АРОН СИМАНОВИЧ

Распутин и евреи

Воспоминания личного секретаря Григория Распутина

Русская история и культура

   Смерть Распутина вызвала во дворце настоящую панику. Теперь казалось, что

единственным человеком, могущим  устранить  страшную  опасность  переворота,

является только Протопопов.

   Все мы были  озабочены  враждебным  настроением  Государственной  Думы  и

считали  необходимым  принять  действенные  меры   к   успокоению   народных

представителей. Вырубова предложила добиться примирения между Протопоповым и

председателем Думы Родзянко. Это предложение  казалось  приемлемым  и  легко

осуществимым, и

   Вырубовой удалось получить на него также согласие императора.

   Однажды, когда Родзянко  должен  был  быть  у  царя  со  своим  очередным

докладом, государь вызвал к себе также Протопопова. Председатель  и  министр

встретились в царском кабинете. Царь упрекал Родзянко в том, что  он  воевал

против Протопопова только потому, что последний сделался царским  министром.

Если Родзянко  не  хочет  идти  против  царя,  то  он  должен  помириться  с

Протопоповым. Родзянко все же на предложение царя в знак  примирения  подать

Протопопову руку от этого отказался.  Николай  был  вне  себя.  Он  вскочил,

повернулся к Родзянко спиной и, не простившись, сказал Протопопову:

   - Идем, Александр Димитриевич!

   Час спустя Протопопов послал Родзянко свой вызов. Родзянко принял  вызов.

Протопопов сообщил мне по телефону все подробности бурной сцены  в  кабинете

царя и о вызове Родзянко.

   Непосредственно после приема Протопопова царь уехал в Ставку, чтобы,  как

думали, не присутствовать на открытии Думы.

   Я старался  убедить  Протопопова  отказаться  от  бессмысленной  дуэли  с

Родзянко. Но он об этом и слышать не хотел. Я предложил,  по  крайней  мере,

уведомить царицу по телефону и во всем ей признался. Царица  была  поражена.

Почти целый час они  говорили  по-английски.  Протопопов  мне  передал,  что

царица была того мнения, что Протопопов поступил еще хуже, чем  Родзянко,  и

что она не может допустить, чтобы Протопопов подставлял себя вражеской пуле.

   Мы все боялись, что смерть Протопопова могла иметь наихудшие для всех нас

последствия.  Царица  немедленно  послала  с   курьером   в   Ставку   очень

взволнованное письмо царю. Николай телеграфно вызвал к  себе  Родзянко.  Это

послужило в Петербурге поводом к слухам, что царь вызвал Родзянко в  Ставку,

чтобы  поручить  ему  составление  ответственного   перед   Думой   кабинета

министров. Но в этих слухах не было ни слова правды.

   Царь приказал Родзянко  отказаться  от  дуэли  с  Протопоповым.  Родзянко

написал Протопопову письмо, в котором он соглашался  на  дуэль  лишь  в  том

случае, если Протопопов получит на это письменное разрешение царя.

   Я был очень рад, что все закончилось столь благоприятно,  и  заказал  для

секундантов несколько безделушек в память о несостоявшейся дуэли.

   Следовало бурное время постоянной  смены  министров.  Был  момент,  когда

казалось, что возьмет верх партия Родзянко. Штюрмера  сменили  Треповым.  Он

поставил царю условие, что в будущем министры  должны  были  назначаться  не

царем, а председателем Совета  министров.  Он  вызвал  к  себе  Протопопова,

Добровольского, генерала Беляева и Раева и предложил им подать  прошения  об

отставке. Протопопов возразил, что он назначен царем  и  подаст  в  отставку

только по приказанию царя. Положение казалось мне очень  серьезным.  Главная

опасность по моему мнению, была в  том,  что  посмертное  влияние  Распутина

начинало уменьшаться. Я же считал необходимым любой ценой его поддерживать и

поэтому  сказал  Протопопову,  что  положение  возможно  спасти  лишь  новым

оживлением влияния Распутина. Удивленный Протопопов не мог себе представить,

как это сделать. Я изложил ему мой план, который он с воодушевлением принял.

Распутин  имел  привычку  записывать  называемые  нами  имена  кандидатов  в

министры на отдельных записках. Иногда  эти  записки  снабжались  также  его

замечаниями. Незадолго до  своей  смерти  Распутин  обсуждал  со  мной  план

составления такого кабинета, который соответствовал  бы  нашим  требованиям.

