Мифы. Легенды. Предания

Россия

Мифы и легенды народов России

Раздел: Русская история и культура

МЕСТЬ

Это было очень давно, в то далекое время, когда кабардинцы не знали другого оружия, как только лук и стрелы, кинжал и шашка, копье и топор на длинной рукоятке.

Тогда жил в Кабарде князь Адильгирей Атажукин, который был отважным джигитом и слову своему всегда верен был.

Всенародно сказал он, что если поедет в набег, всегда будет один: если смерть постигнет его, то постигнет его одного.

Не брал князь с собой товарищей, отправляясь в набег.

Раз летом, когда была темная ночь, князь Адильгирей поехал один из своего двора на большую дорогу, надеясь встретить там кого-нибудь, вступить в бой с ним.

Долго он ехал по дороге, никого не встречая, и молчала дорога, молчала степь, и ночь молчала. Потом услышал он: позади него по дороге ехал кто-то — слышно было, как лошадь стучала копытами.

Адильгирей остановил лошадь, лук и стрелу приготовил, стал поджидать того, кто позади него ехал.

Вот этот неизвестный, верхом на лошади, подъехал к Аднльгирею, проехал мимо и на него не посмотрел.

И удивился Адильгирей и сказал сам себе:

—        Что за всадник? Проехал мимо, ничего не сказал,

на меня не посмотрел, как будто не видел, что я стою на

дороге!

И натянул он лук и стрелу хотел пустить в спину всадника, но не сделал этого.

—        Не стану убивать его, а догоню, задержу и узнаю,

кто он такой, куда и зачем едет один по дороге темной

ночью,— сказал Адильгирей, поскакал за всадником, хо

тел схватить его за правое плечо, но тот ловко увернулся

и поехал дальше,

И заскакал Адильгнрей наперед, путь всаднику преградил.

И остановился всадник.

— Кто ты? Куда и зачем едешь? — спросил его Адильгирей.

И всадник сказал ему:

—        Если хочешь  быть товарищем  моим  в  эту ночь,

стань по правую сторону меня,  поедем вместе и ни о

чем, что бы ты ни увидел, что бы ни услышал, не спра

шивай меня.

И подумал Адильгирей:

«Хорошо, я поеду с тобой и расспрашивать не стану, но все же узнаю, кто ты такой».

И стал с правой стороны-всадника, поехал с ним.

Долго ехали они и молчали, и молчала дорога, молчала степь, и ночь молчала.

И вот послышался в стороне от дороги лай собак, и потянуло с той стороны дымом, и Адильгирей подумал, что там аул.

 Незнакомец свернул с дороги, поехал в эту сторону, и Адильгирей поехал с ним.

Около высокого кургана остановился незнакомец, спрыгнул с лошади, передал поводья Адильгирею.

—        Держи,— сказал он ему, а сам пошел туда, где лая

ли собаки.

Прошло некоторое время, и вдруг Адильгирей услышал: изредка лаявшие собаки громко завыли, и послышался шум. человеческих голосов.

И скоро к Адильгирею подошел его спутник: в одной руке он держал за бороду только что отрубленную человеческую голову, а в другой — кожаную походную чашку, до краев наполненную кровью,

Выпил он всю эту кровь и сказал:

—        Благодарю Бога, что удалось мне напиться крови, и

на душе у меня стало легче.

Потом привязал отрубленную голову за бороду к седлу, сел на лошадь, сказал Адильгирею:

—        Едем...

И выехали они на дорогу, продолжили путь...

Адильгирей очень удивился всему виденному и молчал, не расспрашивая спутника.

И опять в стороне послышался лай собак, и опять спутник свернул с дороги, остановился около кургана и сделал то же самое, что и раньше: ушел в ту сторону, где лаяли собаки, потом вернулся оттуда с отрубленной человеческой головой и чашкой крови; кровь выпил и благодарил Бога, что ему во второй раз удалось напиться крови, отчего у него на душе стало еще легче прежнего, и отрубленную голову привязал к седлу.

И в третий раз спутник Адильгирея сделал то же самое.

Привязав к седлу третью отрубленную голову, он сказал Адильгирею:

—        Поедем обратно,

И ехал Адильгирей по правую сторону своего спутника, молчал, и молчал спутник его.

И доехали в молчании они до места, где в стороне от дороги камыши росли высокие и густые.

Спутник остановил лошадь, спрыгнул с нее и сказал Адильгирею:

—        Благодарю тебя, что ты в эту ночь был моим това

рищем, что ты не расспрашивал меня о том, что видел,

что слышал. Вот возьми мою лошадь, поезжай в Когро-

кой140. Там живет княгиня-вдова; передай ты ей эту ло-

шадь и три головы. Скажи княгине, что я отрубил эти головы и напился крови тех, кто носил их на своих плечах. Я верю, что ты исполнишь мою просьбу. Поезжай; и храни тебя Бог!

Адильгирей стал упрашивать спутника, чтобы тот сказал свое имя.

—        Княгиня скажет,— ответил спутник,  пошел в камыши и исчез в них.

Адильгирей поехал было по дороге, ведя за собой в поводу лошадь, но потом сказал сам себе: «Что же это такое; я, давший себе слово обходиться в минуту опасностей без товарищей, еду к какой-то княгине, не узнав имени своего спутника, не узнав, зачем он отрубил три человеческих головы и выпил три чашки крови?!»

И решил он вернуться к камышам, разыскать своего спутника, расспросить его.

И он вернулся. Нашел в камышах тропинку, осторожно поехал по ней.

И тропинка привела его на небольшое возвышенное место, и увидел он небольшую саклю на этом месте..,

Подъехал к сакле, слез с лошади, крикнул:

—        Гость...

