Белом городе и в предместьях их встретили с ненавистью. Народ не скрывал своих подлинных чувств к безбожной «литве» и ее пособникам-боярам. В день пасхи в Кремле дело обошлось без инцидентов. Зато в Белом городе произошли стычки.

Толпа празднично одетых горожан запрудила узкие улочки на Кулишках, как вдруг из городских ворот па улицу выехал обоз. Вооруженная прислуга принялась расталкивать москвичей, расчищая путь для саней. Посадские мужики не стали чиниться с иноземными гостями и пустили в ход колья. Обозная прислуга побросала повозки и бросилась бежать. К месту происшествия прибыли посланцы бояр. Но их встретили бранью и презрением, и они поспешили ретироваться.

К марту 1611 года недовольный столичный люд не сомневался более в том, что боярское правительство доживает свои последние дни. Со всех сторон к Москве двигались отряды земского ополчения. Патриоты деятельно готовили восстание в самой столице. Они незаметно стягивали в город воинские силы, доставляли оружие. Глухими переулками но ночам возвращались в Москву стрельцы.. Горо;капсз охотно прятали их в безопасных местах. Переодевшись в городское платье, ратпые люди терялись в уличной толпе и беспрепятственно проникали внутрь крепостных укреплений.

Боярское правительство сознавало, что восстание на посаде может вспыхнуть в любой момент. Поэтому оно издало указ об изъятии у москвичей оружия. Гонсевский помог претворить этот указ в жизнь. Его солдаты отбирали у посадских не только пищали и сабли, по и топоры И ложи. Тех, кто нарушал запрет, ждала смертная казнь. На городских заставах стража тщательно обыскивала обозы. Нередко она находила в телегах под мешками хлеба длинноствольные пищали и сабли. Оружие забирали и свозили в Кремль, а возниц топилм в реке. Казни, однако, не помогали.

С утра 1У Miipia Мстиславский, Салтыков и Гопсевский стали готовить внутренние крепости к боевым действиям. Солдаты свозили отовсюду орудия и устанавливали их на стенах Кремля и Китай-города. Меньшой люд не скупился на брань и насмешки в адрес солдат. Один из ротмистров, руководивший установкой пушек возле Водяных ворот, распорядился привлечь к работам . извозчиков, наблюдавших за солдатами издали. Извозчики понимали, на кого обрушат огонь пушки, и отказались помочь солдатам. .Наемники ухватили нескольких мужиков за шиворот. Началась потасовка. Извозчики ловко орудовали оглоблями, но не могли оборониться от сабель и мушкетов. Много русских было убито на месте.

Кремлевские часовые дали знать о происшествии Гоп-севскому. Не дослушав обедни, тот выскочил из Фроловских ворот на площадь и попытался положить конец драке. Но, увидев множество убитых москвичей, он махнул рукой и, по словам польского очевидца, предоставил наемникам «докончить начатое дело». Стычка вскоре превратилась в общее побоище. В Кремле запели трубы. Роты в боевом порядке атаковали безоружную толпу. Наемники кололи и рубили всех, кто попадался им на пути.

Резня в Китай-городе вызвала возмущение русского населения. В Белом и Земляном городе, по всему Замоскворечью много тысяч москвичей взялись за оружие. Стрельцы поддержали восстание посада.

Наемные роты получили приказ занять Белый город. Однако тут они с первых шагов натолкнулись на организованное сопротивление. Стоило вражеским солдатам показаться на улице, как москвичи в мгновение ока воздвигали на их пути баррикады. От мала до велика все брались за работу. Со дворов тащили вязанки с дровами, выбрасывали бочки, столы, лавки. Конница наталкивалась па завалы и останавливалась. Улочки были узкие, и пока одни старались достать всадников шестами из-за изгороди и осыпали градом камней, другие стреляли с крыш и из окон. В нескольких мостах жители раздобыли пушки и установили их посредине улиц. Копиые роты были вынуждены отступить в Китай-город и Кремль. Их место заступили отряды немецких наемников, чья жестокость не знала предела. Когда солдаты Якова Маржарета вернулись после побоища в Кремль, они похожи были на мясников, с ног до головы покрытых кровью москвичей.

