АРОН СИМАНОВИЧ

Распутин и евреи

Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Русская история и культура

   Мне было прекрасно известно, насколько Распутина ненавидели его враги,  и

об его безопасности я был в постоянном беспокойстве. Для меня было ясно, что

неслыханное возвышение этого мужика  должно  повлечь  за  собой  трагическую

развязку.

   Во время ночных попоек Распутина часто происходили всякие недоразумения и

столкновения. Они всегда заканчивались гладко, но только благодаря мною  уже

заранее предпринятым  мерам  предосторожности.  Для  охраны  Распутина  была

организована  специальная  служба,  подчиненнал  начальнику   петербургского

охранного  отделения  генералу  Глобачеву  Дом,  в  котором  жил   Распутин,

постоянно охранялся агентами полиции. При оставлении Распутиным квартиры его

всегда сопровождали  агенты  охраны.  О  своих  наблюдениях  они  составляли

доклады,  которые  представлялись  по  начальству.  Охрана  Распутина   была

организована  по  образцу  охраны  членов  царской   фамилии.   Для   охраны

отпускались значительные суммы денег.  На  охранную  службу  командировались

исключительно опытные и надежные агенты. Я сам также старался  Распутина  не

выпускать из виду. Мы встречались по  несколько  раз  в  день.  Если  он  не

находился во дворце или у Вырубовой, то я навещал его и  по  вечерам.  Кроме

того, мы часто беседовали по телефону. На Распутина  постоянно  устраивались

покушения. Зачинщиком некоторых из них являлся монах Илиодор.

   Однажды утром мы провожали Распутина  с  одной  попойки  в  "Вилле  Родэ"

домой.  На  Каменноостровском  проспекте  были  брошены  несколько   больших

поленьев дров перед нашим автомобилем с целью вызвать катастрофу. К счастью,

шофер обладал достаточным присутствием духа и свернул машину в сторону.  При

этом  переехали   одну   крестьянку.   Покушавшиеся   бежали.   Мы   позвали

находившегося поблизости городового, который нагнал и  арестовал  одного  из

покушавшихся  крестьян.  Стонавшую  крестьянку  мы  доставили  в   больницу.

Распутин успокаивал ее и дал ей денег. Но  ранения  ее  были  незначительны.

Арестованный назвал всех своих сообщников. Все они были простыми крестьянами

из Царицына, главной цитадели Илиодора. Он их подговорил к покушению, но они

не намеревались лишить жизни старца, а лишь подшутить над ним.

   Распутин отказался от судебного их преследования. Из Петербурга они  были

высланы на родину.

   Второе покушение было произведено на Распутина  незадолго  перед  началом

великой войны. Распутин находился тогда в своем родном селе, Покровском.

   Распутин ежегодно ездил летом на свою родину, и в тот раз его сопровождал

журналист Давидсон. Впоследствии я узнал, что этот журналист будто бы знал о

предполагавшемся  покушении  и  собирался  писать  сенсационные  статьи   об

убийстве Распутина. Спор между Распутиным и  Илиодором  достиг  в  то  время

наивысшего своего напряжения, и Илиодор  задумал  еще  раз  принять  меры  к

насильственному устранению своего врага. К поклонницам Илиодора принадлежала

Гусева, также знакомая Распутина,  крестьянка  с  провалившимся  носом.  Она

получила от Илиодора приказание  убить  Распутина.  В  село  Покровское  она

явилась еще до приезда туда Распутина, часто посещала  дом  Распутина  и  не

вызывала ни малейшего подозрения. Однажды  Распутин  получил  из  Петербурга

телеграмму. Он привык за доставку  телеграмм  давать  чаевые.  На  этот  раз

телеграмма была вручена не ему, а одному из членов семьи.

   Распутин спросил, не забыли ли дать  на  чай,  и,  получив  отрицательный

ответ, он поспешил за доставившим телеграмму. Гусева его поджидала и подошла

к нему со словами: "Григорий Ефимович, подай Бога ради милостыньку".

   Распутин начал искать в своем  кошельке  монету.  В  этот  момент  Гусева

ударила Распутина в живот спрятанным перед тем под платком ножом. Так как на

Распутине была одета лишь рубашка, то нож беспрепятственно вонзился  глубоко

в тело. Тяжело раненный, с распоротым  животом,  Распутин  побежал  к  дому.

Кишки выступали через рану, и он держал их руками.  Гусева  бежала  за  ним,

намереваясь ударить его еще раз. Но  Распутин  был  еще  в  силах  подобрать

полено и выбить им у Гусевой нож из  рук.  Гусеву  окружили  прибежавшие  на

крики люди и изрядно избили. Бесспорно, над ней был бы устроен  самосуд,  но

Распутин попросил за нее. Рана оказалась очень опасной. Врачи считали чудом,

что он остался живым. Он употреблял какие-то целебные травы и свое исцеление

приписывал исключительно им.

   В Петербурге многие были того мнения, что если бы Распутин был ко времени

объявления войны в Петербурге, то ему удалось бы войну  предотвратить.  Зная

Распутина и обстоятельства, я должен к этому мнению вполне  примкнуть.  Царь

безусловно следовал его советам. Распутин уже в  то  время  был  противником

всяких войн. Задерживаемый своим ранением в  Покровском,  он  телеграфировал

царю, во всяком случае, отказаться от войны. Но телеграмма не могла  оказать

на царя такое влияние, как его личное присутствие. Объявление войны  привело

Распутина в такое волнение, что его рана вновь раскрылась.  Он  послал  царю

вторую телеграмму, в которой еще раз умолял царя  отказаться  от  войны,  но

было уже поздно.

   Распутин рассказывал мне, что после сараевского убийства он  неоднократно

указывал царю, что не стоит начинать войну с Австрией из-за Сербии. По этому

поводу он даже поссорился с царем.

   - Ты родился несчастным царем, - взволнованный говорил он  ему.  -  Народ

еще не забыл ходынскую катастрофу при коронации и гибельную войну с Японией.

Мы не можем начинать новую войну. Плати им сколько хочешь. Дай  Австрии  400

миллионов, но только не войну. Война всех нас погубит.

   Распутин не любил балканские страны. Во время  своего  посещения  в  1913

году Петербурга болгарский царь Фердинанд навестил Распутина. Причиной этому

послужил отказ Николая принять  Фердинанда.  Распутин  исхлопотал  для  него

прием у царя. Но результаты не были удовлетворительны. Распутин  рассказывал

мне, что Фердинанд поехал домой с красным носом.

   Фердинанд старался повлиять на Николая II указанием о  возможности  новой

балканской войны. Распутин был уверен, что не существует военной  опасности.

"Пока я жив, я не допущу войны", - говорил он.