Военно-историческая библиотека

Вторая мировая война

Смотрите также: ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА (1939-1945 годы)

История Войн (Битвы мировой истории)

Рефераты по истории

Войска союзников высадились во Французской Северной Африке 8 ноября

1942 года, через две недели после начала наступления англичан на позиции

Роммеля у Эль-Аламейна на крайнем северо-востоке Африки и через четыре

дня после падения этих позиций.

На конференции "Аркадия", проведенной в Вашингтоне в рождественские

дни 1941 года, первой конференции союзников после нападения японцев

на Пирл-Харбор и вступления Соединенных Штатов в войну, Черчилль выдвинул

"проект северо-западной Африки" в качестве шага к "замыканию

и сжатию кольца вокруг Германии". Он сообщил американцам, что

уже существует план "Джимнест", предусматривающий высадку

в Алжире, если 8-я армия добьется достаточно решающего успеха в Киренаике

и продвинется на запад к тунисской границе. Далее Черчилль предложил,

чтобы "одновременно американские войска, получив согласие французов,

приступили к высадке па побережье Марокко". Президент Рузвельт

одобрил этот проект, сразу увидев его политические выгоды с точки

зрения большой стратегии, однако его военные советники сомневались

в осуществимости плана и выражали тревогу, как бы он не помешал перспективам

скорейшего и более прямого удара против Германии в Европе. Самое большее,

на что они были готовы согласиться, -- это продолжать изучение

операции, которую теперь переименовали в "Супер-Джимнест".

В течение последующих нескольких месяцев обсуждение сосредоточилось

на проекте наступления через Ла-Манш, которое планировалось начать

в августе или сентябре в ответ на требование Сталина открыть второй

фронт. По настоянию начальника штаба армии Соединенных Штатов генерала

Маршалла и генерал-майора Эйзенхауэра, которого Маршалл назначил командующим

американскими силами на Европейском театре, высадку было решено осуществить

на полуострове Котантен. Англичане предостерегали от преждевременной

высадки в Европе недостаточными силами, чтобы высадившиеся войска

не подвергать опасности разгрома, поскольку тогда русские не получат

никакой помощи. Однако президент Рузвельт поддержал проект, предложенный

американским командованием, и, когда в мае в Вашингтон прибыл Молотов,

заверил его, что "надеется" и "рассчитывает" открыть

"второй фронт в Европе в 1942 году"Прим. ред.>.

Неожиданный крах англичан в северо-восточной Африке, который произошел

в июне после упреждающего удара Роммеля у Эль-Газаля, вновь заставил

обратиться к проекту высадки в северо-западной Африке.

В то время, когда сражение у Эль-Газаля принимало плохой оборот, Черчилль

вылетел 17 июня в Вашингтон со своими начальниками штабов для новой

конференции. По прибытии он посетил Гайд-Парк, семейную резиденцию

Рузвельта на р. Гудзон, для конфиденциальных переговоров. Черчилль

вновь указал на опасность преждевременной высадки во Франции и предложил

подготовить и провести операцию "Джимнест". Английские и американские

начальники штабов на встрече в Вашингтоне 21 июня не пришли к единому

мнению относительно проекта высадки на полуострове Котантен и единодушно

признали проект высадки в Северной Африке неразумным.

Однако их общий отрицательный вывод относительно этого проекта вскоре

изменился под влиянием событий и настойчивого стремления Рузвельта

осуществить какую-то положительную акцию в 1942 году, которая выполнила

бы, хотя и не в такой мере, как предполагалось, его обещание русским.

21 июня поступило сообщение, что крепость Тобрук пала под ударами

Роммеля и что остатки английской 8-й армии отступают к Египту.

В течение последующих недель положение англичан продолжало ухудшаться.

Соответственно усиливались доводы в пользу прямого или косвенного

вмешательства американцев в Африке. К концу июня Роммель, преследуя

англичан по пятам, подошел к Эль-Аламейну и начал наступление. 8 июля

Черчилль телеграфировал Рузвельту, что от операции "Следжхэммер"

(план высадки во Франции) в этом году надо отказаться, и продолжал

настаивать на осуществлении операции "Джимнест". Затем Черчилль

направил послание через фельдмаршала Дилла, который теперь возглавлял

английскую объединенную штабную миссию в Вашингтоне. Черчилль писал:

"Джимнест -- единственное средство, при помощи которого

США могут нанести удар Гитлеру в 1942 году, иначе обоим западным союзникам

придется остаться бездеятельными в 1942 году".

В ответ на это утверждение американские начальники штабов вновь возразили

против операции "Джимнест". Маршалл осудил этот план как "дорогостоящий

и бесплодный". Его поддержал адмирал Книг, который заявил, что

"невозможно выполнять обязательства военно-морских сил на других

театрах и в то же время обеспечивать доставку грузов и эскортирование,

если будет предпринята эта операция". Американские военачальники

пришли также к единому мнению, что возражения англичан против высадки

во Франции в 1942 году ясно свидетельствуют о том, что они не пойдут

на такой риск и в 1943 году. Поэтому Маршалл, которого охотно поддержал

Кинг, предложил коренным образом изменить стратегию: если англичане

не примут американский план скорейшей высадки через Ла-Манш, американцы

переключатся на Тихий океан и нанесут решающий удар по Японии; другими

словами, будут вести оборонительные действия против Германии и использовать

все имеющиеся средства на Тихом океане.

Однако президент воспротивился идее такого ультиматума английским

союзникам. Рузвельт выразил несогласие с предлагаемым изменением стратегии

и заявил своим начальникам штабов, что, если они не смогут убедить

англичан предпринять высадку через Ла-Манш в 1942 году, надо будет

либо начать операцию во Французской Северной Африке, либо послать

сильные подкрепления на Ближний Восток. Рузвельт подчеркнул, что политически

необходимо до конца года предпринять какие-то решительные действия.

Можно было ожидать, что, учитывая мнение президента, начальники штабов

скорее изберут курс на временное усиление англичан на Ближнем Востоке,

чем на проведение операции "Джимнест", против которой они

так решительно и настойчиво возражали. Тем более что, рассмотрев оба

варианта, штаб Маршалла, осуществлявший планирование, пришел к выводу,

что первый вариант является меньшим злом. Однако, вопреки ожиданиям,

Маршалл и Книг круто изменили свое мнение в пользу операции "Джимнест".

Они предпочли эту альтернативу после того, как в середине июля побывали

в Лондоне вместе с Гопкинсом в качестве представителей президента

и убедились, что английские начальники штабов решительно возражают

против плана Эйзенхауэра о скорейшей высадке около Шербура.

По словам Гопкинса, главной причиной, побудившей Маршалла избрать

в качестве альтернативы северо-западную Африку, а не посылать подкрепления

на Ближний Восток, было нежелание подчинять американские войска английскому

командованию па Ближнем Востоке.

План операции "Супер-Джимнест" был сформулирован па двух заседаниях

объединенного англо-американского штаба в Лондоне 24 и 25 июля и незамедлительно

одобрен Рузвельтом. Более того, в своей телеграмме он подчеркнул,

что высадку надо осуществить "не позже 30 октября". Такую

директиву подсказал ему Гопкинс в личной телеграмме, чтобы "избежать

проволочек и задержки". По ипициативе Черчилля операция была переименована

в "Торч". Такое название ему казалось более вдохновляющим.

Была также достигнута договоренность верховное командование поручить

американцу. Черчилль охотно предоставил это утешение недовольным американским

начальникам штабов, и 26 июля Маршалл сообщил Эйзенхауэру, что ему

предстоит занять пост командующего.

Хотя решение о проведении операции "Торч" оказалось --

принятым безоговорочно, вопросы о ее времени и месте еще не были согласованы

и даже полностью исследованы. По обоим этим вопросам возникли новые

разногласия.