Никто не вышел из сакли, никто не отю\икнулся. Тогда еще громче он крикнул:

—        Эй, кто там?

И опять никто не ответил ему.

И в третий раз крикнул он, и тихо было в сакле, как в могиле.

И достал он из кармана запасную восковую свечу, высек огонь, зажег ее, вошел в саклю.

И увидел — в сакле на деревянной кровати лежал смрадный, разложившийся труп мужчины, а на нем — труп молодой красивой женщины, и из спины ее торчал конец кинжала, текла кровь и смачивала лежавший внизу труп.

И видел Адильгирей: женщина сама убила себя — ложась на труп мужчины, приставила к своей груди конец кинжала и навалилась на него, и кинжал прошел через всю ее грудь и вышел из спины.

И думал Адильгирей: зачем так сделала с собой молодая и красивая женщина?

Кто она и кто ей тот, чей труп издает теперь зловоние и черви копошатся в нем?

Кто мог сказать это? Кроме Адильгирея, живого в сакле никого не было, а мертвые молчат постоянно.

И выкопал кинжалом Адильгирей около сакли яму, снес в нее два трупа, засыпал землей.

Потом сел на лошадь и, ведя в поводу другую, поехал в Когрокой.

На рассвете он туда приехал, и встретившийся человек указал ему двор княгини-вдовы.

Подъехав к нему, Адильгирей крикнул:

— Гость...

И человек, который вышел из сакли, посмотрел на Адильгирея, на человеческие головы, висевшие у седла задней лошади, и побежал обратно в саклю,

И вот княгиня с криком радости выбежала из сакли, попросила Адильгирея слезть с коня и в саклю войти.

И вошел Адильгирей в саклю, и княгиня угощала его лучшей пищей, угощала лучшей бузой,

И, утолив голод, Адильгирей рассказал княгине все то, что видел и слышал в прошедшую ночь, и попросил княгиню объяснить ему все виденное и все слышанное им в эту прошлую ночь.

И княгиня рассказала ему:

Года еще не прошло с того времени, как ее сын, единственный сын, молодой князь, взял в жены молодую любимую девушку.

И после свадьбы скоро случилась молодому князю нужда поехать из Когрокоя в другой аул, и он поехал один, не взяв с собой своих слуг.

И долго не было вестей о нем.

Потом однажды конь князя прибежал один и без седла и уздечки с богатым набором.

И тогда княгиня-мать и княгиня-жена поняли, что с князем большое несчастье случилось.

Случилось, что враги в дороге напали на князя и убили, ограбили его самого и коня его ограбили.

Но конь вырвался из рук убийц, прибежал домой.

Так думала княгиня-мать, так думала княгиня-жена, так думали слуги — рабы княжеские.

И княгиня-жена, плача и тоскуя, дала клятву найти труп любимого мужа, найти убийц его и отомстить им.

И оделась она в мужскую одежду, села на коня и поехала труп мужа искать.

И долго ездила и боялась, что не найдет трупа любимого мужа, потому что звери за это время могли растерзать его, птицы хищные могли исклевать.

И тосковала княгиня.

И однажды нашла: лежал труп князя в камышах, обезображенный ранами, и птицы хищные, почуяв запах мертвечины, кружились над ним,

И взяла его княгиня, отнесла на возвышенное место в камышах, сама кровать сделала для него, сама саклю заплела вокруг кровати и саклю покрыла камышом.

И три дня и три ночи на коленях стояла она перед мертвым телом, рыдала и, тоскуя, говорила:

—        Мой милый, возлюбленный мой, скажи, кто убий

цы твои?

И мертвое тело молчало, и смрад исходил из него, И вернулась она домой, и сказала княгине-матери:

—        Вот нашла я труп любимого мужа,  но не нашла

убийц его... Я иду искать их.

И оделась она в грязную одежду раба, палку в руки взяла, пошла.

Ходила по аулам, и народ, смотря на нее, говорил:

—        Это бедный молодой человек.

И давал народ княгине хлеба, мяса.

И ходя из аула в аул, прислушиваясь к разговорам, присматриваясь ко всему, что яриходилось видеть, княгиня узнала, кто были убийцы ее мужа: она узнала их по дорогому набору уздечки, которую они сняли с его коня.

Три родных брата были убийцами с длинными бородами, и каждый из них жил отдельно в своем ауле.

И вернулась княгиня домой, и сказала матери-княгине:

—        Узнала я, кто убийцы мужа... Я уезжаю, и если —

не дай Бог этому случиться!   — вернусь обратно  и не

привезу с собой их трех отрубленных мною голов, про

кляни  меня  самым  страшным  проклятием,   поступи   со

мной, как с собакой бешеной.

И надела она на себя одежду мужа, взяла оружие его, уехала на его коне...

И отомстила она убийцам, напилась крови их и себя потом убила: к чему ей было жить, когда ее любимый человек-стал прахом?

Кончила княгиня рассказывать Адильгирею, приказала слугам привезти во двор три арбы дров, сложить их вместе и зажечь костер.

И на этот костер положила три отрубленных головы и смотрела, как горели они, и радовалась, что они были головами убийц ее сына.

И когда костер потух, осторожно вынула она из него кости, оставшиеся от трех голов и превратившиеся в уголь, и в деревянной ступе толкла их, толкла и просеивала сквозь частое сито.

И стали кости мелкими, как мука, мягкими, как пыль.

И наполнила княгиня этой мукой большую чашку, вышла с ней в степь. И был ветер сильный в степи... И брала княгиня горстями из чашки пыль, и бросала в разные стороны. И ветер уносил ее далеко-далеко. Как далеко — кто знает, кроме ветра?