Мифы. Легенды. Предания

Россия

Мифы и легенды народов России

Раздел: Русская история и культура

ЛОТОС

Да, идут годы, текут седые века, и никто никогда не удержит их могучего бега. Будто недавно мои сморщенные руки были сильными и молодыми. Была молодой и та, лежащая в храме Тюменя.

Молодой и прекрасной, как ранняя весна, была Эрле, дочь Сагендже. И у многих сердца бились, видя ее, и не забывались ее глаза, темные, как ночь.

Эрле была красива, как первый проблеск весенней зари. Б высокой траве у задумчивых ильменей проводила она знойные дни, веселая, здоровая, гибкая. Подражала крику птиц, перепрыгивала с кочки на кочку, жила жизнью степных болот и знала самые сокровенные их тайны.

Эрле росла. А Сагендже кочевал то близ широкой Волги, то по тихой Ахтубе. Летело время, множились табуны. Немало приезжало и купцов из Персии и из Индии, много добра накупил у них богатый Сагендже для своей дочери.

Часто длинные караваны сытых верблюдов отдыхали у его кибитки, и руки рабов то и дело передавали в руки Сагендже переливающиеся на солнце, дорогие цветные шелка.

Знатные сваты в богатых, ярких одеждах слезали с коней за пятнадцать шагов, бросались на землю и ползли к Сагендже,

Лунная летняя ночь дышала испарениями влажной, покрытой тысячью цветов земли, в тишине вздыхали верблюды, кашляли овцы, Пели комары, трещали сверчки, стонали луни, спросонья вскрикивала какая-то птица. Жила и радовалась волшебница степь, навевала красавице Эрле дивные девичьи сны. Улыбаясь, раскинув смуглые руки, лежала она на дорогих бухарских коврах. А ее мать, старая Болтун, сидела у ее изголовья, с глазами, полными слез, в глубоком горе.

«И зачем это так раскричался ночной кулик,— думала она,— зачем так печально шумят над ериком ветлы и о чем вполголоса говорит Сагендже в соседней кибитке^с богатым сватом?.. Милая моя Эрле. Когда я носила теоя под своим сердцем, я была счастливей, чем сейчас, Еедь никто не мог тебя отнять у меня».

А в то время Сагендже говорил знатному свату:

—        Ничего мне не надо за мою Эрле потому, что она

дороже всего на свете. Разреши мне поговорить с жени

хом, я хочу узнать, сколь он разумен, и пусть Эрле сама

скажет ему свои условия.

Обрадовался сват, вскочил в седло, поскакал к нойону (знатному феодалу) Тюменю и рассказал о том, что, видно, положат скоро Эрле поперек седла и привезут к молодому Бембе.

Старая Болтун плакала у изголовья дочери. Поджав ноги, сидел Сагендже и печально глядел на Эрле.

—        И  зачем она так  быстро  выросла,—  шептал  Са

гендже,— и почему какой-то сын нойона Тюменя должен

отнять у нас  Эрле,  веселую, как весенний ручеек,  как

первый луч солнца?

Шли дни, бродили табуны по сочной траве Ахтубин-ской долины. Накапливался жир в верблюжьих горбах и в овечьих курдюках. Печальны были мать и отец, только Эрле по-прежнему веселилась в цветущей степи. Вечерами дочь обвивала руками седую голову матери и шептала ласково о том, что не скоро уйдет от нее, что еще рано ей покидать стариков и что не страшит ее гнев свирепого нойона Тюмеия.

У слияния двух рек догнали сваты нойона Тюменя и сына его Бембе.

Бембе не решился беспокоить Эрле, приказал раскинуть палатки на другом берегу сухого ерика и заночевать.

Не спал Бембе, не спал и Сагендже. Красны были от слез глаза Болгун.

Богатые цветные наряды сватов играли радугой на утреннем солнце. Впереди всех ехал Бембе, сын беспощадного, свирепого нойона Тюменя, чье имя приводило в трепет всю степь.

—        Пусть сама Эрле скажет тебе условия,— промолвил

Сагендже,  когда Бембе  заявил о том,  что  Эрле нужна

ему, как сурепка верблюду, как ильмень утке, как земле

солнце.

Громче заговорила степь и запели в реке волны, выше подняли голову камыши и приветливо смотрели верблюды, когда вышла к гостям красавица Эрле.