Московское восстание вписало едва ли не самую трагическую страницу в историю московской смуты. Несмотря на то, что бояре давно ждали народных выступлений и готовились их подавить, события застали их врасплох. Прошло совсем немного времени, и бояре, преодолев замешательство, полностью солидаризировались с Гонсевским и стали деятельно помогать ему. На совещании у Гонсевского члены думы громко брапили людей без роду и племени, решившихся на бунт. Высшее духовенство разделяло их негодование. Епископ Арсений, ставший одним из главных руководителей церкви при семибоярщине, усердно убеждал полковника, что посадские мужики «ударили в набат без воли бояр и священнослужителей».

Столичные дворяне боялись черни куда больше, чем

иноземных солдат. Они живо представляли картттпу на

родной расправы: смерть боярина Петра Шереметева в

Пскове, боярина Богдана Вельского в Казани. Торжество

низов, считали они, приведет к окончательному круше

нию порядка в государстве.

В Москве находились сотни видных, дворян. Лишь некоторые из пих стали в ряды сражающегося народа. В эту плеяду входили князь Дмитрий Пожарский, Иван Матвеевич Бутурлин и Иван Колтовский. Трудно сказать, как оказался в Москве Пожарский. После выступления на стороне Ляпунова он, естественно, не мог рассчитывать на снисхождение Салтыкова и Гонсевского. Воевода мог переждать трудные времена в безопасном месте — крепости Зарайске, по он рвался туда, где назревали решающие военные события. Сомнительно, чтобы такой трезвый человек, каким был Пожарский, стал рисковать головой, чтобы повидать в Москве своих близких. В столице было голодно, и дворянские семья предпочитали провести зиму в сельских усадьбах. Так что к семье князь Дмитрий поехал бы в Мугреево, а не в столицу. Остается предположить, что зарайский воевода, будучи одним из вождей земского ополчения, прибыл в Москву для подготовки восстания. Если бы атака ополчения была поддержана восстанием внутри города, судьба боярского правительства была бы решена. Спровоцированное наемниками выступление спутало все планы патриотов.

19 марта с утра Пожарский был на Сретенке подле Лубянки в своих хоромах. Когда в Китай-городе позвонили в колокола, он бросился со своими людьми на улицу. Мгновенно оценив обстановку, воевода отправился в стрелецкую слободу, стоявшую неподалеку. Собрав стрельцов и посадских людей, Пожарский дал бой наемникам, показавшимся на Сретенке возле Введенской церкви. Вслед за тем он послал своих людей на Трубу, где располагался Пушкарский двор. Пушкари тотчас пришли на подмогу и привезли с. собой несколько легких пушек. Встреченные орудийными выстрелами наемники отступили но Сретенке к Китай-городу.

Повсюду в рязпых концах посада главными узлами

сопротивления стали стрелецкие слободы. Против Ильин

ских ворот стрельцы нашли руководителя в лице Ивана

Бутурлина. Попытки Гонсевского прорваться п восточ^-

иые кварталы Белого города провалились. Бутурлин дал

.отпор врагу на Кулишках и не пропустил врага к Яуз

ским воротам. Стрелецкие слободы на Тверской ули

це встали несокрушимой преградой на пути рот, пытав

шихся пробиться в западные кварталы. Наемники по.

дошли до Тверских ворот и, неся потери, .повернули

вспять.

В Замоскворечье сопротивление возглавил Иван Колтовский. Повстанцы воздвигли высокие баррикады подле самого наплавного моста и с них обстреляли Водяные ворота Кремля.

За оружие взялись тысячи москвичей. Их гнев и ярость грозили смести с пути все преграды. Наемники потерпели решительную неудачу в Белом городе. Теснимые со всех сторон, они отступили в Китай-город. «Видя, что исход битвы сомнителен, — доносил Гонсевский королю, — я велел поджечь Замоскворечье и Белый город в нескольких пунктах». Русские летописцы уточняют, что решение поджечь Москву подсказали Гопсев-скому Салтыков и его товарищи.

Предатели бояре помогали врагу советом и долом. Михаила Салтыков руководил боем с повстанцами в том месте, где располагалось его подворье. Когда патриоты стали одолевать, боярин во л ел холопам сжечь дом, чтобы нажитое им богатство не досталось никому. Начался пожар. Повстанцы были принуждены отступить. Оцепив «успех» Салтыкова, Гонсевский велел запалить весь посад. Солдатам не сразу удалось выполнить его приказ.

В тот год казалось, что зима никогда не кончится. Сильные морозы продержались до конца ыарта. Москва-река была покрыта ледяным панцирем, повсюду лежал снег. Холодное солнце не прогрело промерзшие бревна изгородей и построек. Солдаты Гонсевского с факелами в руках пытались поджечь срубы, но у них ничего не выходило- Как писал в дневнике один из факельщиков, каждую постройку они зажигали по многу раз, но все тщетно, дома не загорались. Автор дневника выражал наивную уверенность в том, что «огонь был заколдован». В коште концов усилия поджигателей дали результат. Б нескольких местах над посадом показались столбы дыма. Вскоре огонь охватил целые кварталы. Москвин чи прекратили бой и все усилия сосредоточили па том, чтобы потушить разгоравшийся огонь. Пронзительно кричали женщины, потерявшие в толчее детей. Кто пытался выгнать скотину, кто тащил пожитки из огпя.

Пожар помог Гонсевсжшу сломить сопротивление москвичей па Кулпшках и подле Тверских ворот. Ветер гнал/ пламя в глубь Белого города. Следом за огиешшм валом по сгоревшим кварталам шли вражеские солдаты. Лишь на Лубянке врагу не удалось осуществить свой дьявольский замысел. Верный себе, Пожарский непрерывно атаковал неприятеля, пока не «втоптал» его в Китай-город.

Наемники не смели высунуть нос из-за крепостной стены. Прилегавшие к Сретенке кварталы были спасены от огня.

Всю ночь в городе, не замолкая ни на минуту, гудели колокола и слышен был боевой клич москвичей. Патриоты послали в Коломну и Серпухов за помощью. Земские воеводы немедленно откликнулись на призыв. Иван Плещеев наспех отправился к Москве из Коломны с казаками, коломичамн и рязанцами. По пути к нему присоединился Федор Смердов-Плещеен. Федор служил окольничим у самозванца. Бояре подозревали его в заговоре с москвичами еще в то время, когда он сидел воеводой в Серпухове.

Отряды ополчения вступили в Замоскворечье, когда на город опустилась ночная мгла. Весть об их прибытии мгновенно облетела столицу и вызвала взрыз энтузиазма. Всю ночь восставшие готовились к тому, чтобы с рассветом возобновить бой. Отряды ратников стягивались на Сретенку и в Чертолъе. Под самыми степами Кремля, у Чертольских ворот собралось около тысячи стрельцов. Жители помогли им перегородить площадь баррикадами. Над баррикадами реяли хоругви.

Далеко за полночь Гонсевский созвал в Кремле военный: совет. На нем присутствовали многие знатные московские дворяне. Члепг.т боярского правительства получали вести из разных концов города и были лучше осведомлены насчет истиштото положения дел, нежели ттоль-Ькое командование. На военном совете они настойчиво рекомендовали Гонсевскому бросить вес силы в Замоскворечье, чтобы прорвать кольцо восставших предместий и очистить путь для королевских войск, подходивших из района Можайска.

Ночь прошла без сна. Едва забрезжил день, наемная-Стража распахнула ворота Китай-города. Из ворот выехали бояре в окружении слуг. Защитники баррикад приготовились стрелять, но потом опустили пищали, увидев, что. р боярами не было ни литвы, ни немцев. Приблизившись к завалам, Мстиславский с товарищами принялись упрашивать москвичей прекратить сопротивление, и немедленно сложить оружие. Их слова потонули в негодующих криках толпы. Посадские отпускали такие выражения по адресу изменников, что те предпочли поскорее убраться. Вдогонку им полетели пули.

Боярам была отведена незавидная роль. Они должпы были отвлечь внимание патриотов. Пока Мстиславский вел переговоры с народом, отряды немцев наемников, продвигаясь по льду Москвы-реки, зашли в тыл стрельцам, оборонявшим Чертолье, и зажгли кварталы, примыкавшие к баррикадам. Отрезанные от своих стеной огня стрельцы бились с немцами насмерть, однако удержать позиции им не удалось.

Следуя совету бояр, Гонсевский приказал солдатам запалить Замоскворечье. Близился полдень, когда дозорные заметили с колокольни Ивана Великого конницу, подходившую к городу с запада. Полк Струся но смог пробиться в Москву: москвичи захлопнули ворота Деревянного города перед самым носом у гусар. На выручку Струсю пришли факельщики Гонсевского. С помощью изменников они скрытпо пробрались к стенам Деревянного города и зажгли их изнутри. Бревенчатый частокол запылал в нескольких местах. Со стен огонь перекинулся на прилегавшие кварталы Земляного города. Полк Струся получил возможность прорваться в центр города и соединиться с силами Гопсевского.

В первый день восстания пожар испепелил лишь небольшую часть города. На другой день погода выдалась ветреная, что облегчило поджигателям их дело. «Никому из пас, — писал в дневнике один поручик, — не удалось в тот день подраться с неприятелем; пламя пожирало дома один аа другим, раздуваемое жестоким ветром, оно гнало русских, а мы потихоньку подвигались за ними, беспрестанно усиливая огонь, и только вечером возвратились в Кремль».

Отступая перед огненной стихией, отряды ополчения вместе с населением ушли из Замоскворечья. Не опасаясь более удара с юга, Гонсевский возобновил попытку разгромить силы повстанцев в Белом городе. На Кулиш-ках его солдаты быстро продвинулись вперед. Но на Сретенке интервентам преподали жестокий урок.

С утра москвичи успели выстроить па Сретенке под--ле Введенской церкви укрепленный острожек. Пожарский искусно руководил его обороной в течение дня. Наличие очага сопротивления в Белом городе обеспокоило польское командование, и оно направило сюда подкрепления из других кварталов города. Силы оказались перавными. Наемники ворвались внутрь острожка. Большинство его защитников погибло. Под ударами вражеских сабель упал на землю князь Пожарский. Его тяжело ранили в голову. Кровь залила ему глаза. Патриоты не бросили своего командира. Едва живого, его вынесли с поля боя, уложили на дно возка и увезли в безопасное место. Оттуда князя Дмитрия переправили в Троице-Сергиев монастырь под защиту крепких монастырских стен.

Москва горела несколько дней. Ночью в Кремле было светло как днем. Посад пылал на огромном пространстве, куда доставал взгляд. Вид гибнущего города напоминал современникам геенну огненную. С треском валились наземь здания, и к небу вздымались огненные смерчи. На четвертый день невредимой осталась примерно треть города. Гонсевский получил известие о появлении сил ополчения на владимирской дороге. Опасаясь, что сопротивление москвичей возобновится, он выслал из Кремля новые команды поджигателей.. Интервенты принялись жечь восточные кварталы города, чтобы помешать ополчению утвердиться там.

Освободительная армия вступила в предместья столицы после полудня 21 марта. Впереди следовал атамап Просовецкий с казаками. За ним шли полки Измайлова, Мосальского и Репнина. Ожидая подхода главных сил ополчения с тога, Измайлов с товарищами решили закрепиться в семи верстах от восточных ворот столицы, занятых интервентами. Ополченцы стали поспешно строить здесь укрепления. Но пе успели довершить начатое дело.

Ляпунову не удалось организовать одновременное наступление на Москву, и Гонсеиский умело использовал разобщенность русских. Он направил против Измайлова почти все наличные силы. Отряды владимирцев, нижегородцев и муромцев отличались немногочисленностью. Предоставленные самим себе, они не смогли противостоять превосходящим силам противника.

