История

Царь Петр и король Карл

Два правителя и их народы

Связанные разделы: Русская история

Рефераты

Сверкер Уредссон

ВВЕДЕНИЕ

Падение шведского великодержавна тесно связано с Карлом XII, подразумевается ли под этим в качестве переломного момента год 1709 (Полтава и Персволочна), 1718 (год смерти Карла XII) или 1721 (Ништадтский мир). Раскроем вначале те причины, которые приводятся в качестве решающих для этого падения.

Начну с нескольких конкретных установок Карла XII, по поводу которых велись горячие дискуссии.

1.         Решение короля после побед над русскими под Нарвой в 1700 г. и саксонцами под Ригой в 1701 г. вести войну в Польше против Августа Сильного. Эта война затянулась до 1706 г. Исследователи выдвигают альтернативу — в первую очередь нужно было защищать шведские прибалтийские провинции. Они были в течение этого времени разорены русскими, а в 1703 г. царь основал Санкт-Петербург.

2.         Планирование Карлом XII русского похода 1707—1709 гг. — с его маршрутом вначале па Москву, затем на Украину. И здесь в качестве альтернативного варианта приводится необходимость в первую очередь отвоевать и оборонять прибалтийские провинции.

3.         Намерение короля оставаться в Турции в 1709—1714 гг. и править оттуда своей державой. За это время пало все, что еще оставалось от шведского господства в Прибалтике — Рига и Ревель (Таллин), — а русские взяли под контроль всю Финляндию. В общем-то, и владения Швеции в Германии были также потеряны именно в это время.

Далее следует проблематика, источником которой по-прежнему является Карл XII как личность, но она носит более частный характер. Эти проблемы имеют отношение к различным сторонам натуры шведского короля, к его одаренности и его человеческим качествам. Конечно, не стоит искать никакого противоречия между нижеследующими толкованиями причин происшедшего и теми, что приведены выше (1—3).

4.         Военная стратегия Карла XII и его способности как стратега. Никто не сомневается в его личной храбрости на поле боя. Но был ли он также и стратегом? Какой она была, присущая лично Карлу XII военная стратегия? Активно обсуждался вопрос, не являлся ли этот король ранним представителем теории войн на уничтожение.

5.         Отношение короля к дипломатии и мирным переговорам. Презирал ли он дипломатию, испытывал ли недоверие к мирным переговорам? Известно его высказывание: «Шпага — вот кто не шутит».

6.         В этом смысле актуальны общие оценки целевых установок и характера Карла XII. Любил ли он войну ради войны? Не была ли сила его характера упрямством, негибкостью, оцепенелостью? Не был ли он попросту неспособен к компромиссам?

Далее следуют рассуждения, направленные на поиск соответствующих причин, но уже не в самом Карле XII. Впрочем, и среди этих объяснений имеются такие, которые связаны с его личными свойствами.

7.         Некоторые полагали, что Карл XII был великим полководцем, но дело портили подчиненные, не доросшие до величия своего короля. Наиболее суровому осуждению подвергается Адам Людвиг Лсвснгаупт,  которому не удалось довести свой корпус до соединения со шведской главной армией; он потерпел поражение у Лесной и — что самое главное — капитулировал с главной армией у Переволочны. Второй полководец, которому досталось немало критики, не в последнюю очередь от короля, Магнус Стен-бок, победитель в битве у Хельсингборга. Он не мог, как того хотел король, провести свою армию из Померании в Турцию.

8.         Выдвигалась и такая точка зрения, что шведское велико-державие было утрачено вообще не при Карле XII. Это — вина его преемников. Утверждается, что если бы только Карл остался в живых, то и результат был бы совсем иным по сравнению с достигнутым при заключении мира.

Есть еще три несхожих толкования, которые не носят личного характера.

9.       Возлагалась ответственность на отца Карла XII. В резуль

тате политики Карла XI у Швеции появились враги — далекие и

близкие. Кроме того, он ответствен за то, что королевская власть

в Швеции стала абсолютной.

10.       Карл XII все делал правильно. Но ему ужасно не везло.

Он, к примеру, не был виноват в том, что зима 1708—1709 гг. ока

залась на редкость морозной. Или, другими словами, свирепая

«военная удача» была против него.

П. Господство Швеции на Балтийском морс было так или иначе обречено. Оно было слишком слабо обеспечено демографически, экономически и в военном смысле. Когда именно оно рухнет, было только вопросом времени.

12. Ошибку совершили державы Европы. Они не предвидели огромную угрозу европейской культуре со стороны России и предоставили Швеции сражаться с ней в одиночку.

Такая вот систематизация объяснений причин, вызвавших падение шведского великодержавия, показывает, как оценивали Карла XII в различные периоды. Но прежде всего она позволяет нам видеть, как менялся взгляд на ответственность короля за утрату Швецией ее позиции великой державы.

ПЕРИОД 1719 - 1890 IT. (ОТ ВОЛЬТЕРА ДО СНОЙЛЬСКИ")

Труд, имевший самое большое значение для суждений о Карле XII, вышел еще в 1731 г., то есть через 13 лет после смерти короля. Автором истории Карла XII стал Вольтер. Он описывает короля как чудо добродетели и в то же время источник несчастий, постигших Швецию: «Он, возможно, единственный изо всех людей и по сю пору единственный изо всех королей, не имевший слабостей; ему были присущи сверх всякой меры все добродетели героя, что делало их столь же опасными, как и противоположные им пороки. Твердость характера, переходящая в упрямство, стала причиной его катастроф на Украине и продержала его пять лет в Турции; его щедрость, вырождавшаяся в расточительство, разорила Швецию; его мужество, перераставшее в безумную смелость, стало причиной его смерти; его любовь к справедливости иногда переходила в прямую жестокость; а в последние годы жизни сохранение личной власти граничило с тиранией. Его качества, из которых даже одно-единственное смогло бы сделать имя иного государя бессмертным, повлекли за собой несчастье его страны».

Таким образом, для Вольтера Карл XII был несравненно велик как человек и герой, но он был пагубен для своего королевства. Это — оценка, которая позднее стала особенно распространенной.

История, созданная Вольтером, — моралите, обращенное против «безумной страсти к завоеваниям» у монархов. Карл XII, говорит Вольтер в предисловии, превосходил других в отваге, благочестии и духовной силе, в физической тренированности, военных познаниях, имел лучших солдат. И если уж этому королю выпали такие несчастья, то как может повезти другим правителям с такими же амбициями, но меньшими одаренностью и ресурсами? Венценосный поклонник Вольтера, его гостеприимный хозяин (а временами — и его противник), прусский король Фридрих Великий писал в 1757 г. о «военньгх талантах и характерных чертах* Карла XII. В основных оценках он сходится с Вольтером, выражая их следующим образом: «Я нахожу во всех книгах, рассказывающих о Карле XII, прекрасные похвальные слова его умеренности и целомудрию. Но 20 французских поваров и 1000 метресс в свите вместе с 10 полевыми труппами комедиантов никогда не стали бы причиной и сотой доли того вреда для государства, который был причинен его огненной жаждой мести и безмерным честолюбием».