От великих гор до долины реки Или и глубокого озера Балхаш ездил Бембе, видел он тысячи прекрасных женщин, но такой, как Эрле, нигде не видал,

—        Все, что хочешь, проси,— сказал он ей,— только

согласись.

Улыбнулась Эрле и сказала:

—        Бембе, сын знатного нойона, я рада видеть тебя и

вечно останусь с тобой,  если ты найдешь мне цветок,

прекраснее которого нет не только в нашей степи, но во

исем мире. Я буду его ждать до следующей весны. Ты

найдешь меня на этом же месте, и, если принесешь цве

ток, я стану твоей женой. Прощай.

Собрал нойон Тюмень нойонов и родовых старейшин и сказал им:

—        Объявите всему народу, чтобы тот, кто знает о та-

чом цветке, пришел без страха и сказал мне об этом за

большую награду.

Быстрее ветра облетел степь приказ Тюменя. Однажды ночью к кибитке нойона подъехал запыленный всад-чик. А когда впустили его в кибитку, он сказал нойону:

—        Я знаю, где растет желанный твоей красавице Эрле

прекрасный цветок.

И он рассказал о своей чудесной стране, которая называется Индией и раскинулась далеко за высокими горами. Там есть цветок, люди зовут его священным лотосом и поклоняются ему, как богу. Если нойон даст несколько человек, он привезет лотос, и прекрасная Эрле станет женой Бембе.

На другой день шесть всадников пустились в дальний яуть,

Скучно рассказывать о том, как жил Сагендже холодной зимой.

Северо-восточные ветры загнали скот в крепи, а сам он целыми днями лежал и слушал, как за землянкой пели невеселые песни степные бури. Даже веселая Эрле тосковала о солнце и ждала весны. Она мало думала о том, что когда-нибудь возвратится страшный Бембе. А тем временем шесть всадников держали путь на восток и уже достигли долины реки Или. Они спали и ели в седле. Бембе торопил их, и задерживались они только для того, чтобы добыть охотой еду.

Много лишений пришлось перенести им, пока они не достигли таинственной Индии, Дикие степи, высоченные горы и бурные реки встречались им на пути, но всадники упорно ехали и ехали вперед.

Наконец они прибыли в Индию и увидели чудный цветок — лотос. Но никто не решался его сорвать, все боялись навлечь на себя гнев богов. Тогда на помощь им пришел старый жрец. Он сорвал лотос и отдал Бембе, сказав:

— Помни, человек, ты получил прекрасный цветок, но потеряешь нечто еще более прекрасное.

Не слушал его Бембе, схватил лотос и велел немедленно седлать коней, чтобы пуститься в обратный путь.

Все реже и реже дул свирепый ветер, а солнце все дольше оставалось в небе. Близилась весна, а ее так ждала бледная, исхудавшая Эрле.

Напрасно ходили в землянку отца знахари, напрасно поили ее разными травами, с каждым днем таяла Эрле, как снег под солнцем. Не могла больше плакать Болгун. Безумными глазами она смотрела на свою дочь, уходившую от нее навсегда.

А когда запели птицы и зацвела степь, Эрле не могла уже встать. Худой рукой она гладила обезумевшую от горя мать, а глаза ее по-прежнему смеялись тихо и ласково.

Если бы птицы могли говорить, они сказали бы Бембе, чтоб торопил он своих коней, потому что скоро, скоро перестанет биться сердце Эрле. Но и без того торопился Бембе. Оставалось уже немного пути. Усталые кони, с налитыми кровью глазами, спотыкались и чуть не падали от изнеможения.

Знатные сваты неслись навстречу Бембе.

— Торопись, Бембе! — кричали они.— Твоя прекрасная Эрле умирает.

И когда уже показалась кибитка Сагендже, все увидели, как из нее, пятясь, выходят мать и отец. Всадники поняли, что Эрле умерла. Печально опустил поводья Бембе. Он не увидел живой прекрасной Эрле, не увидела и Эрле цветка, прекрасного, как она сама.

Схоронили ее на берегу Волги, а в память Эрле выстроил Бембе храм.

Темной ночью Бембе ушел в камышовые заросли устья и посадил там чудный лотос.

И до сей поры растет там прекрасный этот цветок.