При поддержке полка Струся иноземные роты обратили в бегство дворянскую конницу и захватили недостроенный острожек. Небольшой отряд ополчепцев с боем отступил к церкви, одиноко стоявшей в поле за острожком. На помощь ему спешили повстанцы — «пешая Москва». Бой разгорелся с новой силой. Затворившись в церкви, ратники и москвичи отбивались от врага, пока не были истреблены все до одного. В руки врага попали знамена ополчения, пупткп и обоз. Гонсевский сетовал на то, что ночь помешала его ротам довершить разгром русских. Кавалеристы ссылались па глубокий снег. На самом деле наемники постарались возможно скорее закончить бой и вернуться под защиту крепостных стен, потому что восстание в Москве могло возобновиться в любой момент.

Гоисевский использовал случай, чтобы отделаться от неугодных ему лиц. Боярин Андрей Голицын, находившийся под домашним арестом, был жестоко убит. Патриарха Гермогена бросили в темницу. Гонсевскпй не прочь был расправиться и с ним. Но влиятельные члены семибоярщины настояли на том, чтобы перевести узника да подворье Кирилло- Белозерского монастыря в Кремле. Там его сторожили польские приставы. Патриарха можно было низложить лишь после соборного суда над ним. Бояре не имели ни времени, ни охоты устраивать публичное разбирательство. Они ограничились тем, что отняли у Гермогсиа возможность какой бы то пи было деятельности, не снимая с пего сана. Управление делами церкви дума передала греку Арсению, носившему архиепископский сан, но не имевшему архиепископства.

Жестокость завоевателей принесла гибель многим тысячам мирных жителей. Судьба не пощадила состоятельных горожан, оставшихся в стороне от освободительной борьбы. Многие из них лишились имущества, а некоторые и жизни. Наемники врывались в богатые дома и забирали все, что попадалось под руку. Сопротивлявшихся побивали на месте.

Резня, учнненная в Китай-городе, прекратилась, как только наемники получили отпор в Белом городе. Московский летописец засвидетельствовал, что иноплеменные «всех людей (русских) побита в Кремле да в Китае», а «в Белом городе мало людей побиша».

Солдаты жадно взирали на богатства «царствующего града», который они рассматривали как свою законную добычу. Они лишь ждали случая, чтобы заняться грабежом. Б первый же день восстания они разгромили сот-пи лавок и мастерских в Китай-городе. Ландскнехт Конрад Буссов, находившийся в Москве, не без хвастовства заметил, что солдаты захватили в тот вечер «огромную и превосходную добычу золотом, серебром, драгоценными каменьямп».

Обширный город за два-три дня превратился в груду^ развалин и пепла. Бесконечный ряд обгорелых печных труб обозначал места, где еще вчера располагались человеческие жилища. Тысячи москвичей, лишившись крова и имущества, разошлись во все стороны. От множества черных фигур не видно было снега на подмосковных полях. Некоторые жители, едва спасшиеся от огня, остались в одних рубахах, босые. В открытом поле на ветру многие из них замерзли в первую же ночь.

Прошло несколько дней, и в обширном городе, покинутом населением, началась подлинная вакханалия грабежей. Никакая сила не могла удержать наемников в их казармах. С утра они отправлялись за добычей и к вечеру возвращались с мешками награбленного. На пожарище они разрывали подвалы в поисках спрятанного добра и винных погребов. Захваченное имущество распродавалось в полковых манежах. В храме Василия Блаженного и других церквах мародеры забрали всю золотую и серебряную утварь, сорвали оклады с икон, разломали раки чудотворцев. Не довольствуясь Белым городом, шайки мародеров в ночное время принялись грабить Кремль. Караулам пришлось применить оружие, чтобы унять их.

Захватчики удержали Москву, но бесславной была их победа. Не в честном, открытом бою взяли они верх. Грабежи окончательно деморализовали наемное воинство. Среди дымящихся развалин и неубранных трупов творили победители свой чудовищный пир. Вино лилось рекой. Бахвалясь богатством, пьяные наемники закладывали в ружья мелкие жемчужины и налили из окон в случайных прохожих.

Сожжение Москвы потрясло ум и душу народа. Тысячи беженцев разошлись в разные концы страны с нищенской сумой. Из их уст люди узнавали подробности неслыханной трагедии. Поруганная честь отчизны звала народ к борьбе и мщению.