В период между вольтеровским историческим обзором и аналитической оценкой Карла XII Фридрихом Великим Швеция пережила первое возрождение культа этого короля. В 1739 г. майор Малькольм Синклер был убит российскими военными. Синклер находился с дипломатической миссией в Константинополе, а русские хотели добраться до его бумаг. Убийство вызвало в Швеции огромное возмущение и горечь. Эти настроения усугубила сочиненная студентом Андерсом Уделом «Виса о Синклере». В этой висе говорится о том, как «на прекрасных Елисейских полях» Синклера встречает Карл XII. Под воздействием этих настроений было принято решение о вводе солдат в Финляндию, и в 1741 г. Швеция объявила войну России. Риксдаг поставил себе задачей возвращение всех провинций, утраченных в войне 1700—1721 гг., а также области между Ладогой и Белым морем. Но вместо этого российские войска вновь оккупировали всю Финляндию, и по Абоскому мирному договору 1743 г. Швеция была вынуждена отказаться от лена Кюммснегорд IT части Саволакской провинции до реки Кюм-мене и Сайменского озера.

Самый выдающийся шведский историограф XVIII в., профессор Лундского университета Свен Лагсрбринг, столь же двойствен в своих оценках, как и Вольтер. Он преклоняется перед Карлом-героем, но критикует отдельные установки короля и приходит к выводу, что деяния последнего были для Швеции вредны. Лагер-бринг критикует также европейские державы, не постигшие всю опасность русской угрозы, и шведскую аристократию, которая, согласно мнению Лагербринга, не поддержала должным образом ратные деяния короля.

Восприятие короля как героя получило свое самое эффектное, разящее выражение в столетний юбилей со дня смерти Карла XII. То было стихотворение Эсайаса Тсгнера «Король Карл, наш юньш герой». Это произведение безусловно отложилось в поэтическом и историческом сознании множества шведов.  

Итак: сердце Карла XII горело ради правого дела, и он — величайший сын Свеи-Швеции.

На эти стихи Тегнера нужно взглянуть через призму представлений о герое и гении, свойственных самому поэту и романтизму в целом. Эти представления неплохо выражены в его же стихотворении «Герой»:

Скальд, мыслитель и герой — все великое на свете слепо следует велению духа.

Собрат Эсайаса Тегнера по поэтическому призванию, историк Эрик Густав Гейер, на протяжении большей части своей жизни обладал, безусловно, романтичными воззрениями скальда, но как историк он относился к Карлу XII весьма критически. Прежде всего он критикует польскую войну короля, полагая, что утрата Швецией положения великой державы началась в 1702 г., когда король не послушался своего старого советника Бенгта Окссншер-ну и повернул против России вместо Польши. Горечь Гейера по поводу итогов правления Карла XII также станет понятней в свете утраты Швецией в 1809 г. Финляндии, чему этот историк был свидетелем.

Еще более критичен по отношению к Карлу XII был Андерс Фрюкселль. Для академического мира он был аутсайдером, но имел необычайное значение для формирования у шведов взгляда на собственную историю. Фрюкселль восхищается многими из качеств Карла XII, но совершенно не принимает ни его политики, ни его стратегии.

Фрюкселль считает стремление Карла XII сместить Августа II Польского совершенно нелепым. Аналогична его оценка русского похода. Фрюкселль полагает, что король и здесь имел целью низложение противника с престола. Кроме того, Фрюкселль обращает особое внимание на «страсть Карла к беспримерным подвигам и его необычайное воинское честолюбие, а также намерение основательно наказать царя за вероломство». Фрюкселль говорит, что статус великой державы был для Швеции следствием слабости со-седей[...] и силы, единства, любви к родине шведов, а также [наличия у них] великих королей, государственных деятелей и воинов». «Но, — продолжает Фрюкселль, — что личная сила созидает, то личной силой и разрушается. А личностью, сильным человеком был Карл Двенадцатый. За десять лет войны он измотал бедную родину, позволил разорить ее богатые владения и таким образом разрушил слабый фундамент ее владычества». Когда политики эры свобод в 1721 г. привели Швецию к формальному отказу от прибалтийских провинций, они лишь признали положение, ставшее действительностью одиннадцатью годами ранее при Карле Двенадцатом и благодаря ему».

«Повествования» Фрюкселля о Карле XII вышли в 1850-х гг. В последующее десятилетие Швеция переживала своего рода возрождение Карла XII. Оно происходило на фоне польского восстания 1863 г. против России. Горячие шведские симпатии были безусловно на стороне поляков. Россия представлялась огромной реакционной силой на пути прогресса и «скандинавистских» планов. Самыми активными среди энтузиастов были, шведские либералы во главе с Августом Сульманом, Адольфом Хедином и Августом Бланшем, поддерживаемые газетами «Афтонбладет» и «Фе-дсрнесландет>>, которые много говорили об угрозе со стороны России и поднимали на щит Карла XII как образ, символ противостояния этой угрозе.

Те либералы, чье внимание было обращено прежде всего на экономическое развитие Швеции, занимали совершенно иную позицию. К ним относятся Ю.А.Грипенстедт, Ларе Юхан Ерта, САХедлунд и Рудольф Валль, а также газеты «Гетеборгс Хан-дельс- ок Шьефартс-Тиднинг> и -Дагенс нюхетер». Ерта задавался вопросом, почему «должен возвеличиваться король, который больше всех разорил свою страну», Гетеборгский орган печати полагал, что развитие в петровской России шло нормальным, положительным путем и что опустошение страны русскими десантами после смерти Карла XII было «ответом на разорение внутренних областей России упрямым шведским королем и на его план разрушения всего этого огромного государства».

Именно редактор газеты «Афтонбладет» Август Сульман и взял на себя инициативу сбора средств на памятник Карлу XII в Стокгольме. Профессор искусств Юхан Петер Мулин получил предложение изваять статую, и памятник в Королевском саду удалось открыть уже в 1868 г., когда исполнилось 150лет со дня смерти короля. Статуя, которая представляет собой короля, указывающего на восток, является монументальным выражением идеализированных представлений о Карле XII.

Шведское восхищение Карлом XII в 1860-х гг. отразилось в мировой литературе. Речь идет о четвертом акте ибсеновского «Пера Гюнта». В ходе беседы между Пером Гюнтом, англичанином, французом, немцем и шведом Трюмпетерстроле*, англичанин говорит о торговле, француз — о хорошем вкусе, немец — о философии, в то время как Трюмпетерстроле находит свою нишу в теме о Карле XII, твердит о его шпагах и надеется отыскать его шпоры.