Английские начальники штабов, побуждаемые Черчиллем, предложили начать

операцию 7 октября. Американские начальники штабов называли дату 7

ноября как "самую раннюю разумную дату для высадки войск, учитывая

наличие десантных транспортов".

По вопросу о месте высадки взгляды союзников расходились еще больше.

Англичане настаивали на высадке на северном Средиземноморском побережье

Африки, чтобы можно было быстрее продвинуться к Тунису. Американские

же начальники штабов твердо придерживались ограниченной цели плана

"Джимнест", который предусматривал чисто американскую операциюОни

стремились ограничить высадку районом Касабланки на западном, Атлантическом

побережье Марокко, опасаясь не только сопротивления французов, но

и враждебной реакции Испании, а также контрудара немцев с целью захватить

Гибралтар и блокировать вход в Средиземное море. Англичан привел в

смятение такой осторожный подход к этой стратегической проблеме. Они

доказывали, что это лишь позволит немцам выиграть время для захвата

Туниса, усилит сопротивление французов в Алжире и Марокко или приведет

к замене их немецкими войсками. Все это лишь расстроит замысел операции

союзников.

Эйзенхауэр и его штаб склонялись принять точку зрения англичан, Первый

вариант плана, сформулированный Эйзенхауэром 9 августа, был компромиссом.

Эйзенхауэр предлагал осуществить высадку одновременно на Атлантическом

и Средиземноморском побережье, но не дальше к востоку, чем в Алжире,

чтобы но подвергнуться опасности ударов авиации противника из Сицилии

и Сардинии. Исключение составляла вспомогательная высадка в Боне с

целью захвата аэродрома (Бон находится в 270 милях к востоку от Алжира

и в 130 милях к западу от Бизерты). Этот компромисс не удовлетворил

англичан, так как он, видимо, не соответствовал главному условию успеха,

которое они определяли следующим образом: "Мы должны занять ключевые

пункты Туниса через 26 дней после прохождения Гибралтара и предпочтительно

через 14 дней". По .мнению англичан, для достаточно быстрого наступления

на Тунис главную высадку необходимо было произвести в Боне, и даже

еще восточнее.

Эти доводы произвели впечатление на президента, и он дал указание

Маршаллу и Кингу вновь изучить проект. Такой же точки зрения, видимо,

придерживался и Эйзенхауэр, так как он сообщил в Вашингтон, что американские

представители в его штабе убедились в разумности доводов англичан

и что он разрабатывает новый план, согласно которому высадка в Касабланке

отменяется и сокращаются сроки других высадок.

21 августа штаб Эйзенхауэра подготовил второй вариант плана, который

в значительной степени отвечал идее англичан. Отвергая высадку в Касабланке,

план предусматривал высадку американцев в Оране (250 миль восточнее

Гибралтара) и высадку англичан в Алжире и Боне. Однако сам Эйзенхауэр

одобрил этот план с оговоркой, отметив, что такая экспедиция, проводимая

полностью на Средиземном море, будет весьма уязвимой с фланга. Такого

же мнения придерживался и Маршалл.

Второй вариант плана оказался столь же неприемлем для американских

начальников штабов, как первый для английских. Маршалл заявил президенту,

что "наличие единственной линии коммуникаций через Гибралтарский

пролив чрезвычайно опасно", и возражал против всякой высадки на

Средиземноморском побережье восточнее Орана (600 миль западнее Бизерты).

Черчилль получил сообщение об этом по возвращении из поездки с генералом

Бруком в Египет и Москву. Сталин бросил им обидный упрек в неспособности

западных держав открыть второй фронт, задавая такие презрительные

вопросы, как: "Не думаете ли вы, что мы будем выполнять всю работу,

пока вы наблюдаете?.. Неужели вы никогда не начнете воевать? Вы убедитесь,

что это не так плохо, когда начнете!" Это, естественно, уязвило

Черчилля. Правда, ему удалось вызвать у Сталина интерес к операции

"Торч". Черчилль живо описал, как она может косвенно облегчить

положение русских. Можно представить, как же был шокирован Черчилль,

узнав, что американцы предлагают свести на нет этот план!

27 августа он направил пространную телеграмму Рузвельту, где утверждал,

что изменения, предлагаемые американскими начальниками штабов, могут

оказаться "роковыми для всего плана" и что, "если мы не

возьмем в первый день Алжир и Оран, пропадет весь смысл операции"Прим. ред.>.

В своем ответе от 30 августа Рузвельт настаивал па том, что "при

любых обстоятельствах одна из наших высадок должна произойти на Атлантическом

побережье". Рузвельт предложил, чтобы американцы высадились в

Касабланке и Оране, а англичане произвели высадку в восточных пунктах.

Кроме того, памятуя о военных действиях англичан против вишистских

французских сил в Северной Африке, Сирии и других местах, Рузвельт

поднял новый вопрос:

"Я твердо убежден, что первоначальные удары должны нанести исключительно

американские сухопутные войска... Я пойду еще дальше п скажу с полным

основанием, что одновременная высадка англичан и американцев вызовет

сильное сопротивление французов в Африке, тогда как первоначальная

высадка американцев без английских сухопутных войск имеет реальные

шансы на то, что французы не окажут никакого сопротивления или что

оно будет чисто символическим... Мы считаем, что немецкие воздушно-десантные

или парашютные войска не смогут быть доставлены в Алжир или Тунис

в сколько-нибудь значительном количестве раньше чем через две недели

после первоначального удара".

Англичан пугала мысль о длительной паузе накануне высадки в восточных

районах, имевшей более важное значение для достижения стратегических

целей, чем высадка в западных районах. Не разделяли англичане и оптимистического

мнения американцев о том, что немцы не смогут эффективно вмешаться

раньше чем через две недели.

Черчиллю очень хотелось использовать сильное влияние американского

посла при правительстве Виши адмирала Леги в целях облегчения задачи

в политическом и психологическом отношении. Хотя Черчилль "стремился

сохранить американский характер экспедиции", а потому был готов

держать английские войска, "насколько это физически возможно,

на заднем плане", он не считал необходимым скрывать тот факт,

что большая часть транспортных судов, поддерживающей авиации и военно-морских

сил будет английской и что они проявят себя раньше, чем сухопутные

войска. Черчилль коснулся этих вопросов в тактичном ответе Рузвельту

1 сентября и отметил, что, "если политически бескровная победа,

на которую, я согласен с Вами, имеются хорошие шансы, не удастся,

произойдет военная катастрофа, чреватая очень большими последствиями".

И далее: "Наконец, несмотря на трудности, нам представляется жизненно

важным, чтобы Алжир был занят одновременно с Касабланкой и Ораном.

Это самое дружественное и обнадеживающее место во всей Северной Африке,

где политическая реакция будет наиболее решительной. Отказываться

от Алжира ради вряд ли осуществимой высадки в Касабланке представляется

нам весьма опрометчивым решением. Если это приведет к тому, что немцы

упредят нас но только в Тунисе, но и в Алжире, произойдет весьма прискорбное

нарушение равновесия сил на всем Средиземном море".

Этот веский довод в пользу высадки в Алжире не содержал упоминаний

о необходимости высадки дальше к востоку и ближе к Бизерте. Это была

не только уступка, но и упущение, имевшее роковые последствия для

шансов на скорый стратегический успех.

3 сентября, отвечая на телеграмму Черчилля, Рузвельт согласился включить

в план высадку в Алжире при условии, чтобы американские войска высадились

первыми, а "в течение часа вслед за ними и английские войска".

Черчилль согласился с этим предложением при условии, что численность

войск, предназначенных для высадки в Касабланке, будет сокращена настолько,

чтобы обеспечить успех высадки в Алжире. Рузвельт дал на это согласие

в иной форме, предложив сократить на "один усиленный полк"

десант в Касабланке и на столько же в Оране, чтобы предоставить "10

тыс. человек для использования в Алжире". Черчилль телеграфировал

5 сентября: "Мы согласны с предлагаемым Вами планом. У нас достаточно

войск, хорошо подготовленных для высадки. Если это удобно, они могут

надеть вашу форму. Они с гордостью будут ее носить. С транспортами

будет все в порядке". В тот же день Рузвельт ответил одним словом:

"Ура!"