Положение было очень тяжелым, так как количество  лиц,  которым  можно  было

вполне довериться, было весьма  ограниченно.  Распутин  никогда  не  намечал

кандидата, заранее со мною не посоветовавшись. Непосредственно после  смерти

Распутина мое влияние было решающим. Царь  верил,  что  только  я  один  был

посвящен в планы Распутина.  Также  Вырубова  очень  доверяла  мне.  Она  не

вмешивалась  в  политику  и,  зная,  что  я  имею  отношение  к  влиятельным

петербургским кругам, была уверена, что  я  могу  выбрать  более  подходящих

кандидатов, чем она. Если у меня имелся надлежащий  кандидат,  то  я  всегда

обращался за ее поддержкой и никогда не получал отказа.

   В критическую минуту, когда мы уже начали  терять  почву  под  ногами,  я

вспомнил, что записки Распутина были мною потом спрятаны в  надежном  месте.

Царь хорошо знал почерк Распутина, и поэтому я был уверен, что он не  станет

сомневаться в подлинности записок Распутина.

   - Но где же эти записки? - спросил Протопопов.

   Я рассказал ему, что после  смерти  Распутина  все  документы,  письма  и

бумаги Распутина, в том числе и много  писем  царской  четы,  мною  были  из

предосторожности изъяты из квартиры Распутина. Об этих  предосторожностях  я

уже докладывал царю. Очень довольный царь меня долго хвалил. Часть  бумаг  я

передал на хранение княгине  Софии  Тархановой,  а  остальные  находились  у

митрополита Питирима.

   Среди находившихся у княгини Тархановой бумаг записки не  нашлись,  и  мы

нашли их у митрополита Питирима, с именами Добровольского, генерала  Беляева

и Раева. Все эти кандидаты были уже назначены. Но, наконец, мы  также  нашли

новые имена, которые нам казались очень подходящими кандидатами.

   Нашим кандидатом  в  министры-президенты  был  князь  Голицын,  старый  и

болезненный человек, но близкий друг  Протопопова  и  очень  милый  человек.

Содержанки Протопопова и Голицына были подругами,  и  когда  Протопопов  был

назначен  министром,  то  они  решили  добиться  также  для  князя  высокого

назначения, чтобы одной подруге не остаться сзади другой. К  нашей  радости,

мы нашли также фотографию Голицына с надписью Распутина  "старик",  то  есть

министр-президент. Мы  были  уверены,  что  царь  обязательно  исполнит  это

посмертное указание.

   С этими документами в пользу Голицына  мы  отправились  к  Вырубовой.  Мы

уверили эту сердечную и доверчивую даму, что Распутин еще при жизни  наметил

следующий  состав  кабинета  министров:  князь   Голицын   -   председатель,

Кульчицкий - министр образования, Покровский -  министр  иностранных  дел  и

Кригер-Войновский - министр путей сообщения. Покровский не  знал  ни  одного

иностранного языка, но все же Распутин  его  наметил  министром  иностранных

дел, и мы вполне поддерживали эту кандидатуру.

   Изумленная Вырубова передала наш список царице. Последняя была  счастлива

иметь составленный самим Распутиным список. Она послала  его  с  курьером  к

царю в Ставку. Николай вызвал Протопонова, показал ему  список  Распутина  и

спросил его, знает ли он намеченных Распутиным лиц. Царь сам не имел понятия

о них. Протопопов изобразил, что он записку видит впервые,  но  сказал,  что

намеченных лиц он всех знает и они являются наилучшими кандидатами.

   Следствием этого было то, что  уже  на  другой  день  Трепов  должен  был

оставить должность министра-президента, которую он занимал не более  недели.

Совершенно неизвестный князь Голицын назначался  министром-президентом.  Его

самого это изумило больше всего.

   Протопопов был очень доволен. Но  через  несколько  дней  он  меня  очень

неприятно изумил. Он рассказал, что министр юстиции Добровольский на  первом

же заседании кабинета предложил сослать меня  в  Сибирь,  так  как  я  мешаю

работе министров и им не подходит быть зависимыми от меня.

   Протопопов ответил, что обсуждение подобного рода предложений он не может

допустить. Я являюсь  причисленным  ко  дворцу,  и  царь  выразил  ему  свое

желание, чтобы моя деятельность не  нарушалась  бы  вмешательством  полиции.

Этим вопрос был исчерпан.

   Вопреки установившемуся обычаю этот кабинет не представлялся царю.  Князя

Голицына  царь  не  принял  ни  разу.  Но  все  вновь  назначенные  министры

последнего кабинета считали своею обязанностью представиться Вырубовой,  так

как в те времена было очень важно заручиться ее поддержкой.