Преклонение перед Карлом XII представителей скандинавизма и более широких масс так и не распространилось на научную историографию. Профессор Упсальского университета и министр по делам религии Ф.Ф.Карлсон создал труд, ставший самым веским выступлением «старой школы». В 1881 и 1885 гг. вышли обе части его «Истории Швеции при королях Пфалыдского дома», которые захватывают и часть периода правления Карла XII. К этому времени автор уже прошел долгий и славный путь как историка, так и государственного советника. Оба тома охватывают период с 1697 по 1706 гг. Дальше он не пошел. Его сын, Эрнст Карлсон, продолжил этот труд, но и он не продвинулся дальше 1710 г.

Ф.Ф.Карлсон и его сын относятся к Карлу XII столь же отрицательно, как и Андерс Фрюкселль, но выражают это спокойнее, опираясь на больший научный аппарат и на свой признанный авторитет. Старший Карлсон более всего останавливается, вполне естественно, на польской политике короля. Он считает странным, единственным в своем роде стремление сместить польского короля, и видит в этом требовании источник всех бед. То, что с 1910 г. стало называться концепцией «старой школы», было замечательно выражено Ф.Ф.Карлсоном, заметившим, что жизнь Карла XII была «сочетанием чудесных приключении и упущенных шансов».

Столь же критическая точка зрения на Карла XII существовала за рубежом. Она частично основывалась на немецких переводах работ Андсрса Фрюкселля и Ф.Ф.Карлсона. В весьма популярной книге Генри Томаса Бокля «История цивилизации в Англии» говорится, что за Карлом XII навсегда сохранится слава среди почитателей воинственной эры, «поскольку его единственная заслуга в том, что он разорил множество стран и перебил много людей».

Негативное восприятие Карла XII было усилено художественной литературой.

«Шведские картины» Карла Снойльски, вышедшие в 1886 г., много значили для формирования исторических взглядов у целых поколений шведов. Снойльски был весьма патриотично настроен и охотно обращался к великим теням шведской истории. В нескольких стихотворениях речь идет о закате шведского великодержавия, но ни в одном из них нет положительного образа Карла XII. Два стихотворения, «Курьер Стенбока» и «Стенбок у токарного станка», посвящены Магнусу Стенбоку, одному из двух генералов, чьи действия король не одобрял. Три стихотворения описывают возвращение Каролинских пленников из России. Еще два, «Пожарная лошадка» и «На рынке в Вернамо», повествуют о великих лишениях народа при Карле XII и о том, как шведов предавали их король и его любимец Герц.

«Пожарная лошадка» — как и знаменитая «Сага о лошади» Улофа Долина (1740 г.), символизирует шведский народ. Лошадь заканчивает свои дни там же, где началась ее жизнь, — на равнине близ Лунда. В ее последнем ржании слышится:

Я больше не могу — господин, слезай. Кажется, пришел конец.

Так поэт выражает чувства шведского народа по отношению к своему королю.

ПЕРИОД 1890 - 1910 гг. (РАСЦВЕТ «НОВОЙ ШКОЛЫ»)

1890-е гг. принесли с собой новый ренессанс Карла XII, и этот ренессанс выглядел иначе, чем предыдущие. На первый план больше не выдвигалась мысль о том, что Карл был великим, храбро сражавшимся героем. Теперь говорили, что он был крупным государственным деятелем, лучше кого бы то ни было разбиравшимся в восточноевропейской проблематике, раньше иных понявший опасность, исходившую от России. Далее, согласно «новой школе», король был не просто «гением для лейтенантов», как его назвал лундский радикал Бенгт Линдфорс. Нет, он был «настоящим стратегом, полководцем Божьей милостью».

Центральной фигурой «новой школы» был Харальд Иерне, профессор истории в Упсале, человек огромной учености и ведущий идеолог консерватизма. Иерне развивает свою программу в 1897 г. на страницах журнала «Винтергатан» в статье под названием «Карл XII. Задача шведской исторической науки». Еще в своей первой профессорской лекции в 1889 г. Иерне утверждал, что миссией шведского государства была и все еще остается роль «форпоста западного мира на востоке». Культура, которую Швеция была призвана оберегать и нести на Восток, являлась для Иерне лютеранской культурой германских народов. В статье, напечатанной в «Винтергатан», развивается та же тема: «...немало шведской крови пролилось во имя человечества и культуры». Речь теперь шла, по мысли Иерне, о том, чтобы представить историю Швеции в ее всеобщих взаимосвязях. Для этого необходимо раскрыть именно эпоху Карла XII.

«То было время, когда зыбкие московитские социальные элементы переплавлялись в классовое общество, организованное на основе абсолютистского принуждения к труду. [...] Пусть филантропы и демократы винят Карла XII в разорении Швеции, разграблении Финляндии и опустошении Лифляндии. [...] Но только плакаться о страданиях было бы несправедливо по отношению к самому народу и, прежде всего, к исторической истине. [...] Ни у молодежи, ни у старшего поколения нет оснований стыдиться памяти о Карле XII. Она открывает более свободный и широкий подход к истории Швеции в тесной связи с историей всей Европы, более широкий, чем даже память о Густаве Адольфе, фигуре более утешительной для наивного патриотизма».

В 1902 г. Харальд Иерне издал книгу о событиях в Восточной Европе 1697—1703 гг. В отличие от своих предшественников Иерне защищает принятое в 1701 г. решение Карла XII повернуть на Польшу. Если бы шведы сразу вторглись в Россию, то на их фланге осталась бы саксонская армия. Целью короля было уничтожить военную мощь Саксонии. Так же последовательно, как он оправдывает Карла XII, Иерне резко порицает королевских советников во главе с канцлером Бенгтом Оксеншерной. Они рекомендовали мирные переговоры. Вопреки советникам, Карл шел вперед своим путем, ведомый «полководческим пониманием обстоятельств и целей войны». То, что царь Петр на протяжении этого времени сделал важные завоевания в регионе балтийского доминиума шведов и основал Санкт-Петербург, Иерне отметает доводом, что война с Польшей в тот период была важнее.

В более поздних работах Иерне оправдывает наступательный план 1708 г. в направлении Москвы. Он утверждает, что Карл защищал Европу и ее культуру против чуждого вторжения. Тогда существовало два варварских мира, полагает Иерне: Турция и московская держава; но именно последняя была опасней. И Карлу пришлось сражаться с ней в одиночку.

Отношение к России — вот ось всей концепции Иерне. Сам он однажды сказал: «У меня нет ни малейшей склонности к русофобии». А позже развил свою мысль, заметив, что у русских доброе сердце и хорошая голова. «Но они не обладают, в отличие от германских народов, характером». К русским приходится относиться с постоянным недоверием. Для Иерне характерен расизм. Он противопоставляет славянам германцев, или «тевтонов». В России к «тевтонам» испытывают отвращение, говорит Иерне, «за стальную волю, за спокойное трудолюбие, за дерзость в открытиях и предприятиях, за личную уверенность их в себе».

В том же 1897 г., когда Харальд Иерне опубликовал свою программную статью в «Винтергатан», вышла первая часть «Кароли-нов» Всрнера фон Хейденстама. Автор этого сборника рассказов не защищает политику короля, но он пленен его личностью: «Не только своей немыслимой отвагой и своей неприкрытой бедностью, но и почти каждым из своих качеств пребудет он архетипом и для солнечных сторон шведского характера, и для всего, что в нем есть от трагедии сломленного гения».

Шведский народ, а не король помещен в фокус этого произведения Хейденстама. Уже в 1896 г., в статье «О характере шведов*, Хейденстам выдвигает на передний план «каролинский период, время великих побед, но и великих бед, а также самый шведский из всех периодов нашей истории». Шведы стали великими в несчастье. Выразительна мысль, завершающая «Каролинов»: «Возлюблен буди тот народ, который и в падении своего величия сделал свою бедность чтимой в этом мире!»

Через пару лет Хейденстам вернулся к теме благотворного воздействия страданий на народ, в том числе и страданий войны. В цикле «Народ» одно из стихотворений называется «Воззвание и обет».

Переоценка Карла XII как полководца шла с двух главных сторон: от шведского генерального штаба и от лундского историка Артура Стиллс. В 1892 г. на торжествах в Академии военных наук выступил ее начальник, министр обороны страны Аксель Раппе. Темой его доклада был «План похода Карла XII на Россию в 1708 и 1709 гг.». Раппе начал вводную часть доклада словами: «Цель войны — поражение противника. Средством является наступление». Согласно докладчику, Карл поднялся до этой основополагающей стратегии, чего нельзя сказать ни о ком, кроме него, на протяжении всего XVIII в. Затем эта стратегия стала достоянием Наполеона, а еще позже — прусских генералов 1860—1870-х гг. По Раппе, Карл — один из одареннейших полководцев мира. Он понимал, что «нужно собрать все силы против одного противника в одном месте, где и нанести уничтожающий удар, а затем не отступиться, пока не будут полностью извлечены все выгоды от этой победы».

Раппе считает, что Карл совершенно правильно двинулся на Москву; точно так же было совершенно верным прежнее его решение — сначала разбить Польшу, Но дело не пошло так, как хотелось. В одной ошибке был виноват сам король, добавляет Раппе. После победы при Нарве он недооценивал русское войско. Он не мог верно оценить гений Петра — «да и кто догадывался в то время, что во главе царской державы стоит самый могучий дух, который когда-либо родила или может родить Россия». Кроме того, согласно Раппе, у Карла не оказалось подчиненных офицеров на должном уровне. Левенгаупт, так же как поляк Станислав Лещинский и Крассов, действовал слишком медленно, а Любекер повел на Санкт-Петербург слишком малые силы.

В 1908 г. вышли «Планы походов Карла XII в 1707—1709 гг.» Артура Стилле. Карты для этой книги были подготовлены молодым лейтенантом Карлом Беннедихом. Труд Стиллс написан совершенно в духе Раппе. Здесь нет никакой критики в адрес венценосного полководца. Он лишь пал жертвой «военных случайностей», да и «рука судьбы была против него». В своем заключении Стилле утверждал среди прочего следующее: «Потерпевший неудачу не ут-рачивает свой дар. Стратег не лишается своих качеств оттого, что события, которых он не смог предусмотреть или рассчитать, вторгаются в его планы и перечеркивают их[...] Военная слава Карла XII в последнее время сводилась почти исключительно к его дерзкому мужеству, а также к способности воспламенять своих солдат до беззаветности и вести irx в отчаянные атаки. Цель проделанной работы — показать, что при доскональном штудировании истории русской войны Карл XII выступает не только как доблестный воин и искусный полководец, но и как истинный стратег, военачальник милостью Божьей»,

Книга Артура Стилле стала поводом к особенно горячей полемике в шведской исторической науке. Сторонник ранее преобладавшей точки зрения на Карла XII, Эрнст Карлсон, сын Ф.Ф.Карлсона, в своей рецензии на книгу Стилле нашел, что тот пытается «вновь оживить старый, столь приятный для шовинистических воззрений, культ героя». Карлсон нападал на Стилле из-за того, что тот превозносит «короля-полководца в ущерб достижениям его генералов и всей заслуживающей восхищения ка-ролпнекой армии». Рецензент считал, что в книге идет речь не столько о военных планах Карла XII, сколько о военных планах Артура Стилле.

Стилле не смолчал и упрекнул Карлсона в том, что тот в плену у догматической историографии. Стилле отметил также большие успехи, достигнутые в исследовании проблематики Карла XII, и усомнился в том, знает ли о них Карлсон.

Вскоре после этой реплики Эрнст Карлсон умер. Его книга — продолжение отцовской работы — была опубликована посмертно. Рецензию на этот труд написал в 1910 г. Людвиг Ставенов, профессор и ректор Гетеборгской высшей школы, а вскоре и преемник Харальда Иерне в Упсале. В своей рецензии Ставенов, вообще говоря, принял сторону Иерне и Стилле, то есть выступил против отца и сына Карлсонов, и тут же вывел понятие «новая школа в историографии Карла XII». Так оно и стало собирательным именем для тех, кто обладал сугубо позитивным взглядом на Карла XII.

В том же 1910 г. был учрежден «Каролинский союз». В статье, напечатанной в «Винтергатан» еще в 1897 г., Харальд Иерне высказал идею создания своего рода академии, которая занялась бы изысканиями в области истории Карла XII и его эпохи. Осенью 1909 г. в пользу организации подобного общества выступил Артур Стилле, и в начале 1910 г. с этой целью было опубликовано соответствующее обращение.

Список подписавшихся под ним открывали кронпринц Густав-Адольф и принц Карл, брат короля. В числе остальных 134 подписавшихся были профессора истории и ректоры университетов. Среди военных, также поставивших свои подписи, выделяются имена генерала Акселя Раппе и лейтенанта Карла Беннсдиха. В том же списке стоят знаменитый путешественник и ярый русофоб Свен Хедин, а также названный поэт-неоромантик Вернер фон Хейденстам.

В тексте обращения легко узнаваемы суждения Харальда Иерне. Приведем несколько фраз: «История Швеции той эпохи, что по праву носит имя Карла XII и его соратников, теснейшим образом связана с событиями, которые одновременно развивались в Восточной Европе, а также, в значительной степени, и во всем западном мире. Каролинская эпоха представляет собой, помимо глубоко поучительного опыта для каждой истинно шведской души, еще и превосходное поле для растущих успехов при исследовании тем, выходящих за пределы Швеции; а также поле для сотрудничества историков с представителями других гуманитарных наук, с исследователями всех тех стран, что разделяют нашу потребность в более глубоком исследовании дошедших до нас свидетельств».

В связи с этим обращением 11 апреля 1910 г. в стокгольмском Гранд Отеле собрались многочисленные участники учредительного собрания. С приветственной речью выступил принц Карл. Он выразил надежду на то, что общество, наряду с достижением новых исследовательских результатов, будет «содействовать возрождению в нации того духа, который некогда воодушевлял людей каролинской эпохи, причем не обязательно воинственного, толкающего к подвигам и опасностям. Речь идет о том каролинском духе, который способен ковать характеры, созидать самоотверженных, твердых людей, чью несокрушимую стойкость не могли согнуть никакие бедствия и чьи возвышенные, блистательные качества воистину достойны восхищения и подражания шведского народа».

Между тем программа общества была более научного характера. Предполагалось «посредством содействия научным исследованиям углублять и расширять познания о каролинской эпохе, особенно о времени Карла XII, а также будить живой интерес к этой эпохе в шведском народе».

«Каролинский союз» завоевывал популярность. За год число его членов превысило девять сотен. Из них 40 процентов были военными. Начиная с 1910 г. общество ежегодно издает весьма содержательный ежегодник.

Полностью избежать какой-либо оппозиции «Каролинскому союзу», однако, не удалось. Эту роль взял на себя, как это столь часто случалось, крупнейший и поныне шведский писатель и драматург Август Стриндберг.

Интерес Стриндберга к Карлу XII имел давнюю историю. В миниатюре «В карауле у смертного одра», вошедшей в сборник «Судьбы и приключения шведов», один из героев, врач, проводит сравнение между шведским королем и Александром Великим. Он допускает, что сходство имеется. Однако есть и важное различие в том, «что Александр распространял просвещение среди варваров, поступая как ученик Аристотеля, в то время, как наш безбородый Лангобард совершал лишь грабительские походы[...] Карл XII был призраком, восставшим из гуннских могил, готом, которому было необходимо вновь сжечь Рим, Дон-Кихотом, который освобождал угнетаемых каторжников, при этом заковывая своих собственных подданных в железо, забивая их в кровь».

Многое из своих познании в истории Стриндберг позаимствовал у Андерса Фрюкселля. И его главная точка зрения на Карла была также общей со взглядами Фрюкселля, но он затянул критические тиски еще на пару оборотов.

Через несколько недель после учреждения «Каролинского союза» Стриндберг напечатал в новой газете «Афтон-Тиднинген» статью «Поклонение фараону»: «То, что некоторые нации чтят своих заслуженных деятелей, содействовавших собиранию земель или благосостоянию родины, это, конечно, прекрасно; но обожествлять Губителя Страны могут позволить себе только сумасшедшие или люди, находящие в этом особый интерес».

В новой, появившейся чуть позже статье Стриндберг писал, что Петр был созидателем, «и стремился, имея на то всемирно-историческое право, усовершенствовать и собрать свою страну, а также защитить Европу от татар и турок». Стриндберг хвалил Карла XI. «Но его сын был иного типа, скрытный, властолюбивый до болезненности, воинственный до сумасшествия». А еще через пару недель вышла статья под заглавием «Губитель Швеции». В ней Стриндберг писал о «хваленой, но ничего не значившей победе под Нарвой», которая принесла не выгоды, «но предложение почетного мира, которое было отвергнуто». А затем начался разгром Польши, единственной причиной которого была навязчивая идея.

Эти статьи стали началом так называемой «травли Стриндберга», в ходе которой тот сражался пером с Вернером фон Хейдене-тамом и Свеном Хедином.

Интересно отметить, что Швеция в своих симпатиях к двум последним королям пфальцекого дома разделилась на два лагеря. Мы уже видели, что в Стриндберге уживалась ненависть к Карлу XII с почитанием Карла XI. Именно тогда Стриндберг (ум. 1912) стал героем левых, включая социал-демократов, в то время как идолами правых были Хейденстам и Хедин. Тогдашние демократы, в том числе Фабиан Монесон и Карл Линдхаген, также высоко оценивали Карла XI. Как и должно было случиться, правые все больше героизировали Карла XII, а его отца, соответственно, принижали. Об этом свидетельствует одна из ранних статей в ежегоднике «Каролинского союза», где ученик Иерне, Карл Халлендорф, говорил о «пути Карла XII, исполненном великих деяний». Им иронически противопоставлялась «камералистская (т.е. финансовая. — Примеч. ред.) деятельность Карла XI, которую — согласно новейшей доктрине — шведам надлежит более всего иного ценить и почитать в своей истории».

ПЕРИОД 1910 - 1950 гг. (ЭПОХА МИРОВЫХ ВОЙН)

Непосредственно до и после 1910 г. шведское общество раздирали противоречия. В частности, это выразилось в крупном трудовом конфликте 1909 г. Еще в 1905 г., во время расторжения унии", были разбужены националистические настроения.

Мирное разрешение конфликта «милитанты» (так тогда называли «ястребов». — Примеч. перев) сочли тяжким преступлением против Швеции. В 1911 г. Швеция получила либеральное правительство Карла Стаафа, предмет неутолимой ненависти королевской четы, высшего офицерства и значительной части правых. Либералам противопоставлялся именно образ Карла XII. Тоскующим о былом шведском великодержавии хотелось возродить его дух.

9 сентября 1913 г. ученый-путешественник Свен Хедин произнес в Далекарлийском полку речь, которая обратила на себя всеобщее внимание. Она была проникнута духом исторического романтизма и ожесточением против правительства. Оратор говорил: «Свежий ветер Каролинских времен не навредил бы тем, на ком лежит ответственность за нашу внешнюю политику 1905 г. [...] Когда мы видим, как правящий блок ставит на карту свободу родины и, доведя оборону до развала, разыгрывает в орлянку нашу национальную независимость, — тогда мы спрашиваем себя: да та ли, воистину, это страна, которой 200 лет тому назад правил юноша, одним движением руки спасавший положение, когда мы со всех сторон были окружены врагами».

Молодые офицеры и поклонники Карла XII Карл Беннедих и Аксель Раппе — последний был сыном генерала Акселя Раппе — призывали в ноябре 1913 г. короля Густава к государственному перевороту. «Так поступали встарь короли Швеции в тяжелых случаях, и народ Швеции, который следовал за ними, не изменил с тех пор своего характера». Карл Беннедих написал для Густава V так называемую «Речь к подданным», произнеся которую тот дезавуировал решения своего правительства и создал конституционный конфликт. На следующий день, 7 февраля 1914 г., с высокопарной речью к «простому народу Южной Швеции» обратился Свен Хедин. По его убеждению, шведы воплотились в каролинах, и прежде всего в Карле XII.

«Этот каролинский дух нес в себе зародыш победы, ибо он дерзал на все. [...] Вы сплотились вокруг короля Швеции. Готовы ли вы также к тому, чтобы по Каролинскому обычаю разделить с ним тяжесть той ответственности, которая от всех и каждого требует идти до конца?»

Когда разразилась мировая война, Харальд Иерне, призывая Историю в качестве аргумента, стал на сторону Германии: «Ни один швед, наделенный сердцем, не может в битве центральных держав не найти соответствия (перед лицом невероятно протяженных линий фронта и невиданной массы солдат) подвигам наших каро-линских предков в еще малонаселенной Восточной Европе. [,..] Немцы и их союзники сражаются сейчас ради той же цели, которой старая Швеция, всеми брошенная и затравленная, не смогла добиться и достижение которой в наши дни стоит гораздо больших усилий и куда более кровавых жертв — именно вследствие тогдашнего поражения Швеции».

Во время мировой войны историки генерального штаба под руководством Карла Беннедиха работали целиком и полностью в духе «новой школы», и к юбилейному ноябрьскому дню 1918 г. (и вместе с тем к концу мировой войны) вышел фундаментальный труд «Карл XII на поле боя». Он был издан в четырех фолиантах, объемом превышавших 1000 страниц. Заключение звучало как националистическая проповедь, обращенная к шведам-современникам, прежде всего к офицерам и солдатам: «В полный голос говорит [с нами] дух великого мастера и труженика, и это не может не вызывать трепета. Это подарок полководца нам, это ценнейшая часть наследства, полученного шведской армией. Дух этот требует от нас отдать все силы для выполнения возложенных на нас задач, малых или больших. И мы должны беззаветно отдавать свои силы в радостные и в мрачные времена. Смысл этого некогда выражался гордыми словами: «Зачем нас спрашивают? Раньше просто раздавалось: «В атаку!» Мы не можем сказать, что разобьем их, но мы сделаем все, что в человеческих силах, все, что можно сделать». Как иначе осмелились бы мы без краски стыда встретить взгляд полководца, встретить вопрос, который ставит перед шведами вся жизнь Карла XII: что сделал ты для отечества?»

После смерти Эрнста Карлсона в 1909 г. не осталось ни одного университетского профессора, представлявшего в оценке Карла XII «старую школу». Можно было бы сказать, что «новая школа» одержала победу в войне на уничтожение, хотя некоторые военные историки, прежде всего генерал Карл Отто Нурденсван и морской офицер в отставке Арнольд Мунте, имели иную точку зрения.

Из работ, написанных вXX в., более всего повлияла на отношение шведов к Карлу XII книга Франса Г.Бенгтсона «Жизнь Карла XII». Она вышла в 1935 и 1936 гг., и дважды становилась бестселлером.

Для Франса Г.Бенгтсона Карл прежде всего герой. И значит, становится почти неуместно поднимать вопрос о последствиях его правления. Бенгтсон стоит гораздо ближе к «новой», чем «старой школе». (Он с презрением говорит о Карлсонах и их узком кружке.) Однако заметна и некоторая его отстраненность от Харальда Иерне и «новой школы». По Бенгтсону, Иерне делает из короля «нормального человека» и между прочим отмечает, что решение сместить Августа с польского трона было со стороны Карла XII актом безумия: «Это не какая-то мелкая ошибка, унизительная или вгоняющая в тоску, но просчет грандиозный, величественный и позитивный^..] Не следует вообще (и уж во всяком случае, в первую очередь) воспринимать героев, как каких-то мальчиков на побегушках у пользы или корысти; если бы дело обстояло так, они быстро зачахли бы от скуки и сочли себя потонувшими в тупости всего окружающего. Ибо они — шедевры Господа Бога, все то лучшее и полное жшни, что БЫХОДИТ ИЗ ЕГО мастерской, явление возвышенное и опасное».

Таким образом, Франсу Г.Бенгтсону свойственна гиперромантическая точка зрения на героев; она того же рода, что и течение, пробившееся на свет в начале XIX в. Книгу Франса Г.Бенгтсона можно принять за переложение стихотворения Эсайаса Тегнсра «Король Карл, юный герой» на историографический лад.

Но если в шведском академическом мире победила «новая школа», то в международном плане дело выглядело по-другому. Когда Уинстон Черчилль писал о своем великом предке Мальборо, он говорил, что Карл XII не признавал иных законов, кроме собственных прихотей. Джордж Макалей Тревельян писал в 1930 г.:

 «Карлу есть за что отвечать перед историей. Его бесконечные амбиции и мстительность, его неспособность пребывать в состоянии мира и должным образом исполнять обязанности короля сильно способствовали подрыву шведской мощи и влияния, которые могли бы служить делу цивилизации. Его отчаянная попытка добраться до Москвы вызвала к жизни варварскую мощь русских орд на краю Европы, ибо Петр Первый, при всей своей дикости, был государственным деятелем, а Карл XII — только воином, и притом не мудрым».

В ареале распространения шведского языка о Карле XII писал финляндский историк Эрик Хорнборг; «Карл XII пожертвовал Ригой, Ревелем и Выборгом за карточные домики в Польше и Турции. Он пожертвовал большим, ибо пожертвовал верой Финляндии в Швецию. [...] В Ништадтс же пожинались плоды странной идеи мечом сплотить воедино польскую нацию».

Между тем в 1930-х гг. шведские поклонники Карла получили новую поддержку — со стороны нацистской Германии. Отто Хайнц создал трехтомную, крупнейшую из доселе написанных биографию Карла XII. В 1936 г. Хайнц написал, что видит в Карле «одного из трагических пионеров борьбы за всемирно-историческое торжество германской расы и ее нравственно-духовных идеалов». И продолжает: «Если громадная экспансионистская мощь этой грандиозной человеческой массы [Советского Союза] еще раз обратится против Запада, то новому Карлу придется возглавить один из народов германской расы, дабы гений германский не был затоплен разнузданной массой с Востока».

Не столь трудно догадаться, о каком народе и какой фигуре думает Хайнц.

Карл XII стал соединительным звеном между нацистской Германией и той Швецией, которая симпатизировала «новой Германии». После смены власти в 1933 г. нобелевский лауреат по литературе Хейденстам сказал; «Отчаянная борьба Германии (во время Первой мировой войны. — Примеч. ред.) часто напоминала мне о каролинах, Я пристально следил за судьбами немецкого народа, я знал, что час Германии настанет, и я приветствую теперь германское пробуждение».

Когда Адольфу Гитлеру 20 апреля 1939 г. исполнилось 50 лет, его приветствовали «Шведско-германский союз» и общество «Манхем», вручив ему статуэтку Карла XII, сопровождавшуюся адресом, в котором были слова, напоминающие о «нашем великом короле Карле XII, который в своей тяжелой исторической борьбе был обуреваем тем же духом, что мы, шведы, ощущаем в Вашем (т.е. Гитлера, — Примеч. ред.) всемирно-историческом вкладе в основание Великой Германии и в укрепление Европы».

Нацистская организация «Молодежь Севера» назвала 30 ноября (день смерти Карла. — Примеч. ред.) своим торжественным днем, который должен был отмечаться всеми ее местными отделениями.