Таким образом, в результате обмена телеграммами между Рузвельтом и

Черчиллем вопрос был окончательно урегулирован. Через три дня Эйзенхауэр

определил дату высадки -- 8 ноября, но отклонил предложение Черчилля

одеть английских "коммандос" в американскую форму, так как

хотел, чтобы первая высадка была целиком американская. Черчилль примирился

с отсрочкой и с изменением плана. В телеграмме Рузвельту от 15 сентября

он писал: "Во всей операции Торч я считаю себя в военном

и политическом отношении Вашим помощником; прошу только разрешения

прямо излагать Вам свои мнения"

"Ура!" Рузвельта в телеграмме от 5 сентября завершило "трансатлантическое

состязание", хотя Маршалл продолжал высказывать сомнения, а его

непосредственный политический начальник военный министр Стимсон жаловался

президенту по поводу решения о высадке в Северной Африке. Решение

президента позволило ускорить детальное планирование, приостановленное

в период проволочки. Впрочем, план таил в себе обоюдоострые последствия

компромисса. Уменьшая шансы на быстрый решающий успех в Северной Африке,

он неизбежно на длительное время отвлекал усилия союзников в районе

Средиземного моря. Это официально признают и подчеркивают американские

историки.

Согласно окончательному плану, высадку на Атлантическом побережье

с целью захвата Касабланки производили только американские войска

численностью в 24 500 человек под командованием генерал-майора Паттона

с кораблей Западного оперативного соединения ВМС под командованием

контр-адмирала Хьюитта. Оно отправлялось прямо из Америки (большая

часть -- из Хэмптон Роудса) и состояло из 102 кораблей и судов,

в числе которых было 25 транспортов.

Задачу захвата Орана предстояло выполнить Центральному оперативному

соединению (американские войска численностью 18 500 человек) под командованием

генерал-майора Фридендолла, а его переход морем обеспечивало соединение

английских кораблей под командованием коммодора Трубриджа. Оно отплывало

из Клайда, так как состояло из американских войск, доставленных в

Шотландию и северную Ирландию в начале августа.

Операции по высадке в Алжире осуществляло Восточное оперативное соединение

ВМС, состоявшее полностью из английских кораблей под командованием

контр-адмирала Бэррофса. Десантная группа состояла из 9 тыс. англичан

и 9 тыс. американцев, командовал ею американец генерал-майор Райдер.

Кроме того, американские войска общей численностью в 2 тыс. человек

были включены в состав отрядов английских "коммандос". Такой

странный смешанный состав был задуман в надежде на то, что выдвижение

американцев напоказ в первые ряды заставит французов думать, будто

десантная группа состоит из одних американцев. На второй день после

высадки, 9 ноября, общее командование всеми союзными войсками в Алжире

должен был принять командующий вновь сформированной английской 1-й

армией генераллейтенант Андерсон.

Войска десанта, предназначавшиеся для высадки в Оране и Алжире, отплыли

из Англии двумя большими конвоями: более медленный конвой отправился

22 октября, а более быстроходный -- через четыре дня. Эти сроки

были определены с таким расчетом, чтобы оба конвоя могли одновременно

пройти через пролив Гибралтар в ночь на 5 ноября. В дальнейшем их

должна была прикрывать часть английского Средиземноморского флота

под командованием адмирала Эндрю Каннингхэма. Этого оказалось достаточно,

чтобы удержать итальянский флот от вмешательства даже после высадки.

Каннигхэм с сожалением отмечал, что его мощным силам пришлось "попусту

крейсировать". Однако работы Каннингхэму хватало, так как, будучи

командующим союзными военно-морскими силами, подчиненными Эйзенхауэру,

оп отвечал за все морское обеспечение операции "Торч". Включая

суда с запасами, прибывшие с передовыми конвоями в начале октября,

из Англии отправилось более 250 торговых судов, из них около 40 транспортов

(в том числе три американских), а английские военно-морские силы,

привлеченные к операции, включали до 160 боевых кораблей разных типов.

Дипломатическая прелюдия к высадке напоминала смесь детектива и вестерна

с комическими интерлюдиями, разыгрываемыми на сцене истории. Главный

американский дипломатический представитель в Северной Африке Мэрфи

активно готовил почву для высадки, осторожно зондируя мнения французских

высших офицеров, которые могли бы сочувствовать плану и оказать ему

помощь. Мэрфи особенно рассчитывал на генерала Маста, командующего

войсками в алжирском секторе (бывшего начальника штаба главнокомандующего

генерала Жуэна), и на генерала Бетуара, командующего войсками в секторе

Касабланки (в целом этот сектор находился под командованием адмирала

Мишелье, и этого не учли американцы).

Маст настаивал, чтобы в Алжир тайно прибыл старший военный представитель

союзников для закулисных переговоров и обсуждения планов с Жуэном

и другими. В ответ на это требование в Гибралтар вылетел генерал Кларк

(только что назначенный заместителем командующего операцией "Торч")

с четырьмя ответственными штабными офицерами. Оттуда всю группу переправили

на английской подводной лодке "Сераф" на виллу, расположенную

в 60 милях к западу от Алжира. Подводная лодка прибыла в указанный

район утром 21 октября, но слишком поздно, чтобы высадить группу Кларка

до рассвета. Подводной лодке пришлось весь день оставаться в погруженном

состоянии. Озадаченные и разочарованные французы уехали назад. С подводной

лодки в Гибралтар была отправлена радиограмма, которую передали по

секретному радиоканалу в Алжир. Мэрфи с несколькими французами вернулся

на виллу. Группа Кларка на четырех парусиновых лодках, одна из которых

перевернулась при посадке, высадилась на берег. Ориентиром для них

служила лампа, выставленная в окне на фоне белого одеяла.

Кларк в общих чертах информировал Маста о том, что крупные американские

силы готовятся к отправке в Северную Африку и что их будут поддерживать

английские военно-воздушные и военно-морские силы. Сообщение Кларка

было недостаточно откровенным. Более того, в интересах секретности

он не назвал Масту время и пункты высадки союзников. Такая чрезмерная

осторожность при переговорах с человеком, чья помощь имела огромное

значение, была неразумной, так как лишала Маста и его коллег возможности

точно планировать и осуществлять совместные мероприятия. Кларк, правда,

уполномочил Мэрфи сообщать Масту дату высадки накануне, но не называть

места. При таких обстоятельствах Маст не успел бы известить своих

коллег в Марокко.

Совещание было временно прервано появлением французской полиции, заподозрившей

неладное. Кларка с коллегами поспешно спрятали в пустом винном погребе.

Когда полицейские наконец ушли, не освободившись от подозрений и готовые

снова вернуться, Кларка и его группу ждала новая неприятность. В сумерках

при сильном прибое они пытались сесть в лодки, лодка генерала перевернулась,

и Кларк чуть не утонул. При новой попытке на рассвете перевернулись

и другие лодки. В конце концов им удалось преодолеть буруны. Насквозь

промокшие, Кларк с коллегами благополучно добрались до подводной лодки.

На следующий день летающая лодка доставила группу в Гибралтар.

На этом совещании обсуждался и такой важный вопрос, как выбор наиболее

подходящего французского руководителя, который сумел бы привлечь французские

войска в Северной Африке на сторону союзников. Жуэн в частной беседе

благосклонно отнесся к идее высадки, но он стремился как можно дольше

сохранять нейтралитет и не хотел брать на себя инициативу. Старшие

из его подчиненных не имели достаточного престижа и тоже не хотели

предпринимать никаких решительных шагов в разрез с распоряжениями

правительства Виши. Главнокомандующий вооруженными силами Виши (и

вероятный глава государства в случае смерти престарелого маршала Петэна)

адмирал Дарлан в 1941 году намекал Леги, а позже и Мэрфи, что он готов

отказаться от политики сотрудничества с Германией и привлечь Францию

на сторону союзников, если получит гарантии американской военной помощи

в достаточно широком масштабе. Однако Дарлан так долго заигрывал с

Гитлером, что его намеки не внушали доверия. К тому же он питал предубеждение

в отношении Англии, которое, естественно, усилилось из-за английской

акции против французского флота в Оране и других местах после падения

Франции в 1940 году. Позиция Дарлана вызывала сомнения еще и потому,

что трудно было скрыть тот факт, какая важная роль предназначалась

англичанам в операции "Торч".

Генерала де Голля исключили по иной причине. Его неповиновение Петэну

в 1940 году и участие в дальнейшем в мерах, предпринятых Черчиллем

против Дакара, Сирии и Мадагаскара, не вызывали сомнения в том, что

французские офицеры, оставшиеся верными Виши (даже те, кто жаждал

сбросить германское ярмо), не согласятся на кандидатуру де Голля как

руководителя. Этот довод, выдвинутый Мэрфи, охотно признал Рузвельт,

который питал глубокое недоверие к суждениям де Голля и которому не

нравилось его высокомерие.

Черчилль подчинился Рузвельту, и де Голлю ничего не сообщили о проекте

высадки.

В этих условиях американцы, начиная с президента и ниже, охотно согласились

с мнением генерала Маста и его коллег, что самым приемлемым кандидатом

в руководители французов в Северной Африке является генерал Жиро.

Об этом Мэрфи сообщил еще до совещания. Жиро, командовавший армией

в 1940 году, был взят немцами в плен, но в апреле 1942 года ему удалось

бежать. Он добрался до неоккупированной части Франции. Ему разрешили

остаться при условии, что он будет поддерживать власть Петэна. Жиро

поселился вблизи Лиона. Находясь под наблюдением, Жиро все-таки связался

со многими офицерами как в самой Франции, так и в Северной Африке,

которые разделяли его стремление организовать с помощью американцев

восстание против господства немцев. Жиро изложил свою точку зрения

в письме к одному из своих сторонников генералу Одику: "Мы не

хотим, чтобы американцы нас освободили; мы хотим, чтобы они помогли

нам освободиться, а это не совсем одно и то же". В конфиденциальных

переговорах с американцами Жиро поставил одним из условий, что командовать

союзными войсками на французской территории везде, где сражаются французы,

будет он. Из полученного им сообщения Жиро понял, что Рузвельт принимает

его условия, однако для Эйзенхауэра было полной неожиданностью, когда

7 ноября, накануне высадки, Жиро прибыл в Гибралтар, чтобы встретиться

с ним.

Жиро доставила та же самая английская подводная лодка "Сераф"Прим. авт.>, которая переправляла Кларка

с его секретной миссией на алжирское побережье. Потом Жиро пересадили

на летающую лодку. Прибыв в Гибралтар, он был ошеломлен сообщением,

что союзники высаживаются в Северной Африке на следующее утро (ему

говорили, что высадка намечена на следующий месяц). Еще больше его

потрясло то, что командование войсками поручено Эйзенхауэру, а не

ему. Последовал горячий спор. Жиро, ссылаясь на свой более высокий

ранг и полученные им заверения, неустанно повторял, что, если ему

не предложат пост верховного командующего, будет нанесен ущерб не

только его престижу, но и престижу его страны. Утром 8 ноября переговоры

возобновились, и Жиро примирился с ситуацией, так как его заверили,

что он возглавит французские войска и администрацию в Северной Африке.

Это обещание вскоре было аннулировано под предлогом практической целесообразности

доверить все адмиралу ДарлануПрим. ред.>.

При высадке во Французской Северной Африке американцы добились такой

внезапности, что привели в замешательство своих друзей и помощников

даже больше, чем противника. Французы оказались не подготовленными

к оказанию эффективной помощи по расчистке пути, и большинство французских

командиров, потрясенных внезапным вторжением, реагировали так, как

было естественно в подобных обстоятельствах, то есть сохраняли верность

законной власти маршала Петэна. Поэтому десант вначале встретил сопротивление;

правда, в Алжире меньшее, чем в Оране и Касабланке.

Командир французской дивизии в Касабланке генерал Бетуар поздно вечером

7 ноября получил сообщение о том, что высадка состоится в 2 часа ночи

8 ноября. Он выделил группы из своих войск, чтобы арестовать членов

немецкой комиссии по перемирию, и выставил нескольких офицеров для

встречи американцев на берегу у Рабата, в 50 милях севернее Касабланки,

полагая, что они высадятся именно в этом месте, поскольку там не было

батарей береговой обороны и Рабат являлся резиденцией французского

правительства в Марокко.

Приняв предварительные меры, сам Бетуар с батальоном пехоты захватил

штаб армии в Рабате. Далее Бетуар отправил письма генеральному резиденту

(и командующему войсками) в Марокко генералу Ногесу и адмиралу Мишелье,

сообщив им, что вскоре высадятся американцы, что прибывает генерал

Жиро для командования всеми войсками во Французской Северной Африке

и что его самого Жиро назначил командующим армией в Марокко. В письмах

Ногесу и Мишелье Бетуар предлагал им не оказывать сопротивления американцам

при высадке или держаться в стороне, пока им не будет более удобно

признать совершившийся факт.

Получив письмо, Ногес постарался занять нейтральную позицию в ожидании,

пока прояснится обстановка. В это время Мишелье принял срочные меры,

однако его патрульные самолеты и подводные лодки до наступления темноты

не обнаружили приближающейся армады. Мишелье решил, что Бетуара ввели

в заблуждение или просто обманули. Заверения Мишелье, что никаких

крупных сил вблизи берега не обнаружено, так подействовали на Ногеса,

что, даже когда после пяти часов утра к нему поступили первые сообщения

о высадке, он решил, что это не более как рейды "коммандос".

Ногес переметнулся на антиамериканскую сторону и приказал французским

войскам оказывать сопротивление десантам. Бетуара он арестовал по

обвинению в государственной измене.

Главные силы Паттона высадились в районе Федалы, в 15 милях севернее

Касабланки, а вспомогательные -- в районе Мехдия, Сафи, в 140 милях

южнее Касабланки. В Федале удобные для высадки берега благоприятствовали

подходу к этому городу и его сильно защищенному порту -- единственному

крупному и хорошо оборудованному порту на Атлантическом побережье

Марокко. Мехдия была избрана для высадки как ближайшее место к аэродрому

Порт-Лиоте -- единственному в Марокко аэродрому с бетонной взлетно-посадочной

полосой. Десант в Сафи мог парировать удар сильного французского гарнизона

города Марракеш в направлении Касабланки. В Сафи также находился порт,

где можно было выгрузить средние танки (новые танкодесантные корабли

находились в производстве и не были готовы к началу операции "Торч").

Когда американская армада после спокойного перехода по океану 6 ноября

приближалась к берегам Марокко, поступило сообщение о "сильном

волнении на море"). Прогноз погоды на 8 ноября грозил сорвать

высадку из-за сильного прибоя. Однако личный метеоролог адмирала Хьюитта

предсказывал, что шторм пройдет. Адмирал решил рискнуть и выполнить

план высадки на Атлантическом побережье. 7 ноября море начало утихать,

8 ноября совсем успокоилось. Прибой был слабее, чем во всякое другое

утро этого месяца. И все же из-за недостатка опыта произошло множество

неприятностей и задержек.

Дела шли, во всяком случае, лучше, чем предвосхищал Паттон в своей

"зажигательной" речи на последнем совещании накануне посадки

на корабли, когда он язвительно бросил представителям военно-морских

сил, что их тщательно разработанные планы могут "рухнуть в первые

пять минут", н добавил: "История не знает случаев, когда флот

высаживал армию в намеченное время и в намеченном месте. Но если даже

вы высадите нас где-либо в пределах 50 миль от Федалы и в пределах

одной недели от дня Д, я пойду вперед и одержу победу".

К счастью, замешательство и растерянность среди французов были так

велики, что волны десанта благополучно достигли берега. Когда обороняющиеся

открыли организованный огонь, уже достаточно рассвело, и американская

корабельная артиллерия подавила береговые батареи. Но на плацдарме

высадки и при его расширении возникли новые затруднения из-за неопытности

н неорганизованности армейских отрядов обеспечения высадки, так что

Паттону пришлось перенести свою яростную критику на собственные войска

и свой вид вооруженных сил, и войска, и десантно-высадочные средства

были перегружены. Хотя наступление на Касабланку началось на второй

день и не встретило серьезного сопротивления, оно быстро остановилось

из-за перебоев в снабжении: груды припасов были сложены на берегу,

их не сумели доставить наступающим боевым частям. На третий день продвижение

было незначительным, а сопротивление усилилось. Перспективы стали

довольно мрачными.

Положение оказалось бы еще более серьезным, если бы в первый, же день

не была ликвидирована угроза со стороны французского флота. Сражение

при Касабланке протекало в старомодном духе. Оно началось около 7.00.

Батарея береговой обороны с мыса Эль-Ханк и орудия линкора "Жан

Бар" из порта (это был новейший французский линкор, но еще не

закопченный и не способный сдвинуться с места у причала) открыли огонь

по группе прикрытия контр-адмирала Джиффена, в которую входили линкор

"Массачусетс", два тяжелых крейсера и четыре эскадренных миноносца.

Американские корабли не получили прямых попаданий, хотя было несколько

близких разрывов. Их ответный огонь оказался достаточно эффективным,

чтобы на время заставить замолчать батарею Эль-Ханка и артиллерию

"Жана Бара". Однако американцы так увлеклись этой перестрелкой,

что забыли о поставленной перед ними задаче не выпускать из порта

другие французские корабли. В итоге к 9 часам один легкий крейсер,

семь эсминцев и восемь подводных лодок ускользнули. Эсминцы направились

к Федале, где легкую добычу представляли американские транспорты.

Однако эсминцев заставили отступить тяжелый крейсер, легкий крейсер

и два эсминца, которые получили приказ адмирала Хьюитта перехватить

французские корабли. Затем по приказу Хьюитта вышла группа прикрытия

с задачей отрезать им путь отхода. Благодаря искусному кораблевождению,

умелому применению дымовых завес и беспокоящим действиям подводных

лодок французам удалось выдержать сокрушительный шквал сосредоточенного

огня. Они потеряли только один эсминец. Затем французы предприняли

еще одну смелую попытку прорваться в район расположения транспортов.

Однако во втором бою был потоплен еще один эсминец, и только один

из восьми французских кораблей вернулся в порт без повреждений. В

порту были потоплены еще два корабля, а остальные получили новые повреждения

при бомбардировке.

И все же результат не был решающим. Батарея Эль-Ханка и 15-дюймовые

орудия "Жана Бара" ожили вновь, а американские корабли израсходовали

столько боеприпасов, что могли оказаться не способными отразить возможную

атаку французских кораблей, базировавшихся в Дакаре.

К счастью, обстановка в Касабланке и на всем Атлантическом побережье

коренным образом изменилась вследствие благоприятного развития политических

событий в Алжире. К концу дня генерал Ногес окольным путем узнал,

что местные французские власти во главе с адмиралом Дарланом отдали

10 ноября приказ о прекращении боевых действий. Ногес поспешил воспользоваться

этим непроверенным сообщением и приказал своим подчиненным командирам

прекратить активное сопротивление в ожидании перемирия,

Американская высадка в Оране встретила более упорное сопротивление,

чем Западное оперативное соединение ВМС в районе Касабланки. Американцев

выручило исключительно хорошо организованное совместное планирование

и взаимодействие между американским войсковым оперативным соединением

и английскими военно-морскими силами, на кораблях которых был доставлен

десант. К тому же американская 1-я пехотная дивизия под командованием

генерал-майора Аллена была отлично подготовленным соединением и ее

поддерживали части 1-й бронетанковой дивизии.

План предусматривал захватить порт и город Оран двойным охватом: два

усиленных полка высаживались на берег в заливе Арзев, в 24 милях к

востоку, а третий -- в районе Лез-Андалуза, в 14 милях к западу

от города. Затем одна колонна должна была двинуться в глубь территории

с плацдарма у залива Арзев, а другая -- с более удаленного пункта

высадки в районе Мерса-БуЗеджара, в 30 милях к западу от Орана, с

задачей захватить аэродромы южнее Орана и завершить окружение города

с тыла. Быстро окружить город было тем более важно, что, как предполагали,

гарнизон города, насчитывавший около 10 тыс. человек, мог быть почти

удвоен за сутки за счет подкреплений из других гарнизонов.

Операция началась хорошо. С наступлением темноты 7 ноября конвой,

чтобы ввести противника в заблуждение, проследовал мимо Орана на восток,

а ночью повернул обратно. Высадка в заливе Арзев началась точно вовремя

(в 1.00), а в Лез-Андалузе и Мерса-Бу-Зеджаре -- с опозданием лишь

на полчаса. Внезапность оказалась полной, и на побережье не было встречено

никакого сопротивления. Этот участок прикрывали 13 батарей береговой

обороны, но до рассвета они не вели огня, а потом причинили весьма

незначительный ущерб благодаря эффективной поддержке флота и постановке

дымовых завес. Высадка и выгрузка прошли в общем гладко, хотя и относительно

медленно из-за того, что каждому солдату пришлось нести на себе около

девяноста фунтов снаряжения. Средние танки перевозились на транспортах,

а после захвата порта в заливе Арзев выгружались на причале.

Единственная серьезная неудача произошла при попытке захватить порт

Орана лобовой атакой, чтобы предотвратить акты саботажа. Для выполнения

этого дерзкого плана, который американское военно-морское командование

резко осуждало как безрассудство, было выделено два небольших английских

катера -- "Уолни" и "Хартленд" -- с 400 американскими

солдатами на борту, сопровождаемых двумя сторожевыми катерами. Ход

событий подтвердил мнение американцев о том, что это -- "самоубийственная

задача". Время начала лобовой атаки порта было выбрано неразумно

-- через два часа после высадки основных сил десанта. К этому времени

французы уже были начеку. Поднятый для предосторожности большой американский

флаг на катерах не остановил французов. Они сразу же открыли огонь.

Были повреждены оба катера, а десантная группа разгромлена.

Наступление с плацдармов высадки главных сил десанта началось в 9.00,

и вскоре после 11.00 легкая бронетанковая колонна полковника Уотерса,

выступившая из района залива Арзев, достигла аэродрома Тафараци. Через

час было получено сообщение о готовности аэродрома к приему самолетов

из Гибралтара. Но когда колонна повернула на север, она была остановлена

недалеко от аэродрома Ла-Сенья, как и колонна полковника Робинетта,

выступившая из Мерса-Бу-Зеджара. Наступление пехоты по сходящимся

направлениям из залива Арзев и Лез-Андалуза тоже задержалось из-за

сопротивления на подступах к Орану.

На второй день не было достигнуто большого успеха, так как сопротивление

французов усилилось, а их контратака во фланг арзевского плацдарма

расстроила план операции из-за преувеличенно мрачных сообщений, которые

заставили генерала Фридендолла отвлечь войска от выполнения других

задач. И хотя аэродром Ла-Сенья был захвачен еще днем, его нельзя

было использовать из-за непрерывного артиллерийского обстрела. На

третье утро, после того как ночью были обойдены очаги сопротивления

на дорогах, ведущих к Орану, концентрическое наступление на город

возобновилось. Атаки пехоты с востока и запада вновь получили отпор,

но они отвлекли на себя внимание обороняющихся, а тем временем передовые

отряды двух легких бронетанковых колонн ворвались в город с юга. Не

встретив сопротивления, они к середине дня достигли штаба французских

войск. Тогда французское командование согласилось капитулировать.

Потери американцев за три дня боев на суше составили около 400 человек,

а потери французов -- еще меньше. Ослабление сопротивления в последний

день свидетельствовало о том, что французским командирам было известно

о переговорах в Алжире.

Высадка в Алжире прошла более гладко и заняла меньше времени. Немалая

заслуга в этом принадлежала генералу Масту и сотрудничавшим с ним

офицерам. Нигде не было оказано серьезного сопротивления, за исключением

сопротивления при первой попытке прорваться в порт, как и в Оране.

На рассвете 7 ноября американский транспорт "Томас Стоун"

был временно выведен из строя торпедой, выпущенной с подводной лодки,

в 150 милях от Алжира. Дальнейший переход по Средиземному морю прошел

без происшествий. Когда несколько разведывательных самолетов обнаружили

конвой, никаких атак не последовало. С наступлением темноты конвой

повернул на юг к районам высадки. Одна группа высадилась у мыса Матифу,

примерно в 15 милях к востоку от Алжира, другая -- около мыса Сиди-Ферруш,

в 10 милях к западу от города, а третья группа -- еще на 10 миль

западнее, вблизи Кастильоне. В целях политической маскировки в пунктах,

ближайших к Алжиру, высадились американские войска и отряды английских

"коммандос". Англичане же высадились на самом западном участке,

у Кастильоне.

Высадка началась точно в 1.00 и протекала без происшествий, хотя условия

высадки из-за крутых берегов были сложные. Французские войска, встреченные

недалеко от берега, сообщили, что им дано указание не оказывать сопротивления.

Около 9.00 был занят аэродром. Высадка восточнее Алжира несколько

запоздала и протекала не совсем организованно, но из-за отсутствия

сопротивления удалось быстро выправить положение.

Вскоре после 6.00 войска подошли к важному аэродрому Мэзон-Бланш и

заняли его, практически не встретив сопротивления. Однако при наступлении

на сам Алжир войска наткнулись на сопротивление опорного пункта. Их

продвижение приостановилось под угрозой атаки французских танков.

Береговая батарея на мысе Матифу тоже отказалась капитулировать и

сдалась лишь во второй половине дня, после того как ее дважды обстреляли

военные корабли и атаковали пикирующие бомбардировщики.

Попытка прорваться в порт Алжира окончилась хуже. Эту задачу получили

английские эсминцы "Броук" и "Малькольм", на которых

были подняты большие американские флаги и разместился американский

пехотный батальон. По плану эти корабли должны были войти в порт через

три часа после высадки десанта. Предполагалось, что порт обороняться

не будет. Однако, как только эсминцы подошли к порту, на них обрушился

мощный огонь. "Малькольм" получил серьезные повреждения и

отошел. "Броуку" с четвертой попытки удалось прорваться, пришвартоваться

у причала и высадить войска, которые быстро заняли портовые сооружения.

Около 8.00 корабль подвергся сильному артиллерийскому обстрелу и был

вынужден покинуть порт. Десантная группа, окруженная французскими

колониальными войсками, после полудня сдалась, так как у нее кончились

боеприпасы и не было никакой надежды на помощь со стороны главных

сил. Впрочем, французы открыли огонь не столько для того, чтобы уничтожить

десант, сколько чтобы остановить его продвижение.

При высадке западнее Алжира, около мыса Сиди-Ферруш, произошло гораздо

больше путаницы. Некоторые десантно-высадочные средства вышли даже

к району высадки англичан, дальше к западу. Подразделения батальонов

растянулись вдоль побережья на 15 с лишним миль, а многие десантные

катера получили повреждения от прибоя или задержались из-за неисправности

двигателей. К счастью, вначале войска встретили дружественный прием.

Маст со своими офицерами расчистили им путь, иначе эта высадка окончилась

бы дорогостоящим провалом. Однако, когда, спешно перегруппировавшись,

войска двинулись к Алжиру, они в нескольких пунктах встретили сопротивление.

Дело в том, что к тому времени Маста отстранили от командования и

его распоряжения о сотрудничестве с союзниками были отменены. Французские

войска получили приказ оказывать сопротивление войскам союзников.

Те, кто сотрудничал с союзниками в Алжире, выполнили свою роль исключительно

добросовестно. А это было нелегко, если учесть, что их поздно информировали

о высадке и ее целях. Собственные планы содействия высадке они незамедлительно

привели в исполнение. Вдоль побережья для встречи и сопровождения

американцев были выставлены офицеры, телефонная связь в значительной

степени оказалась блокированной, были заняты полицейские штабы и участки,

несочувствующие высшие чиновники взяты под арест, захваченная радиостанция

могла передать обращение самого Жиро или заявление от его имени, которое

должно было сыграть решающую роль. В общем, было сделано достаточно,

чтобы парализовать сопротивление ко времени высадки и сохранять контроль

над городом почти до 7.00 -- дольше, чем считалось необходимым.

Однако наступление с участков высадки развивалось гораздо медленнее,

чем следовало бы. А когда американцы не появились и к 7.00, стало

очевидно, что офицеры, сотрудничающие с союзниками, не пользуются

особым влиянием на своих соотечественников. Более того, когда они

передали по радио воззвание от имени Жиро, который тоже не явился

в ожидаемое время, равнодушие, с каким оно было воспринято, показало,

что они переоценили популярность Жиро. Вскоре офицеры, сотрудничающие

с союзниками, начали терять контроль над положением и затем были отстранены

или арестованы.

Тем временем на высшем уровне велись решающие переговоры. В половине

первого ночи Мэрфи отправился к генералу Жуэну и ошеломил его известием

о предстоящей высадке мощных сил. Мэрфи потребовал, чтобы Жуэн незамедлительно

дал указание не оказывать сопротивления. Он сказал, что войска союзников

прибыли по приглашению Жиро, чтобы помочь освобождению Франции. Жуэн

не пожелал признать Жиро руководителем, счел недостаточным его авторитет

и предложил обратиться к адмиралу Дарлану, который в этот момент случайно

оказался в Алжире, прилетев навестить своего тяжело заболевшего сына.

Дарлана разбудили по телефону и попросили прибыть на виллу Жуэна,

чтобы принять срочное послание от Мэрфи. Когда Дарлану сообщили о

предстоящей высадке, он сердито воскликнул: "Я давно знаю, что

англичане глупы, но всегда считал, что американцы умнее. Теперь я

начинаю верить, что вы совершаете столько же ошибок, сколько и они".

Однако, немного поспорив, Дарлан в конце концов согласился послать

радиограмму маршалу Петэну с сообщением о сложившейся обстановке и

с просьбой предоставить ему свободу действий. Тем временем виллу окружил

отряд антивишистов. Дарлан фактически оказался под стражей. Немного

погодя отряд жандармерии прогнал антивишистов и арестовал Мэрфи. Дарлан

и Жуэн, с подозрением глядя друг на друга, отправились в штаб в Алжир.

Там Жуэн отдал распоряжение освободить генерала Кельца и других офицеров,

арестованных Мастом и его сотрудниками, и в свою очередь арестовал

последних. Дарлан около 8 часов утра послал еще одну телеграмму маршалу

Петэну, где указывал, что "положение ухудшается и оборона скоро

будет сломлена". Это был явный намек на то, чтобы разумно склониться

перед превосходящими силами союзников. Петэн в своем ответе предоставил

ему требуемые полномочия.

Примерно в 9.00 американский поверенный в делах в Виши Такк отправился

к Петэну и передал ему письмо Рузвельта с предложением о сотрудничестве.

Петэн вручил заранее подготовленный ответ, где выражал "недоумение

и огорчение" по поводу американской "агрессии" и заявлял,

что Франция будет сопротивляться нападению на свою империю даже со

стороны старых друзей: "Таков приказ, который я отдаю". Через

несколько часов премьер-министр Лаваль принял предложение немцев об

оказании помощи авиацией, и к вечеру державы оси начали готовить силы

для переброски в Тунис.

Тем временем Дарлан на свою ответственность отдал распоряжение французским

войскам и кораблям в зоне Алжира прекратить огонь. Хотя этот приказ

не относился к районам Орана и Касабланки, Дарлан уполномочил Жуэна

достигнуть договоренности относительно всей Северной Африки. Кроме

того, в начале вечера было достигнуто соглашение, что в 20.00 контроль

над Алжиром переходит к американцам и что союзники могут пользоваться

портом с рассветом следующего дня, 9 ноября.

Днем 9 ноября прибыли Кларк для ведения дальнейших переговоров и Андерсон,

которому предстояло принять командование союзными войсками в предстоящем

наступлении на Тунис. Немного раньше прибыл Жиро, но, обнаружив, что

другие французские руководители отнюдь не обрадовались его приезду,

поселился уединенно. По замечанию Кларка, "он фактически ушел

в подполье", однако на следующее утро Жиро явился на первое совещание

Кларка с Дарланом, Жуэном и их главными помощниками.

Кларк потребовал, чтобы Дарлан отдал приказ о немедленном прекращении

огня во всей Французской Северной Африке. Дарлан заколебался, объяснив,

что ждет указаний из Виши. Тогда Кларк стукнул кулаком по столу и

заявил, что в таком случае приказ отдаст Жиро. Дарлан на это возразил,

что Жиро не имеет ни юридических полномочий, ни достаточного личного

авторитета. Дарлан также предупредил, что такой приказ "приведет

к немедленной оккупации немцами южной Франции" (и это предвидение

вскоре оправдалось). Дальнейший спор под аккомпанемент ударов кулаком

по столу кончился тем, что Кларк в резкой форме заявил Дарлану: если

тот немедленно не отдаст приказ, то будет арестован. Кларк заранее

позаботился расставить вокруг здания вооруженную охрану. Дарлан, коротко

посовещавшись со своим штабом, принял ультиматум и в 11.20 разослал

приказ.

Когда об этом сообщили в Виши, Петэн вначале был склонен одобрить

решение Дарлана, но Лаваль, услышав об этом по пути в Мюнхен, связался

по телефону с Петэном и убедил его не признавать этого решения. Вскоре

после полудня Кларк получил сообщение, что Виши отвергает перемирие.

Когда Кларк информировал об этом Дарлана, тот удрученно заметил: "Мне

больше ничего не остается, как отменить приказ, который я подписал

утром". Кларк на это возразил: "Вы не сделаете ничего подобного.

Приказ не будет отменен, а для большей уверенности я буду держать

вас под арестом". Дарлан, который сам намекнул на возможность

такого решения, проявил полную готовность принять его и направил ответ

Петэну: "Я аннулирую свой приказ и становлюсь пленником".

Аннулирование предназначалось только для ушей Виши и немцев. На следующий

день Петэн под нажимом Гитлера объявил через Лаваля, что вся власть

в Северной Африке переходит от Дарлана к Ногесу, Перед этим Дарлан

получил от Петэна секретное послание о том, что он отклонил перемирие

под нажимом немцев и что это решение противоречит его личным стремлениям.

Такая двойная игра была вынужденной, вызванной опасной ситуацией во

Франции, однако она не внесла ясности в положение французских военных

руководителей в Северной Африке вне АлжираПрим. ред.>

Внести ясность и разрешить их сомнения помог Гитлер, отдав приказ

своим войскам занять неоккупированную часть Франции, которая по соглашению

о перемирии 1940 года оставалась под контролем правительства Виши.

В течение 8 и 9 ноября правительство Виши увиливало от предложения

Гитлера о вооруженной поддержке, выдвигая отговорки, которые лишь

возбудили его подозрение. 10 ноября в Мюнхен для встречи с Гитлером

и Муссолини прибыл Лаваль. Гитлер потребовал, чтобы порты и авиационные

базы Туниса были открыты для войск стран оси. Сразу же после окончания

встречи с Лавалем он отдал приказ войскам в полночь вступить в неоккупированную

часть Франции (этот шаг уже был подготовлен) и захватить совместно

с итальянцами тунисские авиационные и морские базы.

Немецкие механизированные войска быстро захватили южную Францию, а

шесть итальянских дивизий вступили в нее с востока. Во второй половине

дня 9 ноября на аэродром вблизи Туниса начали прибывать немецкие самолеты

с войсками охраны. Начиная с 11 ноября масштабы переброски по воздуху

увеличились. Соседние французские части были разоружены, а в Базерту

морским путем стали поступать танки, орудия, транспортные машины и

запасы. К концу месяца прибыло 15 тыс. немецких солдат и офицеров

и около 100 танков. Значительная часть личного состава приходилась

на административный персонал для организации базы. Прибыло также около

9 тыс. итальянцев, которых использовали главным образом для прикрытия

южного фланга. В условиях поспешно организованной переброски в тот

период, когда войска стран оси повсюду испытывали жестокий нажим,

это было немалое достижение. Однако эти силы выглядели весьма малочисленными

по сравнению с тем количеством войск, какое доставили союзники во

Французскую Северную Африку, и возможность сопротивления оказалась

бы незначительной, если бы по плану операции "Торч" большая

часть союзных экспедиционных сил выделялась бы для наступления на

Тунис или если бы союзное командование быстрее развертывало наступление.

Вторжение немцев в южную Францию только способствовало упрочению положения

союзников в Африке, так как оно потрясло местных французских командиров.

Утром 11 ноября, еще до поступления сообщения об этом, в Алжире опять

создалось неустойчивое положение. Началось с того, что Кларк посетил

Дарлана и потребовал от него принять все неотложные меры: приказать

французскому флоту в Тулоне прибыть в любой североафриканский порт

и отдать распоряжение губернатору Туниса французскому адмиралу Эстева

оказать сопротивление вступлению немцев. Дарлан вначале увиливал,

утверждая, что его приказам могут не подчиниться, так как по радио

было объявлено о его смещении с поста командующего французскими вооруженными

силами. После дальнейшего нажима Дарлан отказался принять требования

Кларка. Во второй половине дня американскому генералу передали по

телефону просьбу вновь встретиться с Дарланом. Теперь Дарлан, учитывая

развитие событий во Франции, согласился удовлетворить требования Кларка,

хотя свою телеграмму командующему флотом в Тулоне он сформулировал

скорее как настойчивый совет, чем приказ. Повлияло на Дарлана и согласие

генерала Ногеса, назначенного правительством Виши преемником Дарлана,

прибыть на следующий день в Алжир на совещание.

Однако в ночь на 12 ноября Кларк получил новый удар, узнав, что приказ

Дарлана об оказании сопротивления в Тунисе отменен. Кларк вызвал к

себе в гостиницу Дарлана и Жуэна, и вскоре выяснилось, что в изменении

приказа повинен Жуэн. Он утверждал, что приостановил исполнение приказа

в ожидании прибытия Ногеса, который теперь был его законным начальником.

Также тонкости в отношении законности, хотя и характерные для французских

военных принципов, казались Кларку просто юридической уверткой. Французы

уступили его настойчивому требованию немедленно, не ожидая прибытия

Ногеса, вторично послать приказ в Тунис. Однако их несогласие на участие

в совещании Жиро вновь возбудило подозрения Кларка. Американского

генерала настолько вывели из себя эти проволочки, что он пригрозил

посадить всех французских руководителей под арест и запереть их на

борту корабля в порту, если они в течение двадцати четырех часов не

придут к удовлетворительному решению.

Это помогло Дарлану, обладавшему более тонким чувством реальности,

чем многие его соотечественники, договориться с Ногесом и другими

о заключении рабочего соглашения с союзниками; был включен пункт и

о признании Жиро. На следующем совещании 13 ноября решение вопроса

ускорила новая угроза Кларка посадить всех под арест. Во второй половине

дня соглашение было достигнуто и незамедлительно утверждено Эйзенхауэром,

только что прилетевшим из Гибралтара. По условиям соглашения Дарлан

назначался верховным комиссаром и командующим военно-морскими силами;

Жиро -- командующим сухопутными и военно-воздушными силами; Жуэн

-- командующим восточным сектором; Ногес -- командующим западным

сектором и генеральным резидентом во Французском Марокко. Активное

сотрудничество с союзниками в освобождении Туниса предполагалось начать

немедленно.

Эйзенхауэр утвердил соглашение с готовностью. Он, подобно Кларку,

понимал, что Дарлан -- единственный человек, способный убедить

французов перейти на сторону союзников. Эйзенхауэр еще находился под

впечатлением слов Черчилля, сказанных ему перед отлетом из Лондона:

"Если б я мог встретиться с Дарланом, хоть я его и ненавижу, то

с радостью прополз бы милю на четвереньках, если бы это могло заставить

его привлечь французский флот в орбиту союзных вооруженных сил".

Решение Эйзенхауэра одобрили Рузвельт и Черчилль.

Однако "сделка с Дарланом", которого пресса так долго представляла

как зловещего пронациста, вызвала бурю протеста в Англии и Америке.

Этого не предвидели ни Черчилль, ни Рузвельт. В Англии волна возмущения

была наиболее сильной, поскольку там находился де Голль и его сторонники

старались разжечь народный гнев. Рузвельт, стараясь успокоить общественность,

выступил с публичным разъяснением, в котором привел фразу из конфиденциальной

телеграммы Черчилля, где говорилось, что соглашение с Дарланом --

"это лишь временное средство для достижения цели, оправданное

исключительной напряженностью битвы". Более того, на закрытой

пресс-конференции Рузвельт в оправдание этого соглашения привел старинное

изречение православной церкви: "Дети мои, в час серьезной опасности

вам разрешается идти с самим дьяволом, пока вы не перейдете мост".

Разъяснение Рузвельта о том, что это соглашение -- "лишь временное

средство для достижения цели", естественно, было ударом для Дарлана,

который почувствовал себя обманутым. В письме Кларку он с горечью

отмечал, что как публичное заявление, так и частные высказывания свидетельствуют

о том, что его рассматривают "лишь как лимон, который американцы

выкинут после того, как выжмут его досуха". Заявление Рузвельта

вызвало возмущение и у французских командиров, поддерживавших Дарлана

при достижении соглашения с союзниками. Встревоженный Эйзенхауэр телеграфировал

в Вашингтон, отмечая, что "нынешние настроения французов даже

отдаленно не напоминают прежние расчеты, и крайне важно не предпринимать

никаких опрометчивых действий, которые нарушили бы достигнутое нами

равновесие". Фельдмаршал Смэтс, прилетевший в Алжир на обратном

пути из Лондона в Южную Африку, телеграфировал Черчиллю: "Что

касается Дарлана, то опубликованные заявления выбили из колеи местных

французских руководителей, и было бы опасно и впредь придерживаться

этого курса. Ногес угрожает отставкой, а, поскольку он управляет марокканским

населением, такой шаг мог бы вызвать далеко идущие последствия".

Тем временем Дарлан заключил конкретное и детальное соглашение с Кларком

о совместных действиях. Дарлан также убедил французских руководителей

в Западной Африке последовать его примеру и открыть союзникам важнейший

порт Дакар и авиационные базы. Однако в сочельник Дарлан был убит

молодым фанатиком Бонье де ля Шапеллем. Убийца принадлежал к роялистским

и голлистским кругам, требовавшим отстранения Дарлана от власти. Устранение

Дарлана помогло союзникам разрешить щекотливую политическую проблему

и расчистило путь де Голлю. К тому времени союзники уже успели извлечь

выгоды из своей "сделки" с Дарланом. Черчилль в своих мемуарах

замечает: "Убийство Дарлана, хотя и было преступлением, освободило

союзников от неловкости сотрудничества с ним и в то же время сохранило

союзникам все выгоды, которые он им предоставил в решающие часы высадки".

По приказу Жиро убийцу Дарлана быстро предали военному суду и казнили.

На следующий день французские руководители согласились избрать Жиро

верховным комиссаром вместо Дарлана. Жиро на короткое время "заполнил

вакуум".

Не заручись союзники поддержкой Дарлана, им пришлось бы гораздо труднее.

Ведь в Северной Африке было около 120 тыс. французских войск: 55 тыс.

человек в Марокко, 50 тыс. человек в Алжире и 15 тыс. человек в Тунисе.

Даже при большой рассредоточенности они представляли бы серьезное

препятствие, если бы продолжали оказывать сопротивление союзникам.

Единственно, где помощь и авторитет Дарлана не принесли желаемого

результата, это в вопросе перевода главных сил французского флота

из Тулона в Северную Африку. Командующий флотом адмирал де Лаборде

не решился откликнуться на призыв Дарлана без подтверждения со стороны

Петэна, а специальный эмиссар, посланный Дарланом убедить адмирала,

был схвачен немцами. Пока Лаборде колебался, немцы подошли вплотную

к военно-морской базе, однако не стали ее оккупировать, и Тулон продолжали

занимать французские войска. Немцы планировали захватить флот в неприкосновенности

и 27 ноября нанесли удар, предварительно минировав выходы из порта.

Однако, хотя французы были лишены возможности прорваться, им все же

удалось осуществить заранее подготовленный план и быстро затопить

корабли, так что попытка немцев захватить французский флот была сорвана.

Тем самым осуществилось заверение Дарлана, которое он дал па первом

совещании с Кларком в Алжире 10 ноября: "Ни при каких обстоятельствах

наш флот не попадет в руки немцев". Разочарование союзников по

поводу того, что французский флот не прибыл в Северную Африку, компенсировалось

чувством облегчения, когда после его потопления исчезла опасность

использования французских кораблей против союзников.

Другим положительным фактором для союзников в этот критический период,

и особенно в первые дни, было то, что испанцы воздержались от всякого

вмешательства и что Гитлер не попытался нанести удар через Испанию

по западному входу в Средиземное море. Испанская армия могла бы лишить

союзников возможности использовать порт и аэродром Гибралтара, обстреливая

их артиллерийским огнем из Алжесираса, и перерезать коммуникации между

войсками Паттона и союзными войсками в Алжире, так как железная дорога

от Касабланки до Орана проходит вблизи границы Испанского Марокко,

всего в 20 милях. Когда планировалась операция "Торч", англичане

утверждали, что в случае вмешательства Франко использовать Гибралтар

будет невозможно. Штаб Эйзенхауэра, осуществлявший планирование, подсчитал,

что для оккупации Испанского Марокко потребуется пять дивизий и эта

операция займет три с половиной месяца. К счастью, Франко удовольствовался

статусом "невоюющего" союзника стран оси, тем более что американцы

покупали испанские продукты и позволяли ему получать нефть из зоны

Карибского моря. Архивы стран оси свидетельствуют, что Гитлер, учитывая

прежний опыт, когда Франко искусно увиливал от его предложения двинуться

через Испанию на Гибралтар, практически не рассматривал попытку такого

контрудара в ноябре 1942 года. Эту идею возродил Муссолини в апреле

следующего года, когда войска стран оси в Тунисе испытывали сильный

нажим и возникла угроза скорого вторжения союзников в Италию. Но даже

тогда Гитлер отклонил просьбу Муссолини, так как боялся, что его "невоюющий"

союзник будет решительно и упорно сопротивляться продвижению через

Испанию, и продолжал верить, что войска стран оси сумеют удержать

Тунис. Его уверенность основывалась на успехе весьма малочисленных

сил стран оси, отправленных в Тунис в конце ноября и сумевших в то

время сдержать наступление союзников.