История

История раскрывает тайны

Связанные разделы: Русская история

Рефераты

У Пушкина в драме «Борис Годунов» царь произносит эти слова. Совсем недавно играющие дети тоже кричали: «Чурики!» Откуда это повелось? Оказывается, очень издавна. Еще в эпоху язычества люди поклонялись своим далеким предкам — «щурам», призывали их на помощь в трудную минуту заклинаниями. Со временем слово «щур* превратилось в «чур».

Зная, кто твои деды, прадеды, в каком родстве находишься с другими людьми, каждый из нас обретает как бы живую связь с историей. Мы уже говорили, что история — прежде всего наука о людях. Поэтому столь значима та ее отрасль, которую называют генеалогией, то есть изучением родословий.

Обычно считается, что генеалогия призвана исследовать родословные древа царей, князей, знатных особ и семейств. Долгое время так и было в науке, ибо в феодальном обществе признак происхождения, «породы среди господствующих верхов почитался первостепенным.

Но в советское время понимание генеалогии неизмеримо расширилось. Нас теперь интересуют родословные тружеников города и деревни. Их, конечно, куда сложнее составить, чем родословие князей, графов и баронов. Тем не менее уже есть удачные опыты выявления родословий крестьян и горожан за два-три столетия. Установлено, что известный пролетарский революционер Иван Васильевич Бабушкин происходил из рода потомственных работников одного из северных соляных промыслов.

Воплощением преемственности мастерства и родственных связей были устные родословные уральских рабочих. Один ученый записал со слов старого рабочего: «Меня дедушко все время заставлял учить нашу породу. Я и знаю: мой дедушко — Зотей, он родился от Григория, Григорий — от Никифора, Никифор — от Андрея, Андрей — от Петра, Петр — от Ефима, Ефим — от Ивана. Видишь — семь колен. От дедушки Зотея — сын Григорий, мой отец. И я вот — девятое колено». Не правда ли, примечательно?

Для историка-исследователя данные генеалогии — неоценимый источник. Они способствуют ориентации в безбрежном море имен исторических деятелей. Прослеживая родственные связи того или иного лица, ученый облегчает себе решение многих задач, отыскивает подходы к разгадке сложных вопросов. Знания прошлого становятся более полнокровными, зримыми.

В самом деле, представим на минуту, что мы пожелали бы углубиться примерно на 400—500 лет, чтобы познакомиться с жившими тогда нашими родственниками. Много ли их было? Попробуем подсчитать только несколько поколений наших прямых родичей.

Итак, у каждого из нас двое родителей. У них тоже были родители — наши деды и бабушки. Их будет уже четверо. В следующем поколении пойдут прадеды и прабабушки — 8 человек. «Прапра» дает 16 человек. То есть с каждым поколением число прямых родстзенни-ков удваивается, увеличивается в геометрической прогрессии. Выходит, если мы попытаемся прикинуть свой род за десять поколений, то получим более тысячи прямых наших предков. А если учесть родню в более широком плане? Дяди, тети, двоюродные братья и сестры и так далее? Поистине мы ходим по земле, по которой когда-то ходили тысячи и тысячи родных нам людей.

Учтем еще и то, что ранее родственные связи играли куда большую роль, чем теперь. Знали и помнили таких родичей, которых можно было бы назвать «девятой водой на киселе*. Более того, в расчет шло и некровное родство: крестили ребенка — крестный отец и мать почитались в родстве, женились на сестрах — становились шуринами, как царь Федор (сын Ивана Грозного) и Борис Годунов.

Не удивительно, что российское дворянство, веками ревниво наблюдая за своими родословными, оказалось в конечном счете связанным в той или иной степени узами родства.

Углубленное изучение родовых корней А. С. Пушкина убедило одного из исследователей в том, что предки поэта находились в дальнем родстве с Александром Невским, а позже — с семействами Лермонтовых, Кутузовых. Великий русский полководец А. В. Суворов считал себя потомком некоего Сувора, выходца из Швеции. Генеалогические разыскания советских историков существенно прояснили вопрос. Эта версия была признана недостоверной. В действительности род Суворовых принадлежал к коренным россиянам. Вообще в дворянской среде бытовало немало фантастических версий о родоначальниках той или иной фамилии. Не избежали этого и русские великие князья и цари. Долгое время род московских князей пытались связать с римским кесарем Августом.

Каждый современный человек носит имя, отчество и фамилию. Однако вряд ли все знают, что имена и фамилии — тоже исторического происхождения. И до них исследователям есть дело.

Обращаясь к ранним векам отечественной истории, мы наталкиваемся на такие факты, которые могут озадачить несведущего человека. Кто не знает великого князя киевского Ярослава Мудрого? А он

был наделен вторым именем — Федор, под которым значится в ряде источников. Дело тут в том, что после введения христианства старославянские имена должны были заменяться на новые. Все дни года были расписаны по «святым угодникам». Их имена записывались в святцы. Новорожденного обычно нарекали именем соответствующего дню его появления святого.