После того как нацистская Германия начала свой «крестовый поход» против Советского Союза, немцы не раз обращались к примеру Карла XII, чтобы убедить шведское правительство выступить на своей стороне. 26 сентября 1941 г. министр иностранных дел Риббентроп пригласил к себе поверенного в делах Швеции в Берлине фон Поста и выразил большое неудовольствие Швецией, которая не участвует «вместе с остальными европейскими странами» в борьбе с большевизмом, не помогает добровольцами. Риббентроп выразил надежду на то, что Швеция наконец осознает, кого ей следует поддерживать в этой борьбе; дескать, в те дни, когда германские войска заняли Полтаву, он, министр, не может себе представить, что дух Карла XII полностью угас в шведском народе.

ПЕРИОД 1950-1996 гг.

Возможно, после того, как нацистская Германия была побеждена, кто-то и ожидал заката культа Карла XII. Однако — этого не произошло. Новые специальные исследования во многом разрушили фундамент «новой школы», но прежняя положительная точка зрения на Карла XII в значительной степени сохранилась в общих, обзорных трудах историков. Кроме всего прочего, из короля стали делать (в особенности в 1980 — начале 1990-х гг.) символ отпора иммигрантам и иноземцам.

Упсальский историк Густав Юнассон показал (в I960 и 1968 гг.), как Карл XII втягивал Швецию все глубже в польскую авантюру вопреки рекомендациям своих советников. Эти советники, с президентом канцелярии Бенгтом Оксеншерной во главе, полагали, что не стоит с порога отказываться от переговоров. Оксеншерна предлагал план успешного для Швеции завершения и польской, и русской войн.

Французский историк Клод Норман в 1971 г. писал в своей книге по истории Швеции с 1660 до 1792 гг., что Карл XII и Швеция не использовали благоприятную ситуацию, сложившуюся после того, как саксонская армия была побеждена у Даугавы. В тот момент определенно можно было добиться победы над Россией. Норман называет Карла военным авантюристом, очень одаренным тактиком, лишенным, однако, чувства возможного. В своей оценке Карла он повторяет Монтескье: «Карл не был Александром Македонским, но мог бы стать лучшим воином Александра».

Канадско-украинский историк Богдан Кентржинский опубликовал в Швеции (1962 г.) крупное биографическое исследование о человеке, которого в России считают предателем, а на Украине — национальным героем, то есть о Мазепе. В этом труде автор полностью отвергает теаис о Карле как о дальновидном координаторе антирусских сил Восточной Европы. Этот тезис — одна из множества конструкций, выстроенных постфактум и не имеющих корней в действительности, полагает историк.

В 1957 г. майор Фольке Вернстедт проанализировал тезис, который проводился прежде всего Артуром Стилле и офицерами генерального штаба во главе с Карлом Беннедихом, а именно: о фундаментальном различии в полководческом отношении между Карлом XII и его западными современниками. Заключение Берне -тедта: это различие искусственно и потому несостоятельно. Но оно не помешало историку присоединиться к выводу Стилле и Бенне-диха о том, что Карл XII был мастером военного искусства.

Ханс Виллиус, искусный популяризатор исторических знаний, как историк начинал с изучения источников о русском походе Карла XII. Позже он стал редактором собрания рассказов очевидцев о Карле XII (1960 г.). Во вступлении к этой книге Виллиус дает свою характеристику королю: «Карл XII вырос в строго ортодоксальном окружении, и уже в ранние годы в его голову была вбита доктрина о всевластии и величии монарха. Ему было не более 15 лет, возраст созревания, когда умер отец, а он оказался обладателем абсолютной власти в одной из могущественнейших держав Европы. На его плечи легла немыслимая ответственность, для которой он, на самом деле, был слишком юн. В результате король, желая скрыть свою неуверенность, стал замкнутым, никому не поверяя ни одной из своих мыслей. Но за этим пришло и кое-что иное. Создается впечатление, что король осознанно и неосознанно выработал для себя какие-то принципы мышления и действий — принципы, придерживаться которых ему помогало прирожденное упорство. Уже в юные годы Карл XII застыл в форме, из которой так никогда и не смог вырваться.

Старый взгляд, будто король при известии о одновременном нападении на Швецию нескольких врагов тут же возмужал, несостоятелен. Вместо этого можно с долей преувеличения утверждать: в некоторых отношениях Карл XII так никогда по-настоящему и не повзрослел. С отроческого возраста сохранились мальчишеские черты, которые раз за разом проявлялись в его действиях. Сюда можно отнести его неохоту проявлять какое-либо сострадание. Если он сам или кто-либо другой был ранен или кто-то не мог скрыть своего ужаса, он обращал это в пустяки своим восклицанием: «Вздор, вздор!» или «Не беда!». Сюда же можно отнести его манеру шутить, иногда заставлявшую подозревать в нем человека наивного или бесчувственного».

В послевоенный период обширную биографию Карла XII написала Рагнхильд Хеттон, норвежка по рождению, но с 1930-х гг. британская подданная. Ее труд «Charles XII of Sweden» вышел в 1968 г., а в 1985 г. был опубликован по-шведски. Шведский король пользуется большой симпатией автора. В предисловии она говорит, что «старая школа» вынесла этому королю сверхкритический приговор, который сменился почти столь же упрощенным образом Карла, созданным «новой школой», вознесшей короля до небес. Но, продолжает она, эта «новая школа» все же создала основу для современных исследований, тогда как многие обвинения со стороны «старой школы» оказались исторически несостоятельными. Ясно, что исходная позиция Рагнхильд Хеттон совпадает с установкой «новой школы».

Рагнхильд Хеттон оправдывает польскую политику короля. Карл принял «мысль о детронизации [низложении Августа], если ради нее захотят потрудиться сами поляки». Несмотря на то что подавляющее большинство поляков показали себя противниками шведского вмешательства в дела своей страны, исследовательница находит, что Карл XII должен был поступать так, как поступил, поскольку он не мог двинуться на Россию, пока саксонская армия не была разбита. Рагнхильд Хеттон также оправдывает решение Карла XII в его походе на Россию направить основной удар в сердце страны. Прибалтика не могла служить базой для вторжения, говорит она, а кроме того, король хотел поберечь свои балтийские провинции. Хеттон принимает приведенное Артуром Стилле оправдание действии короля военной случайностью, которая у нее зовется «ударами судьбы».

Иногда утверждения Рагнхильд Хеттон способны шокировать читателя. Например, когда она говорит, что «Карл прежде всего руководствовался заботой о всестороннем благосостоянии своей страны». В эпилоге книги Хеттон обсуждает вопрос о связи между правлением Карла XII и падением шведского великодержавия. Она полагает, что «Швеция с ее 2,5 — 3 миллионами жителей, как бы хорошо она ни управлялась и ни крепила свою оборону, вряд ли была бы в состоянии препятствовать намерению России, с ее десятимиллионным населением, пробиться к Балтийскому морю». Но позже автор меняет свой взгляд, полагая, что такое русское продвижение не было неизбежным. Хеттон идет по следам Иерне, утверждая, что многое зависело от того, что Россию поддерживали другие европейские державы.

Авторитетное жизнеописание Карла XII дал Шведский биографический словарь (1975 г.). Автором статьи о нем был Свен Грауэрс, в свое время председатель «Каролинского союза». На заседании «Каролинского союза», посвященном 250-летию со дня смерти Карла, тот же С.Грауэрс проанализировал личность короля. Основная точка зрения Свена Грауэрса проявляется при его оценке предшествующей историографии Карла XII. Он говорит об Андерсе Фрюкселле как о судье узколобом и пристрастном, добавляя, что прорыв «нового, во всех отношениях более тонкого суждения о Карле состоялся на пороге XX в.». Иерне стал «последовательно на строго объективную точку зрения, и вея дальнейшая исследовательская работа следовала, в общем, его концепциям».

Свен Грауэрс допускает, что иногда возникали ситуации, когда решения Карла XII — «даже абсолютно логичные» — оказывались в высшей степени пагубными, но оправдывает именно важнейшие и самые спорные решения короля. У Карла, полагает Грауэрс, были твердые основания для вторжения в Польшу. В пору русского похода Карл верно оценивал Петра с военной точки зрения, и было бы ошибкой говорить, что прибалтийские провинции не могли служить базой для шведской операции. «Однако главной целью Карла было нанести удар в «сердце» России, чтобы тем самым решить всю проблему. Прибалтийские провинции оставались для него второстепенным театром военных действий». Грауэрс считает, что смерть «ни одного из шведских королей не имела таких далеко идущих последствий, как гибель Карла XII. Вместе с ним в могилу сошли Каролинский абсолютизм, так же как и великодержавный статус Швеции». Тем самым Грауэрс отрицает, что к тому моменту великодержавие было уже утрачено. Но мы знаем, что к 1718 г. прибалтийские провинции были потеряны, как и владения в Германии, а Финляндию оккупировали российские войска.

Популярный журналист Хсрман Линдквист — последний из авторов, пытавшихся создать общую картину периода правления Карла XII. В своем «Величии и падении» (1995 г.), вошедшем в «Историю о Швеции» («Historien om Sverige»), он посвятил Карлу XII около 450 страниц. В заключении Линдквист пишет: «Учитывая, сколько было врагов, насколько сильны они были и какие гигантские возникали проблемы, итоги правления Карла XII не означали катастрофы для Швеции. Наоборот, благодаря ему и царившему тогда в стране духу, народ и государство закалились и выжили».

Есть смысл коснуться еще некоторых обзорных работ, где рассматривается и падение шведского великодержавен.

Лундский историк Еран Рюстад поднимает эту тему во «Всемирной истории Бонниера» (Bonniers valdshistoria). Он переворачивает саму проблему, в чем, собственно, оказывается не первым и не последним. Падение великодержавия, говорит Рюстад, «не было результатом случайных политических или военных ошибок и неудач. Просто сложилось так, что исчезла в политической или экономической сферах исключительно благоприятная конъюнктура. Внешнее давление элементарно перевесило демографические, экономические и военные ресурсы страны. В падении шведского великодержавия не было ничего поразительного или загадочного. Большего удивления заслуживает факт, что оно могло возникнуть и удержаться столь долго, как это имело место».

Иначе рассуждает Майкл Роберте в своей «Швеции как великой державе 1560—1718 гг.» (Sverige som stormakt 1560—1718). Роберте — британский историк, необычайно сведущий в истории Швеции. Он подчеркивает, что та военная держава, что была создана Карлом XI, действительно показала в 1700 и 1701 гг. свою боеспособность. Но она была создана для обороны, не для нападения. Роберте обращает внимание на то, что победный мирный договор, не влекший за собой полного уничтожения России, наверняка был возможен и, очевидно, — осуществим. Катастрофой была утрата прибалтийских провинций, и Роберте явно полагает, что приоритет, отданный Карлом войне в Польше, вместо зашиты этих шведских провинций, и был роковой ошибкой. «Непосредственной причиной падения шведского великодержавия была военная катастрофа, которой можно было избежать».

Конечно, образ Карла по-прежнему способен будить сильные чувства. Шотландский историк Энтони Ф. Аптон написал книгу «Швеция ~- абсолютизм в Европе семнадцатого века» {1990 г.). В ней он пишет, что «Швеция [в период] Карла XII оказалась в руках харизматического психопата, который, будь ему отпущено больше времени, ввергнул бы свою страну в столь же гибельную войну, в какую втянул нацистскую Германию Адольф Гитлер».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Образ Карла XII — неотъемлемая часть живого прошлого Швеции. В 1992 г. его имя было названо в заголовках сообщений Шведского телеграфного бюро 55 раз. Эта цифра, конечно, меньше, чем у ныне правящего короля Швеции Карла XIV Густава или у часто упоминаемых политиков страны. Но это — больше, чем количество упоминаний королевы Сильвии или Бьерна Борга. Если же эту мерку применить к уже покойным шведам, то среди них Карл XII займет уникальное место.

«Новая школа» получила свое название еще в 1910 г., то есть в год основания «Каролинского союза». Таким образом, ныне она не столь уж «новая». Но сам выбор данного ей некогда названия оказался поразительно плодотворным. Кому охота принадлежать к какой-то «старой школе»? Это обстоятельство плюс авторитет Харальда Иерне привели к тому, что фундамент «новой школы» ни разу не стал предметом систематического разбора. По-настоящему еще не обращалось внимания на ту комбинацию страха и презрительного отношения к России и русским, которая составила базу для построений Иерне и других авторов «новой школы» и которая позже, в 1930-х гг., еще более усилилась.

Не менее поразительно и то, насколько обсуждение проблематики Карла велось «по-домашнему», без особого внимания к тем иностранным историкам, которые выражали свои мнения по этому предмету.

Возвращаясь к ранее высказанному объяснению, можно, конечно, утверждать, что это крушение было лишь вопросом времени: шведская держава была слишком слаба в демографическом, экономическом и военном смысле. Но ведь в достаточно долгой перспективе смертны все державы.

Поэтому постановку вопроса следует уточнить; почему вели-кодержавие Швеции рухнуло именно тогда, когда это случилось? Вот тут и приходится констатировать, что в военном смысле Швеция первых лет XVIII в. была очень сильна. Эта мощная позиция сменилась катастрофами 1709 г. и последующих лет. Рассматривать их в качестве неизбежных трудно. Тем важнее приоритеты Карла XII, приведшие его к предпочтению войны в Польше вместо защиты прибалтийских провинций и поисков путей к миру. В то время он искал решения на поле боя и испытывал презрение к достижению каких-либо результатов посредством дипломатии.

Литература

Hildebrand K.-G. ТШ Karl Xll-uppfattningcns historia // Historisk Tidsskrift, 1954, 1955.

Oredsson S. Stormaktsdrummar och stridsiver. Ett terna i svensk opi-nionsbildning och politik 1910-1942 // Scandia, 1993.

Stockenstrom G. Strmdberg och historiens Kan XII // Meddelanden fun

Strindbergssallskapet nr. 47—48, 1971.