Среди русских имен веками первенствовал Иван. Исследователи, в частности, подсчитали, что в 1717 году при переписи части крестьян Вологодского уезда из 6731 мужчин было 1189 Иванов! А среди купцов города Самары в 1834 году (908 человек) имя Иван носили 115 мужчин. Почему это так? Дело в том, что в православных святцах было много дней, когда отмечалась память святых с этим именем.

Однако языческие традиции оказались очень живучими. Всеволоды, Мстиславы, Ярополки, Святославы в княжеской среде встречаются спустя столетия после крещения Руси. И им сопутствуют вторые, христианские имена. Ранее мы говорили о княжеских печатях. Так, на них можно читать вторые имена правителей. Не зная этого, легко запутаться. Впрочем, установлено, что печатями своих господ в средние века пользовались доверенные слуги.

В низших слоях общества имена, не вошедшие в святцы, встречались еще чаще. Не столь редкими были случаи, когда детей называли * числительными*, согласно той последовательности, как они родились. Вот и попадаются в старых документах Первушки, Вторыш-ки, Третьяки, Иятуни, Шестаки, Девятки... Рядом с ними — Гуляйки, Нехорошки, Неустройки и какие угодно другие имена-прозвища. В свою очередь, от них с течением лет образовывались фамилии.

Случается, что знание состава роднх того или иного исторического деятеля служит существенным подспорьем в датировке событий, выяснении хитросплетения обстоятельств.

Генеалогические разыскания позволили исследователям разрешить одну нелегкую задачу из истории Смутного времени начала XVII века.

Кузьма Минин, герой освободительной борьбы русского народа против польско-литовских интервентов, известен всем. В документах тех лет, очень плохо сохранившихся, отрывочных, говорится о торговом человеке Нижнего Новгорода Кузьме Захарьевиче Минине по прозвищу Сухорук. Его некоторые историки отождествили с предводителем народного ополчения. Так было записано и в некоторых летописях. Эти сведения вошли и в школьные учебники.

Дальнейшее изучение источников, в том числе имеющих прямое отношение к родителям и деду славного нижегородца, показало, что тогда жили и действовали... два Кузьмы Минина! У второго отчество было Анкудинович, а фамилия произошла от имени деда — Мини, он тоже был торговым человеком.

Наконец установили, что герой освободительной борьбы не Кузьма Захарьевич, а Кузьма Анкудинович.

По сию пору среди ученых нет единого мнения о другом знаменитом нашем земляке — «покорителе Сибири» Ермаке. Кто он, откуда родом и каково происхождение его необычного имени? Пока не найдены (и будут ли найдены?) достоверные свидетельства на этот счет. Историки спорят между собой, высказывается даже предположение (довольно давнее, впрочем) о том, что одновременно действовали два казачьих предводителя Ермака Тимофеевича.

Весьма интересен и вместе с тем сложен вопрос о происхождении фамилий. Он тоже напрямую связан с нашим прошлым.

Слово «фамилия»— сравнительно недавно вошло в обиход. Для простолюдинов длительное время ограничивались именем и указанием, чей он сын. Например, Иван Петров сын. Если ремесленник занимался, скажем, кузнечным делом, его называли Иван Петров сын Кузнец (или Кожевник, Мыльник, Сапожник). С годами появляется род — фамилия Петровых, Кузнецовых, Кожевниковых и так далее. Пришел человек на новое место — его называли по географическому пункту, откуда он родом: из Устюга — Устюгов или Устюжанин, из Москвы — Москвитин, из Казани — Казанец или Казанцев.

В старину широкое распространение имело наделение людей прозвищами. Они, закрепляясь, также становились основой для фамилий. Причем не следует думать, что прозвища существовали только у простонародья. Среди московских бояр, людей знатных и богатых, были Коровы, Кобылы, а то и совсем необычные. Среди новгородских дворян конца XVI века встречаются три брата Семичевых. Их имена — Редька, Капуста и Горох. В Белоозере жил Пирог Оладьин, в Ярославле — Скворец Ильич Соловьев сын Борщов. Есть в источниках XV—XVII веков люди с именами Сом, Окунь, Береза, Ива и даже Шум и Гам.

Увлекательна эта область исследований. Ученые составили словари фамилий с указанием их происхождения. Иной раз фамилия доносит до нас утраченное давным-давно слово. Так, фамилия Берсенев ведет начало от слова «берсень», что означало когда-то крыжовник.

Выходит, наши родословные, имена, фамилии — тоже своеобразные источники познания прошлого. Как не вспомнить здесь слова Пушкина:

Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам.