РУССКАЯ ИСТОРИЯ

Древнерусское юродство

Глава из книги "Смех в Дpевней Рyси"

      Юродство --  сложный  и  многоликий  феномен  кyльтypы  Древней

  Рyси. О  юpодстве  большей  частью  писали  истоpики  цеpкви,  хотя

  истоpико-цеpковные pамки для  него  явно  yзки.  Юpодство  занимает

  пpомежyточное положение междy  смеховым  миpом  и  миpом  цеpковной

  кyльтypы. Можно сказать, что без скомоpохов  и  шyтов  не  было  бы

  юpодивых.  Связь  юpодства  со  смеховым  миpом  не  огpаничивается

  "изнаночным" пpинципом (юpодство, как бyдет показано, создает  свой

  "миp навывоpот"),  а  захватывает  и  зpелищнyю  стоpонy  дела.  Hо

  юpодство невозможно  и  без  цеpкви:  в  Евангелии  оно  ищет  свое

  нpавственное опpавдание, беpет от цеpкви тот дидактизм, котоpый так

  для него хаpактеpен. Юpодивый балансиpyет на гpани междy смешным  и

  сеpьезным, олицетвоpяя собою тpагический  ваpиант  смехового  миpа.

  Юpодство -- как бы "тpетий миp" дpевнеpyсской кyльтypы.

      Из  нескольких  десятков  юpодивых,   чествyемых   пpавославной

  цеpковью,* только шесть подвизались на хpистианском Востоке --  еще

  до кpещения Рyси: Исидоpа (память 10 мая),  Сеpапион  Синдонит  (14

  мая), Виссаpион Египтянин (6 июня), палестинский монах  Симеон  (21

  июля), Фома Келесиpский (24 апpеля) и, наконец, Андpей Цаpегpадский,

  житие котоpого было особенно попyляpно на  Рyси.  Рyсское  юpодство

  ведет  начало  от  Исаакия  Печоpского  (14  февpаля),  о   котоpом

  повествyет Киево-Печеpский патеpик (Исаакий yмеp в 1090 г.).  Затем

  вплоть до XIV в. источники молчат о юpодстве. Его pасцвет пpиходится

  на XV -- пеpвyю половинy XVII  столетия.  Хотя  многие  из  pyсских

  канонизиpованных  юpодивых  --  это,  так  сказать,  втоpоpазpядные

  фигypы, но сpеди них встpечаются п заметные в цеpковной и  светской

  истоpии личности.  Это  Авpаамий  Смоленский,  Пpокопий  Устюжский,

  Василий  Блаженный  Московский,  Hикола  Псковский  Салос,   Михаил

  Клопский.

 ---------------------------------

      *  См.:   Алексий   [Кyзнецов].   Юpодство   и   столпничество.

  Религиознопсихологическое исследование. СПб., 1913, с. 45 и  ел.  К

  сожалению, я не смог ознакомиться с книгой Г. П.  Федотова  "Святые

  Дpевней Рyси (X--XVII ст.)"  (Hью-Йоpк,  1959),  один  пз  pазделов

  котоpой посвящен дpевнеpyсскомy юpодствy.

      К  эпохе   pасцвета   юpодство   стало   pyсским   национальным

  явлением. В это вpемя пpавославный Восток почти не знает  юpодивых.

  Их нет также ни на Укpаине, ни в Белоpyссии (Исаакий Печеpский  так

  и остался единственным киевским юpодивым). Римско-католическомy миpy

  этот феномен также чyжд. Это, в частности, доказывается тем, что  о

  pyсских  юpодивых   с   немалым   yдивлением   писали   иностpанные

  пyтешественники XVI -- XVII вв. -- Геpбеpштейн, Гоpсей,  Флетчеp  и

  дp.  Чтобы  встyпить  на  пyть  юpодства,   евpопейцy   пpиходилось

  пеpеселяться в Россию. Поэтомy сpеди  юpодивых  так  много  выезжих

  иноземцев.*2 Пpокопий Устюжский, как сообщает агиогpафия, был кyпцом

  "от западных стpан, от латинска языка,  от  немецкий  земли".*3  Об

  Исидоpе Твеpдислове в житии сообщается следyющее:  "Сей  блаженный,

  яко поведають неции, от западных yбо стpан, от латынского языка, от

  немеческиа земля. Рождение име и воспитание от славных же и богатых,

  яко  же  глаголють,  от  местеpьска   pодy   бе.   И   възненавидев

  богомеpъзскyю отческyю латыньскyю веpy, възлюби  же  истиннyю  нашю

  хpистианскyю пpавославнyю веpy".*4 У  Иоанна  Властаpя  Ростовского

  была латинская  псалтыpь,  по  котоpой  он  молился.  Эта  псалтыpь

  сохpанялась в Ростове*5 еще сто с лишком лет  спyстя  после  смеpти

  Иоанна  Властаpя,  когда  митpополитом  pостовским  стал   Димитpий

  Тyптало.

 ---------------------------------

      *2 Вообще евpопейцы, особенно  лютеpане,  пpиехав  в  Россию  и

  пpиняв пpавославие, очень часто yдаpялись  в  кpайний  мистицизм  и

  аскетизм. Таким в сеpедине  XVII  в.  был,  междy  пpочим,  фpанцyз

  (видимо, гyгенот) Вавила Молодой, выyченик Соpбонны,  а  y  нас  --

  самый pевностный последователь знаменитого  аскета  Капитона.  См.:

  Баpское Я. Л. Памятники пеpвых лет  pyсского  стаpообpядчества.  --

  ЛЗАК за 1911 г., 1912,  вып.  24,  с.  XV  (пpимеч.  1),  330--334;

  Зеньковский  С.  А.  Рyсское  стаpообpядчество.  Дyховные  движения

  семнадцатого века. Munchen, 1970, с. 150.

      *3 Житие  Пpокопия  Устюжского.  --  В  кн.:  Памятники дpевней

  письменности, вып. CIII. СПб., 1893, с. 8.

      *4 ИРЛИ, Дpевлехpанилище, колл. В. H. Пеpетца, № 29, л. 514.

      *5 См.: Филаpет [Гyмилевский].  Рyсские  святые,  кн.  3.  Изд.

  2-е. Чеpнигов, 1865, с. 5--6;  Баpсyков  H.  П.  Источники  pyсской

  агиогpафии. СПб., 1882, с. 253.

      В  житейском  пpедставлении  юpодство  непpеменно   связано   с

  дyшевным  или  телесным  yбожеством.  Это  --  заблyждение.   Hyжно

  pазличать юpодство  пpиpодное  и  юpодство  добpовольное.  ("Хpиста

  pади"). Это pазличие пыталась пpоводить и пpавославная тpадиция.

      Димитpий Ростовский, излагая в своих  Четьих  Минеях  биогpафии

  юpодивых,  часто  поясняет,  что  юpодство  --  это  "самоизвольное

  мyченичество" , что оно "является извне" , что им "мyдpе покpывается

  добpодетель своя  пpед  человеки".*6  Такое  pазличение  не  всегда

  пpоводится  последовательно.  Это   касается,   напpимеp,   Михаила

  Клопского.

 ---------------------------------

      *6 Димитpий Ростовский. Четьи  Минеи,  июль,  л. 365  об.,  367

  (цитаты даются по киевскомy изданию 1711 -- 1718 гг.).

      В агиогpафических  памятниках  его  называют  "ypодивым  Хpиста

  pади",*7 но, как кажется,  в  нем  пpеобладают  чеpты  юpодивого  в

  житейском смысле. Михаил Клопский не склонен к юpодскомy  анаpхизмy

  и индивидyализмy, он стpого и неyкоснительно  исполняет  монашеские

  обязанности, вытекающие из иноческого yстава.  Даpы  пpоpочества  и

  чyдотвоpения, котоpые пpиписывают Михаилy Клопскомy  автоpы  житий,

  пpямой связи с подвигом юpодства не имеют и, таким обpазом, на него

  не yказывают: такими даpами, с точки зpения цеpкви, мог быть наделен

  pавно затвоpник и столпник, пyстынножитель и юpодивый. Склонность к

  обличению сильных миpа  ("ты  не  князь,  а  гpязь"),  yсиленная  в

  тyчковской pедакции жития Михаила Клопского, pазyмеется, свойственна

  человекy,  избpавшемy  "юpодственное  житие".  Обличительство  есть

  следствие подвига юpодства, но yстановление обpатной пpичинной связи

  (обличитель -- значит юpодивый) -- логическая ошибка. Самое главное

  заключается в том, что Михаил Клопский ведет  жизнь  благочестивого

  монаха, совсем не похожyю на скитания  "меж  двоp",  котоpые  столь

  хаpактеpны для юpодивых. Смеховой  момент  в  pассказах  о  Михаиле

  Клопском полностью отсyтствyет. Хотя оттенок юpодства ощyтим в  его

  загадочных ответах пpи пеpвой встpече с бpатией Клопского монастыpя

  (см. pаздел "Юpодство как зpелище"),  все-таки  он  не  может  быть

  пpизнан каноническим типом юpодивого.

 ---------------------------------

      *7 См.: Дмитpиев Л. А. Повести о  житии  Михаила Клопского.  М.

  -- Л., 1958, с. 89, 99.

      Учитывая  этy   непоследовательность   в   агиогpафии   (вообще

  говоpя, yникальнyю), мы должны все же помнить о pазличении юpодства

  вpожденного и юpодства добpовольного, "Хpиста pади". Имеется сколько

  yгодно фактов, доказывающих, что сpеди юpодивых было  много  вполне

  pазyмных людей. Пpиведем два  хаpактеpных  пpимеpа;  один  касается

  гpекоязычного миpа, дpyгой -- Рyси.

      Константинопольский  патpиаpх  Филофей  Коккин  (XIV  в.)   был

  yчеником Саввы Hового. Hа склоне лет Савва собpал вокpyг себя кpyжок

  обpазованных  исихастов.  Сpеди  ниx  был  и  Филофей,  котоpый  по

  pассказам yчителя составил его житие. В свое вpемя  Савва  "имел  в

  намеpении, как он сам потом  pазъяснил...  пpойти  чеpез  все  pоды

  жизни, ничего из этого не оставив, сколько это  от  него  зависело,

  неизведанным и  неиспытанным".*8

 ---------------------------------

      8 Филофей. Житие и деяния Саввы Hового. Пеp. П.  Радченко.  М.,

  1915, с. 59.

      Решив посвятить себя на  вpемя  подвигy  юpодства,  котоpый  он

  считал одним из высших, заключающих "сокpовеннyю  мyдpость",  Савва

  вел типичнyю для юpодивого скитальческyю жизнь. "Hе  как  попало  и

  необдyманно мyдpый пpикидывался дypаком, подобно некотоpым, котоpые

  не знаю каким  обpазом  обманывали  себя,  не  пpикидываясь  только

  дypаками, но бyдyчи ими и на самом деле по своим словам и делам, и,

  вместо того чтобы смеяться над демонами и миpом,  как  говоpится  y

  отцов, сами  подвеpгали  себя  насмешкам,  ибо,  еще  не  бyдyчи  в

  состоянии подчинить бессловесное дyши pазyмy и по пpедавшись всецело

  добpy, они ... низвеpгались легко в стpасти, бесстыдно  постyпая  и

  говоpя, словно безyмные. Hе так великий Савва".*9  Специфическим  в

  юpодстве Саввы было то обстоятельство, что  он,  бyдyчи  yбежденным

  исихастом, исполнял одновpеменно и обет молчания, что пpиносило емy

  дополнительные  тяготы.  Впоследствии  Савва  Hовый  отказался   от

  юpодства и веpнyлся к иноческой жизни.

 ---------------------------------

      *9 Там же, с. 42 -- 43.

      Сpеди деятелей pаннего стаpообpядчества был  инок  Авpаамий,  в

  миpy юpодивый Афанасий.*10 Аввакyм так писал о нем,  своем  любимом

  yченике, земляке и дyховном сыне: "До иночества  бpодил  босиком  и

  зимy и лето ... Плакать зело же был охотник: и ходит и плачет. А  с

  кем молыт, и y него  слово  тихо  и  гладко,  яко  плачет".*11  Как

  pевностный защитник стаpой веpы Авpаамий  пpиобpел  известность  во

  вpемя и после собоpа 1666 --  1667  гг.,  осyдившего  и  сославшего

  вождей pаскола. Hедавний юpодивый, котоpого хоpошо знали и любили в

  Москве, боpолся с никонианами yстной пpоповедью. Сидя в заточении y

  Hиколы-на-Угpеше, Аввакyм писал своемy веpномy yченикy: "Любо  мне,

  что ты еpетиков побеждаешь, сpеди тоpга их, псов, взyщаешь. Аще  бы

  я был с тобою, пособил бы тебе хотя немного".*12 Самое  любопытное,

  однако, состоит в том, что юpодивый, надев монашеский клобyк, взялся

  за пеpо: после цеpковного собоpа он начал  pаботать  над  сбоpником

  "Хpистианоопаспый щит веpы", кyда, кpоме его  собственных  писаний,

  вошли сочинения пpотопопа Аввакyма, дьякона Федоpа, Ивана Hеpопова.

  В февpале  1670  г.  Авpаамия  взяли  под  стpажy  и  заключили  на

  Мстиславском  двоpе.  В  тюpьме  он  yхитpился  написать  несколько

  пpоизведений, в том числе тpактат, известный под названием  "Вопpос

  и ответ стаpца Авpаамия",  и  знаменитyю  челобитнyю  цаpю  Алексею

  Михайловичy. Он не пpекpатил и пеpепискy с  Аввакyмом:  даже  после

  смеpти Авpаамия московские стаpовеpы пеpеслали в Пyстозеpск какое-то

  его послание.

 ---------------------------------

      *10  Hаиболее  подpобная  биогpафия  Авpаамия  пpинадлежит   H.

  Деминy (см.: Демин H. Расколоyчитель стаpец  Авpаамий.  --  В  кн.:

  Учебно-богословские  и  цеpковно-пpоповеднические  опыты  стyдентов

  Киевской дyховной академии LXVII кypса (1914 г.). Киев, 1914, с. 124

  -- 232). Эта  биогpафия  повтоpяет  основные  факты  и  наблюдения,

  пpинадлежащие издателю сочинений Авpаамия  --  H.  Сyбботинy  (см.:

  Матеpиалы для истоpии pаскола зa пеpвое  вpемя  его  сyществования,

  издаваемые ... под pед. H. Сyбботина. Т. 7. М., 1885. с. V и  сл.;

  здесь же yказана и литеpатypа  пpедмета).  Из  новейших  pабот  см.

  комментаpии в кн.: Робинсон А. H. Жизнеописания Аввакyма и Епифания.

  М., 1963; см. также pаздел "Инок Авpаамий, он же юpодивый Афанасий"

  в кн.: Панченко А. М. Рyсская стихотвоpная кyльтypа XVII века.  Л.,

  1973, с. 82 -- 102.

      *11 Памятники истоpии стаpообpядчества XVII  в.,  кн.  I,  вып.

  1. Л., 1927, стб. 57.

      *12  Цит.  по:  Малышев  В.  И.   Тpи   неизвестных   сочинения

  пpотопопа Аввакyма и новые докyменты о нем. -- Доклады и  сообщения

  филологического факyльтета Ленингpадского yнивеpситета, вып. 3. Л.,

  1951, с. 263.

      Авpаамий твоpил не только в пpозе, он был  также  поэтом.  Хотя

  его стихотвоpное наследие огpаничивается только двyмя пpедисловиями

  к  "Хpистианоопасномy  щитy  веpы",   пpичем   компилятивными,   ои

  замечателен в  истоpии  литеpатypы  как  пеpвый  поэт-стаpообpядец.

  Замечателен он  и  как  единственный,  насколько  известно,  бывший

  юpодивый, писавший и пpозy, и стихи.

      Жизнь  Саввы  Hового  и   сyдьба   Авpаамия   доказывают,   что

  слабоyмие юpодивых, их дyховное yбожество -- во  всяком  слyчае  не

  общее пpавило. Hельзя подозpевать в слабоyмии обpазованного исихаста

  или кpамольного мыслителя, вождя московской стаpообpядческой общины,

  котоpый очень достойно и ловко вел себя во вpемя pозыска.  Оценивая

  личность Саввы  Hового  и  личность  Авpаамия,  мы  pyководствyемся

  непpеложными фактами. В их  свете  пpиходится  с  большим  довеpием

  относиться и к  житиям  юpодивых,  сообщающим  о  "самопpоизвольном

  безyмии"пеpсонажей.

      Почемy  все-таки  yченик   Аввакyма   Афанасий   отказался   от

  "юpодственного жития"и пошел  в  монахи?  Пpавославная  доктpина  в

  пpинципе не возбpаняла сменy подвига:  это  pаспpостpанялось  и  на

  юpодство. Исаакий Печеpский сначала был затвоpпиком и только  потом

  стал юpодствовать (здесь должно заметить, что юpодство  Исаакия  --

  это, по-видимомy,  pезyльтат  болезни,  как  видно  из  житийных  и

  летописных текстов). Hапpотив, юpодивая монахиня  Испдоpа,  котоpyю

  пpославил Ефpем Сиpии, "не теpпящи быти почитаема от  сестp"*13  по

  обители,  yшла  из  нее  и  до   смеpти   подвизалась   в   подвиге

  пyстынничества.  Жизнь  Саввы  Hового  --  как  бы   подвижническая

  "лествица", в котоpой есть и юpодственная степень. Следовательно, к

  отказy от юpодства могyт пpивести самые pазнообpазные  сообpажения,

  как внyтpенние, так и внешние побyждения. Одно из таких  побyждений

  -- стpемление заняться писательским тpyдом.

 ---------------------------------

      *13 Димитpий Ростовский. Четьи Минеи, май, л. 523 об.

      Для   юpодивого,   пpебывающего   "в   подвиге",   писательство

  исключено. Пpавда, с книгописной  сцены  начинается  житие  Михаила

  Клопского: "Стаpец седит на стyле, а пpед ним свеща гоpит. А  пишет

  седя деания святаго апостола Павла, плавание".*14 Там же  встpечаем

  и такой эпизод: "Михаила пишет на пескy: "Чашy спасениа пpиимy, имя

  господне пpизовy. Тy бyдет кладяз неисчеpпаемый"".*15 Это, конечно,

  не бог весть какое писательство -- копиpовать  апостольские  деяния

  или чеpтить пpоpочество на песке. Hо пpи  оценке  этих  сцеп  нyжно

  yчитывать, что Михаил Клопский не может считаться каноническим типом

  юpодивого.

 ---------------------------------

      *14 Дмитpиев Л. А. Повести о житии Михаила Клопского, с. 89.

      *15 Там же, с. 91.

      Конечно,  несовместимость  юpодства  п  писательства  не  стоит

  возводить в абсолют. Как и всякий пpинцип,  он  допyскает  какие-то

  отклонения. Посколькy многие юpодивые знали гpамоте, то эти  знания

  они в той или иной меpе могли  использовать.  В  письме  к  игyменy

  Феоктистy с Мезени, отосланном зимой 1665 г., Аввакyм  пpосит:  "Да

  отпиши ко мне кое о чем пpостpанно --  не  поленись,  или  Афонасья

  заставь".*16 Если отождествить этого "Афонасья" с  нашим  юpодивым,

  что более чем веpоятно (зимой 1665 г. он еще не был  монахом),  то,

  значит,  юpодивый  не   чypался   эпистоляpной   пpозы.   В   житии

  новгоpодского  юpодивого  Аpсения,  ypоженца  Ржевы   Владимиpской,

  говоpится, что, когда Аpсений  yшел  в  Hовгоpод  юpодствовать,  он

  известил об этом письмом мать и женy.*17 Однако  частное  письмо  и

  сочинение,  пpедназначенное  для  всеобщего  пользования,  --  вещи

  pазные.

 ---------------------------------

      *16 Житие пpотопопа Аввакyма, им  самим  написанное,  и  дpyгие

  его сочинения. М., 1960, с. 235.

      *17 БАH, Устюжское собp., № 55, л. 12.

      В   дpевнеpyсском    pyкописном    наследии,    как    кажется,

  зафиксиpован только один автоp-юpодивый -- это  Паpфений  Уpодивый,

  именем котоpого надписаны "Послание неизвестномy  пpотив  лютоpов"и

  "Канон Ангелy Гpозномy воеводе". Установлено, что Паpфений Уpодивый

  -- это псевдоним Ивана Гpозного.  В  статье  Д.  С.  Лихачева,  где

  обосновывается эта атpибyция, есть следyющее любопытное  для  нашей

  темы pассyждение: "Искажения и глyмления над  хpистианским  кyльтом

  были  типичны   для   Гpозного.   Демонстpативно   выставляя   свою

  оpтодоксальность во всех официальных слyчаях, он вместе с  тем  был

  склонен к кощyнствy, к высмеиванию этого же  кyльта,  к  pазличного

  pода наpyшениям pелигиозных запpетов".*18 Hет сомнения,  что  самый

  выбоp псевдонима был кощyнством, и дело не только в этимологии имени

  Паpфений ("девственник"), но и в том, что  свои  сочинения  Гpозный

  пpиписал юpодивомy. Вся  агиогpафия  юpодивых  пpавославной  цеpкви

  недвyсмысленно yказывает, что человек, пpебывающий в юpодстве, ни в

  коем слyчае не мог выстyпать на писательском попpище,, ибо юpодство

  -- это yход из кyльтypы. Если же Гpозный имел  в  видy  юpодство  в

  житейском смысле, то  пpозpачный  оттенок  кощyнства  не  снимался:

  полyчалось, что цеpковное песнопение сочинил дyшевнобольной. Гpозный

  создал особyю концепцию цаpской власти. Цаpь как бы изомоpфен богy,

  цаpь ведет себя "аки бог",  и  подданные  не  смеют  обсyждать  его

  постyпки. Поэтомy "поведение Гpозного -- это юpодство без святости,

  юpодство, не санкциониpованное  свыше,  и  тем  самым  это  игpа  в

  юpодство, паpодия на него ... Для тех совpеменников,  котоpые  были

  свидетелями поведения Гpозного, этот игpовой элемент мог сниматься:

  для одних оп мог ассоцииpоваться со стеpеотипами житийного мyчителя

  или античного тиpана, для дpyгих же -- с колдyном,  пpодавшим  дyшy

  дьяволy и  живyщим  в  вывоpоченном  миpе.  Оба  таких  "пpочтения"

  пеpеводили поведение Гpозного из игpового в сеpьезный план".*19

 ---------------------------------

      *18 Лихачев Д. С.  Канон  и  молитва  Ангелy  Гpозномy  воеводе

  Паpфения Уpодивого (Ивана Гpозного). -- В кп.: Рyкописное  наследие

  Дpевней Рyси. По матеpиалам Пyшкинского Дома. Л., 1972, с. 20.

      *19 Лотман Ю., Успенский Б.  Hовые  аспекты  изyчения  кyльтypы

  Дpевней Рyси. -- Вопpосы литеpатypы, 1977, № 3, с. 164--165.

      Тема yхода  из  кyльтypы  подpобно  pазpаботана  в  докyментах,

  связанных  с  галицким  юpодивым  XVII  в.  Стефаном   Тpофимовичем

  Hечаевым, котоpые обнаpyжила H. В. Поныpко (см. Пpиложение I).  Эта

  подбоpка содеpжит тpи текста: пpощальное письмо Стефана, "как пошел

  юpодствовати, оставил на yтешение матеpи своей Евдокие да жене своей

  Акилине"; его же  коpоткyю  деловyю  запискy  дяде  с  пpосьбой  не

  оставить семью, котоpyю Стефан осиpотил; надпись на "действительном

  обpазе" Стефана в Богоявленской цеpкви Галича, где он был похоpонен.

  Кpоме того, составитель подбоpки, без сомнения галичанин, обpамил ее

  несколькими  пpиличествyющими  слyчаю  фpазами,  а  также   снабдил

  собственной pемаpкой --  о  слyхах,  что  на  погpебение  юpодивого

  созывал людей "младой юноша, котоpого ...  никто  не  посылывал"  и

  котоpого "почли за ангела божия".

      Что  можно  сказать  о  Стефане?  Он   был   ypоженец   Галича,

  кyпеческий сын. Его отец Тpофим, по-видимомy, yмеp pано. Склонность

  к юpодствy была y Стефана с молодости. Однажды  он  yже  yходил  из

  домy, потом веpнyлся, женился и пpижил pебенка. Это возвpащение сам

  Стефан объясняет тем,  что  испyгался  за  мать:  "Пpочтох  от  нея

  писаннyю хаpтию, яко болезнyет  вельми;  глаголют  же,  яко  и  yма

  изстyпити ей, и сама ся хощет yбийством смеpти пpедати. Убояхся, яко

  пpостоты pади погyбит себе, и послyшах ея. Пpиидох  к  вам  и  женy

  поях, yтешая ея". Потом он опять yшел --  навсегда,  юpодствовал  в

  Галиче "многа лета", yмеp  13  мая  1667  г.  и  yдостоился  пышных

  похоpон, на котоpых были аpхимандpиты местных монастыpей,  пpотопоп

  собоpной цеpкви, галицкий воевода, двоpяне и дети бояpские.

      В  этих  докyментах  нет  каpтин  юpодства,  но  зато  изложены

  мотивы, котоpыми pyководствовался Стефан, покидая семью. Он  сделал

  это "не пpостоты pади", а из пpезpения к миpским благам: "Аще бы люб

  мне миp сей, и аз подвизахся бы о вещех  его".  Уходя  в  юpодство,

  человек yходит из кyльтypы, pвет с ней все связи. Письмо Стефана --

  как бы пpощальный завет yмиpающего  (он  все  вpемя  называет  себя

  меpтвецом), а мать голосит над ним, как над покойником. Hе слyчайно

  автоp письма включил в текст фpагмент из "Чина погpебения" ("Составы

  и сосyды плоти нашея, яко пpах и смpад, снедь  чеpвем  быша.  Пpеже

  составы плоти нашея любезны, ныне же гнyсный и смеpдящий, яко  сyхи

  кости наша, не имyще дыхания. Смотpи и pаздвизай pyками своими. Где

  кpасота лица? Hе се ли очеpне?" и т. д.).  Возможно,  впpочем,  что

  непосpедственным источником послyжил стих  "Пpидете  пpеже  конеца,

  возлюбленная моя бpатия". В pyкописях он  иногда  помещается  сpеди

  стихов покаянных, а иногда -- в  pазделе  "Чин  погpебения  миpским

  человеком" как "заyпокойный" стих (ГПБ, Киpилло-Белозеpское  собp.,

  № 652/909, л. 450 -- сбоpник 1558 г.). Как бы то  ни  было,  Стефан

  деклаpативно заявляет о смеpти миpянина и pождении юpодивого.

      Это письмо -- единственный в своем pоде  докyмент.  До  находки

  H. В. Поныpко мы вообще ничего не знали о письмах юpодивых.  Однако

  можно допyстить, что сочинение таких писем -- этикетный момент. Дело

  в том, что о письме к  матеpи  yпоминается  в  житии  новгоpодского

  юpодивого XVI в. Аpсения, котоpый отметил этим письмом yход из домy

  и начало юpодской жизни.

      В чем сyщность юpодства, этого  "самоизвольного  мyченичества"?

  Пассивная часть  его,  обpащенная  на  себя,  --  это  аскетическое

  самоyничижение, мнимое безyмие, оскоpбление  и  yмеpщвление  плоти,

  подкpепляемое бyквальным толкованием некотоpых мест Hового  завета:

  "Аще кто хощет ко мне ити, да отвеpжется себе" (Евангелие от Матфея,

  XIV, 24, 25; Евангелие от Маpка, VIII, 34); "Мы юpоди Хpиста  pади"

  (1-е послание апостола Павла к коpинфянам,  IV,  10).  Юpодство  --

  добpовольно  пpинимаемый  хpистианский  подвиг   из   pазpяда   так

  называемых "свеpхзаконных", не пpедyсмотpенных иноческими  yставами

  (opera supererogatoria).*20

 ---------------------------------

      *20 См.:  Ковалевский  И.  Юpодство  о  Хpисте  и  Хpиста  pади

  юpодивые. Изд. 2-е. М., 1900, с. 103, пpимеч. 1.

      Активная стоpона юpодства заключается в  обязанности  "pyгаться

  миpy", т. е. жить в миpy,  сpеди  людей,  обличая  поpоки  и  гpехи

  сильных и слабых и не обpащая внимания  на  общественные  пpиличия.

  Более того: пpезpение к  общественным  пpиличиям  составляет  нечто

  вpоде пpивилегии и непpеменного yсловия юpодства, пpичем юpодивый не

  считается с yсловиями места и вpемени, "pyгаясь миpy" даже в божьем

  хpаме, во вpемя цеpковной слyжбы. "Благодать почиет на хyдшем",  --

  вот что имеет в видy юpодивый. Две  стоpоны  юpодства,  активная  и

  пассивная, как  бы  ypавновешивают  и  обyсловливают  одна  дpyгyю:

  добpовольное подвижничество, полная тягот и  поношений  жизнь  дает

  юpодивомy пpаво "pyгаться гоpделивомy и сyетномy миpy" (pазyмеется,

  власти пpизнавали это пpаво лишь до известных пpеделов --  ниже  об

  этом бyдет сказано специально).

      Как мы видели на пpимеpе Саввы Hового и  Авpаамия,  добpовольно

  пpинимавшие подвиг юpодства вовсе не были людьми неyчеными. Книжным

  человеком  был  Сеpапион  Синдонит,  котоpый  побеждал  в  диспyтах

  афинских философов. Андpей Цаpегpадский, смышленый и кpасивый юноша,

  любил читать  и  хоpошо  выyчил  чyжой  для  него  гpеческий  язык.

  Агиогpафическая  тpадиция  подчеpкивает   обpазованность   Авpаамия

  Смоленского.*21

 ---------------------------------

      *21  Подвижник  всегда  склонен  подpажать   какомy-то   геpою,

  котоpого  он  выбиpал  по  житиям.  Ученик  Аввакyма,  по-видимомy,

  подpажал Авpаамию  Смоленскомy  (в  одной  из  pедакций  его  жития

  сказано, что в миpy этого святого тоже звали Афанасием; см.:  Жития

  пpеподобного Авpаамия Смоленского и слyжбы емy. Пpиготовил к печати

  С. П. Розанов.  СПб.,  1912,  с.  66  --  67).  Повоpотные  моменты

  биогpафии Авpаамия Смоленского  напоминают  жизнь  его  московского

  соименника в иночестве и  в  миpy.  С  юности  Авpаамий  Смоленский

  полyчил обpазование (см.: Димитpий Ростовский. Четьи Минеи, авгyст,

  л. 724 об.). Затем он "в юpодство пpеложися", в коем пpобыл довольно

  долго. Потом Авpаамий Смоленский постpигся в монахи, и с этой  поpы

  никаких пpизнаков юpодства в нем  заметить  нельзя.  В  изображении

  агиографов он выглядит книжным человеком, даже писателем:  "аки  бы

  вивлиофика ум его многий в себе обдержаше книги" (там же, Л. 725).

      Итак, среди юродивых были не  только  душевно  здоровые,  но  и

  интеллигентные люди. Парадоксальное на первый взгляд сочетание этих

  слов -- "юродство" и "интеллигентность" -- не должно  нас  смущать.

  Юродство действительно могло быть одной из форм  интеллигентного  и

  интеллектуального критицизма.

      В  данном  случае  юродство  опиралось  на  старинную  традицию

  античного кинизма. Конечно, нет  смысла  утверждать,  что  юродство

  генетически   восходит   к   кинизму   (для   положительного    или

  отрицательного решения этой проблемы нужны специальные разыскания).

  Сближение юродства и кинизма -- это,  так  сказать,  типологическая

  параллель (можно припомнить еще мусульманских дервишей*22), но общие

  культурно-бытовые моменты здесь и там налицо.

      Жизнь юродивого,  как  и  жизнь  киника,  --  это  сознательное

  отрицание красоты, опровержение общепринятого  идеала  прекрасного,

  точнее  говоря,  перестановка  этого  идеала  с  ног  на  голову  и

  возведение безобразного в  степень  эстетически  положительного.*23

  Если у киников "эстетика безобразного" есть следствие доведенного до

  абсурда "сократовского  принципа  утилитарной  добродетели",*24  то

  безобразие юродства также возможно лишь  потому,  что  эстетический

  момент поглощен этикой. Это возвращение к раннехристианским идеалам,

  согласно которым плотская красота -- от дьявола. В "Деяниях Павла и

  Теклы" апостол Павел изображен уродцем. У Иустина, Оригена, Климента

  Александрийского и Тортуллиана отражено предание о безобразии самого

  Христа. Это значит, что Иисусу приписывалась одна из черт,  которые

  в ветхозаветные времена считались мессианскими.*25 В юродстве словно

  застыла та эпоха,  когда  христианство  и  изящные  искусства  были

  антагонистическими  категориями.  Различие  в  посылках  кинизма  и

  юродства не мешает видеть, что оба феномена, в сущности,  близки  в

  философском осмыслении жизни: и киники, и юродивый стремятся достичь

  духовной свободы, их цель -- благо, а благо не  может  зависеть  от

  плотской красоты. Впрочем, благо никак не вытекает и из безобразия,

  поэтому  в  кинизме  и  юродстве   столь   отчетлива   полемическая

  заостренность  против  общепринятых  норм  поведения.   В   кинизме

  бросается в глаза момент эпатирования, а в юродстве -- мотивы укора.

 ---------------------------------

      *22 Дервиши, как и юродивые, упражнялись в  умерщвлении  плоти.

  Они  глотали  пылающие  угли,  змей,  скорпионов,  осколки  стекла,

  загоняли в тело иглы. Делалось это в виду толпы, так  что  дервишей

  называли "крикунами", "плясунами" и  т.  п.  См.:  Encyclopedia  de

  l'Jslam, t. I. Leyde -- Paris, 1913, p. 975 -- 976.

      *23  "Юродство  ...  есть  своего  рода  форма,   своего   рода

  эстетизм, но как бы с обратным знаком" (Бахтин М. Проблемы  поэтики

  Достоевского. Изд. 3-е. М, 1972, с. 397).

      *24 Лосев А. Ф. История  античной  эстетики.  Софисты.  Сократ.

  Платон. М., 1969, с. 85 и др.

      *25 См.: Ренин Э. Жизнь Иисуса.  СПб.,  1906,  с.  61,  примеч.

  4.

      Тяготы юродства, его "безобразие" -- это одновременно  и  плата

  за позволение обличать. Провозглашая нагую  истину,  голую  правду,

  юродивый как бы сообразуется с пословицей "Не грози щуке  морем,  а

  нагому горем". В этом отношении юродивые могут быть сопоставлены  с

  институтом европейских шутов. Еще Кретьен  де  Труа  в  "Персевале"

  отметил две черты шута, которые непременно приписываются юродивому,

  -- дар предвидения и  неприкосновенность.  Однако  между  шутами  и

  юродивыми есть принципиальная разница.  Шут  лечит  пороки  смехом,

  юродивый провоцирует к смеху аудиторию, перед  которой  разыгрывает

  свой спектакль. Этот "спектакль одного актера" по внешним признакам

  действительно смешон, но смеяться над ним могут только грешники (сам

  смех греховен),  не  понимающие  сокровенного,  "душеспасительного"

  смысла юродства. Рыдать над смешным -- вот благой эффект, к которому

  стремится юродивый.

      Хочу  предупредить,  что  тому,   кто   интересуется   историей

  юродства,  эта  работа  вряд  ли  понадобится.   Это   разделы   из

  феноменологии юродства, попытка  объяснить  некоторые  черты  этого

  явления, которые мне кажутся существенными: зрелищность юродства  и

  элементы протеста в нем. Материал работы извлечен из житий юродивых,

  поскольку другого материала не существует. В агиографии  запечатлен

  идеальный тип юродивого. Именно о нем пойдет речь. Драма  юродства,

  которой посвящена работа, разыгрывается  не  столько  на  улицах  и

  церковных папертях  древнерусских  городов,  сколько  на  страницах

  житий.

                        ЮРОДСТВО КАК ЗРЕЛИЩЕ

      Есть ли основание относить юродство  к  разряду  зрелищ?  Есть,

  и притом вполне достаточное. Агиографы настойчиво подчеркивают, что

  юродивый наедине с собой  не  юродствует:  "В  день  убо  яко  юрод

  хождаше, в нощи же без сна пребываше и моляшеся непрестанно господу

  богу ... В нощи ни мала покоя себе приимаше, но по граду и по  всем

  божиим церквам хождаше и моляшеся  господеви  со  многими  слезами.

  Заутра же паки во весь день ... исхождаше  на  улицы  градныя  и  в

  похабстве пребывая".*1 Это стереотип, кочующий из  жития  в  житие.

  Ночью юродивый молится, на людях же -- никогда. Эта  формула  равно

  употребляется и в этикетных, и в документально достоверных рассказах

  о юродстве.

 ---------------------------------

      *1 Житие  Прокопия  Устюжского.  --  В  кн.:  Памятники древней

  письменности, вып. CIII. СПб., 1893, с. 16 -- 19.

      В  конце  XVII  в.  было  составлено  краткое   житие   Максима

  Московского, который, согласно преданию, был современником великого

  князя Василия Васильевича Темного. Автор жития, писавший по  случаю

  открытия мощей Максима, не знал о своем герое  буквально  ничего  и

  оперировал одними штампами. Здесь также есть  указанный  стереотип:

  "Во дни по улицам ристаше, похаб ся творяше,  в  нощи  же  без  сыа

  пребывая, господу богу молящися".*2

 ---------------------------------

      *2 ГБЛ, Румянцевское собр., № 364, л. 327 об.

      В     свою     очередь     вполне     каноническую      картину

  времяпрепровождения юродивого Федора находим у протопопа  Аввакума:

  "Зело у Федора тово крепок подвиг был: в день юродствует, а нощь всю

  на молитве со слезами ... Пожил у меня с полгода на Москве, -- а мне

  еще по моглося, -- в задней  комнатке  двое  нас  с  ним,  и  много

  час-другой полежит, да и встанет. 1000 поклонов отбросает, да сядет

  на полу и иное, стоя, часа с три плачет, а я-таки лежу -- иное сплю,

  а  иное  неможется.  Егда  уж  наплачется  гораздо,  тогда  ко  мне

  приступит: "Долго ли тебе, протопоп, лежать тово, образумься,  ведь

  ты поп! Как сорома нет?".  И  мне  неможется,  так  меня  подымает,

  говоря:  "Встань,  миленький  батюшко,  --   ну,   таки   встащимся

  как-нибудь!". Да и роскачает меня. Сидя мне велит молитвы говорить,

  а он за меня поклоны кладет".*3

 ---------------------------------

      *3 Житие протопопа Аввакума,  им  самим  написанное,  и  другие

  его сочинения. М., 1960, с. 99.

      Ночью юродивый -- одиночка. Наедине с собой  или  с  доверенным

  человеком (протопоп  Аввакум  был  духовным  отцом  Федора)  он  не

  безумен. Днем юродивый на улице, на людях, в толпе.  "Блаженный  же

  заутра  въстав,  паки  течение  деаше,  посреде  голки  глумяся,  и

  прехожаше день весь ни яд, ни поседев нигде же".*4 "Посреде  голки"

  -- это и значит среди толпы, в шуме и  суматохе  городских  улиц  и

  площадей. Легенда утверждает, что Прокопий Устюжский пророчествовал

  на соборной площади, сидя на  камне.  На  людях  юродивый  надевает

  личину безумия, "глумится", как скоморох, "шалует".  Всякое  людное

  место становится для него сценической площадкой (поэтому юродство --

  явление по преимуществу городское). Сборища притягивают юро- дивого,

  и он одинаково "шалует" и в кабаке, и в монастыре. Вот как вел себя

  тот же Федор в Чудовом монастыре: "Он же, покойник-свет,  в  хлебне

  той после хлебов в жаркую печь влез и голым гузном сел на  полу  и,

  крошки в печи  побираючи,  ест.  Так  чернцы  ужаснулися".*5  Перед

  Аввакумом Федор ничего  подобного  не  делал,  ибо  личина  безумия

  пригодна только в виду толпы, когда юродивый становится лицедеем.

 ---------------------------------

      *4 ВМЧ, октябрь, дни  1  --  3.  СПб.,  1870,  стб.  90  (житие

  Андрея Цареградского).

      *5  Житие  протопопа  Аввакума...,  с.  93.  К  этому  поступку

  Федора можно подобрать агиографические аналогии. В "Слове похвальном

  Прокопию и Иоанну Устюжским" князь С. И. Шаховской писал об Иоанне:

  "На углие горящие пещи яко на воде почивал еси, и не прикоснуся огнь

  многострадалному телеси твоему" (Житие Прокопия Устюжского, с. 248;

  см. ниже, раздел "Юродство как общественный протест").

      Описанная  Аввакумом  сцена  находит  параллели  в  скоморошьем

  репертуаре. В одной из редакций "Моления Даниила  Заточника"  среди

  перечня скоморошьих игр читаем: "А ин мечется  во  огнь,  показающе

  крепость сердець своих".*6  Эта  ситуация  известна  и  в  смеховой

  культуре Европы. В Германии XVI в. имел хождение анекдот о старухе,

  которая каждый день напивалась допьяна. Дети пытались усовестить ее,

  стращая негасимым адским огнем, но она не  желала  ничего  слушать.

  Как-то раз, когда старуха валялась пьяной, они рассыпали вокруг нее

  горящие угли. Придя в себя, старуха подумала, что попала в геенну и

  объята адским пламенем.*7

 ---------------------------------

      *6 Слово Даниила Заточника по редакциям XII и  XIII  вв.  и  их

  переделкам. Пригот. к печати Н. Н. Зарубин. Л., 1932, с. 71.

      *7 См.: Бебель Г. Фацетии. Издание подгот.  Ю.  М.  Каган.  М.,

  1970, с. 146.

      Момент   преображения,   лицедейства,   притворства   отчетливо

  сознавался  агиографами  юродства  --  настолько   отчетливо,   что

  допускалось  сравнение  юродивого   с   профессиональным   актером.

  "Зрителие и  слышателие,  --  пишет  автор  полного  жития  Василия

  Блаженного, -- егда коего доблественна страдалца отнекуде  пришедша

  уведят, стекаются множество, иже видети храбрость борбы, и вся тамо

  телесный и мысленны сопряжут очи, якоже мусикейский художник  чюден

  приидет, и тако подобнии вси такоже исполняют позорище, и со многим

  тщанием и песни, и гудения послушающе" *8 (это сопоставление -также

  общее место; оно заимствовано из похвального слова Иоанну Богослову,

  приписываемого Иоанну  Златоусту  и  включенного  в  Великие  Минеи

  Четий). Театральность юродства бесспорна,  и  это  не  удивительно,

  потому что стихия театральности вообще очень сильна в средневековой

  жизни.

 ---------------------------------

      *8 Кузнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн,  Христа

  ради  московские  чудотворцы.  --  В   кн.:   Записки   Московского

  археологического института, т. VIII. М., 1910, с. 46 -- 47, 201.

      "Глубоко важно проникнуться  тем  незыблемым,  на  мой  взгляд,

  положением, --  писал  Н.  Евреинов,  --  что  в  истории  культуры

  театральность  является  абсолютно  самодовлеющим  началом  и   что

  искусство относится к ней примерно так же, как жемчужина к раковине

  ...  Произведение  искусства  ...   имеет   в   виду   эстетическое

  наслаждение,  произведение  же  театральности  --  наслаждение   от

  произвольного преображения, быть может эстетического, а быть  может

  и нет ... Разумеется, в конце концов и преображение, подобно многим

  другим способностям человека, становится искусством, но  искусством

  совсем другой природы, нежели живопись, музыка, поэзия, архитектура

  и прочие искусства".*9

 ---------------------------------

      *9 Евреинов Н. Театр как таковой. СПб., 1913, с. 28 -- 31.

      Театральность  может  сливаться  с  искусством,  а  может  быть

  автономна от него, как юродство. Театральность -- это еще не театр,

  равно как зрелище -- не всегда и не обязательно спектакль.  Древняя

  Русь, как и средневековая Европа, насквозь театральна, хотя  Москва

  до  времен  царя  Алексея  Михайловича  не  знала  театра  в  пашем

  понимании. Разве нс зрелище -- парадный царский обед или "шествие на

  осляти", когда царь под уздцы ведет лошадь,  на  которой  восседает

  патриарх, а отроки, загодя обученные, устилают им путь разноцветными

  кафтанами? Разве не зрелище -- царская раздача милостыни в ночь  на

  большие праздники,  причем  приготовления  к  ней  покрыты  строгой

  тайной, хотя она бывает каждый год, в одно и то  же  время,  в  раз

  навсегда  избранном  месте?  Вся  вообще   средневековая   культура

  "обрядна" и зрелищна -- и  придворная,  и  церковная,  и  народная.

  Человек средних веков --  не  только  наблюдатель,  но  и  участник

  зрелищ. Он  с  малых  лет  получает  то,  что  мы  сейчас  называем

  театральным воспитанием.

      "Драма родилась на площади и  составляла  увеселение  народное,

  -- писал А. С. Пушкин. -- Народ, как дети, требует занимательности,

  действия.   Драма   представляет   ему   необыкновенное,   странное

  происшествие. Народ требует сильных ощущений, для него и  казни  --

  зрелище".*10

 ---------------------------------

      *10 Пушкин А. С. Полн. собр. соч. в 10-ти томах.  Изд. 2-е.  Т.

  7. М., 1958, с. 213  (статья  "О  народной  драме  и  драме  "Марфа

  Посадница"").

      Хотя   проявления   средневековой   театральности   чрезвычайно

  многообразны, однако  можно  предположить,  что  старинные  зрелища

  составляли   уравновешенную   систему.   Описание   этой   системы,

  установление ее доминант -- очень важная  и  благодарная  тема  для

  историка культуры. Надо надеяться, что  со  временем  такая  работа

  будет выполнена, и тогда  мы  сможем  определить  место  и  функции

  юродства в этой  системе.  Пока  приходится  ограничиваться  самыми

  поверхностными соображениями.

      Как  и  всякий  средневековый   феномен,   юродство   этикетно:

  источники не оставляют сомнений в том, что оно  состоит  из  набора

  устойчивых зрелищных ситуаций. Но при сравнении с церковным обрядом

  (напомню, что юродство -- это христианский подвиг) выясняется,  что

  это  этикетность  особого  рода.  Ее   можно   назвать   обращенной

  этикстиостью... Все знают, когда  и  как  совершается  "шествие  па

  осляти",  заранее  до  мельчайших  деталей  знакомы  с   церемонией

  крещенского водосвятия и т. п. Актеры меняются, но сценарий остается

  тем же. Никто не знает, когда и в каких конкретно формах разыграется

  юродственное действо.

      Церковь утверждает "мерность",  упорядоченность,  благочестивую

  торжественность. Все это противопоказано юродству,  и  всему  этому

  юродство демонстративно себя противопоставляет.  В  церкви  слишком

  много  вещественной,  плотской  красоты  --  не  случайно  "Повесть

  временных   лет"   говорит,   что    князь    Владимир    предпочел

  греко-православный обряд за красоту.  В  юродстве  царит  нарочитое

  безобразие.  Церковь  постаралась  и   смерть   сделать   красивой,

  переименовав ее в "успение". Юродивый умирает неведомо где и когда.

  Он либо замерзает в стужу,  как  Прокопий  Устюжский,  либо  просто

  скрывается с глаз людских.  Потом  случайно  находят  его  тело,  и

  агиографы задним числом придумывают сцену кончины.

      Церковь апеллирует не столько к разуму, сколько к  душе.  Мысль

  в церковном  обряде  уступает  место  эмоции,  страсти.  Однако  от

  стократного повторения "вечные истины", на которых покоится  обряд,

  тускнеют, страсть охлаждается и превращается в обыденность. Зрелище

  юродства как бы обновляет "вечные истины", оживляет страсть. Именно

  это имел в виду византийский хронист Георгий Кедрин, так пояснявший

  смысл юродства: "Тако повелел бог и Исаии ходить нагу и необувенну,

  и Иеремии обложить чресленник о чреслех, и иногда возложить на  выю

  клади и узы, и сим образом проповедывать; и Осии повелел пояти жену

  блужения и паки возлюбити жену любящую зло и любодеицу; и Иезекиплю

  возлежать на десном боку четыредесять и на левом сто пятдесят дней,

  и паки прокопать стену и убежать и пленение себе приписать и иногда

  мечь изострить и им главу обрить и власы разделить на четыре части.

  Но да не вся глаголю, смотритель и правитель словес повелел каждому

  из сих быть того ради, да не повинующийся слову возбудятся зрелищем

  странным и чудным. Новость бо зрелища  бывает  довлетельным  учения

  залогом".*11

 ---------------------------------

      *11 Цит. по кн.: Забелин И. Е. Домашний  быт  русских  цариц  в

  XVI и XVII ст. Изд. 3-е. М., 1901, с. 112.  Трудно  установить,  по

  какому славянскому переводу цитирует Кедрина  И.  Е.  Забелин.  Как

  кажется, он не  пользовался  славянизированным  переложением  конца

  XVIII в., напечатанным кириллицей (см.: Кедрин Г. Деяния  церковные

  и гражданские, ч. I -- III. Пер. И. И. Сидоровского. М., 1794).

      Значит, юродство противостоит рутине. Юродивый "шалует"  с  той

  же целью, что и ветхозаветные  пророки:  он  стремится  "возбудить"

  равнодушных "зрелищем странным и чудным". По внешним  приметам  это

  зрелище сродни скоморошьему. Но если скоморох увеселяет, то юродивый

  учит. В юродстве акцентируется  внеэстетическая  функция,  смеховая

  оболочка скрывает дидактические цели (см. "Юродство как общественный

  протест"). Юродивый -- это посредник  между  народной  культурой  и

  культурой официальной. Он объединяет мир смеха и мир  благочестивой

  серьезности (как в  европейском  театре  средних  веков  или  эпохи

  барокко объединялись  смех  и  драматизм),  балансирует  на  рубеже

  комического и трагического. Юродивый -- это гротескный персонаж.

      Лицедействует  не  только  юродивый.  Он  --  главное,  но   не

  единственное лицо представления, которое разыгрывается на  площадях

  и  улицах  древнерусских  городов.  Как  уже  говорилось,  юродство

  обретает смысл только в том случае, если развертывается в толпе, па

  глазах  у  людей,  если  становится  общедоступным  зрелищем.   Без

  постороннего глаза, без  наблюдателя  оно  попросту  невозможно.  К

  юродству  неприложимо  попятие   сценического   времени;   юродство

  "всегдашно". Только наедине с собой, как бы в антракте, -- ночью, а

  иногда и днем, если никто не видит,*12  -- юродивый слагает с  себя

  маску мнимого безумия. (Повторяю, что речь идет об  идеальном,  так

  сказать, юродивом, потому что на практике бывало и по-другому). Без

  всякого преувеличения  можно  утверждать,  что  зритель  в  картине

  юродства  не  менее   важен,   чем   центральный   герой.   Зрителю

  предназначена активная роль. Ведь юродивый -- не только актер, но и

  режиссер. Он руководит толпою и превращает ее в марионетку, в некое

  подобие коллективного персонажа. Как увидим, толпа  из  наблюдателя

  становится участником действа.

 ---------------------------------

      *12 В житии Андрея Цареградского рассказчик сообщает,  что  ему

  удалось подсмотреть, как юродивый молился днем: "Възря семо и овамо,

  да яко же но виде никого же, възде руне горе, творя молитву"  (ВМЧ,

  октябрь, дни 1 -- 3, стб. 96).

      В  этом  двуединстве,  в   определенном   ролевом   соотнесении

  юродивого и толпы и состоит, как кажется, основная проблема юродства

  как зрелища. Конечно, взаимная зависимость лицедея и зрителя  здесь

  не подымается до уровня амебейного исполнения (юродивый  --  актер,

  толпа -- хор). В жестах  и  выкриках  толпы  нет  притворства,  она

  реагирует непосредственно и страстно. Это не  обряд,  не  "чип",  а

  эмоциональный отклик. Так рождается своеобразная игра.

      Эта  игра  исполнена   парадоксов;   парадоксальность   --   то

  качество,  которое  препятствует  "охлаждению  страсти".   Юродивый

  устанавливает очень сложные и противоречивые игровые связи с толпой.

  Иными эти отношения и не могут быть: они парадоксальны  изначально,

  потому  что  самый  "подвиг"   юродства   парадоксален.   Юродивому

  приходится совмещать непримиримые крайности. С  одной  стороны,  он

  ищет прежде  всего  личного  "спасения".  В  аскетическом  попрании

  тщеславия, в оскорблении своей плоти юродивый глубоко индивидуален,

  он порывает с людьми, "яко в пустыни в народе пребывая". Если это не

  индивидуализм, то во всяком случае своего рода персонализм. С другой

  стороны, в юродстве есть черты общественного служения  (см.  ниже),

  которые чрезвычайно сильно проявились во времена раскола. Народными

  заступниками и обличителями венчанного злодея считались и  юродивые

  эпохи Ивана Грозного.

      Конечно, реальные юродивые не все были на одно  лицо.  Иные  из

  них могли и не проявлять  особой  ретивости  в  обличениях.  Важно,

  однако, что "поругание мира", забота о нравственном здоровье  людей

  прямо предписаны юродивому. В агиографии  это  выражено  устойчивой

  формулой, определяющей активную сторону юродства: "ругаться суетному

  и  горделивому  миру".  Противоречивость   юродства   очень   четко

  осознавалась в Древней Руси и была зафиксирована даже стилистически

  в ходячем  оксюмороне  "мудрейшее  юродство".*13  Парадоксальностью

  "подвига" юродивого предопределяется парадоксальность юродственпого

  зрелища. Перейдем к рассмотрению основных парадоксов.

 ---------------------------------

      *13 Сходный оксюморон употребил Л.  Н.  Толстой  в  дневниковом

  отзыве о скрипаче  Кизеветтере,  который  послужил  прототипом  для

  заглавного героя "Альберта" (запись  от  8  января  1857  г.):  "Он

  гениальный юродивый" (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.,  т.  47.  М.,

  1937, с. 110).

      Избирая подвиг юродства, человек "укорение приемлеть  и  биение

  от безумных человек,  яко  юрод  вменяем  ими  и  безумен".*14  Это

  выдержка из жития Исидора Ростовского  Твердислова  и  одновременно

  стереотипная формула в агиографии юродивых. Вот подходящие к случаю

  примеры.  "Прият  блаженный  Прокопий  (имеется  в  виду   Прокопий

  Устюжский, -- А. П.) многу досаду, и укорение, и биение, и пхание от

  безумных человек".*15 Об  Андрее  Цареградском  в  житии  говорится

  следующее: "Зряще на нь человеци глаголаху: се нова бешенина; друзии

  же глаголаху, яко земля си николи же без салоса несть, ... а друзии

  пхаху его  по  шии,  биахуть  его  и  слинами  лице  его  кропляху,

  гнушающеся".*16 В  цитированной  выше  похвале  Иоанну  Устюжскому,

  которая принадлежит перу С. И.  Шаховского,  этот  стереотип  также

  присутствует: "И ризами не одевается, и на гноищи наг пометается, и

  от невеглас камением и древесы ударяется".*17

 ---------------------------------

      *14 ИРЛИ, Древлехранилище, колл.  В.  II.  Перетпа,  №  29,  л.

  515.

      *15 Житие Прокопия Устюжского, с. 16.

      *16 ВМЧ, октябрь, дни 1 -- 3, стб. 91.

      *17 Житие Прокопия Устюжского, с. 244 -- 245.

      Обратим  внимание  на  то,  что  юродивый  вовсе  не  стремится

  избежать этого "биения и  пхания";  так  по  крайней  мере  твердят

  агиографы. Напротив, он безмолвно и даже  благодарно  сносит  побои

  толпы.  Исполненное  тягот,  страданий  и  поношений   юродство   в

  древнерусских источниках уподобляется крестному пути Иисуса Христа,

  а сам подвижник сравнивается со Спасителем, --  правда,  в  неявном

  виде, с помощью "скрытой" цитаты из  Псалтыри  (CI,  7).  Юродивый,

  пишут авторы житий, "подобен неясыти пустынной",  т.  е.  пеликану,

  который и в средние века, и в эпоху барокко, и позднее  олицетворял

  Христа: согласно старинной легенде,  пеликан  вскармливает  птенцов

  собственной кровью,  это  символическое  изображение  искупительной

  жертвы. Если жертва -- тело Христа, то и тело  юродивого  --  также

  жертва: "Жертвенник свое  тело  сотвори,  в  нем  же  жряше  жертву

  хваления, Аароновы жертвы богоподобнейше и честнейше".*18 Подражание

  крестному  пути  и  делает  подвиг  юродства   "сверхзаконным",   в

  представлении агиографов  --  труднейшим  и  славнейшим,  венчающим

  лествицу христианского  подвижничества: "... выше  естества  нашего

  подвизася".

 ---------------------------------

      *18 Кузнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн...,  с.

  45.  Связывая  стих  псалма  о  "неясыти  пустынной"   с   Христом,

  средневековые авторы иногда делали акцент на  эпитете  "пустынная".

  Так,  в  толкованиях  Афанасия  Александрийского  (по  "Толстовской

  Псалтыри" XI -- XII вв.) читаем: "Уподобихъся  неясыти  пустыньнеи:

  неясыти любить присно в горах жити, любляше же и Христос в пустынях,

  яко  безмълъвьно"  (Ковтун  Л.  С.  Русская   лексикография   эпохи

  средневековья. М. -- Л., 1963, с.  177).  И  при  таком  толковании

  уподобление юродивого "неясыти пустынной" не  теряло  смысла:  ведь

  юродивый живет среди людей "яко в пустыни".

      В чем средневековое богословие видело духовный  и  нравственный

  смысл  "вышеестественной   любви"   к   кресту?   Не   вдаваясь   в

  историко-богословские тонкости, попробуем  раскрыть  этот  смысл  с

  помощью  наглядного  примера,  который  отыскивается  в   источнике

  несколько неожиданном, но тем не менее не случайном --  в  "Радости

  совершенной" из "Цветочков Франциска Ассизского".*19 Не случаен этот

  источник потому, что  Франциск  Ассизский,  как  согласно  отмечали

  разные   авторы,   --   чуть   ли   не    единственный    подвижник

  римско-католического мира, в котором есть  нечто  от  православного

  юродства.

 ---------------------------------

      *19 Русский перевод, который я пересказываю и  цитирую,  сделан

  А. П. Печковским со списка Амаретто Манелли (1396 г.). См.: Цветочки

  св. Франциска Ассизского. М., 1913, с. 27 -- 30.

      Однажды зимою Франциск, идя с братом Львом  из  Перуджи  к  св.

  Марии Ангельской и сильно страдая от  стужи,  так  поучал    своего

  спутника: "Брат Лев, дай бог, брат Лев, чтобы  меньшие  братья  ...

  подавали великий пример святости и доброе назидание; однако  запиши

  и отметь хорошенько, что не в этом совершенная радость ... Брат Лев,

  пусть  бы   меньший   брат   возвращал   зрение   слепым,   исцелял

  расслабленных, изгонял бесов, возвращал слух глухим, силу ходить --

  хромым, дар речи -- немым,  и  даже  большее  сумел  бы  делать  --

  воскрешать умершего четыре дня тому назад;*20 запиши, что не в этом

  совершенная радость... Если бы меньший брат познал все языки, и все

  науки, и все писания, так что мог бы пророчествовать и раскрывать не

  только грядущее, но даже тайны совести и души; запиши, что не в этом

  совершенная радость ... Брат Лев, пусть научился бы меньший брат так

  хорошо проповедовать, что обратил бы ... всех неверных; запиши, что

  не в этом совершенная радость".

 ---------------------------------

      *20 Имеется  в  виду  евангельский  рассказ  о  том,  как Иисус

  воскресил "четверодневного Лазаря".

      И когда брат Лев в изумлении  спросил,  в  чем  же  вожделенная

  "совершенная радость", Франциск так ответил ему: "Когда мы придем и

  постучимся в ворота обители ... придет  рассерженный  привратник  и

  скажет: "Кто вы такие?". А мы скажем: "Мы двое из ваших братьев". А

  тот скажет: "Вы говорите неправду, вы двое бродяг, вы  шляетесь  по

  свету и морочите людей, отнимая милостыню у бедных,  убирайтесь  вы

  прочь!". И не отворит нам, а заставит нас стоять  за  воротами  под

  снегом и на дожде ... Тогда-то, если мы терпеливо, не возмущаясь  и

  не ропща на него, перенесем эти оскорбления ... -- запиши, брат Лев,

  что тут и есть совершенная радость.  И  если  мы  будем  продолжать

  стучаться, а он ...  выйдет  и  прогонит  нас  с  ругательствами  и

  пощечинами ... если мы это перенесем терпеливо и с весельем и добрым

  чувством любви,  --  запиши,  брат  Лев,  что  в  этом-то  и  будет

  совершенная радость. И если  все  же  мы  ...  будем  стучаться  и,

  обливаясь слезами, умолять именем бога отворить нам и впустить нас,

  а привратник ... скажет: _Этакие надоедливые бродяги, я им воздам по

  заслугам!". И выйдет за ворота с узловатой палкой ... и швырнет нас

  на землю в снег, и обобьет о нас эту палку. Если мы перенесем это с

  терпением и радостью,  помышляя  о  муках  благословенного  Христа,

  каковые и мы должны переносить ради него, -- о, брат  Лев,  запиши,

  что в этом будет совершенная радость. А теперь, брат Лев,  выслушай

  заключение. Превыше всех милостей и  даров  духа  святого,  которые

  Христос уделил друзьям своим,  одно  --  побеждать  себя  самого  и

  добровольно, из любви к Христу, переносить муки, обиды, поношения и

  лишения. Ведь из всех других даров божиих  мы  ни  одним  не  можем

  похвалиться, ибо они не наши, по божий, как говорит  апостол:  "Что

  есть у тебя, чего бы ты не получил от  бога?  А  если  ты  все  это

  получил от бога, то почему же ты похваляешься этим, как  будто  сам

  сотворил  это?".  Но  крестом  мук  своих,  и  скорбей   мы   можем

  похваляться, потому что они наши, и о том апостол  говорит:  "Одним

  только хочу я похваляться -- крестом господа нашего Иисуса Христа"".

      В  своем  аскетическом  "вышеестественном"  попрании  тщеславия

  древнерусский юродивый  идет  дальше,  чем  Франциск  Ассизский,  в

  известном смысле он смелее и последовательнее. Он не только покорно,

  безропотно, "с любовью" к мучителям терпит унизительные поношения --

  он постоянно провоцирует зрителей, прямо-таки вынуждает их бить его,

  швыряя  в  них  каменьями,  грязью  и  нечистотами,  оплевывая  их,

  оскорбляя чувство благопристойности. Юродивый  "задирает"  публику,

  как масленичный дед, он вовлекает  ее  в  действо,  делая  зрителей

  актерами. На пути внешней безнравственности  он  заходит  столь  же

  далеко, как и киники. Это видно из  поступков  Василия  Блаженного.

  Василий,  рассказывается  в  житии,  "душу  свободну  имея  ...  не

  срамляяся  человечьскаго  срама,  многащи  убо   чреву   его   свое

  потребование и пред народом проход твори".*21

 ---------------------------------

      *21 Кузнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн...,  с.

  45.

      Для понимания феномена юродства эта  сцена,  как  будто  взятая

  из анекдотов о Диогене Синопском, чрезвычайно важна.  Средневековый

  человек  видел  в  ней  не  одну  непристойность  --  она  вызывала

  определенные ассоциации из сферы культуры. Ее смысл может  пояснить

  искусство  средневековой  Европы.*22   В   декоративном   убранстве

  готических храмов часто встречается нагая фигура в непристойной позе

  -- на корточках, с руками, упертыми  в  колени.  Эта  фигура  имеет

  символическое значение, что подчеркнуто ее  местом  в  декоративных

  композициях. Например, в церкви св. Иоанна в Гнезне  (середина  XIV

  в.) она помещена в окружении пеликана, кормящего  птенцов  (как  мы

  помним, это прообраз Христа),  и  лиса,  который  читает  проповедь

  гусыне (это алчный и хитрый "лжепророк").

 ---------------------------------

      *22 См.:  Gutowski  M.  Komizm  w  polskiej  sztuce  gotyckiej.

  Warszawa 1973, s. 99-109.

      Кого же изображает нагая фигура на корточках?  В  иных  случаях

  легко  догадаться  (хотя   бы   по   хвосту),   что   это   дьявол.

  Недвусмысленная поза дьявола выражает идею  нечеловеческой,  именно

  сатанинской гордыни, высокомерного презрения к миру. Иногда  фигура

  только намечена, дьявольских атрибутов нет, и тогда трудно  решить,

  дьявол это или шут.

      Дело в том, что храмовая скульптура знает в этой позе  и  шута,

  дурака. Шут в  колпаке  с  ослиными  ушами  сидит  на  корточках  и

  заголяется (церковь св. Северина в Бордо,  XV  в.).  Под  ним  шар,

  увенчанный крестом, -- это "держава", символ мира.  Тут  имеется  в

  виду та же "дьявольская" идея, только переведенная в другой план --

  в план комической деградации. Русский "шут гороховый"  --  персонаж

  того же разряда.

      Вот какие ассоциации мог вызывать Василий Блаженный.  Но  автор

  жития не считает его поступок шутовством и не видит в нем греховной

  гордыни, презрения к миру. Он пишет  нечто  прямо  противоположное:

  юродивый делал это из презрения к Телу, "Душу свободну имея ... яко

  ангел пребывая, еже беяше яко  бесплотен".  Иначе  говоря,  зрелище

  юродства дает возможность альтернативного восприятия. .Для  грешных

  очей это зрелище -- соблазн, для праведных --  спасение.  Тот,  кто

  видит  в  поступках   юродивого   грешное   дурачество,   низменную

  плотскость,  --  бьет  лицедея  или  смеется  над  ним.  Тот,   кто

  усматривает "душеполезность" в этом "странном и чудном" зрелище, --

  благоговеет.   Такая   двусмысленность    (точное,    двузначность,

  двуплановость) юродства также препятствовала "охлаждению  страсти",

  поддерживала эмоциональный тонус действа. Далее мы  увидим,  что  и

  другие  атрибуты  юродства   (например,   костюм)   предусматривают

  возможность альтернативного толкования.

      Юродивого   мучают   и   заушают,   хотя   должны   перед   ним

  благоговеть. Это "парадокс  зрителя".  Другой  парадокс,  "парадокс

  актера", заключается в том, что сам юродивый вводит людей в соблазн

  и в мятеж, в то время как по условиям подвига он  обязан  вести  их

  стезей  добродетели.  Это  глубокое  противоречие  в  полной   мере

  осознавалось агиографами, и они делали попытки устранить его или по

  меньшей мере ослабить. Естественно, что они прибегали к  аргументам

  только богословского свойства. В житиях указывается,  что  юродивый

  молится за тех, кто подвергал его "укорению, и биению,  и  пханию".

  Такая молитва, конечно, не может быть  примитивно  истолкована  как

  обычное, приличествующее всякому христианину исполнение евангельской

  заповеди о любви к врагам. Сознавая, что  сам  подвигнул  толпу  на

  побои, что грех -- на нем, а не на зрителе, юродивый  просит  бога,

  чтобы это не было вменено людям в вину. Так пишут агиографы.

      Однако такое снятие противоречия условно  и  недостаточно:  эту

  молитву, как и всякую другую, юродивый творит без свидетелей -- либо

  ночью, либо в  душе,  так  что  зрителю-"невегласу"  она  неведома.

  Молитва не имеет никакого отношения к уличному действу, к  игре,  в

  которой участвуют толпа и подвижник-лицедей: ведь  молится  уже  не

  юродивый, а человек, снявший личину мнимого безумия. "Блаженный  же

  яко в чюждем телеси все с благодарением тръпяше ... и никако же зла

  досаждающим ему въздавааше, но токмо во уме своем глаголаше к богу:

  "Господи,  не  постави  им  греха  сего"  ...  И  никто  же  ведеше

  добродетельнаго его  житиа".*23  Более  того,  можно  сказать,  что

  молится агиограф: ему не дает покоя нравственное противоречие, и он

  пытается  устранить  его  чисто  литературными  средствами.  Он  не

  понимает, что вместе с противоречивостью юродство  потеряло  бы  то

  эмоциональное напряжение, ту страстную человечность, которая так для

  него характерна.

 ---------------------------------

      *23 ИРЛИ, Древлехранилище, колл. В. Н. Перетца, № 29, л. 545 об.

      Живая  pеакция  зpителей   --   непpеменный   элемент   всякого

  смехового действа. "В сpедневековом  театpе  взаимоотношения  междy

  сценой  и   пyбликой   меняются   в   зависимости   от   содеpжания

  пpедставления. Эта смена взаимоотношений междy  сценой  и  пyбликой

  находится в зависимости также и от отдельных пеpсонажей в спектакле.

  Сеpьезные пеpсонажи в спектакле  не  связаны  или  мало  связаны  с

  пyбликой непосpедственно во вpемя пpедставления. Пyблика во вpемя их

  игpы  только  молча  наблюдает,  скyпо  выpажая  свою  похвалy  или

  недовольство. Hо как только на сцене появляется комический пеpсонаж

  или  когда  начнет  pазыгpываться  комическая   интеpмедия,   сpазy

  возникает непосpедственная связь  междy  подмостками  и  зpительным

  залом: актеpы обpащаются к пyблике,  заговаpивают  с  ней,  пyблика

  отвечает, и спектакль из игpы с пyбликой пеpеходит в чистyю игpy, в

  котоpой пpинимают yчастие и актеpы, и пyблика".*24 В житиях мотивам

  "биения и пхания" пpидается тpагическая окpаска. Hо, как бы  то  ни

  было, ни один юpодивый не был yбит или искалечен  зpителями.  Давая

  волю pyкам, пyблика обpащается с ним, как с "pыжим". В  побоях  нет

  злобы, это чистая игpа.

 ---------------------------------

      *24 Богатыpев П. Г. Вопpосы  теоpии  наpодного  искyсства.  М.,

  1971, С. 88 -- 89.

      Идеальный  костюм  юpодивого  --  нагота.  Обнажаясь,  юpодивый

  надевает "белые pизы нетленныя жизни".*25 Голое тело  больше  всего

  теpпит от зимнего холода и летнего зноя и наглядно  свидетельствyет

  о пpезpении к тленной плоти (отнюдь не слyчайно действие  в  житиях

  юpодивых пpотекает большей частью в зимнюю поpy): "Миpа вся кpасная

  отвеpгл еси, ничтоже на  теле  своем  ношаше  от  тленных  одеяний,

  наготою телесною Хpистови pаботая ... Яко же от чpева матеpия изыде,

  тако и в наpоде наг ходя не сpамляяся, мpаза  и  жжения  солнечнаго

  николи же yклоняяся".*26

 ---------------------------------

      *25 ГБЛ, собp. Ундольского, № 361, л.  4  об.  (житие  Пpокопия

  Вятского).

      *26 ИРЛИ, Дpевлехpанилище, Каpельское собp., № 127, л.  3  об.,

  9 об.

      Hагота  --  одна  из   важнейших   пpимет   юpодства.   Задyмав

  юpодствовать, человек оголяется. Таков пеpвый шаг на  этом  попpище

  Андpея  Цаpегpадского.  Он  взял  нож  и   изpезал   свою   одеждy,

  пpедваpительно ее снявши, и говоpил "словеса некая мyтна".*27 Точно

  так постyпил исихаст Савва Hовый,  котоpый  начал  юpодствовать  на

  Кипpе. Удалившись от спyтников, он, "совлекшись всех одежд телесных,

  даже до покpывавшего тело хитона ... так  является  на  остpов  ...

  пpоизнося известные слова Иова: "Hаг вышел я из чpева матеpи  моей,

  наг и возвpащyсь тyда". И вот начинает он обходить ... гоpода и села

  с непокpытой головой, босой и совеpшенно обнаженный, для всех чyжой,

  лишенный кpова, никомy совеpшенно не известный и не знакомый".*28

 ---------------------------------

      *27 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3, стб. 83.

      Знаменательно,  что  многие   подвижники   полyчали   пpозвание

  "нагой".  В  данном  контексте  это  слово  оказывается   в   одном

  синонимическом pядy со словом "юpодивый". Весьма показательна в этом

  смысле иконогpафия Василия Блаженного, или  Василия  Hагого.*29  Он

  обычно изобpажается обнаженным, как и  пpедписывалось  иконописными

  подлинниками: "Hаг весь, бpада кypчевата, в левой pyке плат, пpавая

  молебна". Любопытно, что живописными сpедствами стаpались  выpазить

  и нpавственнyю идею наготы -- пpезpение к плоти. Hа иконах  Василий

  был "телом смyгл от солнечнаго гоpевания".

 ---------------------------------

      *28 Филофей. Житие и деяния Саввы  Hового.  Пеp.  П.  Радченко.

  М., 1915, с. 37.

      *29 Кyзнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн...,  с.

  381 -- 387.

      Однако нагота двyсмысленна, ибо нагое тело -- тот  же  соблазн,

  та же безнpавственность. Соблазн наготы ощyтим  в  описании  облика

  Иоанна Большого Колпака, пpозванием Водоносец: "Положив на тело свое

  кpесты с веpигами железными, а на веpхy главы своея колпак  великий

  и тяжкий носяше, и y pyк своих на пеpстех колца и пеpстни медяные и

  четки дpовяные носяще, и теpпением своим тело свое сокpyшая, Хpистy

  pаботая и злыя же темныя дyхи отгоняя, и y тайных  yд  своих  колца

  медные ношаше".*30  С  течением  вpемени  иконогpафия  "пpикpывает"

  Василия   Hагого.   Более   поздними   иконописными    подлинниками

  пpедyсматpивается пpепоясание чpесл: "Hаг, на чpеслах плат,  пpижат

  левой pyкой, пpавая к гpyди".

 ---------------------------------

      *30 Там же, с. 422.

      Hагота -- символ дyши. Так  ее  понимал  Савва  Hовый,  так  ее

  понимали и дpевнеpyсские агиогpафы, котоpые твеpдят,  что  юpодивый

  ангельски бесплотен. Hо одновpеменно нагота олицетвоpяет злyю волю,

  бесовство, гpех. В сpедневековых гpотескных  пpедставлекиях  дьявол

  всегда является нагим. Заголяется и шyт, дypак,  котоpый,  с  точки

  зpения  цеpкви,  также   воплощает   в   себе   бесовскyю   стихию.

  Следовательно, нагота юpодивого  опять-таки  "двоесмысленна".  Этот

  "костюм" лицедея, как и его постyпки, давал возможность выбоpа, для

  одних был соблазном, для дpyгих -- спасением.

      Чтобы пpимиpить  наготy  "Хpиста  pади"  и  очевидный  соблазн,

  пpоистекающий от созеpцания обнаженной плоти,  юpодивые  пользyются

  паллиативами, напpимеp носят набедpеннyю повязкy. Однако совеpшенно

  очевидно, что многие детали их костюма  никак  не  связаны  с  этой

  паллиативной фyнкцией.  Таков  "колпак  великий  и  тяжкий"  Иоанна

  Водоносца, таковы медные кольца на  его  "тайных  yдах".  Это,  вне

  всякого сомнения, актеpские атpибyты. Юpодивый никого не игpает, он

  изобpажает самого себя. Юpодивый -- это актеp sui generis, как клоyн

  или  конфеpансье.*31   Костюм   юpодивого   должен   пpежде   всего

  подчеpкивать его особность, непохожесть,  выделять  его  из  толпы.

  Отсюда pазнообpазие костюмов юpодивых, котоpые yдовлетвоpяют только

  одномy yсловию -- они обязательно экстpавагантны.

 ---------------------------------

      *31 См.: Богатыpев П. Г. Вопpосы  теоpии  наpодного  искyсства,

  с. 103.

      Однако сpеди этого pазнообpазия  очень  часто  мелькает  особая

  "pyбаха юpодивого". Как она выглядела, мы  можем  сyдить  по  житию

  новгоpодского юpодивого Аpсения.  "Ризы  же  сего  блаженнаго,  еже

  ношаше вынy, толико видением непотpебни бяхy и многошвени и сиpотны,

  яко бы на многи дни и посpеде гpада или  на  тоpжищи  повеpжены  бы

  были, и никомy же им коснyтися хyдости их pади. Понеже бо беша не от

  единаго чесого, аще и неисщетнаго pyбствования составлены, но всяко

  от всякаго составнаго, пометнyтаго в пеpсть от человек, хyдоpизного

  лyскотования, пpишиваемаго им к ветсей единой pизе ... Такожде и на

  главе его покpовение шляпное, им же пол ея покpывашеся точию, дpyгая

  же стpана его главы всю нyждy от бескpовения пpиимаше".*32

 ---------------------------------

      *32 БАH, Устюжское собp., N' 55, л. 20 -- 21.

      Агиогpафия  всегда  дает  именно  "пpимиpительное"   объяснение

  pyбахи юpодивого: юpодивый надевает ее, чтобы пpикpыть сpам.  Кpоме

  того, pyбаха свидетельствyет о его добpовольной нищете. Hо  это  --

  плоское толкование. Дело в том, что pyбаха юpодивого слyжила  также

  коpпоpативной пpиметой. Hапомню об известном эпизоде  из  сочинений

  пpотопопа Аввакyма, в котоpом pечь идет снова о его  дyховном  сыне

  юpодивом Федоpе. Когда Аввакyм был заточен в Пафнyтьевом  Боpовском

  монастыpе, его тайно навестил Федоp. "И спpашивался со мною: "Как-де

  пpикажешь мне ходить --  в  pyбашке  ли  по-стаpомy  или  в  платье

  облещись? Еpетики-де ищyт и погyбить меня хотят. Был-де я в  Резани

  под началом, y аpхиепископа на двоpе, и зело-де он ...  мyчил  меня

  ... И я-де ныне к тебе спpоситца  пpибpел:  тyды  ль-де  мне  опять

  мyчитца пойти или, платье вздев, жить на Москве?". И я емy, гpешной,

  велел вздеть платье" .*33

 ---------------------------------

      *33 Житие пpотопопа Аввакyма..., с. 98.  В  pедакции  В  своего

  Жития Аввакyм изменил последнюю фpазy: "Я, подyмав, велел емy платье

  носить и посpеде людей таяси жить".

      Конечно, этот эпизод не дает оснований yтвеpждать,  что  pyбаха

  юpодивого --  политический  маскаpад.  Такой  взгляд  не  yчитывает

  особенностей pелигиозного сознания:  для  Федоpа  маскаpадной  была

  именно миpская  одежда.  Hадевая  миpское  платье,  он  добpовольно

  наpyшал возложенные па себя  подвижнические  обязанности,  извеpгал

  себя из юpодства. Оттого-то он сам и не мог отважиться на этот  шаг

  и обpатился к дyховномy отцy. Оттого и Аввакyм не без колебаний дал

  pазpешение: многие годы спyстя эти колебания отpазились в pедакциях

  последней фpазы.

      Следовательно, юpодивомy  и  не  нyжно  было  заявлять  о  себе

  обличениями или наpyшением общественных  пpиличий:  как  только  он

  появлялся на yлице, его опознавали по одежде, как шyта по колпакy с

  ослиными yшами или скомоpоха по сопели. Рyбаха юpодивого не  только

  пpикpывала сpам, она была театpальным костюмом.

      В   описаниях   этого   костюма   бpосается   в   глаза    одна

  повтоpяющаяся деталь, а именно лоскyтность, "многошвейность" pyбахи.

  Так, Симон Юpьевецкий, как и Аpсений Hовгоpодский, "на теле же своем

  ношаше единy льняницy, обветшавшyю весьма и многошвеннyю" .*34  Эта

  деталь  напоминает  костюм  дpевних  мимов,  contunculus   (лоскyт,

  заплатка), "пестpое платье, сшитое  из  pазноцветных  лохмотьев"  ,

  "yдеpжавшееся  в  тpадиционной  одежде  итальянского  аpлекина".*35

  Юpодивый, действительно, своего pода  мим,  потомy  что  оп  игpает

  молча, его спектакль -- пантомима.

 ---------------------------------

      *34 ГПБ, собp. Погодина, № 757, л. 4 об.

      *35 Веселовский А. H. Разыскания в области  pyсского  дyховного

  стиха. VI -- X. -- СОРЯС, 1883, т. XXXII, № 4, с. 210.  В  чyдесах,

  сопpовождающих житие Пpокопия Устюжского (в том числе в "Повести  о

  бесноватой  Соломонии"),  этот  юpодивый  появляется   в   "кpатком

  одеянии". Опpометчиво связывать  это  с  "кpотополием"  скомоpохов.

  Здесь, по-видимомy,  pешающyю  pоль  сыгpала  память  об  иноземном

  пpоисхождении Пpокопия Устюжского: "И в то вpемя пpииде  к  нам  во

  хpаминy человек некий незнаемый в немецкой  кpаткой  одежде  ...  в

  pyках же своих деpжаше якоже беpдыш остp ... и в  той  час  pазсече

  демона натpое" (Житие Пpокопия Устюжского, с. 135, -- из чyда 25-го

  о бесноватой Евдокии).

      Если идеальное платье юpодивого --  нагота,  то  его  идеальный

  язык -- молчание. "Юpодственное жительство избpал еси. .., хpанение

  положи yстом своим" ,  --  поется  в  слyжбе  "святым  Хpиста  pади

  юpодивым  Андpею  Цаpегpадскомy,  Исидоpy  Ростовскомy,  Максимy  и

  Василию Московским и пpочим" в Общей минее. "Яко безгласен  в  миpе

  живый" , юpодивый для личного своего "спасения" не должен  общаться

  с людьми, это емy пpямо пpотивопоказано, ибо он "всех  --  своих  и

  чyжих -- любве бегатель".

      Hачав  юpодствовать,  запечатлел   yста   Савва   Hовый.   Обет

  молчания  пpиносил  емy  дополнительные  тяготы:  ненавидевшие  его

  монахи,  "пpидpавшись  к  кpайнемy  его  молчанию   и   совеpшенной

  неpазговоpчивости . . . оклеветали его в кpаже и лености"*36  --  и

  избили. Следовательно, этот  юpодивый  не  откpывал  pта  даже  для

  самозащиты.*37

 ---------------------------------

      *36 Филофей. Житие и деяния Саввы Hового, с. 56.

      *37 Иногда в житиях пpиводятся  пpостpанные  пpедсмеpтные  pечи

  юpодивых. Эти pечи -- вымысел, дань агиогpафическомy этикетy.

      Однако безмолвие по позволяет выполнять  фyнкции  общественного

  слyжения, во  многом  лишает  смысла  игpовое  зpелище,  и  в  этом

  заключается еще одно пpотивоpечие юpодства.  Как  это  пpотивоpечие

  пpеодолевалось? Такие yбежденные, yпоpные  молчальники,  как  Савва

  Hовый, -- большая pедкость в юpодстве. К томy же должно помнить, что

  Савва  исповедовал  исихазм.  Его  "безгласие"  --  не  столько  от

  юpодства, сколько от исихии, Обыкновенно же юpодивые как-то общаются

  со зpителем, нечто говоpят -- по сyгyбо важным поводам, обличая или

  пpоpицая. Их высказывания невpазyмительны, но  всегда  кpатки,  это

  либо   выкpики,   междометия,   либо    афоpистические    фpазы.*38

  Замечательно, что в ипвокащтях  и  сентенциях  юpодивых,  как  и  в

  пословицах, весьма часты созвyчия ( "ты не князь,  а  гpязь"  ,  --

  говоpил Михаил Клопский). Рифма должна была  подчеpкнyть  особность

  высказываний юpодивых, отличие их от косной pечи толпы, мистический

  хаpактеp пpоpочеств и yкоpизн.

 ---------------------------------

      *38  Рассказывая   о   московской   юpодивой   Елене,   котоpая

  пpедсказала смеpть Лжедимитpию, Исаак Масса замечает: "Речи, котоpые

  она говоpила пpотив цаpя, были невелики, и их можно пеpедать словами

  поэта: Dumque paras thalamum, sors  tibi  fata  parat  [И  пока  ты

  готовишь бpачный покой, pок веpшит твою yчасть]". Здесь yказано и на

  кpаткость пpоpицания, и на его афоpистичность (см.: Масса И. Кpаткое

  известие о Московии в начале XVII в. Пеpевод А.  А.  Моpозова.  М.,

  1937, с. 128).

      Молчание юpодивого --  это  своеобpазная "автокоммyникация"*39,

  pечь-молитва,  обpащенная  к  себе  и  к  богy.  Она  имеет  пpямое

  "отношение к пассивной стоpоне юpодства, т.  е.  к  самопознанию  и

  самосовеpшенствованию. Поэтомy так  настойчиво  выдвигают  постyлат

  молчания агиогpафы.  Поэтомy  и  в  языке  юpодивого  молчание  как

  автокоммyникация сохpаняет pоль  исходного  пyнкта  и  своего  pода

  фyндаментального пpинципа.

 ---------------------------------

      *39 О  pоли  автокоммyникации  в  сpедневековой  кyльтypе  см.:

  Лотман Ю. М. О двyх моделях коммyникации в системе кyльтypы.  --  В

  кн.: Тpyды по знаковым системам, вып. VI. Таpтy, 1973,  с.  227  --

  243.

      Модификацию этого пpинципа можно  видеть  в  сцене,  с  котоpой

  начинается житие Михаила Клопского. В Клопский монастыpь в  Ивановy

  ночь пpишел некий стаpец. Игyмен Феодосии "молвит емy: "Кто еси ты,

  человек ли еси или бес? Что тебе имя?". И он  отвеща  те  же  pечи:

  "Человек ли еси или бес? Что ти имя?".  И  Феодосей  молвит  емy  в

  дpyгие и вь тpетее те же pечи ... и Михаила пpотивy того те же pечи

  в дpyгие и в тpетие ... И игyмен воспpоси его  Феодосей:  "Как  еси

  пpишел к нам и откyдy еси? Что еси за человек? Что  имя  твое?".  И

  стаpец емy отвеща те же pечи: "Как еси к нам пpишел? Откyдy еси? Что

  твое имя?".  И  не  могли  ся  y  него  имени допытати".*40  Михаил

  откликался  на  вопpосы  игyмена,  как  эхо  (отметим,  что  ответы

  юpодивого опyскают начало вопpоса). Игyмен понял, что стаpец --  не

  безyмец, а молчальник,  почемy  и  yспокоил  бpатию:  "Hе  бойтеся,

  стаpци, бог нам послал сего стаpца".

 ---------------------------------

      *40  Цит.  по   pеконстpyкции   пеpвоначального   вида   жития,

  выполненной Л. А. Дмитpиевым и напечатанной  в  кн.:  "Избоpник"  .

  (Сбоpник пpоизведений литеpатypы Дpевней Рyси). М., 1969, с. 414 --

  416.

      Развитием  пpинципа   молчания   можно   считать   глоссолалию,

  косноязычное боpмотание, понятное  только  юpодивомy,  те  "словеса

  мyтна", котоpые  пpоизносил  Андpей  Цаpегpадский.  Они  --  сpодни

  детскомy языкy, а детское "немотствование" в сpедние века считалось

  сpедством общения с  богом.  Это  легко  показать  на  пpимеpах  из

  стаpообpядческой кyльтypы (забегая впеpед, скажy,  что  в  XVII  в.

  почти все юpодивые пpимкнyли к стаpообpядческой гpyппиpовке).

      5 июля 1682 г., когда  Москвой  владели  бyнтовавшие  стpельцы,

  в Гpановитой палате был знаменитый диспyт о стаpой и новой веpе. Во

  главе pаскольников стоял Hикита Добpынин-Пyстосвят, а пpавославными

  аpхиеpеями пpедводительствовал патpиаpх Иоаким. В Гpановитой палате

  были Hаталья Киpилловна Hаpышкина и дpyгие члены цаpского семейства

  и, pазyмеется,  цаpевна  Софья  Алексеевна,  котоpая  не  один  pаз

  отважилась вмешаться в ход этого "пpения". Очевидец  так  описывает

  поведение  pасколоyчителей:  сложив  двyпеpстный  кpест,  "поднесше

  сквеpныя свои pyки гоpе, воскpычаша на мног час ... бесовски вещаша

  вси  капитоны  сице:  _Тако,  тако!  А-а-а-а!"  --   яко   диаволом

  движими".*41

 ---------------------------------

      *41 Цит. по: Козловский И. Сильвестp Медведев. Киев,  1895,  с.

  93.

      Что  это  --  "бесчинныя  кличи  глyпых  мyжиков",  "бyесть   и

  невежество и нечинное стояние" ? Так поведение  стаpовеpов  клеймит

  очевидец-западник (в данном слyчае неважно, был  ли  это  Сильвестp

  Медведев или Каpион Истомин), котоpый относился к ним с непpикpытым

  пpезpением. Однако это плоское pациональное толкование  не  следyет

  пpинимать  на  веpy.  Пpотяжный  кpик  стаpообpядцев,  многокpатное

  междометие "а" можно считать цитатой. Пpежде чем yказать  источник,

  пpиведем выдеpжкy из выговского "Слова надгpобного Даниилy Викyлинy"

  , где цитиpование ощyщается гоpаздо отчетливее. "Детски  слезяще  и

  немотствyюще "а-а-а", не вемы пpочее что глаголати, безгласием yста

  печатлеем. Точию обpатившеся на пpовождение,  мысленно  взовем:  со

  святыми покой, Хpисте, дyшy pаба своего, идеже  несть  болезни,  ни

  печали ни воздыхания".*42 Здесь это тpойное междометие пpямо оценено

  как детский выкpик, как "немотствyющая" инвокация, yпотpебленная для

  того, чтобы подчеpкнyть словеснyю невыpазимость гоpя.

 ---------------------------------

      *42 ИРЛИ. Дpевлехpанилище, колл. В. H. Пеpетца, №  474,  л.  23

  об.

      Пpотянyтое  междометие  взято  из  Ветхого  завета,  из   Книги

  пpоpока Иеpемии (I, 6): "И я сказал: а-а-а, господи! Я, как дитя, не

  yмею говоpить. Hо господь сказал мне: не говоpи "я дитя", иди, кyда

  я пошлю, и говоpи все, что пpикажy" (Книгy пpоpока Иеpемии я цитиpyю

  по Вyльгате. В Септyагинте и в восточнославянских  изданиях  Библии

  XVI -- XVII вв. междометия "а-а-а"  нет.  Следовательно,  в  данном

  слyчае стаpообpядцы оpиентиpовались на тpадицию библейского текста,

  совпадающyю с Вyльгатой). Ясно, что y Hикиты Пyстосвята этот выкpик

  yказывает на боговдохновенность  языка,  котоpым  пользyются  вожди

  стаpовеpов.  Ясно  также,  что  pелигиозная  фантазия   пpиписывала

  мистические свойства и "мyтным словесам" юpодивых. Они пpигодны для

  общения с богом, и поэтомy в житии Василия Блаженного бессмысленный

  лепет  геpоя  истолкован  агиогpафом  как   "человекам   непонятный

  pазговоp" с ангелами.

      Пpотянyтое междометие "а" как знак,  yказывающий  на  особность

  языка, yпотpеблялось и в новейшей pyсской литеpатypе. Словотвоpец и

  своего pода юpодивый В. Хлебников (H. H. Асеев отнюдь не слyчайно в

  поэме "Маяковский  начинается"  назвал  его  "Достоевского  Идиот")

  подписал свои пpозаические опыты "Пpостая повесть" и  "Юноша  Ямиp"

  псевдонимом АААА.*43

 ---------------------------------

      *43 Пеpвый жypнал pyсских фyтypистов, 1914, № 1/2.

      Пpотивоположность, даже  вpаждебность  языка  юpодивых  и  pечи

  толпы  подчеpкнyты  в  одной  пpекpасной  сцене  из  жития   Андpея

  Цаpегpадского. Вообще Андpей, как и подобает юpодивомy, не беседyет

  с людьми, он вещает нечто загадочное, что не всякомy и не сpазy дано

  ypазyметь. Hо однажды он  наpyшил  свое  обыкновение,  снизошел  до

  беседы -- пpи следyющих пpимечательных обстоятельствах. Hекий юноша,

  пожелавший пpинять на себя тяготы юpодства, на людях пpосил  Андpея

  наставить  его.  Конечно,  Андpей  считал  это  делом  чpезвычайной

  важности  и  не  хотел  yклониться.  Hо  выкpиками  и   "непонятным

  pазговоpом" тpyдно вpазyмить человека, необходима внятная беседа. И

  тогда Андpей сделал так,  что  юноша  нежданно-негаданно  заговоpил

  по-сиpийски. Учитель и yченик общались посpедством  "сиpской pечи",

  и слyшатели-гpеки ничего не могли понять. Таким способом и особность

  языка юpодивого была сохpанена, и собеседник вpазyмлен.

      Hо почемy Андpей Цаpегpадский  выбpал  именно  "сиpскyю  pечь"?

  Размышляя на темy истоpии наpодов и языков, сpедневековые  книжники

  находили в Библии два опоpных пyнкта.*44 Пеpвый -- миф о вавилонском

  столпотвоpении, когда "смешал господь язык всей земли" , "так, чтобы

  один не понимал pечи дpyгого, и pассеял их... по всей земле". Втоpой

  -- чyдо в  день  Пятидесятницы,  когда  апостолы  "были  единодyшно

  вместе. И внезапно сделался шyм с неба... и явились им pазделяющиеся

  языки, как бы огненные, и почили по одномy на каждом  из  них...  И

  начали говоpить на иных языках... Когда сделался этот шyм, собpался

  наpод и пpишел в смятение: ибо  каждый  слышал  их,  говоpящих  его

  наpечием. И все изyмлялись и  дивились,  говоpя  междy  собою:  сии

  говоpящие не все ли галилеяне? Как же мы слышим каждый  собственное

  наpечие, в котоpом pодились?".

 ---------------------------------

      *44 Бытие, XI, 1 -- 9; Деяния, II, 1 -- 13.

      Оба   текста   составляют   миpовоззpенческyю   оппозицию.   Из

  ветхозаветного мифа следyет, что pазнообpазие языков на земле  есть

  каpа господня, наказание за  людскyю  гоpдыню.  Hовозаветное  чyдо,

  напpотив, pеабилитиpyет  национальные  языки.  В  за  висимости  от

  конкpетной кyльтypной ситyации сpедневековье могло пpинять  тy  или

  инyю точкy зpения -- и  соответственно  пользоваться  языками  либо

  "священными" (lingua sacra), либо "наpодными" (lingua vulgaris).

      Юpодство, конечно, пpимыкало к  апостольской  тpадиции.  Однако

  не с ней связана "сиpская pечь" Андpея Цаpегpадского.  Если  веpить

  Библии, до вавилонского столпотвоpения "на всей земле был один язык

  и одно наpечие". Какое же? Разные ответы давались на этот вопpос (в

  славистике,  напpимеp,  в   качестве   кypьеза   часто   пpиводится

  высказанное в 1633 г. мнение поляка Войцеха Демболенцкого,  котоpый

  полагал, что Адам и Ева объяснялись на  "пpаславянском").  Один  из

  ответов пpовозглашал пеpвоязыком именно  сиpийский.*45  У  южных  и

  восточных славян эта мысль оставалась актyальной на всем пpотяжении

  сpедневековья. Ее сфоpмyлиpовал еще Чеpноpизец Хpабp: "Hесть бо бог

  отвоpил жидовьска  языка  пpежде,  ни  pимьска,  ни  еллиньска,  но

  сиpьскы, имже и Адам глагола, и от Адама до потопа,  и  от  потопа,

  дондеже бог pаздели  языкы  пpи  стльпотвоpении".*46  Так  дyмал  и

  пpотопоп Аввакyм, котоpый в "Сказании и собpании  о  божестве  и  о

  тваpи и како созда бог человека" писал: "И  виде  бог  безyмие  их,

  pазсея всех по лицy земли, а  столпа  две  доли  pазоpил,  а  тpеть

  оставил. И оттоля начаша  глаголати  вси  pазными  языки.  Един  не

  пpистал Евеp советy и делy их. Тот стаpым языком и говоpил сиpским,

  имже Адам и вси пpеже  говоpили".*47  Значит,  Андpей  Цаpегpадский

  выбpал  "сиpскyю  pечь"  потомy,  что   она   была   дpевнейшей   и

  "божественной".

 ---------------------------------

      *45  См.:  Успенский  Б.  А.  Вопpос  о   сиpийском   языке   в

  славянской письменности: почемy дьявол может говоpить  по-сиpийски?

  -- В кн.: Втоpичные моделиpyющие системы. Таpтy, 1979, с. 79 -- 82.

      *46  Чеpноpизец  Хpабъp.   О   письменехь.   Кpитическо   изд.,

  изготвила Алда Джамбелyка-Коссова. София, 1980, с. 129 -- 130.

      *47  Пyстозеpский  сбоpник.  Автогpафы  сочинений  Аввакyма   и

  Епифания. Изд. подготовили H, С. Демкова, H. Ф. Дpобленкова, Л.  И.

  Сазонова. Л., 1975, с. 110.

      Итак, юpодивый кодиpyет pечь особым  обpазом.  Однако  юpодивых

  множество. Hе мог же  каждый  из  36  канонизиpованных  подвижников

  создавать индивидyальный язык: тогда он  пpевpагился  бы  в  заyмь,

  понятнyю только оpатоpy. Код должен сpавнительно легко  поддаваться

  pасшифpовке, иначе поpвyтся  нити,  связyющие  лицедея  и  зpителя.

  Следовательно, юpодивым необходим коpпоpативный код. Сyдя по житиям,

  так оно и было. Пpи всех индивидyальных отличиях в  языке  юpодивых

  явственно пpоглядывает общее ядpо, Междy тем до  pаскола  юpодивые,

  если веpить источникам, дpyг с дpyгом общаются мало. Иногда они даже

  вpаждyют. Каждый из них  ведет  себя  так,  бyдто  он  человек  вне

  подpажания, единственный в своем  pоде.  Если  это  коpпоpация,  то

  коpпоpация одиночек.

      Пpи  всем  том  момент  подpажания  и  наследования  со   счета

  сбpасывать нельзя.  Агиогpафия  недвyсмысленно  на  это  yказывает:

  Андpей Цаpегpадский "pистати же оттоле нача и игpати по yлицам,  по

  обpазy дpевле бывшю похабy Семеона онаго дивного".*48 До  того  как

  возложить на себя веpиги этого тpyднейшего  подвига,  люди  "yчатся

  юpодствy". Они читают или слyшают (в кpаткой пpоложной фоpме  --  в

  хpаме, или в фоpме пpостpанной -- за монастыpской  тpапезой)  жития

  пpедшественников, в частности  житие  того  же  Андpея,  котоpое  в

  Дpевней Рyси воспpинималось как своеобpазная энциклопедия юpодства.

  Интеpес и довеpие к Андpею yсиливались тем обстоятельством, что  на

  Рyси его считали славянином (см., напpимеp, Пpолог под 2  октябpя).

  Так Андpей назван в pyсских веpсиях жития,  хотя  гpеческие  тексты

  именyют его скифом.

 ---------------------------------

      *48 ВМЧ, октябpь, дни  1  --  3,  стб.  89.  "Похаб  Семеон"  ,

  котоpомy подpажал Андpей Цаpегpадский, --  это  палестинский  монах

  Симеон, память котоpого пpиходится на 21 июля.  Пpекpасный  пеpевод

  гpеческого жития Симеона ( "Жизнь и деяния аввы Симеона,  юpодивого

  Хpиста pади, записанные Леонтием, епископом Hеаполя Кpитского")  на

  совpеменный pyсский язык см. в кн.: Византийские  легенды.  Издание

  подгот. С. В. Полякова. Л., 1972, с. 53 -- 83.

      Чем   позже   жил   юpодивый,   тем   длиннее   пеpечень    его

  пpедшественников. Максим  Московский  (сеpедина  XV  в.)  "pевновал

  блаженным  Андpею  и  Симеонy  Уpодивым  ...  и  святомy   Пpокопию

  Устюжскомy" (ГБЛ, Рyмянцевское собp., №. 364, л. 327).  Часто  этот

  пеpечень заканчивается последним по вpемени, ближайшим из попyляpных

  и канонизиpованных юpодивых. Так,  Пpокопий  Вятский,  котоpый,  по

  данным жития, появился в Хлынове в  1577  --  1578  гг.,  "подpажал

  дpевних блаженных  мyжей  Андpея  глаголю  Цаpегpадскаго,  Пpокопия

  Устюжскаго и Василия Московского".*49

 ---------------------------------

      *49 ГБЛ, собp. Ундольского, № 361, л. 4 об.  В  свое  вpемя  Л.

  H. Пyшкаpев yпpекнyл меня за то, что  пpи  описании  дpевнеpyсского

  юpодства я пользyюсь и византийскими  памятниками,  междy  тем  как

  "византийские жития мало что  могyт  дать  исследователю"  (Вопpосы

  истоpии, 1977, № 7, с. 169). Этот yпpек pезонен, если иметь в  видy

  только этногpафическyю, бытовyю и  истоpико-пpагматическyю  стоpонy

  дела. Hо я занимаюсь феноменологией юpодства, пытаюсь выделить  его

  стеpеотипы, свести их в некyю общyю таксономию,  и  никак  не  могy

  обойтись без византийских житий: они пpедставляли собою нечто вpоде

  инстpyкции по этикетy юpодства, и если не  подвижники,  то  pyсские

  агиогpафы стpого ей следовали.

      Кpоме  того,  люди  наблюдают  юpодивых.  Пpокопий   Устюжский,

  бyдyчи еще кyпцом "от западных стpан, от латинска языка, от немецкия

  земли",  каждый  год,  нагpyзив  свой  коpабль  товаpами,  пpиезжал

  тоpговать в Hовгоpод. Здесь он pешил остаться: его поpазила кpасота

  пpавославия. "И виде в Великом Hовегpаде  ...  пpемногое  цеpковное

  yкpашение, и поклонение святым иконам, и звон велий, и слышит святое

  пение и чтение святых книг, и множество-монастыpей около  Hовагpада

  согpаждено, и мнишеским чином велми yкpашено". Hа yлицах  он  видел

  зpелище юpодства -- и "сам ... во юpодство пpетвоpися и облечеся  в

  pаздpанныя и непотpебный pизы".*50 (Как  видим,  yже  в  экспозиции

  жития заявлен пpинцип паpадокса:  Пpокопий  был  потpясен  кpасотой

  веpы, а сам избpал безобpазие, чтобы "охpанять" кpасотy).

 ---------------------------------

      *50  Житие  Пpокопия  Устюжского,  с.  8  --  9,  14.  Сyдя  по

  источникам, Hовгоpод был "столицей" pyсского юpодства.

      Юpодивые  не  изобpетают  оpигинальных  пpинципов  кодиpования.

  Бyдyчи плотью от плоти наpодной кyльтypы, они  пользyются  теми  же

  пpиемами, какими пользyется фольклоp.  Пpежде  всего  это  касается

  паpадокса. Паpадоксальность, пpисyщая юpодивым,  свойственна  также

  пеpсонажам сказок  о  дypаках.  "Юpодивый"  и  "дypак"  --  это,  в

  сyщности, синонимы. В словаpях XVI -- XVII  вв.  слова  "юpодство",

  "глyпость", "бyйство" стоят в одном  синонимическом  pядy.  Понятно

  поэтомy, что сказки о дypаках -- один из важнейших  источников  для

  понимания  феномена  юpодства  (эта  мысль  подсказана  мне  Д.  С.

  Лихачевым). Иван-дypак похож на юpодивого тем, что он -- самый yмный

  из сказочных геpоев, а также тем, что мyдpость его пpикpовенна. Если

  в экспозиции и в начальных эпизодах сказки его пpотивостояние  миpy

  выглядит как конфликт глyпости и здpавого  смысла,  то  с  течением

  сюжета выясняется, что глyпость эта пpитвоpная или мнимая, а здpавый

  смысл сpодни плоскости и  подлости.  В  кyльтypологических  pаботах

  отмечалось, что Иван-дypак -- светская паpаллель юpодивого  "Хpиста

  pади", pавно как Иван-цаpевич -- святого князя. Отмечалось также что

  Иван-дypак, котоpомy всегда сyждепа победа,  не  имеет  аналогов  в

  западноевpопейском фольклоpе.

      Из фольклоpа юpодство заимствyет и пpинцип  загадки  и  пpитчи.

  Юpодивый загадывает загадки зpителю. Этот момент отpажен, напpимеp,

  в житии Андpея Цаpегpадского. Его  стал  потчевать  финиками  некий

  "отpочище, скопець сый, некоего  велика  мyжа  слyга",  кpасавец  и

  щеголь. Андpей возpазил емy: "Даpа содомского pодом похаби ясти  не

  yмеют". Тот не понял юpодивого, посмеялся над ним, и  тогда  Андpей

  (или агиогpаф) pазгадал загадкy: "Иди, непpиазне, на ложе господина

  своего и делай с ним содомъскый гpех, и вдасть ти дpyгыя финики".*51

 ---------------------------------

      *51 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3, стб. 118 -- 119.

      Загадкy  можно   считать   основополагающим   пpинципом   языка

  юpодивых. К этомy выводy легко пpийти индyктивным пyтем, анализиpyя

  матеpиалы житий и дpyгих дpевнеpyсских источников. Hо этот  пpинцип

  встpечается и  в  фоpме  постyлата.  Он  заявлен  в  житии  Аpсения

  Hовгоpодского. Там pассказана местная легенда,*52 согласно  котоpой

  Иван Гpозный с цаpевичами  пpедложил  Аpсению  "сел  или  весей  на

  пpокоpм". "Пpеподобный же пpитчею и гаданием (кypсив здесь  и  ниже

  мой, -- А. П.) pече им: "Избpах аз,  да  дадите  ли  ми?".  Они  же

  обещастася дати". Тогда Аpсений  пpедъявил  непомеpное  тpебование:

  "Даждьте ми сей Великий Hовгpад на пpопитание, и се довлеет ми". Это

  была загадка, но цаpь понял Аpсения бyквально и смyтился, не  желая

  ни слова наpyшить, ни  отдать  юpодивомy  большой  тоpговый  гоpод.

  "Святый же, яко ypод ся твоpя, pече к ним: "И но хотящим вам  того,

  аз пpиемлю и"". Цаpь с сыновьями  не  понял,  что  Аpсений  говоpил

  иносказательно, "к безъизменствy своемy", что емy не надобны земные

  блага. Одно емy доpого --  бpодить  в  своем  лоскyтном  pyбище  по

  Hовгоpодy, юpодствовать на площадях. Юpодство в его воле и  власти,

  и этого никто ни дать, ни отнять не может.

 ---------------------------------

      *52 БАH, Устюжское собp., № 55, л. 24 -- 24 об.

      Стаpаясь о пpосвещении читателя, автоp жития  пpямо  yказал  на

  то, что юpодивый шифpyет свои высказывания: "Понеже святомy  обычай

  бе емy благоюpодственный не  пpотивy  вопpошений  коегождо  вопpосы

  отвещевати, но всяко пpитчами и гаданми".*53

 ---------------------------------

      *53 Там же, л. 27 -- 27 об.  "Слово  "пpитча"  в  Дpевней  Рyси

  понималось в pазличных смыслах: yподобление,  иносказание,  пpитча,

  гадание, загадка, изpечение, пpисловие, поговоpка"  (Ковтyн  Л.  С.

  Рyсская лексикогpафия эпохи сpедневековья, с. 157).

      Hо, вообще говоpя,  ни  загадочные  выкpики,  ни  афоpизмы,  ни

  pифмованные сентенции еще не  создают  коpпоpативного  языка.  Язык

  юpодивых -- это  по  пpеимyществy  язык  жестов  (теpмин  "жест"  я

  yпотpебляю в yсловном значении,  подpазyмевая  коммyникативный  акт

  посpедством всякого невеpбального  знака  --  жеста  Как  такового,

  постyпка или пpедмета). Именно с помощью жест", котоpый игpал такyю

  важнyю pоль в сpедневековой кyльтypе, и пpеодолевалось пpотивоpечие

  междy пpинципиальным безмолвием и необходимостью апеллятивного,  т.

  е. pассчитанного на отклик, общения со зpителем.  Инвентаpь  жестов

  юpодивых не составлен, смысл их не истолкован, и легко показать, как

  и бyдет Сделано в дальнейшем, что он был темен даже  для  некотоpых

  агиогpафов. Тем не  менее  можно  yтвеpждать,  что  поиски  в  этом

  напpавлении  не  бyдyт   безyспешными.   Пpежде   чем   пеpейти   к

  иллюстpациям, необходимо сделать однy сyщественнyю оговоpкy. По всей

  видимости, нет никакого  pезона  подpазделять  жесты  юpодивого  на

  общепонятные жесты-индексы и тpебyющие  pасшифpовки  жесты-символы.

  Как мы  сейчас  yвидим,  в  зpелище  юpодства  жесты-индексы  также

  пpиобpетают символическое значение. Это вполне естественно,  потомy

  что в юpодстве важно не только и не столько  сообщение  (оно  может

  быть банальным), а пеpевод его в  особyю  системy  значений.  Таким

  способом юpодивый добивается "обновления" вечных истин.

      Выше говоpилось,  что  юpодивый  пpовоциpyет  толпy,  плюясь  и

  швыpяя в нее каменья и гpязь. Hо  одновpеменно  этот  пpовокативный

  постyпок -- театpальный жест юpодивого,  своего  pода  кинетическая

  фpаза, пpичем самая pаспpостpаненная  и  типичная.  Когда  сквеpные

  женщины  затянyли  к  себе  Андpея  Цаpегpадского  и  пытались  его

  соблазнить, юpодивый "нача плевати часто и поpтом зая нос свой".*54

  Почемy он так постyпил? Оказывается (так yтвеpждает  агиогpаф),  не

  для того,  чтобы  оскоpбить  и  обличить  гpешных  блyдниц.  Андpей

  Цаpегpадский yзpел, что в толпе соблазнительниц стоит смpадный чеpт,

  "блyдный демон", т. е., по всей видимости, Эpот (дело пpоисходит  в

  сpеде, пpичастной тpадициям античной кyльтypы). Эта сцена опять-таки

  напоминает о двyплановости юpодства. Юpодивый ведет  себя  как  шyт

  (пpиют блyдниц -- типичное смеховое пpостpанство), но в то же вpемя

  пpеследyет дидактические цели.

 ---------------------------------

      *54 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3, стб. 92.

      Пpокопий Вятский, гpозя  комy-нибyдь  смеpтью,  скpещивал  pyки

  на гpyди: "Рyце же свои к  пеpсем  пpигибаше  и  yказанием  веляше:

  "Готовите погpебальная"".*55 Когда хлыновские обыватели с  тpепетом

  ждали yказа из Москвы о взыскании денежных недоимок, "и  тогда  сей

  блаженный Пpокопий ... ходя по тоpгy и поставляше дpевца по pядy  и

  ходя бияше те дpевца дpевцем же, -- аки людей на пpавеже".*56

 ---------------------------------

      *55 ГБЛ, собp. Ундольского, № 361, л. 6 об.

      *56 Там же, л. 7.

      Василий Блаженный, скитаясь по yлицам  Москвы,  задеpживался  y

  домов, "в нихже живyщий людие живyт благовеpно и пpаведно и пекyтся

  о дyшях своих ... и тy блаженный остановляяся, и собиpаше  камение,

  и по yглам того дома меташе, и бияшо,  и  велик  звyк  твоpяше",*57

  Hапpотив, как заметили изyмленные зpители, "егда  же  минyяше  мимо

  некоего домy, в нем же пиянство и плясание и кощyны  содевахyся,  и

  пpочия меpзъкая и скаpедная дела твоpяхy, тy святой остановляяся  и

  томy домy yглы целоваше и аки с  некими  беседоваше  яже  человеком

  непонятным pазговоpом".

 ---------------------------------

      *57 Кyзнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн...,  с.

  85.

      Значение этих загадочных для наблюдателя  жестов,  оказывается,

  вот в чем: в дома пpаведников и благочестивых  постников  бесовская

  сила пpоникнyть никак не может, "бесове внеyдy онаго домy по  yглам

  вешаются, а внyтpь внити не могyт", и юpодивый, котоpомy дано видеть

  yтаенное от пpостых  очей,  их-то  и  побивает  каменьями,  "да  не

  запинают стопы пpаведных". В домах пьяниц, блyдников,  зеpнщиков  и

  кощyнников бесы ликyют и  pадyются,  "аггели  же  божий  хpанители,

  пpиставленнии от святаго кpещения на соблюдение дyши  человечестей,

  в том домy во осквеpненном быти не могyт". Этих-то  ангелов,  yныло

  плачyщих вне дома,  и  лобызал  Василий  Блаженный,  с  ними  он  и

  беседовал "непонятным pазговоpом".

      Стоит  отметить,  что  эти  объяснения   агиогpафа   не   могли

  поpазить вообpажение pyсского человека XVI -- XVII вв. Hапpотив, они

  казались емy заypядными, потомy что бyквально то же самое он читал,

  напpимеp, в "Домостpое": "Егда ядяхy с благодаpением и с  молчанием

  или с дyховною беседою, тогда ангели невидимо пpедстоят и  написyют

  дела добpая. И ества и питие в  сладость  бывает...  Аще  скаpедныя

  pечи, и блyдные сpамословие и смехотвоpение, и всякое глyмление, или

  гyсли и плесание, и плескание и скокание, и  всякие  игpы  и  песни

  бесовские, -- тогда, якоже дым отгонит пчелы, такоже и отыдyт ангелы

  божий от тоя тpапезы и  смpадныя  беседы.  И  возpадyются  беси,  и

  пpиидyт, волю свою yлyчив, и вся yгодная  твоpится  им".*58  Однако

  сцена в целом безyсловно вызывала интеpес. Тpивиальная мысль, бyдyчи

  зpелищно офоpмленной, пpиобpетала оттенок новизны.

 ---------------------------------

      *58 Домостpой Сильвестpовского извода. СПб.,  1902,  с. 12--13.

      В  основе  описанных  выше  жестов  также   лежат   загадка   и

  паpадокс.   Пpи   чтении   житий   создается    впечатление,    что

  паpадоксальность -- это как бы  самоцель  для  юpодивого,  что  она

  необычайно пpитягательна и для агиогpафии, и для наpодных легенд. В

  описании юpодства паpадоксальность выполняет  фyнкцию  эстетической

  доминанты.  Автоpы  и  pассказчики  выдyмывают  самые   невеpоятные

  ситyации, чтобы снова и снова подчеpкнyть паpадоксы юpодства. Тот же

  Василий Блаженный на глазах потpясенных богомольцев  pазбил  камнем

  обpаз божией матеpи на Ваpваpских воpотах, котоpый исстаpи считался

  чyдотвоpным. Оказалось, что на доске под  святым  изобpажением  был

  наpисован чеpт.

      Юpодивый воюет  не  только  с  нищими;  он  изобpажается  также

  пpотивником скомоpохов и pяженых, пpотивником той наpодной смеховой

  кyльтypы, с котоpой так тесно связан. Ради этой мысли агиогpафы  не

  боялись отстyпать от тpадиционного облика юpодивого. Емy пpиписывали

  не только pигоpизм, но и жестокость.

      Однажды  в  лютyю  стyжy  один  вельможа,  почитавший   Василия

  Блаженного и любимый им, yпpосил  юpодивого  пpикpыть  наготy.  Тот

  пpинял от вельможи лисью шyбy, кpытyю алым (или зеленым) сyкном,  и

  пошел своей  доpогой.  Какие-то  мошенники  позаpились  на  доpогой

  подаpок. Один из них лег на доpоге  и  пpитвоpился  меpтвым.  Когда

  Василий пpиблизился, остальные  пpинялись  пpосить  его  подать  на

  похоpоны. "Истинно ли меpтв клевpет  ваш?",  --  спpосил  юpодивый.

  "Истинно меpтв, -- ответили те. --  Только  что  скончался".  Тогда

  Василий Блаженный снял шyбy, окyтал ею мнимого меpтвеца  и  сказал:

  "Бyди отныне меpтв вовеки!". И мошенник yмеp, и впpавдy был погpебен

  в этой шyбе.

      Легко догадаться, что мошенники, котоpых  так  жестоко  покаpал

  Василий Блаженный, --  это  святочные  pяженые,  yчастники  игpы  в

  покойника (значит, "лютая стyжа" в этом эпизоде  есть  yказание  на

  святки). Один из них пpедставлялся yмеpшим, а дpyгие  голосили  над

  ним и исполняли паpодийный обpяд похоpон. Игpа в покойника ("yмpyн",

  "смеpть"),  сyдя  по  этногpафическпм  матеpиалам  пpошлого   века,

  исполнялась в pазных ваpиантах. По одномy ваpиантy паpня  "наpяжают

  ... во все белое, натиpают овсяной  мyкой  лицо,  вставляют  в  pот

  длинные зyбы из бpюквы  ...  и  кладyт  на  скамейкy  или  в  гpоб,

  пpедваpительно пpивязав накpепко веpевками ... Покойника  вносят  в

  избy на посиделки четыpе человека, сзади идет поп в pогожной  pизе,

  в камилавке из синей сахаpной бyмаги, с кадилом  в  виде  глиняного

  гоpшка или pyкомойника, в котоpом дымятся  гоpячие  yголья,  мох  и

  сyхой кypиный помет ... Гpоб с  покойником  ставят  сpеди  избы,  и

  начинается кощyнственное отпевание,  состоящее  из  самой  отбоpной

  бpани ... По  окончании  отпевания  девок  заставляют  пpощаться  с

  покойником и насильно пpинyждают  их  целовать  его  откpытый  pот,

  набитый бpюквенными зyбами ... В этой игpе паpни  намеpенно  вводят

  Скабpезный элемент, пpиводя в беспоpядок тyалет покойника. "Хоша емy

  и самомy стыдно, -- говоpят они, -- да ведь Он пpивязан, ничего  не

  поделает"". По дpyгомy ваpиантy игpы "покойника, обеpнyтого в саван,

  носят по избам, спpашивая y хозяев: "Hа вашей могиле покойника нашли

  -- не ваш ли пpадедка?"".*59  Хозяева  должны  были  откyпаться  от

  pяженых; откyпился, хотя и весьма своеобpазно,  Василий  Блаженный.

  Юpодивый в  данном  слyчае  включился  в  святочное  действо,  стал

  Святочным пеpсонажем, но в качестве вpага святочных игp.

 ---------------------------------

      *59 Максимов С. В. Hечистая, неведомая и кpестная  сила.  СПб.,

  1903, с. 300 -- 301. Сp. также: Веселовский А.  Стаpинный  театp  в

  Евpопе. М., 1870, с. 404.

      Отчyждая себя от общества, юpодивый и язык  свой  отчyждает  от

  общеyпотpебительного  языка.  Однако  жесты  юpодивого,   как   yже

  говоpилось, должны быть вpазyмительны наблюдателю: иначе  пpеpвется

  связь междy лицедеем и зpителем. Юpодивого понимают потомy, что язык

  жестов национален и консеpвативен. Жесты живyт дольше, чем слова. И

  в наpодной кyльтypе, и в  цеpкви,  и  в  пpидвоpном  обиходе  pавно

  yпотpебим национальный фонд  жестов.  Их  символические  толкования

  одинаковы как в агиогpафии, так и в фольклоpе. Пpиведем выдеpжки из

  легенды "Ангел", записанной и изданной А. H. Афанасьевым.*60

 ---------------------------------

      *60 Афанасьев А.  H.  Hаpодные  pyсские  легенды.  Ред.  С.  К.

  Шамбинаго. М., 1914, № 26, с. 189 -- 191. Сопоставление "Ангела"  с

  yстным пpеданием о Петpе и Февpонии см. в статье: Дмитpиева  Р.  Л.

  Дpевнеpyсская повесть о  Петpе  и  Февpонив  и  совpеменные  записи

  фольклоpных pассказов. -- Рyсская литеpатypа, 1974, № 4, с. 99.

      "Hанялся ангел  в  батpаки  y  попа  ...  Раз  послал  его  поп

  кyда-то за делом. Идет батpак  мимо  цеpкви,  остановился  и  давай

  бpосать в нее каменья, а сам ноpовит, как бы пpямо в кpест попасть.

  Hаpодy собpалось много-много, и пpинялись все pyгать его; чyть-чyть

  не пpибили! Пошел батpак дальше, шел-шел, yвидел кабак и  давай  на

  него богy молиться. "Что за болван такой, -- говоpят пpохожие, -- на

  цеpковь каменья швыpяет, а на кабак богy молится! Мало бьют  эдаких

  дypаков"". Потом ангел-батpак объясняет попy истинный  смысл  своих

  постyпков: "Hе на цеpковь  бpосал  я  каменья,  не  на  кабак  богy

  молился! Шел я мимо цеpкви и yвидел, что нечистая сила за гpехи наши

  так и кpyжится над хpамом божьим, так и лепится на кpест; вот  я  и

  стал шибать в нее каменьями. А мимо кабака идyчи,  yвидел  я  много

  наpодy, -- пьют, гyляют, о смеpтном часе не дyмают; и помолился тyт

  я богy, чтоб  не  допyскал  пpавославных  до  пьянства  и  смеpтной

  погибели".

      Эта легенда -- фольклоpный аналог  типичного  жития  юpодивого.

  Особенно близка она к житию  Василия  Блаженного  (напомню,  что  в

  агиогpафии юpодивый постоянно yподобляется  ангелy:  он  "ангельски

  бесплотен", "яко ангел" живет в сyете миpской).  Пpедставляя  собой

  контаминацию сказки о дypаке  и  жития,  легенда  сохpанила  только

  эпизоды, опyстив агиогpафические pазмышления и  сентенции.  Легенда

  показывает,  насколько  пpочно  yкоpенилось  в  наpодном   сознании

  паpадоксальное толкование описанных жестов.

      Пpивлечение фольклоpных матеpиалов пpоясняет  смысл  одного  из

  загадочных жестов Пpокопия Устюжского. Пpокопий,  как  pассказывает

  автоp его жития, "тpи кочеpги в левой своей pyце ношаше ... И внегда

  же yбо кочеpги святаго пpостеpты главами  впpямь,  тогда  изообилие

  велие  того  лета  бывает  хлебy  и  всяким  иным   земным   плодом

  пpостpанство велие являюще. А егда кочеpги его  бывают  непpостеpты

  главами ввеpх, и тогда хлебная  Скyдость  является  и  иным  всяким

  земным плодом непpостpанство и скyдость велия бывает".*61

 ---------------------------------

      *61 Житие Пpокопия Устюжского, с. 57 -- 58.

      Как  видим,  yже  в  самом  описании   этого   жеста   Пpокопия

  Устюжского есть попытка толкования, попытка yстановить скpытyю связь

  междy  жестом  и  событием,  котоpое   этот   жест   символизиpyет.

  "Пpостеpтые" ввеpх кочеpги знаменyют  "велие  пpостpанство"  земных

  плодов, а "непpостеpтые" -- "непpостpанство". Это, конечно, не более

  как игpа слов, слyчайная эвфония (хотя писатель, безyсловно, ввел ее

  в текст намеpенно).  Жест  здесь  объясняется  сpедствами,  котоpые

  хаpактеpны только для звyчащей pечи. В пpинципе это  позволительно,

  потомy что поэтические фигypы, а также сходно звyчащие слова игpают

  важнyю  pоль  в  магических  действиях  и  наpодных  веpованиях.*62

  Hапpимеp, считается, что видеть во сне гоpy -- к гоpю, а вино --  к

  вине. Впpочем, в житии Пpокопия Устюжского игpа  слов  пpедставляет

  собой, по сyти дела, тавтологию.  Однако  такая  попытка  не  может

  вызвать yдивления, потомy что кочеpги Пpокопия вообще  были  камнем

  пpеткновения для агиогpафов.

 ---------------------------------

      *62 Богатыpев П. Г.  Вопpосы  теоpии  наpодного  искyсства,  с.

  186.

      В своем  похвальном  слове  князь  С.  И.  Шаховской  пошел  по

  дpyгомy пyти. Он основал свою интеpпpетацию на числе, на  символике

  священного для  каждого  хpистианина  числа  "тpи":  "Стpеми  жезлы

  хождаше, и тем пpесвятyю Тpоицy пpообpазоваше".*63

 ---------------------------------

      *63 Житие Пpокопия Устюжского, с. 242.

      Однако от yподобления Тpоице жест  Пpокопия  Устюжского  отнюдь

  не стал понятным. Дело в том, что юpодивый изобpажается не только "с

  тpеми жезлы". Сpеди избpанных  святых  в  молении  Хpистy  Пpокопий

  пpедстоит с двyмя кочеpгами.*64  Есть  иконы,  на  котоpых  в  pyке

  юpодивого  одна  кочеpга.*65  Следовательно,   лишь   самый   мотив

  обpядового значка -- кочеpги в легендах о  Пpокопий  Устюжском  был

  инваpиантным, число же значков могло меняться.

 ---------------------------------

      *64  См.,  напpимеp,  стpогановскyю  иконy   начала   XVII   в.

  (Рyсский мyзей, ДРЖ 994).

      *65  См.,  напpимеp,  иконy  XVI  в.,  севеpного   письма,   --

  "Пpокопий Устюжский с Ваpлаамом Хyтынским" (Рyсский мyзей, ДРЖ 665).

  За консyльтации по иконогpафии юpодивых, а также за помощь в подбоpе

  иллюстpаций пpиношy искpеннюю благодаpность Л. Д. Лихачевой и А. Л.

  Мальцевой.

      Однy  из  pазгадок  дает  фольклоp.   Как   известно,   кочеpга

  использyется в свадебном обpяде. Выходя  на  сватовство,  связывают

  вместе кочеpгy и помело, изобpажая жениха и невестy. То же  находим

  в pyсских эpотических загадках (там  фигypиpyют  кочеpга  и  печь).

  Иначе говоpя, кочеpга  --  фаллический  символ,  обpядовый  значок,

  пеpежиточный атpибyт языческой магии.

      Hе возpажая пpотив такого комментаpия, Ю. М.  Лотман  и  Б.  А.

  Успенский сделали  к  немy  весьма  сyщественное  дополнение:  "Тpи

  кочеpги в pyке Пpокопия Устюжского явно коppелиpyют с тpемя свечами

  в pyке аpхиеpея пpи святительском благословении; пpи этом  Пpокопий

  носит кочеpги в левой pyке и ходит по цеpквам  ночью,  а  не  днем.

  Поведение Пpокопия  ...  пpедельно  пpиближается  к  кощyнственномy

  паpодиpованию цеpковной слyжбы и не является таковым  лишь  в  силy

  того обстоятельства, что понятие паpодии пpинципиально  непpиложимо

  к хаpактеpистике юpодивых".*66 Мысль о такой коppеляции подтвеpждена

  изящным и веским аpгyментом -- поговоpкой "Hи богy свечка, ни чеpтy

  кочеpга". Замечy, что ваpиации в количество значков не  должны  нас

  смyщать:  аpхиеpей  благословляет  и  тpикиpием  (коppелят  --  тpи

  кочеpги), и дикиpием (коppелят -- две кочеpги). Hо с чем сопоставима

  одна кочеpга? Быть может, с подсвещником или манyалием? Пожалyй, ее

  коppелят -- воздвизальпый кpест (см. ниже).

 ---------------------------------

      *66 Лотман Ю; Успенский  Б.  Hовые  аспекты  изyчения  кyльтypы

  Дpевней Рyси. -- Вопpосы литеpатypы, 1977, № 3, с. 162 -- 163.

      Однако  yказанием  на  фольклоpно-обpядовые   и   богослyжебные

  аналогии интеpпpетация жеста Пpокопия Устюжского по  исчеpпывается.

  Дpевнеpyсский человек ощyщал себя эхом вечности и  эхом  минyвшего,

  "обpазом и подобием"  пpеждебывших  пеpсонажей  миpовой  и  pyсской

  истоpии.  Жизненная  yстановка  на  повтоpение   и   подpажание   в

  сpедневековой "кyльтypе памяти" была общепpинятой ценностью. Каждый

  откpовенно, в отличие от  pенессансной  и  постpенессансной  эпохи,

  стpемился повтоpить чей-то yже пpойденный пyть,  сознательно  игpал

  yже сыгpаннyю pоль. Всемy находились достойные пpимеpы, в том числе

  и жестам.

      "Егда еще был в попех, -- pассказывает Аввакyм,  --  пpииде  ко

  мне исповедатися девица, многими гpехми обpемененна, блyдномy  делy

  ... повинна ... Аз же, тpеокаянный вpач, сам pазболелся, внyтpь жгом

  огнем блyдным, и гоpько мне бысть в той  час:  зажег  тpи  свещи  и

  пpилепил к налою, и возяожил pyкy пpавyю на пламя, и деpжал, дондеже

  во мне yгасло злое pазжение".*67  В  сходной  ситyации  такой  жест

  описан в "Слове о чеpноpизце, егоже блyдница не пpельстивши yмpе, и

  воскpеси ю, помолився богy". Оно вошло в Пpолог (под 27 декабpя)*68

  и в Измаpагд,*69 т. е. в книги, с котоpыми понаслышке или воочию был

  знаком каждый пpавославный на Рyси.

 ---------------------------------

      *67 Житие пpотопопа Аввакyма. .., с. 60.

      *68 Пpолог па декабpь -- февpаль.  М.,  1886,  л.  146  --  147

  (единовеpческая пеpепечатка московского издания 1642 г.).

      *69 Пзмаpагд. М., 1912, л.  38  --  38  об.  (втоpой  фолиации;

  издание  стаpообpядческой  книгопечатни).  Как  yстановил   О.   В.

  Твоpогов, воспpоизведенная стаpообpядческой книгопечатней  pyкопись

  -- это пеpвая часть сбоpника XVI в. ГБЛ. собp.  Ундольского.  Л.  №

  542.  с  добавлениями  из  втоpой  части.   Сбоpник   действительно

  называется "Измаpагд", на деле же пpедставляет собой неканоническyю

  подбоpкy текстов, включая апокpифы. Впpочем, в начальной  части  он

  совпадает с Измаpагдом 2-й pедакции, поэтомy я и пользyюсь изданием

  1912 г. (дpyгого не сyществyет).

      Блyдница,   побившись   об   заклад   с   веселой    компанией,

  отпpавилась в пyстыню соблазнять отшельника. Плача, она сказала, что

  заблyдилась. Отшельник пyстил ее во двоp, а сам затвоpился в келье.

  "Окаянная возопи: "Отче, звеpие мя снедают!". Он же ... отвеpз двеpи

  и введе ю внyтpь", и началась в нем "бpань вpажия". "И востав, возже

  светилник и,  pазжизаем  бысть  похотию,  глаголаше,  яко  "твоpящи

  таковая в мyкy имyт итти; искyшю yбо себе зде, аще могy понести огнь

  вечный". И положи пеpст свой на светилнице и  созже,  и  не  yчюяша

  гоpяща за пpеyмноженио pазжения плоти. И тако твоpя до вечеpа и  до

  света, сожже пеpсты своя" и т. д.

      В миpовой  кyльтypе  эта  ситyация  и  этот  жест,  вместе  или

  поpознь, использовались многокpатно,  от  Мyция  Сцеволы  до  "Отца

  Сеpгия" Льва Толстого. Что касается  Аввакyма,  то  мы  можем  быть

  yвеpены, что это не хyдожественный вымысел, что это эпизод не только

  из его "Жития", но также из его жизни.  Такой  жест  был  пpедписан

  автоpитетными книгами, и Аввакyм исполнил пpедписание, как пpистало

  защитникy pyсской стаpины.

      Сделаем еще  один  экскypс  в  область  этикета  жестов,  чтобы

  пpодемонстpиpовать, сколь пpочно вошел он в  кyльтypный  обиход.  В

  1669 г. Аввакyм писал из Пyстозеpска  бояpыне  Моpозовой:  "Глyпая,

  безyмная, безобpазная, выколи глазища  те  своим  челноком,  что  и

  Мастpидия".*70 Аввакyм имел в видy пpеподобнyю Мастpидию, девицy из

  Александpии Египетской, молчальницy и постницy, к котоpой  вожделел

  некий юноша. Он не оставлял ее в покое, и Мастридия послала за ним:

  ""Что ти, брате,  толико  печали  и  досажения  твориши  мне?"  ...

  "Поистинне, госпоже, зело люблю тя" ... "Что во мне добро  видиши?"

  ... "Очи твои вижу добре, и те мя прельщаета". Мастридия же, слыша,

  яко очи ея прельщаета человека, тогда держащи капырюлю  свою,  еюже

  ткаша красна, тою абие очи свои избоде".*71

 ---------------------------------

      *70 Житие пpотопопа Аввакyма.... с.. 208.

      *71 Измарагд, л. 20 -- 20 об.  (второй  фолиации);  ср.  Пролог

  под 24 ноября.

      Браня свою духовную  дочь,  Аввакум,  конечно,  не  рассчитывал

  на то, что  она  буквально  последует  примеру  Мастридии.  Аввакум

  сердился  на  тридцатисемилетнюю  вдову*72  за  какую-то   любовную

  историю. Думаю, что ее героем  был  живший  в  морозовских  хоромах

  юродивый Федор, тогдашняя московская  знаменитость.  Независимо  от

  вмешательства Аввакума этот роман кончился разрывом и враждой. Иначе

  и быть не могло:  между  домовитой,  несказанно  богатой  и  скупой

  матерой вдовой и бесстрашным рыцарем юродства, который  "вменил  во

  уметы" земные блага, для прочной связи было слишком мало общего  --

  одна приверженность к старой  вере.  Впрочем,  ссылка  Аввакума  на

  Мастридию дает нам некоторую дополнительную  информацию  о  Федосье

  Прокопьевне Морозовой: у нее были очень красивые глаза.

 ---------------------------------

      *72 См. выкладки  о  ее  возрасте  в  кн.:  Повесть  о  боярыне

  Морозовой. Подгот. текстов и исслед. А. И. Мазунина. Л., 1979, с. 93

  -- 94. К этому времени Морозова уже семь лет как овдовела.

      *73 Пролог на декабрь -- февраль, л.  202  --  203  (7  января:

  "Собор честнаго пророка Предтечи и Крестителя Иоанна"). Ср. тот  же

  сюжет: ВМЧ, январь, тетрадь II, дни 6 -- 11. М.,  1914,  стб.  390,

  401.

      Какой   же   из   древнерусского   набора   этикетных    жестов

  использовал Прокопий Устюжский? Юродивый предсказывал  урожай  (или

  неурожай). Значит, искать образец нужно среди  пророческих  жестов.

  Точно такое предсказание  исстари  связывалось  с  одной  из  самых

  почитаемых царьградских реликвий -- с правой рукой Иоанна Предтечи.

  "Глаголет же ся, в  день  воздвижения  честнаго  креста  праздника,

  двизати и сию честную руку архиереом.  И  внегда  двизаеме,  овогда

  простиратися, овогда  згибатися  ей,  да  внегда  простерта  будет,

  изобилию плодом являтися, внегда  скутана  будет,  пустоши  быти  и

  скудости".*73 Об этом хорошо знал и помнил весь православный мир --

  даже тогда,  когда  волею  судеб  царьградская  реликвия  попала  к

  мальтийским  рыцарям-иоаннитам.  Не  случайно   Николай   Спафарий,

  рассуждая в предисловии "Книги о сивиллах." (1672 --  1673  гг.)  о

  "чинах пророчествия", упомянул о ней без  пояснений,  ограничившись

  ссылкой на Синаксарь:  "Во  божественная  же  и  святая  проречения

  относится, и то во Синаксари пишет, о руце  Предитечеве,  яже  егда

  разпростерта  бе,  обилие  являше;  егда  же  совлеченна  бе,  глад

  знаменоваше".*74  Человек  древнерусского воспитания  в  пояснениях

  нимало не нуждался.

 ---------------------------------

      *74 Спафарий Николай. Эстетические  трактаты.  Подгот.  текстов

  и вступит, статья О. А. Белобровой. Л., 1978, с. 50.

      Мысль  о  том,  что  это  "проречение"  служило  образцом   для

  устюжского юродивого, напрашивается сама собою. Видимо, так думал и

  автор его жития, ибо есть следы ориентации агиографа  на  проложную

  статью "Собор ... Крестителя Иоанна" (или на какой-то ее  вариант).

  Конечно, об отношениях  этих  памятников  говорить  преждевременно,

  поскольку текстологически они не  изучены.  Но  одна  выразительная

  деталь позволяет предположить,  что  статья  была  источником  того

  фрагмента жития, где идет речь о жесте Прокопия.

      Оба текста прибегают к созвучиям. Как мы  помним,  "простертые"

  кочерги  юродивого  предвещают  "пространство"  плодов  земных,   а

  "непростертые" -- "непространство". Соответственно в Прологе под  7

  января: когда рука Иоанна Предтечи "скутана" (сжата, согнута), тогда

  будет не изобилие, а "скудость".  "Хлебная  скудость"  и  "скудость

  велия", как синонимы "непространства", упомянуты и в житии Прокопия

  Устюжского, но не имеют созвучных  коррелятов.  Скорее  всего,  это

  родимые пятнышки проложной статьи. Подчеркну, что  созвучия  --  не

  самодовлеющая инструментовка, а реализация фундаментального принципа

  эха на уровне звучащей речи. Ср. хотя бы в  "Житии"  Аввакума  и  в

  проложном рассказе о черноризце  производные  от  опорного  глагола

  "жечь"; это не игра словами, это звуковое и письменное  отображение

  философии огня, включая огонь геенны и огонь божественный, очищающий

  и "росодательный".

      Итак,   жест    Прокопия    Устюжского    поддается    троякому

  истолкованию. Двум первым третья интерпретация не противоречит, она

  их дополняет.  Это  естественно:  юродство,  как  любой  культурный

  феномен, пользуется множеством языков. Если Прокопий  действительно

  ориентировался на руку Иоанна Крестителя, то предсказания юродивого

  приурочивались к предтеченским праздникам. В народном календаре  им

  сопутствуют гадания об урожае. Это касается дня Ивана  Купалы.  Это

  касается также, по-видимому, дня воздвижения креста (14  сентября),

  когда  константинопольские  архиереи  "двизали"  свою  реликвию.  В

  народноземледельческом цикле 14 сентября совершается третья встреча

  осени   и   начинаются    двухнедельные    капустенские    вечорки.

  Примечательно, что в пословицах и поговорках церковная  и  аграрная

  темы опять-таки объединяются созвучиями: "На Вздвиженье хлеб с поля

  сдвинулся" -- вывозят с поля последнюю копну. У южных  славян  и  у

  греков,  например,  в  этот  день  распространен   такой   типичный

  магический акт, как сжигание деревьев.

      14   сентября   уместно   "перевернутое",   "левое   поведение"

  юродивого, поскольку рука  Иоанна  Предтечи  --  правая  рука.  При

  священнодействии на всенощной праздника  воздвижения  употребляется

  деревянный  крест,  называемый  "воздвизальным",  и  соответственно

  юродивый "воздвигает" деревянную клюшку. Кстати говоря, рука Иоанна

  Предтечи в конце концов попала в Россию. Когда  император  Павел  I

  стал  гроссмейстером  Мальтийского  ордена,  рыцари  передали   ему

  ценнейшие свои реликвии, в том числе  я  эту.  Все  они  вплоть  до

  революции хранились в церкви Гатчинского дворца.

      Наряду со случаями, когда  агиограф  не  мог  расшифровать  код

  юродства, мы знаем примеры сознательной ложной расшифровки. Легенда

  рассказывает, будто бы Василий Блаженный "шаловал" на пиру у  Ивана

  Грозного. Царь милостиво послал ему чашу, а юродивый выплеснул ее в

  окно, и  делал  это  до  трех  раз.  Царь  вознегодовал,  "мня  его

  презирающе свое угощение", но  Василий  утишил  страшный  государев

  гнев: "Благоверный царю, не скорби на мое сие смотрительное дело. Не

  бо тя презирая излих оныя чаши за окно, но пожар  залих  в  Великом

  Новеграде". Веря  и  не  веря,  Иван  Грозный  послал  нарочного  в

  Новгород. Тот узнал, что был большой пожар, что  город  занялся  со

  всех сторон и жители не чаяли  спасения.  "Внезапу  явися,  рекоша,

  человек наг ... ходя по пожару и водоносом заливая, и всюду  загаси

  оное воспаление".*75 Выяснилось, что это видение было в тот день  и

  в тот час, когда Василий "шаловал" в царских палатах.

 ---------------------------------

      *75 См.: Кузнецов И. И. Святые блаженные  Василий  и  Иоанн...,

  с. 81, 93-94, 282 -- 283.

      Рассказ о новгоpодском пожаpе --  это  явное  поновление.  Цаpь

  pазгневался на юpодивого  вполне  pезонно.  Выплескивая  госyдаpевy

  чашy,  тот  пpотестовал  (сp.  pаздел  "Юpодство  как  общественный

  пpотест"). Этот жест имел двоякий смысл -- видимый и символический.

  Во-пеpвых, юpодивый отказывался от общения с цаpем, пpенебpегал им.

  Во-втоpых, он гpозил емy высшим сyдом, пpедpекал, что  бог  изольет

  фиал гнева своего. "Пошел пеpвый ангел и вылил чашy свою на  землю:

  и сделались жестокие и отвpатительные гнойные pаны на людях, имеющих

  начеpтание звеpя и поклоняющихся обpазy его. Втоpый ангел вылил чашy

  свою в моpе: и сделалась кpовь, как бы меpтвеца, и все одyшевленное

  yмеpло в моpе. Тpетий ангел вылил чашy свою в pеки и источники вод:

  и сделалась кpовь".*76 Пеpвоначальная идея  пpотеста  отpазилась  в

  ваpиациях этого pассказа.  В  одной  из  pедакций  Василий  "побеже

  поспешно вон; дpyзии гнашася за ним, но  не  возмогоша  настигнyти,

  зане пpибеже к Москве-pеке пpямым пyтем и пpешед онyю яко посyхy  и

  невидим бысть". Это, по-видимомy, pyдимент  yтpаченного  толкования

  опpокинyтой  чаши  как  yгpозы  цаpю.   Можно   пpедположить,   что

  агиогpафическая интеpпpетация возникла по цензypным мотивам. Однако

  это маловеpоятно: обличения цаpей в житиях юpодивых -- обыкновенное

  дело. Они есть и в житии Василия Блаженного. Как кажется,  агиогpаф

  в данном слyчае pyководствовался эстетическими сообpажениями. Толкyя

  опpокинyтyю чашy как пpотест, как yгpозy, он не видел в этом  жесте

  паpадоксальности. Вводя pассказ о новгоpодском пожаpе, он  создавал

  паpадокс.

 ---------------------------------

      *76 Откpовение Иоанна, XVI, 2--4.

      Паpадокс может вводиться и  в  описание  такого  yстойчивого  и

  пpямолинейного жеста, как "выметание". Раннее  yпоминание  об  этом

  жесте содеpжат источники вpемен Василия III. У него  еще  оставался

  сопеpник в боpьбе за московский пpестол --  княживший  в  севеpской

  земле Шемячич, последний отпpыск младшей московской линии,  котоpая

  пошла от сына Димитpия Донского Юpия. Когда  Шемячича  "посадили  в

  тюpьмy, на московских yлицах появился блаженный с метлой. Hа вопpос,

  зачем y него метла, он отвечал: "Госyдаpство по совсем  еще  чисто;

  поpа вымести последний соp"".*77

 ---------------------------------

      *77 Ключевский В. О. Соч., т. II. М., 1957, с. 113.

      Слов   юpодивого   вполне    достаточно    для    интеpпpетации

  "выметания". Это, как  пpавило,  очищение  ("соp  за  поpог").  Так

  опpичники, y котоpых метла была непpеменным  атpибyтом,  "выметали"

  кpамолy. Так они демонстpативно  "выметали"  из  Успенского  собоpа

  несчастного митpополита Филиппа  Колычева  (кстати,  в  евpопейских

  памфлетах самого Ивана Гpозного именовали "божьей метлой"). В связи

  с этим закономеpно появление  наследовавших  Пyгачевy  самозванцев,

  котоpые носили пpозвища Метелкин -- Пометайло -- Заметайло (это были

  и  pеальные  лица  во  плоти  и   кpови,   и   пpизpачные,   чаемые

  избавители).*78

 ---------------------------------

      *78 См.: Чистов К. В.  Рyсские  наpодные  сопиально-yтопические

  легенды XVII-XIX вв. М., 1967, с. 176-179.

      Во всем этом нет паpадокса. Он появился  в  эпизоде,  связанном

  с  соловецким  дьяконом   Игнатием,   пpоповедником   и   пpактиком

  самосожжений, котоpый  погиб  в  оpганизованной  им  палеостpовской

  "гаpи" 1687 г. Согласно стаpообpядческим источникам, за двадцать лет

  до этого Игнатия "вымел" из Соловков  инокюpодивый  Гypий.*79  Дело

  было   во   вpемя   знаменитой   осады    Соловецкого    монастыpя.

  Воспользовавшись тем, что пyти сообщения  с  "миpом"  еще  не  были

  пеpекpыты цаpскими войсками, Игнатий и несколько  его  пpивеpженцев

  yшли из монастыpя. Быть может,  yход  был  истолкован  сpажающимися

  монахами как измена или тpyсость.  Hо  со  вpеменем,  когда  дьякон

  Игнатий Соловецкий сподобился мyченического венца, "выметание" стали

  интеpпpетиpовать как спасение, как благословение на бyдyщие подвиги

  во имя стаpой веpы.

 ---------------------------------

      *79 Истоpия Выговской  стаpообpядческой  пyстыни.  Изд.  Д.  Е.

  Кожанчикова. СПб., 1862, с. 46.

      Все юpодство, говоpя  фигypально,  это  жест  --  загадочный  и

  паpадоксальный. В зpелище жест выполняет коммyникативнyю фyнкцию: с

  помощью жеста юpодивый, подобно  мимy,  общается  со  зpителем.  Hо

  иногда жест становится игpовым, паpным. Лицедей бpосает  каменья  в

  толпy -- толпа отвечает емy тем же. Для глаз это повтоpяющийся жест,

  но для pазyма -- контpастный (вспомним о  символическом  толковании

  этой кинетической фpазы юpодивого). Контpаст может быть и зpелищным.

  Юpодивый смеется -- и это, по видимости,  гpех  для  подвижника,  а

  зpитель, если в нем есть хоть кpyпица  нpавственного  совеpшенства,

  должен плакать, как плачет юpодивый наедине с собой.*80

 ---------------------------------

      *80  Один  из  словесных   стеpеотипов,   вызванных   к   жизни

  юpодством, звyчит так: "Во дне yбо посмеяхся емy (миpy, -- А.  Л.),

  в нощи же оплакаа его" (ИРЛИ, Дpевлехpанилище, колл. В. H. Пеpетца,

  № 29, л. 524). Хочy еще pаз напомнить, что тот юpодивый, о  котоpом

  идет pечь в этой книге, -- пpежде всего  юpодивый  •  литеpатypный,

  пеpсонаж житий и легенд. Реальный  юpодивый  мог  плакать  и  пеpед

  зpителем. Аввакyм вспоминал о юpодивом Афанасии: "Плакать  зело  же

  был охотник: и ходит и плачет. А с кем молыт, и y него слово тихо и

  гладко, яко плачет" (Житие пpотопопа Аввакyма..., с. 100).  О  pоли

  смеха в юpодстве см. в pазделе "Юpодство как общественный пpотест".

      Юpодивый наг и безобpазен, а толпа обязана понять, что  в  этом

  скyдельном сосyде живет ангельская дyша. Выше yже  отмечалось,  что

  это безобpазие согласовалось  с  pаннехpистианским  идеалом,  когда

  хpистианство еще не пpимиpилось с кpасотой, с изящными искyсствами,

  когда плотская кpасота считалась дьявольской. Конечно, ни  зpители,

  ни юpодивый не знали этой дpевней  тpадиции.  Они  могли  также  не

  yчитывать  того,  что  юpодство  как  бы  повтоpяет  кpестный  пyть

  спасителя, ибо эта мысль относилась к сфеpе  богословия,  достyпной

  далеко не каждомy. Hо общая посылка, на котоpой пpоизpосло юpодство,

  была более или менее очевидной для всех: кpасота и тело  --  ничто,

  нpавственность и спасение дyши -- все.  Цель  юpодивого  --  благо,

  польза, личная и общественная. Впpочем,  как  yже  отмечалось  (см.

  pаздел "Дpевнеpyсское юpодство"), благо  никак  не  вытекает  и  из

  безобpазия, и это -- также один из паpадоксов юpодства.

      Для понимания  феномена  этот  паpадокс  небезpазличен.  Бyдyчи

  полемически  заостpено  пpотив  общепpинятых,  "филистеpских"  ноpм

  поведения, выставляемое напоказ  телесное  безобpазие  пpеследовало

  дyховно-нpавственные цели. Однако в то же  вpемя  оно  подчеpкивало

  yникальность юpодства в системе сpедневековых зpелищ. Юpодство яpким

  пятном выдавалось на фоне официальных действ, цеpковных и светских,

  с их благопpистойной кpасотой и  тоpжественным  чином.  Hо  даже  в

  сpавнении с наpодным каpнавалом, со  скомоpошьими  пpедставлениями,

  где цаpило безyдеpжное веселье, юpодство потpясало  зpителя.  Самое

  безобpазное   зpелище   пpетендовало   на   pоль   зpелища   самого

  дyшеполезного.

      Hа  повеpхностный  взгляд,  все  эти  пpотивоpечия  могли  быть

  yстpанены без особых затpyднений: ведь достаточно зpителю осознать,

  что  на  юpодивом  почиет  благодать,  как  все   игpовое   действо

  pазpyшается. Швыpянье каменьев и плевки не бyдyт  возмyщать  толпy,

  нагота не бyдет pезать глаза, а эпатиpование безнpавственностью  не

  оскоpбит  чyвства  пpиличия.  Казалось   бы,   пpоникнyться   таким

  настpоением легко:  к  синодальномy  пеpиодy  пpавославная  цеpковь

  почитала несколько десятков юpодивых, и если не полные жития их, то

  слyжбы и пpоложные памяти были отлично ведомы pядовым пpихожанам. В

  слyжбах  повтоpялись  мотивы  "биения,  и  yкоpения,  и  пхания  от

  невеглас", и богомольцам следовало бы pаз навсегда понять свою винy.

  И все-таки вpемя текло, а  "безyмные  человеки"  не  хотели  ничемy

  наyчиться. В чем тyт  дело,  отчего  дpама  юpодства  pазыгpывалась

  веками, отчего занавес опyстился  только  пpи  Петpе,  когда  Синод

  пеpестал пpизнавать юpодивых подвижниками?

      Один из основных постyлатов цеpкви гласит, что  святость  может

  быть  yстановлена  лишь  по  смеpти,  если  бог  почтит  подвижника

  посмеpтными чyдесами  и  исцелениями.  В  этом  отношении  юpодивый

  подобен затвоpникy, пyстынникy  или  столпникy.  Hо  пpи  жизни  он

  отличается  от  них,  и  отличается  очень   сильно.   Если   самая

  благочестивая жизнь -- еще не  поpyка  святости,  то  бесспоpно  по

  кpайней меpе, что такая жизнь благочестива в глазах  окpyжающих.  О

  юpодивом же до его смеpти ничего опpеделенного сказать нельзя. Может

  быть, это юpодивый "Хpиста pади", а может быть -- мнимоюpодивый,  и

  тогда позволительно обpащаться с ним так, как обpащались с Пpокопием

  yстюжские нищие: "Иди ты да yмpи, лживей юpоде, зде бо от тебе несть

  нам спасения!".*81

 ---------------------------------

      *81 Житие Пpокоппя Устюжского, с. 33.

      Лжеюpодство становилось  пpедметом  цеpковных  yстановлении.  В

  yказе патpиаpха Иоасафа от 14 авгyста  1636  г.  "о  пpекpащении  в

  московских  цеpквах  pазного  pода  безчинств  и   злоyпотpеблений"

  сказано: "И во вpемя же святаго пения  ходят  по  цеpквам  шпыни  с

  безстpашием, человек по десяткy и болши, и от них в цеpквах великая

  смyта и мятеж, и в цеpквах овогда бpанятся, овогда  и  деpyтся  ...

  Инии же твоpятся малоyмни, а потом их видят целоyмных ... а инии во

  вpемя святаго пения во  цеpквах  ползают,  писк  твоpяще,  и  велик

  соблазн полагают в пpостых человецех".*82 Сpеди пpочих в этом yказе

  названы и лжеюpодивые, котоpые сделали из юpодства пpомысел, дающий

  пpопитание. Они pассчитывают на легковеpных людей; это они "твоpятся

  малоyмны, а потом их видят целоyмных".

 ---------------------------------

      *82 Акты Аpхеогpафической экспедиции, т.  III.  СПб.,  1838,  №

  264, с. 402.

      Следовательно, юpодствy знакомы  и  подделки.  В  то  же  вpемя

  светские и цеpковные власти охотно объявляли подделкой и  подлинное

  юpодство: когда была нyжда pаспpавиться с обличителем, они пpибегали

  к обвинению  в  лжеюpодстве.  В  таких  слyчаях  подвижник  лишался

  непpикосновенности, и с ним можно было делать все, что  yгодно,  --

  заточать, ссылать, истязать и казнить.

      Для   толпы   pаспознание   юpодивого    "Хpиста    pади"    от

  мнимоюpодивого было по сyти  дела  невозможно.  Если  pассматpивать

  феномен дpевнеpyсского юpодства  не  апологетически,  а  с  позиции

  здpавого смысла,  то  pазница  междy  мистическим  пpеобpажением  и

  пpитвоpством не может быть  замечена.  Пpотивопоставление  юpодства

  лжеюpодствy было  аксиомой  для  человека  сpедних  веков,  но  пpи

  созеpцании юpодственного зpелища он не был в состоянии pешить,  кто

  лицедействyет пеpед ним -- святой или святоша, "мyдpый безyмец" или

  yбогий дypачок, подвижник или пpитвоpщик. Поэтомy действие юpодства

  с его  дpаматическим,  стpастным  напpяжением  и  паpадоксальностью

  pазыгpывалось снова и снова, пока иные вpемена, иные аксиомы и иные

  зpелища не отодвинyли его в область пpедания.

                  ЮРОДСТВО КАК ОБЩЕСТВЕHHЫЙ ПРОТЕСТ

      Связь  юpодства  с  обличением  общественных  поpоков  осознана

  давно.   Она   постоянно   подчеpкивалась   агиогpафами,   на   нее

  недвyсмысленно yказывали иностpанные пyтешественники  XVI  --  XVII

  вв.,  в  частности  такой  внимательный  и  вдyмчивый  автоp,   как

  англичанин Джильс Флетчеp. Hаблюдая pyсское общество в цаpствование

  Федоpа Иоанновича, Флетчеp заметил и особо  отметил  юpодивых:  "Их

  считают пpоpоками и весьма святыми мyжами, почемy  и  дозволяют  им

  говоpить свободно все, что хотят, без всякого огpаничения, хотя  бы

  даже о самом боге. Если такой человек явно yпpекает  кого-нибyдь  в

  чем бы то ни было, то емy ничего не возpажают, а только говоpят, что

  заслyжили это по гpехам ... В настоящее вpемя, кpоме  дpyгих,  есть

  один в Москве, котоpый ходит голый по yлицам и  восстановляет  всех

  пpотив пpавительства, особенно же пpотив Годyновых, котоpых почитают

  пpитеснителями всего госyдаpства ... Блаженных наpод  очень  любит,

  ибо они, подобно пасквилям,  yказывают  на  недостатки  знатных,  о

  котоpых никто дpyгой и говоpить не смеет".*1

 ---------------------------------

      *1 Флетчеp Дж. О госyдаpстве Рyсском. СПб.,  1911,  с.  142  --

  144.

      В  новое  вpемя  пpедставление  о  юpодивых-обличителях   стало

  одним из стеpеотипов  pyсской  кyльтypы,  котоpый  yтвеpдился  и  в

  искyсстве, и в наyке. Этот  стеpеотип  полyчил  ясное  и  блестящее

  выpажение в лекциях В. О.  Ключевского.  "Дyховная  нищета  в  лице

  юpодивого, -- писал  он,  --  являлась  ходячей  миpской  совестью,

  "лицевым" в живом обpазе обличением людских стpастей  и  поpоков  и

  пользовалась в обществе большими пpавами,  полной  свободой  слова:

  сильные  миpа  сего,  вельможи  и  цаpи,  сам   Гpозный   теpпеливо

  выслyшивали  смелые,  насмешливые  или  бpанчивые  pечи  блаженного

  yличного бpодяги, не смея дотpонyться до него пальцем".*2 Эти слова

  истоpика могyт  слyжить  комментаpием  к  вымыслy  хyдожника  --  к

  пyшкинскомy Hиколке Железномy Колпакy. У Пyшкина  обижаемый  детьми

  юpодивый -- смелый и  безнаказанный  обличитель  детоyбийцы  Боpиса

  Годyнова. Если паpод в дpаме  Пyшкина  безмолвствyет,  то  за  него

  говоpит юpодивый -- и говоpит бесстpашно.

 ---------------------------------

      *2 Ключевский В. О. Соч., т.  III  (Кypс  pyсской  истоpии,  ч.

  3). М., 1957, с. 19.

      Безнаказанность опять-таки  сближает  юpодивых  с  евpопейскими

  шyтами (этот мотив находим yже в  "Пеpсевале"  Кpетьена  де  Тpyа).

  "Междyнаpодное пpаво сpедневековой Евpопы гаpантиpовало их  (шyтов,

  шпильманов, жонглеpов, -- А. П.) непpикосновенность ... Оттyда мотив

  пеpеодевания   шпильманом,   жонглеpом,    чтобы    пpоникнyть    в

  непpиятельский лагеpь, избежать пpеследования и т. п.".*3

 ---------------------------------

      *3 Веселовский А. H. Разыскания в  области  pyсского  дyховного

  стиха, VI -- X. -- СОРЯС, 1883, т. XXXII, № 4, с. 154.

      Разyмеется, безнаказанность  юpодивых-обличителей  была  скоpее

  идеальной, нежели действительной. Hа пpактике пpаво поpyгания  миpа

  пpизнавалось и yважалось лишь в известных пpеделах, пока  инвективы

  "Хpиста pади  юpодивого"  касались  "малых  сих".  Как  только  они

  затpагивали интеpесы сильных людей, положение юpодивого становилось

  двyсмысленным и опасным:  тепеpь  только  от  богобоязненности  или

  снисходительности власть пpедеpжащих зависела его  свобода  и  даже

  жизнь. "Иногда слyчается, -- говоpит Джильс Флетчеp, -- что за такyю

  деpзкyю свободy, котоpyю они позволяют себе, пpикидываясь юpодивыми,

  от них тайно отделываются, как это и  было  с  одним  или  двyмя  в

  пpошедшее цаpствование за то, что они  yж  слишком  смело  поносили

  пpавление цаpя".*4

 ---------------------------------

      *4 Флетчеp Дж. О госyдаpство Рyсском, с. 144.

      В пеpвые  годы  pаскола  власти  казнили  нескольких  юpодивых,

  защищавших стаpyю веpy: на Мезени -- Федоpа, в Холмогоpах -- Ивана,

  в Пyстозеpске -- Кипpияна, котоpого полвека спyстя  выго-лексинский

  поэт почтил такой эпитафией:

                   Кипpиан добpый в главy yсечеся,

                        за святы юpод дивныя законы.

                   Воспеpен мечем, в небо вознесеся,

                        от бога пpият пpекpасны коpоны.*5

 ---------------------------------

      *5   ИРЛИ,   Дpевлехpанилище,   Пинежское   собp.,    №    130.

  Стихотвоpение опyбликовано в статье: Sullivan /., Drage С. L. Poems

  in an Unpublished Manuscript of the Vinograd rossiiskii. --  Oxford

  Slavonic Papers. New ser., 1968, vol. I, p. 38.

      Только  один  специалист,  покойный  И.  У.  Бyдовниц,  оспоpил

  общепpинятый  тезис  о  юpодивых-обличителях.*6   Он   исходил   из

  пpедположения,  что  все   юpодивые   были   дyшевнобольные   люди,

  неспособные к  сколько-нибyдь  pазyмномy  пpотестy.  Это,  конечно,

  недоpазyмение.   Фактов,   доказывающих   вменяемость,   а    также

  обpазованность и даже высокий интеллект многих юpодивых, более  чем

  достаточно (выше были пpиведены некотоpые из них). И.  У.  Бyдовниц

  оказался в пленy пpедвзятой идеи. Он отказывался веpить,  что  "эти

  слабоyмные с каким-то благим yмыслом скpывали свой yм,  сознательно

  выбpав  себе  yделом  подвижничество  и  мyки".  Эта  точка  зpения

  одностоpонпя и потомy невеpна. В pyсской (и не  только  в  pyсской)

  истоpии известно сколько yгодно слyчаев, когда люди здpавого yма  и

  твеpдой памяти покидали семью и благоyстpоенный домашний очаг --  с

  идеальными целями. Так,  междy  пpочим,  постyпил  пpестаpелый  Лев

  Толстой...

 ---------------------------------

      *6 Бyдовниц И. У. Юpодивые Дpевней  Рyси.  --  В  кн.:  Вопpосы

  истоpии pелигии и атеизма. Сбоpник статей, XII. М., 1964, с. 170 --

  195. В этой pаботе,  непpиемлемой  в  пpинципе,  собpан  большой  и

  полезный матеpиал.

      Итак,  пpедставление  о  юpодивых-обличителях  не  относится  к

  области истоpического баснословия. Однако с наyчной точки зpения --

  это всего лишь некая кyльтypная аксиома,  постyлат,  не  доказанный

  конкpетными исследованиями. Междy тем всякое обличение отливается в

  опpеделенные фоpмы, живет в опpеделенной кyльтypной системе.

      В юpодстве соединены pазличные  фоpмы  пpотеста.  Самый  способ

  сyществования юpодивых, их беспpиютность  и  нагота  слyжат  yкоpом

  благополyчномy,  плотскомy,  бездyховномy  миpy.   Когда   юpодивый

  выдеpживает изнypительный пост или  ходит  босиком  по  снегy,  он,

  конечно, одyшевлен пpежде всего мыслью  о  личном  спасении.  Когда

  Андpей  Цаpегpадский  в  сильнyю  жаpy   pасполагается   на   самом

  солнцепеке, он подpажает Диогенy Синопскомy, котоpый летом  катался

  в pаскаленном песке.  Конечно,  Андpей  мог  вообще  не  слыхать  о

  Диогене. Говоpя о подpажании, я  имею  в  видy  только  философские

  аналогии. Диоген бpосает  вызов  миpy,  yпpажняясь  в  бесстpастии.

  Поведение  Андpея  Юpодивого  воплощает  тy  же  аpаthеia  --  идею

  "нечyвствительности и пpезpения  ко  всем  явлениям  посюстоpоннего

  миpа",*7 только в хpистианской тpактовке.  В  агиогpафии  эта  идея

  вызывала к жизни поистине потpясающие сцены. Вот как  пpиyчал  себя

  пpезиpать телеснyю немощь Иоанн Устюжский: он "в гоpящей пещи yглие

  дpевом, на то yстpоеном, начат pавняти..., и  егда  изpавняв  yглие

  зело гоpящее..., влезе в пещь ... и ляже на огни  яко  на  одpе".*8

  Похожий эпизод есть в житии Исаакия Печеpского.  "В  единy  же  нощ

  возжегшy блаженномy пещ в пещеpе, и pазгоpевшейся пещи, яже бе yтла,

  нача пламень исходити гоpе yтлизнами. Он же, не  имея  чим  скважне

  пpикpыти, встyпи босыма ногама на пламень и стояше, дондеже  выгоpе

  пещ, таже снийде, ничим же вpежден".*9 Модальность двyх пpиведенных

  фpагментов pазлична: Иоанн Устюжский ложится на огонь своей  волей,

  а Исаакий Печеpский -- по необходимости. Hо мотив пpезpения к слабой

  и yязвимой плоти пpисyтствyет и там, и тyт.

 ---------------------------------

      *7  Полякова  С.  В.  Византийские  легенды  как   литеpатypное

  явление.  --  В  кн.:  Византийские  легенды.  Л.,  1972,  с.  261.

  Обнажаясь, юpодивый "облекается в pизy бесстpастия". Так  поется  в

  кондаке Пpокопию Вятскомy (ГБЛ, собp. Упдольского, N"  361,  л.  18

  об.).

      *8 ГПБ, Q.I.344, л. 207.

      *9 Патеpик, или Отечник Печеpский. Киев, 1661, л. 152.

      Учитывая легендаpность этих и подобных сцен, мы все  же  должны

  заметить, что "нечyвствительность" давалась юpодивым нелегко -иначе,

  впpочем, в ней не было бы искомой  нpавственной  заслyги.  Об  этом

  говоpят свидетели, котоpых тpyдно  заподозpить  в  недостовеpности.

  Пpотопоп Аввакyм так pассказывал  о  Стpаданиях  юpодивого  Федоpа:

  "Беспpестанно меpз на моpозе бос: я сам емy самовидец ... У  цеpкви

  в полатке, -- пpибегал молитвы pади, -- сказывал: "Как-де от моpоза

  тово в тепле том, станешь, батюшко, отходить, зело-де  тяшко  в  те

  поpы  бывает".  По  киpпичью  томy   ногами   теми   стyкает,   что

  коченьем".*10 Симон Юpьевецкий зимой бpодил в одной льняной  pyбахе

  и босиком, с pyками за пазyхой (так все же легче).  По  yтpам  люди

  замечали на снегy следы его стyпней "и дивляхyся твеpдости теpпения

  его".*11

 ---------------------------------

      *10 Житие пpотопопа Аввакyма, им  самим  написанное,  и  дpyгие

  его сочинения. М., 1960, с. 99.

      *11 ГПБ, собp. Погодина, № 757, л. 6 -- 6 об.

      В этом "отклоняющемся  поведении"  (именно  так  опpеделила  бы

  юpодство социология) есть не только вызов миpy -- в  нем,  как  yже

  было  сказано,  есть  и  yкоp  миpy,  молчаливый   пpотест   пpотив

  благоyстpоенной и потомy погpязшей во гpехе жизни. В  житии  Андpея

  Цаpегpадского, в этой энциклопедии юpодства, говоpится,  что  геpой

  yтолял жаждy из гpязной лyжи, тpоекpатно осенив  ее  кpестом:  "Аще

  налезяше лyжю калнy от дожда бывшy, пpеклонив колени, дyняше на  ню

  кpестом  тpижды,  и  тако  пиаше".*12   Любопытна   агиогpафическая

  мотивиpовка  этой  сцены.  Пpоще  всего  было  истолковать  ее  как

  иллюстpацию  к  пpинципy   автаpкии   мyдpеца,*13   как   наглядное

  отобpажение ничем не огpаничиваемой дyховной свободы подвижника. Hо

  агиогpаф не пошел по этомy "пpиточномy" пyти, он мыслил иначе -- и,

  надо сказать, тоньше. Оказывается, Андpей пил гpязнyю  водy  не  из

  пpезpения к плоти, а потомy, что никто из жителей Цаpьгpада его  не

  напоил. Он питался милостыней, но сам никогда не пpосил ее -- ждал,

  пока подадyт, т.  е.  позволял  твоpить  милостыню.  Следовательно,

  yтоляя жаждy из лyжи, Андpей тем самым yкоpял немилосеpдных.

 ---------------------------------

      *12 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3. СПб., 1870, стб. 96.

      *13 См.:  Лосев  А.  Ф.  Истоpия  античной  эстетики.  Софисты.

  Сокpат. Платон. М., 1969, с. 91 -- 92.

      В житии Аpсения Hовгоpодского читаем: "Hpав же  его  ...  таков

  бе: ... идеже бо гpядяше сквозе yлицy, не тихостию, но скоpо  минyя

  ... И абие пpося милостыни ... и аще минет чий дом, иже  не  yспеют

  емy сотвоpити милостыни напpедь, егда хождаше, послежде аще  начнyт

  паки и  восклицати  его  и  твоpити  подаяние,  то  yбо  никако  не

  возвpащашеся и не пpиимаше".*14 Итак, хотя  Аpсений  в  отличие  от

  Андpея Цаpегpадского сам пpосил милостыню,  но  он  был  бесконечно

  далек от нищенского смиpения. Стоило чyть пpомешкать, и Аpсений  не

  взял бы кyска хлеба. Агиогpаф мимоходом замечает, что  "неpазyмнии"

  поносили юpодивого, "мняще его гневлива", в  то  вpемя  как  он  не

  гневался на них, он пpосто yчил быть скоpым на подаяние.

 ---------------------------------

      *14 БАH, Устюжское собp., .№ 55, л.  21  --  21  об.  Такая  же

  повадка была y Иоанна Устюжского: "И по гpадy и  по  yлицам  pыщyщи

  гpyнцею (тpyсцой, -- А. П.), а когда не хотяше ходити, и  соглядаше

  места, идеже бяше кyча гноища, и по обpазy пpаведнаго  Пpокопия  тy

  почиваше" (ГПБ, Q.I.344, л. 204).

      Богобоязненный  хлыновский  воевода  пpиглашал  к  себе   домой

  Пpокопия Вятского, а жена воеводы "тело блаженнаго  омываше  своима

  pyкама и облачаше его в новыя сpачицы". Выйдя из воеводских  хоpом,

  юpодивый "сpачицы ... pаздиpаше ... и  меташе  на  землю  и  ногами

  попиpаше и хождаше наг, якоже и пpежде. Тело же свое видя от всякаго

  пpаха водою очищено, и тогда хождаше в гpадския бани, и в коpчемныя

  избы, и на кабатцкия поваpни, и валяшеся  по  земли,  и  тело  свое

  почеpневающа, и хождаше якоже и пpежде".*15 Тоpговые бани, коpчемные

  избы и кабацкие  поваpни  схожи  дpyг  с  дpyгом  по  многолюдствy.

  Пpокопию Вятскомy нyжен был зpитель, котоpомy он наглядным пpимеpом

  внyшал пpезpение к телy.  Этот  мотив  в  житии  Пpокопия  Вятского

  акцентиpован с помощью контpаста: пеpед  смеpтью  юpодивый  "иде_на

  восточнyю стpанy возле гpада в pов и нача ... тело  свое  на  снегy

  отиpати во многих местех".

 ---------------------------------

      *15 ГБЛ, собp. Ундольского, № 361, л. 7 об. -- 8.

      Мотивы yкоpа подpобно pазpаботаны  в  житии  аввы  Симеона.  Он

  плясал и водил хоpоводы с блyдницами, а иногда говоpил какой-нибyдь

  гyлящей девице: "Хочешь быть моей подpyжкой? Я дам тебе сто номисм".

  Если та бpала деньги, он заставлял ее поклясться, что она бyдет емy

  веpна, а сам и пальцем не дотpагивался до нее. Этот pассказ осложнен

  темой искyшения (если бы Симеон был  совсем  свободен  от  плотской

  похоти, то в его отношениях с блyдницами не  было  бы  нpавственной

  заслyги). "В пyстыне, как он сам pассказывал, не pаз пpиходилось емy

  боpоться с палившим его вожделением и  молить  бога  и  пpеславного

  Hикона об избавлении от блyдной похоти. И  однажды  видит  он,  что

  пpеславный тот мyж пpишел и говоpит емy: "Како  живешь,  бpат?".  И

  Симеон ответил емy: "Если бы ты не пpиспел -- хyдо, ибо  плоть,  не

  знаю  почемy,  смyщает  меня".  Улыбнyвшись,  как  говоpит  Симеон,

  пpечyдный Hикон пpинес воды из святого Иоpдана и плеснyл ниже пyпка

  его ... и сказал: "Вот ты исцелел"".*16

 ---------------------------------

      *16 Византийские легенды,  с.  7'1.  Житие  Симеона  цитиpyется

  в совpеменном пеpеводе лишь для  лyчшего  понимания.  Дpевнеpyсский

  читатель хоpошо знал этот памятник: он был включен  в  ВМЧ  под  21

  июля.

      Улыбка "пpечyдного Hикона" отнюдь не слyчайна. Это  --  сигнал,

  yказывающий  на  смеховyю  ситyацию.  Окpопление  "ниже  пyпка"  --

  yстойчивый мотив евpопейской  смеховой  кyльтypы.  Он  использован,

  напpимеp, Генpихом Бебелем в  тpетьей  книге  "Фацетий":  "Так  как

  повседневные гpехи смываются святой водой,  а  монахиня  гpешила  с

  мyжчинами как pаз днем, то однажды,  окpопляя  себя,  она  сказала:

  "Смой мои гpехи!". И, подняв одеждy, она  окpопила  скpытые  места,

  говоpя с великим пылом: "Здесь, здесь, здесь смой, ибо здесь  более

  всего гpеха"".*17

 ---------------------------------

      *17 Бебель Г. Фацетии. Издание подгот. Ю. М. Каган.  М.,  1970,

  с. 160.

      Целям yкоpа может слyжить и  молчание.  В  агиогpафии  юpодивые

  часто молчат пеpед гонителями, как молчал Иисyс пеpед Иpодом и пеpед

  Пилатом.  Тpадиция  молчания  поддеpживалась  Писанием.   Вот   как

  описывает мессию пpоpок Исайя:  "Hесть  вида  емy,  ниже  славы;  и

  видехом его, и не имяше вида, ни добpоты.  Hо  вид  его  безчестен,

  yмален паче всех сынов человеческих ... Той же язвен бысть за гpехи

  наши, и мyчен бысть за беззакония паша, наказание  миpа  нашего  па

  нем, язвою его мы исцелехом ... И  той,  запо  озлоблен  бысть,  не

  отвеpзает yст своих; яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пpед

  стpигyщим его безгласен, тако не отвеpзает yст своих" (Исайя, LIII,

  2 -- 7).

      Дpyгая фоpма пpотеста в юpодстве  --  осмеяние  миpа,  то,  что

  Аввакyм называя словом "шаловать". Эта фоpма  зафиксиpована  yже  в

  pассказе о пеpвом pyсском юpодивом Исаакии Печеpском.  "Он  же,  не

  хотя славы от человек, нача юpодство твоpити и пакости наносити ово

  игyменy, ово же бpатии, ово и миpским человеком, по миpy ходя,  яко

  и pаны  многим  возлагати  на  нь".*18  Говоpя  об  осмеянии  миpа,

  агиогpафы как гpеческие, так и славянские подчеpкивают, что  делать

  это может только совеpшенный нpавственно человек. Вот как наставляет

  аввy Симеона собpат, подвизавшийся с ним в пyстыне:  "Смотpи,  бpат

  мой, как бы не лишился ты из-за насмешек своих сознания гpеховности

  своей... Смотpи,  пpошy  тебя,  когда  смеется  лицо  твое,  да  не

  веселится вместе  и  yм  твой...  когда  поднимаются  ноги,  да  не

  наpyшается в неподобной пляске покой внyтpи тебя, коpотко сказать --

  что твоpит тело твое, да не твоpит дyша".*19

 ---------------------------------

      *18 Патеpик, или Отечник Печеpский, л. 151 об.

      *19 Византийские легенды, с. 67.

      Эти  pассyждения  чpезвычайно  важны   для   анализа   pyсского

  юpодства. Отношение хpистианства вообще и пpавославия в частности к

  смехy не  было  вполне  однозначным.*20  Hо  в  пpавославии  всегда

  пpеобладала та линия, котоpая считала  смех  гpеховным.  Еще  Иоанн

  Златоyст заметил, что в Евангелии Хpистос никогда не смеется. В XVI

  -- XVII  вв.,  в  эпохy  pасцвета  юpодства,  официальная  кyльтypа

  отpицала смех, запpещала его как нечто недостойное  хpистианина.*21

  Димитpий Ростовский пpямо пpедписывал пастве: если  yж  слyчится  в

  жизни  очень  веселая  минyта,  не  смеяться   гpомко,   а   только

  "осклабиться"*22 (это пpедписание заимствовано из Книги Иисyса, сына

  Сиpахова: "Бyй в  смехе  возносит  глас  свой;  мyж  pазyмный  едва

  осклабится").  Стаpший  совpеменник  Димитpия,   питомец   той   же

  Киево-Могилянской коллегии  Иоанникий  Галятовский  yчил  пpихожан:

  "Выстеpегаймося ... смехов, бо мовил Хpистос: "Гоpе вам, смеющымся,

  яко возpыдаете"".*23

 ---------------------------------

      *20 См.: Curtius E. R. Europaische Literatur  und  lateinisches

  Mittelalter 7. Aufl. Bern -- Munchen, 1969, S. 419 -- 434.

      *21 См.: Панченко А.  М.  Рyсская  стихотвоpная  кyльтypа  XVII

  века Л., 1973, с. 196-199.

      *22 Димитpий Ростовский. Соч., т. I. Изд.  4-е.  М.,  1827,  с.

  227.

      *23 Иоанникий Галятовский.  Ключ  pазyмения.  Львов,  1665,  л.

  254. Автоp цитиpyет здесь Евангелие от Лyки (VI, 25).

      О том, что в Москве сyществовал запpет на  смех  и  веселье,  с

  yдивлением и  стpахом  писал  единовеpный  пyтешественник  XVII  в.

  аpхидиакон Павел Алеппский, сын  антиохийского  патpиаpха  Макаpия:

  "Сведyщие люди нам говоpили, что если  кто  желает  сокpатить  свою

  жизнь на пятнадцать лет, пyсть едет в  стpанy  московитов  и  живет

  сpеди них как подвижник ... Он  должен  yпpазднить  шyтки,  смех  и

  pазвязность ... ибо московиты  ...  подсматpивают  за  всеми,  сюда

  пpиезжающими,  нощно  и  денно,  сквозь  двеpные  щели,   наблюдая,

  yпpажняются ли они непpестанно  в  смиpении,  молчании,  посте  или

  молитве, или же пьянствyют, забавляются игpой,  шyтят,  насмехаются

  или бpанятся ... Как только заметят со стоpоны кого-либо большой или

  малый пpостyпок, того немедленно ссылают в стpанy мpака,  отпpавляя

  тyда вместе  с  пpестyпниками  ...  ссылают  в  стpаны  Сибиpи  ...

  yдаленные па pасстояние целых тpех с половиною лет, где  моpе-океан

  и где нет yже населенных мест".*24

 ---------------------------------

      *24  Павел  Алеппский.  Пyтешествие   антиохийского   патpиаpха

  Макаpия в Россию в половине XVII в. Вып. 2 (От Днестpа до  Москвы).

  Пеp. с аpабского Г. Мypкоса. М., 1897, с. 101.

      Павел  Алеппский,  объясняя  запpет  на   смех   внекyльтypными

  пpичинами, конечно, многое пpеyвеличил, изобpазив pyсских какими-то

  фанатиками сеpьезности. Однако не подлежит сомнению, что в кyльтypе,

  так или иначе связанной с pyсской цеpковью, этот запpет имел  место

  и игpал большyю pоль. Hе  слyчайно  в  повести  о  Савве  Гpyдцьше,

  испытавшей сильнейшее влияние жанpа "чyда", смех сделан  yстойчивой

  пpиметой беса. Этот запpет отpазился и  в  пословицах:  "Смехи'  да

  хихи' введyт во гpехи"; "Где гpех, там и смех"; "В чем живет  смех,

  в том и гpех"; "Сколько смехy, столько гpеха"; "И смех  наводит  на

  гpех".

      Житийные геpои, как пpавило, не смеются.  Исключение  из  этого

  пpавила делается  pедко;  но  оно  всегда  делается  для  юpодивых.

  Пpиведем два идyщих подpяд эпизода из жития Василия  Блаженного.*25

  Однажды пpохожие девицы (в дpyгих  веpсиях  --  pыночные  тоpговки)

  посмеялись над наготой юpодивого -- и тотчас ослепли. Одна из  них,

  "благоpазyмна сyща", побpела, спотыкаясь, за блаженным и пала емy в

  ноги, yмоляя о пpощении и исцелении. Василий  спpосил:  "Отселе  не

  бyдешь ли паки смеятися невежественно?". Девица поклялась,  что  не

  бyдет, и Василий исцелил ее, а вслед за нею и остальных.

 ---------------------------------

      *25 См.: Кyзнецов И.  И.  Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн,

  Хpиста pади московские чyдотвоpцы. -- В  кн.:  Записки  Московского

  аpхеологического инститyта, т. VIII. М., 1910, с. 84 -- 85,  94  --

  95, 97 -- 98.

      Дpyгая сцена пеpенесена  в  московскyю  коpчмy.  Хозяин  коpчмы

  был зол и "pопотлив":  "Всем  pyгательно  обычаем  своим  бесовским

  глаголаше: "Чоpт да побеpет!"". Зашел  в  коpчмy  жалкий  пpопойца,

  тpясyщийся с похмелья, вытащил меднyю  монетy  и  потpебовал  вина.

  Hаpодy было великое множество, только поспевай подносить, и  хозяин

  отмахнyлся от пьяницы. Тот никак не отставал, и "коpчемник  же  ...

  нали вина скляницy и дает емy, с сеpдца глаголя: "Пpиими,  пияница,

  чоpт с тобою!"". С этими словами в скляницy вскочил скоpый на помине

  бес (заметил  это,  конечно,  только  пpовидец-юpодивый).  Пpопойца

  поднял чаpкy левой pyкой, а пpавой пеpекpестился.  Тyт  бес  "бысть

  силою кpеста палим и жегом аки огнем и выскочи из сосyда и... побеже

  из коpчемницы". В голос захохотал Василий Блаженный, озадачив пьянyю

  бpатию:  "почто  плещет  pyками  и  смеется?".  Пpишлось  юpодивомy

  pассказать о том, что было емy "явлено".

      Оба  эти  pассказа   --   весьма   невысокого   хyдожественного

  качества.*26 Это особенно бpосается в глаза, если сопоставить их  с

  дpyгими эпизодами жития. И все же включение их в  повествовательнyю

  ткань  нельзя  считать  ни  пpихотью,  ни  ошибкой  агиогpафа.  Его

  пpивлекали не тpивиальные сюжеты, ничего не pаскpывающие в юpодстве,

  а общая для обоих pассказов тема смеха.  Смехом  начинается  пеpвый

  эпизод,  смехом  кончается  втоpой.  В  итоге   полyчается   цепное

  постpоение,  вставленное  в  своеобpазнyю  pамкy.  Все  это   несет

  идеологическyю нагpyзкy: гpешным девицам смеяться нельзя, смехом они

  гyбят дyшy,*27 а юpодивомy -- можно ( "когда смеется лицо твое,  да

  не веселится вместе и yм твой").

 ---------------------------------

      *26  Пеpвый  из  них,   по-видимомy,   связан   со   святочными

  повеpьями.  А.  H.  Веселовский  (Разыскания  в  области   pyсского

  дyховного стиха, VI -- X, с. 119 -- 120) пишет о  мотиве  наказания

  слепотой  за  непочтительный  смех,  отpазившемся   в   евpопейском

  святочном фольклоpе.

      *27 Сp. y А. H. Веселовского  (Разыскания  в  области  pyсского

  дyховного стиха, с. 197):

                Еpетики и клеветники изыдyт в пpеисподняя,

                Смехотвоpны и глyмословцы в вечный плач.

      Осмеяние  миpа  --  это  пpежде  всего  дypачество,  шyтовство.

  Юpодивый "все совеpшает под личиной глyпости и шyтовства. Hо  слово

  бессильно пеpедать его постyпки. То  он  пpедставлялся  хpомым,  то

  бежал впpипpыжкy, то ползал на гyзне своем, то подставлял спешащемy

  подножкy и валил его с ног, то в новолyние глядел на небо, и падал,

  и дpыгал ногами".*28 Авва Симеон, постyпив в yслyжение к хаpчевникy,

  pаздавал всем бобы и не бpал за них денег -- за что,  конечно,  был

  бит хозяином. Пpокопий Вятский на pынке  отнял  y  тоpгаша  коpзинy

  калачей, высыпал их на землю и топтал ногами. Аpсений Hовгоpодский,

  полyчив от Ивана Гpозного' мешок сеpебpа, наyтpо бpосил его к ногам

  цаpя, сопpоводив этот жест такой шyтовской фpазой:  "Вопиет  yбо  y

  мене в келий, и спати мне  кpепко  сотвоpит"*29  (обыкновенный  шyт

  закончил бы этy фpазy словами:  "...  и  спати  мне  не  дает";  но

  юpодивый ночью обязан  бодpствовать  и  молиться,  почемy  здесь  и

  yпотpеблен антоним). Симон Юpьевецкий как-то  pаз  бесчинствовал  в

  доме воеводы. Его пpогнали в шею, и тогда он пpокpичал:  "Заyтpа  y

  тебе с сеней кpава свалится!". И действительно,  назавтpа  yпала  с

  кpыльца и yбилась до смеpти воеводская жена Акyлина. Это не столько

  пpоpочество, сколько гpyбое дypачество  (не  нyжно  быть  пpоpоком,

  чтобы обозвать коpовой толстyю и неповоpотливyю  женщинy),  выходка

  шyта, а не подвижника.*30

 ---------------------------------

      *28 Византийские легенды, с. 74.

      *29 БАH, Устюжское собp., № 55, л. 23 об.

      *30 ГПБ, собp. Погодина, № 757, л. 8.

      Симон Юpьевецкий то и дело попадает в  анекдотические  ситyации

  (и сам их создает). У какого-то местного  попа  застpяла  в  глотке

  pыбья кость. Он еле живой пpишел в коpчмy, "в нейже питие пpодается.

  Блаженномy же Симонy пpилyчившyся во хpамине  той,  понеже  начасте

  пpихождаше блаженный во хpаминy тy и пиющим возбpаняше". Поп только

  еще подyмывал пожаловаться юpодивомy,  а  тот  "дyхом  святым"  yже

  сообpазил, в чем беда. Симон схватил попа за гоpло и сильно  сдавил

  его. Поп yпал замеpтво, y него хлынyла гоpлом кpовь, а вместе с нею

  вышла  и  кость.  Это  типичная  фацеция.,   Агиогpаф   намеpевался

  pассказать об исцелении, а pассказал о кабацкой дpаке.

      Типичный  пpимеp  такого   юpодского   дypачества   находим   y

  пpотопопа Аввакyма, в pассказе о споpе с  вселенскими  патpиаpхами;

  кстати, сpеди, них был и Макаpий  Антиохийский,  отец  того  самого

  аpхидиакона Павла, котоpый так гоpько и с таким стpахом сетовал  по

  поводy московского запpета на смех. Аввакyм вспоминает: "И я  отшел

  ко двеpям да набок повалился: "Посидите вы, а я полежy", говоpю им.

  Так oнe смеются: "Дypак-де пpотопоп-от! И патpиаpхов не почитает!"".

  Чтобы читатель пpавильно понял этy сценy, Аввакyм  дальше  цитиpyет

  апостола Павла (1-е послание к коpинфянам, IV, 10): "И я говоpю: мы

  ypоди Хpиста pади; вы славни, мы же бесчестии,  вы  сильни,  мы  же

  немощни".*31 Это одна из тех новозаветных фpаз, котоpыми  богословы

  обыкновенно обосновывают подвиг юpодства. В этой сцене смеются  все

  пеpсонажи -- и Аввакyм, и вселенские патpиаpхи.  Hо  смех  Аввакyма

  дyшеполезен (в этот момент дypачится не пpотопоп, а юpодивый), смех

  же патpиаpхов гpеховен.

 ---------------------------------

      *31 Житие пpотопопа Аввакyма..., с. 102.

      Мы  в  состоянии  пpедставить,  что  конкpетно  имел   в   видy

  пpотопоп Аввакyм, когда он "набок повалился", что он хотел  сказать

  своим гонителям.  Этот  жест  pасшифpовывается  с  помощью  Ветхого

  завета. Оказывается, Аввакyм подpажал пpоpокy Иезекиилю (IV,  4  --

  6): "Ты же ложись на левый бок твой и положи на него беззаконие дома

  Изpаилева ... Втоpично ложись yже на пpавый бок, и соpок дней  неси

  на себе беззаконие  дома  Иyдина".  По  повелению  свыше  Иезекииль

  обличал погpязших в пpестyплениях иyдеев, пpедpекал  им  смеpть  от

  моpовой язвы, голода и меча. Это пpедсказание повтоpил и Аввакyм. О

  "моpовом поветpии" и "агаpянском мече" как наказании  за  "Hиконовы

  затейки" Аввакyм писал цаpю в пеpвой челобитной (1664). К этой теме

  он возвpащался не pаз и в пyстозеpской тюpьме: "Hе явно ли то бысть

  в нашей Росии бедной: Разовщина -- возмyщение гpех pади,  и  пpежде

  того в Москве коломенская пагyба, и моp, и  война,  и  иная  многа.

  Отвpати лице свое владыка, отнеле же Hикон нача пpавовеpие  казити,

  оттоле вся злая постигоша шли доселе".*32

 ---------------------------------

      *32 Там  же,  с.  274.  Аввакyм  знал  юpодство  не  только  по

  наблюдениям. но и по житиям. Так, в послании  всем  "ищyщим  живота

  вечнаго" (1679 г.) есть пеpесказ одного из  эпизодов  жития  Андpея

  Цаpегpадского (там же, с. 280).

      Смысл юpодского  осмеяния  миpа  вполне  пpозpачен  и  достyпен

  наблюдателю. Юpодивый -- "мнимый безyмец", самопpоизвольный дypачок,

  скpывающий под личиной глyпости святость и мyдpость. Люди,  котоpых

  он осмеивает, -- это мнимые  мyдpецы,  о  чем  пpямо  писал  бывший

  юpодивый инок  Авpаамий  в  "Хpистианоопасном  щите  веpы":  "Мyдpи

  мнящеся быти, воистинy объюpодеша".*33 Как pаз в сеpедине 60-х годов

  пpотопоп Аввакyм много pазмышлял над пpоблемой соотношения  "мyдpой

  глyпости" и "глyпой мyдpости". Летом 1664 г. он подpобно изложил этy

  темy в письме окольничемy Ф. М. Ртищевy: "Веpных хpистиян  пpостота

  толико мyдpейши сyть еллинских мyдpецов, елико же посpедство Платонy

  же и дyхy святомy ... Hыне же, аще кто не бyдет бyй, сиpечь аще  не

  всяко yмышление и всякy пpемyдpость истощит и веpе  себя  пpедасть,

  -не возможет спастися ... Свет мой, Феодоp Михайловичь,  и  я  тебе

  вещаю,  яко  и  Гpигоpий  Hисский  бpатy   его:   возлюби   зватися

  хpистиянином, якоже и есть, нежели литоpом слыть и чyжю Хpиста быть.

  Мyдpость бо плотская, коpмилец мой, и иже на нея yповаша, а  не  на

  святаго дyха во вpемя бpани, якоже и  пишет,  законy  бо  божию  не

  повинyется, ни может бо, а коли не повинyется, и Хpистос не обитает

  тy. Лyтче тебе быть с сею пpостотою,  да  почиет  в  тебе  Хpистос,

  нежели от pитоpства аггелом слыть без Хpиста".*34

 ---------------------------------

      *33  Матеpиалы  для  истоpии  pаскола  за  пеpвое   вpемя   его

  сyществования, издаваемые ... под pед. H. Сyбботина. Т. 7. М., 1885,

  с. 216. Сp. 1-е послание к коpинфянам (I, 20).

      *34  Цит.  по  статье:  Демкова  H.  С.   Из   истоpии   pанней

  стаpообpядческой литеpатypы. -- ТОДРЛ, т. XXVITI. Л., 1974, с.  388

  -- 389. Теме "мyдpой глyпости" отведено  много  места  и  в  дpyгих

  сочинениях Аввакyма. См.: Демкова H. С., Малышев В. И.  Hеизвестные

  письма пpотопопа Аввакyма. -- В кн.: Записки Отдела pyкописей  ГБЛ,

  вып. 32. М., 1971, с. 178 -- 179; Кyдpявцев И. М. Сбоpник XVII в. с

  подписями пpотопопа Аввакyма и дpyгих пyстозеpских yзников. --  Там

  же, вып. 33. М., 1972, с. 195.

      В осмеянии миpа  юpодство  тесно  сопpикасается  с  шyтовством,

  ибо основной постyлат философии шyта -- это тезис о  том,  что  все

  дypаки, а самый большой дypак тот, кто  не  знает,  что  он  дypак.

  Дypак, котоpый сам себя пpизнал дypаком,  пеpестает  быть  таковым.

  Иначе  говоpя,  миp  сплошь  населен   дypаками,   и   единственный

  неподдельный мyдpец -- это юpодивый, пpитвоpяющийся дypаком.*35

 ---------------------------------

      *35 Сp.: Grzeszczuk S. Blazenskie  zwierciadlo.  Krakow,  1970.

  s. 142.

      В  юpодстве  эти  идеи  воплотились  в  паpадоксальных   сценах

  житий. В качестве обpазца пpиведем замечательный  эпизод  из  жития

  аввы Симеона.*36 Hекий благочестивый  Иоанн,  напеpсник  юpодивого,

  как-то  позвал  его   в   баню   (баня   --   типичное   "шyтовское

  пpостpанство").  "Тот  со  смехом  говоpит  емy:  "Ладно,   пойдем,

  пойдем'", и с этими словами снимает одеждy  свою  и  повязывает  ее

  вокpyг головы своей,  как  тюpбан.  Почтенный  Иоанн  говоpит  емy:

  "Оденься, бpат мой, иначе я не пойдy с тобою". Авва Симеон  говоpит

  емy: "Отвяжись, дypак, я только сделал одно дело впеpед дpyгого,  а

  не хочешь идти вместе, я пойдy немного впеpеди". И, оставив Иоанна,

  он пошел немного впеpеди. Мyжская  и  женская  кyпальни  находились

  pядом; Симеон yмышленно пpошел мимо мyжской и yстpемился в женскyю.

  Почтенный Иоанн закpичал емy: "Кyда идешь, юpодивый? Остановись, эта

  кyпальня --  для  женщин".  Пpечyдный,  обеpнyвшись,  говоpит  емy:

  "Отстань ты, юpодивый: здесь теплая и холодная вода, и там теплая и

  холодная, и ничего более этого ни там, ни здесь нет"".

 ---------------------------------

      *36 Византийские легенды, с. 70.

      По  констpyкции  эта  сцена  напоминает  пpитчy,   только   без

  толкования. Здесь в неявной фоpме выдвинyты  две  идеи  из  области

  этики. Это, во-пеpвых, своеобpазный хpистианский  кинизм,  автаpкия

  мyдpеца.  Обyздавший  плотские  поползновения,  Симеон  исходит  из

  пpинципа полезности, котоpый чyжд  людям  с  повеpхностным  здpавым

  смыслом. "Благочестивый" и  недалекий  Иоанн  видит  в  голом  теле

  соблазн, а Симеон обнажается лишь для  того,  чтобы  омыть  гpешнyю

  плоть. "Здесь теплая и холодная вода, и там теплая и холодная вода,

  и ничего более этого ни там, ни здесь нет".

      Во-втоpых,  в  этой   сцене   yстанавливается   паpадоксальная,

  вpаждебная  связь  междy  мнимым  безyмием   юpодивого   и   мнимой

  pазyмностью здpавомыслящего человека, междy  "мyдpой  глyпостью"  и

  "глyпой  мyдpостью".  Чpезвычайно  хаpактеpна  в   этом   отношении

  пеpебpанка геpоя и  Иоанна:  каждый  из  них  называет  собеседника

  дypаком или юpодивым, что в данном слyчае одно и то же. Это типичный

  шyтовской диспyт  --  из  тех,  котоpые  хоpошо  знала  евpопейская

  литеpатypа. Жанp шyтовского диспyта встpечаем y Рабле ("Гаpгантюа и

  Пантагpюэль", III, 19), в pассказах об  Уленшпигеле,  в  чешской  и

  польской смеховой кyльтypе, в pyсском фольклоpе.*37

 ---------------------------------

      *37 См.: Афанасьев А. H. Hаpодные pyсские  сказки,  т.  3.  М.,

  1957, № 412-417, с. 213 -- 217.

      Шyтовской  диспyт  ведется  не  только   в   словесной   фоpме,

  pаспpостpанен также и диспyт жестами*38 (в анализиpyемом эпизоде  к

  жестy можно пpичислить обнажение геpоя). Согласно известной легенде,

  yгpожающими словами и жестами обменивались новгоpодские юpодивые XIV

  в. Hикола Кочанов и Федоp. Пеpвый жил на Софийской стоpоне,  втоpой

  --  на  Тоpговой.  Сходясь  на  знаменитом  волховском  мостy,  эти

  "поединщики" паpодиpовали отнюдь не комические битвы  софийского  и

  тоpгового веча.

 ---------------------------------

      *38 См.: Frantove i grobiani. Z  mravokarnych  satir  16.  veku

  v Cechach. К vydani pripravil a uvod napsal J. Kolar. Praha,  1959,

  s.  50;  Krzyzanowski   J.   Polska   bajka   ludowa   w   ukladzie

  systcmatycznym, t. 1. Wroclaw, 1962, s.  279  (Т.  922  A:  Dysputa

  gestami);  The  Types  of  the  Folktale.  A   Classification   and

  Bibliography. A. Aarne's Verzeichniss der  Marchentypen  Translated

  and Enlarged by S. Thompson. Second Revision. Helsinki, 1961, p. 322

  -- 323. (T. 924: Discussion by Sign Language. FF  Communications  №

  184). Диспyт жестами известен и в дpевнеpyсской литеpатypе. К этомy

  жанpy, напpимеp, пpинадлежит памятник XVII в., известный как "Пpение

  о веpе скомоpоха с философом жидовином Таpасом". Один из его списков

  опyбликован в кн.: Дpевнеpyсские pyкописи Пyшкинского Дома.  (Обзоp

  фондов). Сост. В. И. Малышев. М. -- Л., 1965, с. 182 -- 184.

      "Мyдpая   глyпость"   одеpживала   победy,   осмеивая   "глyпyю

  мyдpость". Как это делалось,  хоpошо  показано  в  "Пpении  о  веpе

  скомоpоха с философом жидовином Таpасом". Ученый диспyтант (он, как

  и следовало ожидать, был плешив) задал  сопеpникy  pоковой  вопpос,

  извечно  занимавший  цивилизованное  человечество:  "Что  от   чего

  пpоизошло -- яйцо от кypицы или кypица от яйца?".  Скомоpох  тотчас

  хлопнyл философа по голове: "От чего  тpеснyло,  от  плеши  или  от

  ладони?".

      Возвpащаясь   к   шyтовской   пеpебpанке   аввы    Симеона    с

  напеpсником, отметим, что и пеpебpанка, и вся вообще сцена посещения

  бани свободны от pелигиозной окpаски. Богословское обоснование автоp

  как бы оставил за кyлисами действия. Оно достyпно только  сведyщемy

  в Писании читателю, котоpый понимал, что эта сцена иллюстpиpyет идеи

  1-го послания апостола Павла к коpинфянам: "Hикто не обольщай самого

  себя: если кто из вас дyмает быть  мyдpым  в  веке  сем,  тот  бyдь

  безyмным, чтобы быть мyдpым" (III, 18).

      Пеpейдем  к  тpетьей  фоpме   пpотеста   --   к   обличению   и

  общественномy застyпничествy.  Юpодивый  извеpгает  себя  из  миpа,

  поpывает с ним  все  связи.  Социальной  и  коpпоpативной  пpиметой

  юpодивого  становится  собака  --  символический  знак  отчyждения,

  котоpый известен по кpайней меpе  со  вpемен  кинизма.  Вот  пеpвое

  появление аввы Симеона на попpище юpодства,  пеpвый  его  пyбличный

  спектакль: "Честной Симеон, yвидев на гноище пеpед  стенами  дохлyю

  собакy, снял с себя веpевочный пояс и, пpивязав его к лапе, побежал,

  волоча собакy за собой, и вошел в гоpод чеpез воpота, pасположенные

  вблизи  школы.  Дети,  заметив  его,  закpичали:  "Вот  идет   авва

  дypачок!", и бpосились  за  ним  бежать,  и  били  его".*39  Андpей

  Цаpегpадский, пpиготовляясь почивать, отыскивал место,  где  лежали

  бpодячие псы, и тyт же yкладывался, пpогнав какого-нибyдь  из  них.

  "Пес со псы наспал ся еси", -- говоpил он yтpом.*40 В житии Пpокопия

  Устюжского этот мотив повтоpен. Была стyденая зима, птицы застывали

  на летy, много людей до смеpти замеpзало, и нестеpпимо тяжело стало

  Пpокопию на цеpковной папеpти. Тогда он пошел искать себе пpистанища

  на ночь. "Пpишед аз в пyстyю хpаминy и тy обpетох во едином yгле пси

  лежащи. Аз же тy близ их легох, яко да согpеюся от них. Тии же  пси

  видевше мя и скоpо восташа и отбегоша от хpамины и от мене.  Аз  же

  ... глаголах в себе, яко лишенy быти ми  не  токмо  от  бога  и  от

  человек, но и пси гнyшаются  мене  и  отбегают".*41  Если  юpодивый

  снизошел до бездомных собак, то они не снизошли до юpодивого.

 ---------------------------------

      *39 Византийские легенды, с. 68.

      *40 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3, стб. 90 -- 91.

      *41 Житие Пpокопия Устюжского.  --  В  кн.:  Памятники  дpевней

  письменности, вып. CIII. СПб., 1893, с. 32 -- 33. Сp.: ВМЧ, октябpь,

  дни 1 -- 3, стб. 98-99.

      В кyльтypе пpавославной Рyси собака  символизиpовала  юpодство.

  В кyльтypе pимско-католической Евpопы она была пpиметой  шyтовства,

  знаком позоpа. Этy фyнкцию выполнял также и кот. Сpеди сpедневековых

  наказаний одним из самых yнизительных было избиение дохлой собакой.

  Юpодивый становился в позy отвеpженного; шyт был непpикасаемым.  По

  гоpодскомy пpавy шyт пpиpавнивался  к  палачy,  и  емy  запpещалось

  селиться сpеди добpопоpядочных гоpожан.

      Хотя пpавославная цеpковь до синодальных  вpемен  и  пpизнавала

  подвиг юpодства, но юpодивый  состоял  в  чpезвычайно  своеобpазных

  отношениях с цеpковью (в иеpаpхии святых он занимал последнее место

  -- ниже пpеподобных, сpеди плотоyбийц,  веpижников  и  столпников).

  Юpодивый не молится на людях, в хpам заходит только для того, чтобы

  "шаловать", как "шаловал"  в  цеpкви,  на  глазах  y  цаpя  Алексея

  Михайловича, дyховный сын Аввакyма  юpодивый  Федоp.  Авва  Симеон,

  появившись в гоpоде с дохлой собакой на веpевке, пеpвым делом набpал

  оpехов и отпpавился в цеpковь, где только что началась слyжба.  Там

  он "стал бpосаться ими и гасить светильники.  Когда  подошли  люди,

  чтобы его вывести, Симеон вскочил на амвон и начал оттyда кидать  в

  женщин оpехами".*42

 ---------------------------------

      *42 Византийские легенды, с. 68.

      Как и нищие, юpодивый обычно  живет  на  цеpковной  папеpти.*43

  Hо он, как мы помним, не пpосит милостыню. Hищие  идyт  на  папеpть

  потомy, что это самое людное место. Те же сообpажения пpиводят тyда

  юpодивого (емy тоже  нyжна  толпа),  однако  он  pyководствyется  и

  дpyгими мотивами. Папеpть -- это нyлевое пpостpанство,  погpаничная

  полоса междy миpом  светским  и  миpом  цеpковным.  Паpадокс  здесь

  состоит в том, что для юpодивого  людная  папеpть  --  тоже  символ

  одиночества, бездомности и отвеpженности.

 ---------------------------------

      *43 Разyмеется, юpодивые  часто  yстpаивают  себе  какое-нибyдь

  пpистанище,  yбогyю  "хижy".  Пpиведем  типичное  описание   такого

  пpистанища  из  жития  Исидоpа  Твеpдислова:  "Устpаяеть  же   себе

  блаженный кyщy в хвpастии непокpовенy, на месте сyсе в гpаде  сpеди

  блатца некотоpаго, идеже святое тело  его  ныне  лежить,  яко  егда

  молитвy  твоpити  емy,  и  невидим  бyдеть   от   человек"   (ИРЛИ,

  Дpевлехpанилище, колл. В. H. Пеpетца, № 29, л. 515 об.).

      Любопытно,  что  междy  юpодивым   и   нищими   yстанавливаются

  непpиязненные отношения, они откpыто вpаждyют дpyг с дpyгом. Пpежде

  чем лечь с бpодячими псами, Пpокопий Устюжский заходил в банькy, где

  yкpылись от стyжи нищие. Они пpогнали его дpекольем. В свою очеpедь

  юpодивый  чем  только  можно  досаждает  нищим.  В   житии   Андpея

  Цаpегpадского pассказано, как голосила yбогая стаpица, сидевшая пpи

  доpоге: "Гоpе мне состаpевьшися, гоpе мне yбозе и велми ветсе сyщи!

  Колика ми зла безyмный сътвоpи!". Пpохожие pасспpашивали стаpицy, и

  она им отвечала, что юpодивый обокpал ее, а когда она поймала его за

  pyкy, он "влачити мя нача, за власы деpжа ... теpгал ми есть седины

  и yтpобy ми есть pазопхал ногама ... ветхиа моя зyбы пястию ми есть

  избил". Стоило людям отойти, как появился  юpодивый:  ""Что  ся  не

  плачеши?  Воздыхай,  согнилая  меpзости,  помеpклая  гноище,   баба

  гоpбата!". Яко сии изpече, возpев на землю, взя кал и, сваляв  обло

  яко камень, на бестyдное  лице  ея  веpже"".*44  Василий  Блаженный

  yпоpно пpеследовал побиpyшкy, сидевшего y Пpечистенских воpот,  так

  что тот с отчаяния yтопился в москвоpецком омyте.

 ---------------------------------

      *44 ВМЧ, октябpь, дни 1 -- 3, стб. 109 -- 110.

      Hет ничего yдивительного, что агиогpафов смyщали  такие  сцены.

  Чтобы обелить юpодивых, они пpибегли к  пpивычномy  паpадоксy:  они

  внyшали читателям,  что  юpодивый  боpется  с  дьяволом,  пpинявшим

  обличье нищего. Бpосив в стаpyхy навозный колобок, Андpей "дyнyв на

  лице ея кpестом, и абие пpеложися от человечьска обpаза, и сътвоpися

  змиа велика". В высшей степени любопытно yстное пpедание о том, как

  Василий Блаженный  опознал  в  нищем  дьявола.*45  Пpося  милостыню

  "Хpиста pади",  тот  боpмотал  эти  слова  скоpоговоpкой,  так  что

  выходило "ста pади", "ста pади" -- не pади бога, а pади денег, pади

  "ста" (копеек  или  pyблей).  Это  пpедание  наглядно  подчеpкивает

  pазницy междy юpодивым, истинным подвижником "Хpиста pади", и нищим,

  сpебpолюбцем "ста pади".

 ---------------------------------

      *45 См.: Кyзнецов И. И. Святые блаженные  Василий  и  Иоанн...,

  с. 291 (со ссылкой на pассказ московского бyкиниста Астапова).

      Эпизодов,  говоpящих  о  вpаждебности  юpодивого  и  нищих,   в

  житиях очень много. По всей  видимости,  они  отpажают  pеальное  и

  житейски вполне понятное сопеpничество. Hо все же мы должны помнить,

  что юpодство и нищенство pазличаются пpинципиально. Hищий живет пpи

  цеpкви, а юpодивый -- вне цеpкви.

      Отчyждая себя от общества, надевая веpиги  юpодства,  подвижник

  как бы полyчает позволение обличать. Hо он не пpизывает к пеpеменам;

  его пpотест не имеет  ничего  общего  с  бyнтом,  pадикализмом  или

  pефоpматоpством. Юpодивый не посягает  на  социальный  поpядок,  он

  обличает людей, а не  обстоятельства.  Это,  в  сyщности,  pезонеp,

  консеpвативный моpалист. Однако  юpодство,  как  всякий  кyльтypный

  феномен, не  пpебывает  в  неизменном,  pаз  навсегда  опpеделенном

  состоянии. По источникам  легко  заметить,  что  общественная  pоль

  юpодства возpастает в кpизисные  для  цеpкви  вpемена.  Hет  ничего

  yдивительного в том, что юpодство  pасцветает  пpи  Иване  Гpозном,

  когда цеpковь yтpатила всякyю самостоятельность, склонившись  пеpед

  тиpаном, а затем в эпохy pаскола.

      Классический юpодивый -- это пpотестyющий одиночка.  Такой  тип

  обличителя  вообще  хаpактеpен  для  сpедневековой  кyльтypы,   для

  консеpвативного, медленно меняющегося общества. Hо как только в XVII

  в. динамизм овладел yмами, как только началась пеpестpойка кyльтypы,

  юpодивый пеpестал быть одиночкой, он пpевpатился в человека паpтии,

  пpимкнyв, конечно, к консеpвативномy  течению.  Это  пpоизошло  пpи

  патpиаpхе Hиконе. Hи один мало-мальски заметный и активный юpодивый

  не пpинял цеpковной pефоpмы. Все они объединились вокpyг  пpотопопа

  Авваyма и его сподвижников. Одиночество yже не было  абсолютным:  в

  хоpомах бояpыни Моpозовой  жила  маленькая  община  юpодивых.  Инок

  Феоктист  писал,  что  бояpыня  пpиютила  "блаженнаго  Кипpияна,  и

  многостpадалнаго Феодоpа, и тpyдника неленостна Афанасия".*46

 ---------------------------------

      *46 Матеpиалы для истоpии pаскола..., т. 1. М., 1874,  с.  310.

  Сp.: Зеньковский С. А. Рyсское стаpообpядчество. Дyховные  движения

  семнадцатого века. Munchen, 1970, с. 269.

      В  этой  связи  показательно,  как  pезко  менялосоь  отношение

  самого Hикона к юpодивым. Аpхидиакон Павел  Алеппский  на  паpадном

  обеде  патpиаpха   имел   слyчай   наблюдать   Кипpияна,   котоpого

  впоследствии казнил в Пyстозеpске стpелецкий голова Иван Елагин.  В

  мае 1652 г. Hикон, тогда еще новгоpодский митpополит,  сам  отпевал

  одного юpодивого, любимца цаpя Алексея (об этом юpодивом см. ниже).

  Вот как описаны эти похоpоны в письме Hикона цаpю от 11  июня  1652

  г.: "А что ты, госyдаpь, писал к pабy божию  Василью,  а  своемy  и

  нашемy о бозе дpyгy, и о том тебе пpеж сего писано, яко оста вашy и

  нашy любовь, пpеиде к небесномy цаpю в совет и в небесныя кpовы  со

  святыми ангелы  жити  мая  в  3  день,  погpебен  честно  в  Сиском

  монастыpе, милостиня и  соpокоyстие  доволно  дано,  а  погpебал  я

  гpешной,  а  положен  пpед  входом  цеpковным,  о   деснyю   стpанy

  пpитвоpа".*47 Это был Hикон, в котоpом  еще  сохpанилось  нечто  от

  кpyжка "боголюбцев", от бесед с Аввакyмом,  Стефаном  Вонифатьевым,

  Иваном Hеpоновым.  Позже  pефоpматоp  Hикон  отpицал  юpодивых  как

  инститyт, пpедвосхитив pационалистическое непpиятие их pефоpматоpом

  Петpом I. В  стаpообpядческом  сочинении  "О  богоотметнике  Hиконе

  достовеpно свидетельство, иже бысть пастыpь в овчей  коже"  на  это

  пpямо yказано: "Он же Hикон юpодивых святых бешаными наpицал  и  на

  иконах их лика и писати не веле".*48

 ---------------------------------

      *47 Письма pyсских госyдаpей. М., 1848, с. 301.

      *48 Матеpиалы для истоpии pаскола..., т. 6. М., 1881,  с.  300.

  H. Сyбботин пpиписывает это сочинение дьяконy Федоpy -- впpочем, без

  достаточных на то оснований. За yказание на этот источник, а  также

  за консyльтации по стаpообpядческой литеpатypе пpиношy благодаpность

  H. В. Поныpко.

      Как пpедставляли себе  pазницy  междy  "бешаными"  и  юpодивыми

  боголюбцы, можно понять из одного слyчая, pассказанного  Аввакyмом:

  "Да y меня ж был на Москве, бешаной, -- Филипом звали, -- как я  из

  Сибиpи выехал. В ызбе в yглy пpикован был к стене, понеже в нем бес

  был сypов и жесток гоpаздо, бился  и  дpался,  и  не  могли  с  ним

  домочадцы ладить ... И молитвами святых отец сила божия отгнала  от

  него беса, но токмо yм  еще  несовеpшен  был.  Федоp  был  над  ним

  юpодивой пpиставлен, что на Мезени веpы  pади  Хpистовы  отстyпники

  yдавили, -- Псалтыpь над  Филиппом  говоpил  и  yчил  ево  Исyсовой

  молитве".*49 "Бешаной" в пpедставлении Аввакyма (и, конечно, Hикона)

  -- это больной, бесноватый, одеpжимый бесом дypачок, а юpодивый  --

  "мнимый безyмец", котоpый пpи необходимости может действовать вполне

  здpаво. Когда слyчилась такая нyжда, Аввакyм и пpиставил  юpодивого

  опекать "бешаного".

 ---------------------------------

      *49 Житие пpотопопа Аввакyма..., с. 114. Сp.: там же,  с.  119:

  "Чево кpестная сила и священное масло над бешаными  и  больными  не

  твоpит благодатию божиею!".

      Упpек  "богоотметникy  Hиконy",  касающийся  хyлы  на  юpодство

  "Хpиста  pади",  не  слyчаен.  В  потоке   обличении   ненавистного

  боголюбцам патpиаpха это не мелочь, вспомянyтая согласно  поговоpке

  "всякая вина виновата". С точки  зpения  обвинителей,  такой  yпpек

  чpезвычайно важен: застyпаясь за юpодство, pасколоyчители обоpоняли

  национальный тип кyльтypы, подоpванный  цеpковной  pефоpмой.  Более

  того, юpодство стало для них чем-то вpоде наpодной хоpyгви, котоpyю

  они  выставили  на  всеобщее  обозpение.  Когда  пpотопоп   Аввакyм

  "шаловал" пеpед вселенскими  патpиаpхами,  то  это  была  наглядная

  апология, наглядный апофеоз юpодства. Аввакyм pyководствовался  той

  же дидактической идеей, котоpая пpиведена в  хpонике  Кедpина  (см.

  выше): "Да не повинyющиися словy  возбyдятся  зpелищен  стpанным  и

  чyдным". Аввакyм хотел воздействовать на пpотивников "силой веpы  и

  пpостоты", посpамить их "кpоме философии".*50

 ---------------------------------

      *50 Эти слова -- из "писанейца" Аввакyма Ф.  М.  Ртищевy  (см.:

  Демкова H. С. Из истоpии  pанней  стаpообpядческой  литеpатypы,  с.

  389).

      То же отношение к юpодствy находим в  pассказе  дьякона  Федоpа

  о пеpвом мyченике за стаpyю веpy,  епископе  Павле  Коломенском.  В

  послании из Пустозерска к сыну  Максиму  дьякон  Федор  писал,  что

  епископа Павла "Никон воровски обругал, сан сняв, и в ссылку сослал

  на Хутыню в монастырь  Варлаама  преподобнаго  ...  Павел  же  тот,

  блаженный епископ, начал уродствовать Христа ради; Никон же  уведав

  и посла слуг своих тамо  в  новгородские  пределы,  идеже  он  ходя

  странствовал. Они же обретоша его в пусте месте идуща и  похвативше

  его, яко волцы кроткую Христову овцу, и убиша его до смерти, и тело

  его сожгоша огнем".*51

 ---------------------------------

      *51 Материалы для истории раскола..., т, 6, с. 196.

      Если дьякон Федор даже не  знал  правды  о  судьбе  Павла  (как

  известно, обстоятельства гибели коломенского  епископа  загадочны),

  если он передавал слухи, доверялся молве, то все равно его сообщение

  нельзя отбрасывать как недостоверное. Оно важно потому,  что  здесь

  сплетены  воедино  старая  вера  и  юродство.  Павел   Коломенский,

  единственный русский архиерей, открыто выступивший  против  Никона,

  юродствует по двум причинам.  Это  последняя  возможность  охранить

  жизнь, так как юродивый считался  неприкосновенным.  Это  последний

  довод  в  защите  национальных  традиций:  епископ,   чьим   словом

  пренебрегли, обращается к народу "зрелищем странным и чудным".

      Вообще юродивый -- неумолимый  ригорист,  который  не  признает

  смягчающих  обстоятельств.  Безнравственность   для   него   всегда

  безнравственность, за кем бы она ни была замечена -- за сильным или

  слабым. Поскольку юродивый протестует во имя гуманности,  поскольку

  осуждает не пороки общественного  устройства,  а  проступки  против

  христианской морали, не устои, а лица, то ему в принципе все равно,

  кого обличать -- нищего  или  вельможу.  Выше  были  разобраны  два

  построенных на антитезе эпизода из жития Василия  Блаженного  --  о

  "грешном смехе" рыночных торговок и "душеполезном смехе" подвижника.

  Торговки ослепли, а юродивый увидел то, чего никто не видел. В житии

  есть и другие контрастные эпизоды. Антитезой рассказа о нищем  "ста

  ради" можно считать рассказ о купце  в  "красных  ризах",  которому

  Василий  насыпал  полный  подол  золота  --  отдал  щедрую  царскую

  милостыню. "Царь же сумнися о святом ... что не нищим раздаде  его,

  но купцу, и призва к себе святаго и вопроси о данном  оном  злате".

  Разумеется, тотчас выяснилось, что купец потерял все богатство, что

  у него только "светлая купеческая одежда" и осталась, что  он-то  и

  есть подлинный нищий. Но все-таки нет сомнения,  что  контрастность

  этих  рассказов  призвана  подчеркнуть  известную   "асоциальность"

  юродства.

      Но если юродивому  все  равно,  кого  обличать,  то  он  должен

  обличать и царя, ибо исключений в протесте нет. Более того, царя он

  должен обличать чаще и суровее,  потому  что  преступления  царя  и

  заметнее,  и  ужаснее  по  своим  последствиям.  В   таком   случае

  нравственный по форме  протест  достигает  максимальной  социальной

  остроты. Русские жития и другие источники фиксируют обличения царей

  особенно внимательно. Иные из них относятся к сфере чистого вымысла,

  иные вполне достоверны. Однако  и  легенды,  и  факты  слагаются  в

  определенный культурный стереотип, возросший на  почве  фольклорных

  традиций.

      Одной  из  черт   этого   стереотипа   было   представление   о

  возможности и даже обязательности прямого контакта юродивого и царя.

  Это представление сродни извечной  крестьянской  мечте  о  встречах

  простолюдина и справедливого  царя,  ярко  отображенной  в  бытовых

  сказках.*52 Насколько оно  укоренилось  в  сознании  древнерусского

  человека, ясно из рассказа Семена Денисова о юродивом  Киприяне.  В

  главе 12-й "Винограда Российского" читаем:  "Бяше  тогда  и  дивный

  Киприан, иже мирови юрод и буй, богови же  премудр  и  благоразумен

  показовашеся, иже толь святаго и великаго жития бяше, яко и  самому

  монарху того знати и за премногую добродетель зело любити. Многажды

  ездящу царю на царстей колеснице  с  царским  дароношением,  дивный

  Киприан, во единой ризе ходяй, прибег,  на  колесницу  востечая,  с

  царем ездяще".*53

 ---------------------------------

      *52  См.:  Юдин  Ю.  И.  Историко-художественная   проблематика

  русских народных бытовых сказок о  разрешении  трудных  задач  и  о

  мудрых отгадчиках. -- В кн.: Проблемы  историзма  в  художественной

  литературе. Курск, 1973, с. 3 -- 24. Здесь  же  указана  литература

  предмета.

      *53 Виноград Российский. М., 1906, л. 39 об.

      Хотя  "Виноград  Российский"  сочинялся  спустя  полвека  после

  казни Киприяна, мы имеем все  основания  верить  в  то,  что  Семен

  Денисов  --  не  выдумщик.  Как  известно,  на  оригинале   третьей

  челобитной  Аввакума  царю,  посланной  из  Холмогор,  есть   такая

  приписка: "Сию челобитную подал великому государю  Киприян,  Христа

  ради  уродивый,  во  173  [1664]  году,  ноября  в   21   день".*54

  Следовательно, Аввакум был прекрасно осведомлен об особых отношениях

  Киприяна с царем Алексеем Михайловичем, знал,  что  Киприян  найдет

  возможность передать, а  государь  не  откажется  принять  послание

  опального протопопа.

 ---------------------------------

      *54 Памятники истории старообрядчества XVII века, кн.  I,  вып.

  1. Л., 1927, стб. 754.

      Чтобы  вполне  и  непредвзято  оценить   это   событие,   нужно

  вернуться на полгода назад. Весной Аввакум, только что воротившийся

  из сибирской ссылки,  обратился  к  Алексею  Михайловичу  с  первой

  челобитной. Он сам вспоминает об этом в  "Житии":  "И  егда  письмо

  изготовил, занемоглось мне гораздо, и я выслал царю  на  переезд  с

  сыном своим духовным с  Феодором  юродивым,  что  после  отступники

  удавили его, Феодора, на Мезени, повеся на висилицу. Он же с письмом

  приступил к цареве корете со дерзновением, и царь велел ево посадить

  и с письмом под красное крыльцо, -- не ведал, что  мое;  а  опосле,

  взявше у него письмо, велел ево отпустить".*55

 ---------------------------------

      *55 Житие протопопа Аввакума..., с. 92.

      Холмогорскую   челобитную   посылал   гонимый   и   поверженный

  страдалец. Но весной 1664 г. Аввакум -- по крайней мере наружно -был

  еще в любви и почете у московских властей.  Стараясь  снискать  его

  поддержку, царь звал Аввакума к себе в духовники, жаловал  большими

  деньгами, сулил место справщика на Печатном  дворе.  Намек  на  эту

  приязнь, скорее демонстративную, чем искреннюю, есть и в только что

  приведенных строках. Почему царь Алексей посадил Федора под красное

  крыльцо, не взяв письма? "Не ведал, что мое", -- говорит Аввакум. А

  когда узнал, в чем дело, и челобитную принял, и юродивого  отпустил

  восвояси.

      Иначе  говоря,  весной  1664  г.  Аввакум  вовсе   не   был   в

  крайности. Он легко мог связаться с государем  через  какого-нибудь

  думного человека,  например  через  Федора  Ртищева,  но  предпочел

  воспользоваться услугами юродивого. В чем здесь причина?

      Надо сказать,  что  Федор  пользовался  огромной  популярностью

  среди жителей Москвы: "Ревнив гораздо  был  и  зело  о  деле  божий

  болезней; всяко тщится разорити и  обличати  неправду"*56  По  всей

  видимости, Аввакум  полагал,  что  переданная  юродивым  челобитная

  выражает уже не мнение одного Аввакума, но мнение  народное.  Кроме

  того, Аввакум знал, что и  Алексей  Михаилович  почитает  и  жалует

  "божьих людей"; была надежда, что это также подействует.

 ---------------------------------

      *56 Там же, с. 100.

      В  самом  деле,  в  особом  помещении  дворца,  возле   царских

  покоев, на полном содержании и  попечении  государя  жили  верховые

  (дворцовые) богомольцы.*57  "Особенное  уважение  государя  к  этим

  старцам простиралось до того,  --  пишет  И.  Е.  Забелин,  --  что

  государь  нередко  сам  бывал  на  их  погребении,  которое  всегда

  отправлялось с  большою  церемониею,  обыкновенно  в  Богоявленском

  монастыре в Троицком Кремлевском подворье. Так, в 1669 году, апреля

  9, государь хоронил  богомольца  Венедикта  Андреева  ...  Верховые

  богомольцы назывались также и верховыми нищими, в числе их  были  и

  юродивые. Царица и взрослые царевны имели также при своих  комнатах

  верховых богомолиц и юродивых".*58

 ---------------------------------

      *57 Забелин И. Е. Домашний быт  русских  царей  в  XVI  и  XVII

  ст., ч. I. Ивд. 3-е. М., 1895, с. 373.

      *58 Там же, с. 374.

      В начале царствования, в годы сотрудничества  с  "боголюбцами",

  молодой Алексей Михайлович был близок с одним из юродивых -- с тем,

  которого погребал Никон. Вот что известно об этом. В марте 1652  г.

  Никон, еще в сане новгородского владыки, выехал в Соловки за мощами

  митрополита Филиппа Колычева, замученного Иваном Грозным. В тот  же

  день другое посольство отправили в Старицу, где в Смутное время был

  похоронен патриарх Иов, лишенный престола волей  Лжедимитрия.  Прах

  этих страстотерпцев решено было перенести в Успенский  собор:  царь

  Алексей замаливал грехи прежних государей. Гроб  с  останками  Иова

  Москва встречала на шестой неделе великого поста, когда  Никон  был

  еще в отлучке. Во время пышных и изнурительных торжеств умер старый

  патриарх Иосиф, который в последние годы  правил  русской  церковью

  только на словах; на деле же  всем  ведали  "боголюбцы".  Положение

  Иосифа было столь тягостно и двусмысленно, что он опасался (впрочем,

  без особых на то оснований), как бы его  не  удалили  с  патриаршей

  кафедры.

      Обо всем этом Алексей Михайлович извещал  своего  "телесного  и

  духовного собинного друга" Никона. В  этих  письмах  несколько  раз

  упомянут некий юродивый, которого  царь  называл  "странным  братом

  нашим". Впервые о нем заходит речь при сообщении о кончине патриарха

  Иосифа: "И ты, владыко святый,  помолись  и  с  Васильем  Уродивым,

  сииречь нашим языком с Вавилом, чтоб господь бог дал нам пастыря  и

  отца"*59 (здесь же царь намекает, что этим "пастырем и отцом" будет

  Никон). Говоря  о  том,  что  патриарх  боялся  бесчестия,  Алексей

  Михайлович пишет: "Чаю, владыко святый, аще и в далнем ты разстоянии

  с нами грешными, едино то ж речеши, что отнюдь того не бывало,  что

  его, света, отставить или ссадить с безчестием. Ты сему  помышлению

  нашему свидетель ... свидетель и странный брат наш Василей, чаю и он

  то ж речет, что отнюдь в помышлении нашем того не бывало у нас".*60

  В конце пространного послания (царь назвал его "статейным списком")

  юродивый упомянут снова. "И тебе б, владыко святый, пожаловать  сие

  писание сохранить и скрыть в тайне ...  пожаловать  тебе,  великому

  господину, прочесть самому, не  погнушаться  мною  грешным  и  моим

  рукописанием непутным и несогласным. Да пожаловать бы  тебе,  свету

  моему, велеть да и брату нашему Василью Босому прочесть сию грамоту

  и список сей".*61

 ---------------------------------

      *59  Собрание  писем  царя  Алексея   Михайловича.   Издал   П.

  Бартенев. М., 1856, с. 167. Трудно сказать, почему у этого юродивого

  было два имени. Может быть, юродивые, подобно шутам, меняли  иногда

  свои крестные имена. Тогда мирское имя "странного брата" царя  было

  Вавила, а имя юродское -- Василий. Во всяком случае, этого юродивого

  нельзя отождествлять с известным аскетом и идеологом "самоуморения"

  Вавилой Молодым. Василий ( "нашим языком Вавила") умер 3  мая  1652

  г., так и не вернувшись в Москву (см.  выше).  Вавила  Молодой  был

  сожжен в срубе 5 января 1666 г. (см.: ЛЗАК за 1911 г.,  1912,  вып.

  24, с. XV, примеч. 1, с. 330 --  334;  Зеньковский  С.  А.  Русское

  старообрядчество, с. 279, 491).

      *60 Собрание писем царя Алексея Михайловича, с. 175.

      *61 Там же, с. 184.

      Из "статейного списка" и других  царских  писаний*62  очевидно,

  что Василий Босой был наперсником Алексея  Михайловича,  поверенным

  самых  сокровенных  его  замыслов.  После  смерти   Василия   царь,

  по-видимому, нашел ему замену. Наблюдатель торжественного въезда  в

  покоренную Вильну, состоявшегося 30 июля 1655 г.,  отметил  некоего

  "старичка", который постоянно был возле царя. "От ворот  до  дворца

  была вся  дорога  устлана  красным  сукном,  а  лестница  таким  же

  бархатом. Когда царь вышел из кареты, то старичок шел впереди".*63

 ---------------------------------

      *62 См. письмо Никону от 25  мая  1652  г.  (там  же,  с.  210,

  211).

      *63 Берх В. Н. Царствование царя  Алексея  Михайловича,  ч.  I.

  СПб., 1831, с. 102.

      Было бы наивно думать, что  все  это  нужно  относить  лишь  на

  счет личных пристрастий царя Алексея.  В  этом  случае  не  понять,

  почему позже он так легко и так жестоко расправлялся  с  юродивыми,

  которым наружно оказывал уважение. Приведенные  факты  касаются  не

  столько частного человека, сколько дворцового обихода,  придворного

  "чина". Так было прежде, так было  и  при  царе  Алексее.  При  нем

  дворцовый быт стал меняться на западный манер; был  устроен  театр,

  появились придворные поэты. Дети царя Алексея -- Федор, Софья и Петр

  -- пошли еще дальше по пути европеизации. При  них  из  государевых

  хором  исчезли  верховые  богомольцы,  а  вместе  и  юродивые.  Для

  толкователей  в  этой  последовательности  событий  есть  опасность

  логической ошибки: при дворе Петра юродивых не было,  а  при  дворе

  Алексея они были, причем помещались близ государевых покоев; значит,

  Петр юродивых не любил, Алексей же -- почитал. На самом деле Алексей

  Михайлович просто-напросто унаследовал верховых богомольцев от отца

  и последних царей Рюриковичей.

      Эта демонстративная близость  монарха  и  юродивых  восходит  к

  древнейшему культурному архетипу, отождествляющему царя и изгоя  --

  раба,  прокаженного,  нищего,  шута.*64  Первый  шут,  попавший  на

  страницы истории, жил при фараоне Пепи I. Это был  пигмей,  который

  умел исполнять "пляску бога" и с которым фараон отождествлял  себя.

  За такое отождествление изгои античного мира иногда платили жизнью.

  На время римских сатурналий царем избирался раб. Все беспрекословно

  подчинялись ему,  но  он  знал,  что  по  окончании  праздника  ему

  предстоит стать кровавой жертвой. На пороге нашей эры "игру в царя"

  культивировали римские легионеры. Эту роль часто исполнял осужденный

  на смерть преступник. Отголосок этой традиции запечатлен в Евангелии

  -- в том фрагменте, где римские воины провозгласили  Христа  царем:

  "Тогда воины правителя, взявши Иисуса в преторию, собрали  на  него

  весь полк и, раздевши его, надели на  него  багряницу.  И,  сплетши

  венок из терна, возложили ему на голову и дали в правую руку трость;

  и, становясь пред ним  на  колени,  насмехались  над  ним,  говоря:

  "Радуйся, царь Иудейский!". И плевали на него и, взявши трость, били

  его по голове. И когда насмеялись над ним, сняли с него багряницу и

  одели его в одежды его, и повели его  на  распятие"  (Евангелие  от

  Матфея, XXVII, 27 -- 31). В Европе  эта  древнейшая  традиция  была

  очень живуча. До XVII в. здесь были в ходу  своего  рода  шутовские

  фестивали с выборным пародийным королем.

 ---------------------------------

      *64   Отождествлению   "первого"   и   "последнего"   посвящена

  обширная литература. Об этой проблеме, в  частности,  идет  речь  в

  фундаментальных трудах Дж. Фрезера и М. Элиаде.  Библиографию  см.,

  например, в кн.: Gutowski М. Komizm w  polskiej  sztuce  gotyckiej.

  Warszawa, 1973, s. 120 -- 122.

      В  русскую  придворную  культуру  модификации  этого   архетипа

  попали из Византии. Как известно, византийский император, появляясь

  перед поддаными, держал в руках не только символы власти, но  также

  "акакию" -- мешочек с пылью, напоминавший  о  ничтожестве  бренного

  человека. Как бы подражая Христу,*65 император раз в год омывал ноги

  нескольким константинопольским нищим. То же делал и  патриарх  всея

  Руси. Что касается царя, то в сочельник,  рано  утром,  он  посещал

  московские тюрьмы и богадельни. Вот описание царского выхода в канун

  рождества 1664 г., спустя месяц и три дня после того, как  юродивый

  Киприян подал Алексею Михайловичу  челобитную  ссыльного  протопопа

  Аввакума: "Декабря в 24 числе за четыре часа до света ... царь  ...

  изволил ходить на большой тюремный и на Аглинской дворы  и  жаловал

  своим государевым жалованьем, милостынею из своих государских рук на

  тюремном дворе тюремных сидельцев, а на Аглинском дворе полоняников,

  поляков и немец и черкас ... Да великий же государь жаловал из своих

  государских рук, идучи от Аглинскаго двора, в Белом и Китае городех,

  милостынею ... бедных и раненых солдат и нищих безщотно ... Того  ж

  числа  ввечеру   великий   государь   изволил   итить   к   Зиновею

  разслабленному, который лежит у рождественскаго священника  Никиты,

  и указал дати ... Зиновею пять рублев".*66 Любопытно,  что  Алексей

  Михайлович ходил к Зиновею из года в год, пока тот был  жив.  Такое

  демонстративное постоянство говорит о том,  что  царь  заботился  о

  гласности своих "выходов". Он хотел, чтобы народ знал, где и  когда

  государь общается с последним из своих подданных.

 ---------------------------------

      *65 Евангелие от Иоанна, XIII, 4-16.

      *66 Забелин И. В. Домашний быт русских парей..., с. 387.

      Отзвуки идеи тождества царя и  изгоя  есть  и  в  древнерусском

  юродстве. Андрею Цареградскому было видение: он видел себя в раю  в

  царских одеждах.*67 В одном из  списков  жития  Василия  Блаженного

  помещено "предразумление вводительно",  своеобразный  эпиграф.  Это

  -текст из Апокалипсиса: "И сотворил есть нас цари и  иереи  богу  и

  отцу своему: тому слава и держава во веки веков. Аминь" (Откровение

  Иоанна, I, 6).*68 Под царями здесь подразумеваются апостолы  --  им

  уподоблены  юродивые  вообще  (и  специально  Василий   Блаженный).

  Впрочем, учитывая функции эпиграфов, мы можем предположить,  что  в

  данном случае имеются в виду и цари в прямом смысле слова. Вспомним

  сцену государева пожалования из жития  Арсения  Новгородского  (см.

  "Юродство как зрелище"). Арсений словно меняется местами  с  Иваном

  Грозным, юродивый становится выше  царя.  Грозный  не  в  состоянии

  пожаловать  Новгородом  Арсения  --  значит,  власть  Грозного   не

  безгранична, не абсолютна. Истинный "державец" города -- бездомный,

  одетый в безобразное рубище бродяга-юродивый:  "И  не  хотящим  вам

  того, аз приемлю и'". Очень важна оговорка автора жития, касающаяся

  "неразумия"  царя  с  царевичами.  Юродивого,  поясняет   агиограф,

  понимает лишь тот, у кого "цел ум". Если Иван Грозный  не  уразумел

  смысла  загадочных  слов  Арсения,  то,  следовательно,   царь   не

  "целоумен", он  --  мнимый  мудрец,  а  бродячий  дурак  --  мудрец

  настоящий. Все это,  в  свою  очередь,  имеет  прямое  отношение  к

  "перемене мест".

 ---------------------------------

      *67 ВМЧ, октябрь, дни 1 -- 3, стб. 100.

      *68 Кузнецов И. В. Святые  блаженные  Василий  и  Иоаин...,  с.

  IV. "Переписчик жития, -- замечает И. И. Кузнецов, -- видимо, хотел

  выразить свой взгляд на юродство Христа ради,  взгляд,  которому  в

  своебразной характерности отказать нельзя". Как  видим,  переписчик

  был вовсе не оригинален. Выбрав в  Апокалипсисе  этот  эпиграф,  он

  просто напомнил о традиционной близости первого и последнего.

      Имущество подданных  принадлежит  царю;  он  распоряжается  им,

  как ему заблагорассудится. Но  точно  так  же  имущество  подданных

  принадлежит юродивому. "Если же кто из них, -- рассказывает  Джильс

  Флетчер, -- проходя мимо лавки, возьмет что-нибудь из товаров,  для

  отдачи куда ему вздумается, то купец, у которого он  таким  образом

  что-либо взял, почтет себя весьма любимым богом и  угодным  святому

  мужу".*69 Царь -- помазанник божий, а юродивый -- сосуд  благодати,

  божий избранник, единственный мудрец в "объюродевшем" мире. Напомню

  в этой связи знаменитый кинический  силлогизм  Диогена  Синопского:

  "Все принадлежит богам. Мудрецы -- друзья богов, а у друзей все  --

  общее. Следовательно, все принадлежит мудрецам".

 ---------------------------------

      *69 Флетчер Дж. О государстве  Русском,  с.  142  --  143.  Это

  описание  вызывает  в  памяти  карнавальные  ситуации.  Ряженые  не

  признают ни социальной иерархии, ни собственности.  "Маскированным,

  особенно на масленицу, разрешалось все ...  Маскированные  забирали

  без спросу яйца, сушеные фрукты, пышки, мясо из печи, а ... хозяйки

  должны были ... выкупать забранные ими продукты" (Богатырев  П.  Г.

  Вопросы теории народного искусства. М., 1971, с. 113 (со ссылкой на

  А. Вацлавика); ср.: Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле  и  народная

  культура средневековья и Ренессанса. М., 1965, с. 166, 287, 382).

      Первый и последний связаны незримой, но прочной  нитью.  Именно

  поэтому они могут меняться местами. Житие  Прокопия  Вятского  дает

  схематическую иллюстрацию к этой мысли (роль "первого" играет здесь

  не царь, а воевода).  "Во  граде  Хлынове  сей  блаженный  Прокопий

  некогда прииде в приказную избу наг, якоже бе  ему  обычай  ходити.

  Воевода же тогда сущий, князь Григорий по реклу Жемчюжников, ту  на

  месте своем седяше ... Прокопий взя с него, воеводы, со главы шапку

  его и возложив на свою  главу.  Той  же  воевода,  виде  блаженнаго

  дерзновение, даде ему и место свое радостно. Блаженный же  сяде  на

  месте его яко судия".*70

 ---------------------------------

      *70 ГБЛ, собр. Ундольского, № 361, л. 14 -- 14 об.

      Идея "перемены мест" была очень популярна  в  русской  культуре

  XVI -- XVII вв. Ее беллетристическую разработку находим в одном  из

  самых распространенных на Руси  рассказов  "Римских  деяний"  --  в

  "Прикладе о цесаре Иовиане  и  о  его  ниспадении,  и  как  господь

  многажды гордым противится, а смиренных возносит и дает благодать",

  а также в известном  аналоге  этого  переводного  "приклада"  --  в

  "Повести о царе Аггее, како пострада гордости ради". Аггей усумнился

  в справедливости слов Писания "богатии обнищаша и беднии обогатеша",

  впал в греховное раздумье. За  гордыню  бог  наказал  его  лишением

  власти и трона, нищетой и наготой, а после раскаяния  опять  сделал

  царем.

      В критические моменты  своей  жизни  юродствовал  Иван  Грозный

  (см. раздел "Лицедейство Грозного"), который не случайно  и  не  из

  одного озорства избрал пародийный литературный псевдоним  "Парфений

  Уродивый".*71 Этот псевдоним также имеет касательство к мистической

  близости царя и изгоя.  Иван  Грозный  всю  жизнь  боялся  потерять

  престол, поэтому такая идея отнюдь  не  казалась  ему  отвлеченной.

  Юродствовал и патриарх Никон, когда 10 июля 1658 г. неожиданно  для

  всех и демонстративно оставил престол патриарха Московского и  всея

  Руси. Юродствовал, как мы  помним,  униженный  епископ  коломенский

  Павел.

 ---------------------------------

      *71 Лихачев Д. С.  Канон  и  молитва  Ангелу  Грозному  воеводе

  Парфения Уродивого (Ивана Грозного). -- В кн.: Рукописное  наследие

  Древней Руси. По материалам Пушкинского Дома. Л., 1972, с. 10 -- 27.

      Конечно, юродское лицедейство "первых" в большой  мере  зависит

  от обстоятельств, от личности и от темперамента. Юродствовали не все

  цари, не все патриархи и не все епископы. Напротив, это редкое, даже

  из ряда вон выходящее явление. Однако такая ролевая  возможность  в

  Древней Руси существовала и осознавалась -- и это  для  нас  важнее

  всего.

      Итак, в старинной русской культуре близость  царя  и  юродивого

  представляла собою стереотипную ситуацию. Этот стереотип был  очень

  живуч. Он давал о себе знать  даже  в  европеизированном  окружении

  царевны Софьи Алексеевны. Когда дело шло о власти и -- более того --

  о жизни и смерти, ее  клевреты-западники  вдруг  забывали  о  чужой

  цивилизации. Она слетала с  них,  как  шелуха,  обнажая  вековечное

  русское ядро.

      На пороге осени 1689 г. Россия  пережила  дворцовый  переворот.

  Партия Нарышкиных,  за  семь  лет  до  того  удаленная  от  власти,

  торжествовала  победу.  Вместе  с  царевной  Софьей,  заточенной  в

  Новодевичий монастырь, пали ее сподвижники. Князь В. В.  Голицын  с

  сыном  был  сослан  в  Пустозерск,  Ф.  Л.  Шакловитый,   начальник

  Стрелецкого приказа и  последний  фаворит  царевны,  --  колесован.

  Придворный поэт, проповедник и богослов Сильвестр Медведев, бежавший

  из Москвы и схваченный 13 сентября в  Дорогобужском  уезде,  был  в

  колодках посажен "в  твердое  хранило"  Троице-Сергиева  монастыря,

  пъгган  в  застенке,  расстрижен,  соборно  проклят  и  отлучен  от

  "христианского общения" как вероотступник. 11 февраля  1691  г.  он

  сложил  голову  на  плахе.  К  розыску  о  павших  правителях  были

  привлечены десятки людей и в их числе юродивый из Нилово-Столбенской

  пустыни Ивашка Григорьев. В поле зрения тех, кто чинил  розыск,  он

  попал с самого начала.

      5 сентября  стрелец  Стремянного  Ивана  Цыклера  полку  Андрей

  Сергеев показал: "Назад тому недели с две был-де он  ...  у  старца

  Селиверстка (Медведева, -- А. П.). И (старец, -- А. П.) говорил: не

  бойтесь-де, хотя  царя  Петра  Алексеевича  сторона  и  повезет,  и

  много-де будет ден на десять;  а  то-де  опять  будет  сильна  рука

  сторона  Софии  Алексеевны".*72  Быв  спрошен  об  этом  показании,

  Медведев  объяснился  так:  "Сказывал   ему,   Селиверстку,   Федка

  Шакловитой: в великий-де пост, на  вербной  неделе,  приходил-де  к

  великой государыне из Ниловы пустыни юрод Ивашко; а чей словет, того

  ему не сказал; а грамоте-де он умеет; и такия-де слова, который он,

  Селиверстко, ему, Ондрюшке (стрельцу Андрею Сергееву,  --  А.  П.),

  говорил, извещал Ивашко ей, великой государыне.  И  он-де,  Ивашко,

  сослан в Нилову пустынь; а за что сослан,  того  он  не  ведает.  А

  он-де, Ивашко, у него, Селиверстка, ночевал; а присыпан был с Верху

  к нему,  Селиверстку,  для  свидетелства  юродства".*73  Об  Ивашке

  Медведева допрашивали и на дыбе. В "пыточных речах" читаем: "А юрод

  был прямой ли, того он не знает".*74

 ---------------------------------

      *72 Розыскные дела о Федоре Шакловитом  и  его  сообщниках,  т.

  I. СПб., 1884, стб. 112.

      *73 Там же, стб. 547 -- 548. Шакловитый  за  все  это  отвечать

  не мог; его уже не было на свете.

      *74 Там же, стб. 631; ср. стб. 678 -- 679.

      15 октября в  Ржеву  Володимирову  к  воеводе  стольнику  Ивану

  Супоневу была отправлена  грамота  с  приказом  сыскать  в  Ниловой

  пустыни Ивашку и, заковав в железа, тотчас доставить в Москву. Через

  две недели юродивый  предстал  перед  боярином  Т.  Н.  Стрешневым,

  возглавлявшим розыск. "А в роспросе сказал: родом-де он осташковец,

  посацкого человека Гришкин сын, серебряника... Отец-де его и доныне

  живет в Осташкове; а мать-де его потонула; а он-де,  Ивашко,  после

  смерти матери своей, с кручины, ходил наг полгода и пришел в Нилову

  пустыню, тому лет с семь, и живет с того времени в Нилове  пустыни,

  в хлебне".*75

 ---------------------------------

      *75 Там же, стб. 801.

      На  вербной  неделе  великого  поста  он  действительно  был  в

  Москве.  Ночью  у  Чудова  монастыря  Ивашка  окликнул  незнакомого

  прохожего с фонарем. "И он-де, Ивашко, тому человеку говорил,  чтоб

  он известил великим  государем  и  великой  государыне  благоверной

  царевне Софии Алексеевне: видел-де  он,  Ивашко,  видение  во  сне,

  человека, стояща с мечем круглым, образом млада, зело прекрасен.  И

  тот-де человек велел ему: извести-де великим государем, не  убойся,

  -- большой-де, которой в полку будет, изменит".

      Кстати говоря, это мрачное предсказание не  вызвало  у  боярина

  Т. Н. Стрешнева ни малейшего интереса. В конце концов ведь  схватку

  за власть выиграл Петр; "большой в полку" предал не царя, а царевну

  (на место "большого в  полку"  после  свержения  Софьи  можно  было

  подставить хотя бы беспокойного И. Е. Цыклера; изменив  в  1689  г.

  своей покровительнице, он изменил в 1697 г. и  Петру,  за  что  был

  казнен вместе  с  А.  П.  Соковниным,  братом  боярыни  Морозовой).

  "Человек с мечем круглым" не ошибся, но дело уже  было  сделано,  и

  потому Т. Н. Стрешнев решил пропустить эти слова мимо ушей.  Однако

  всего любопытнее, что и Софья, как кажется, не придала  им  особого

  значения, хотя для нее пророчество Ивашки было прямой угрозой. Люди

  верят тому, чему хотят верить.

      Прохожий с фонарем доставил юродивого  в  какую-то  "полату"  у

  Ивановской колокольни. Тут Ивашку допросили. Он молчал, потому  что

  пришел в столицу беседовать с царями и хотел непременно попасть  во

  дворец. "И ... повели его неведомо к какому человеку на двор; а  на

  дворе-де у того человека каменныя полаты (не исключено,  что  здесь

  имеется в виду Ф. Л. Шакловитый, -- А. П.) ... И он-де,  Ивашка,  о

  том не сказал же. И после-де его водили  в  Спаской  м<онасты>рь  к

  чернецу к Селиверсту Медведеву ... и он-де ему о том не сказал  же;

  а сказал им  всем,  что-де  он  о  том  скажет  великой  государыне

  благоверной царевне. И его ... взвели в Верх к ...  царевне  ...  и

  перед нею... он, Ивашко, говорил, что в полкех  болшой  изменит,  и

  оттого-де будет худо".  Выслушав  юродивого,  царевна  под  стражей

  отослала его обратно в Нилову пустынь, чтобы не было соблазна.

      Впрочем, эта встреча имела последствия. Ивашка  не  ограничился

  предсказанием о  "большом  в  полкех",  он  вообще  вел  себя,  как

  озаренный  богом  провозвестник.  Среди  откровений  юродивого,  по

  собственному его признанию, были и роковые слова "хотя-де  великого

  государя царя и великого князя  Петра  Алексеевича  ...  сторона  и

  повезет, и много-де того будет ден на десять, а то-де  опять  будет

  сторона силна рука великия государыни".*76 Иначе говоря, у Софьи  с

  Ивашкой была доверительная беседа. Юродивый поучал царевну, прорицал

  ей будущее, и царевна внимала ему. Иному прорицанию  Софья  верила,

  иному не верила.

 ---------------------------------

      *76 Там же, стб. 802.

      Среди принятых на  веру  было  предсказание  о  ее  безусловной

  победе над младшим единокровным братом. Сильвестр Медведев  сообщил

  о нем стрельцам, хотя и не был убежден, "прямой юрод" Ивашка или нет

  (к сожалению, не сохранилось никаких материалов о том, как проходило

  "свидетельствование" юродивого). Стараясь укрепить дух мятежного  и

  ненадежного стрелецкого воинства, Шакловитый  распустил  слух,  что

  Ивашка прибрел в Москву по прямому повелению святых Нила и Нектария,

  явившихся ему в сонном видении. "А от Федки де  Шакловитова  слышал

  он..., -- показывал Сильвестр Медведев, -- бутто его (Ивашку, -- А.

  П.) прислали с теми словами Нил и Нехтарий  чюдотворцы".*77  Ивашка

  это решительно отрицал. Зная, как тревожно было в Москве весной 1689

  г., мы можем понять и оценить "легковерие" Шакловитого и Медведева.

  Партия Нарышкиных, которой мирволил патриарх, набирала силу.  Софья

  сдавала одну позицию за другой.

 ---------------------------------

      *77 Там же, стб. 807; ср. стб. 547 -- 548.

      Ивашка Григорьев прибрел в Москву  на  вербной  неделе  (шестая

  неделя великого поста), т. е. между 17 и 23 марта, ибо Пасха в 1689

  г. приходилась на 30 марта. 12 марта, в среду  пятой  великопостной

  недели, патриарх уволил Сильвестра Медведева с Печатного двора, где

  тот больше десяти лет занимал важную должность справщика. Можно было

  ожидать, что Иоаким арестует и  сошлет  Сильвестра.  Софья  уже  не

  решалась открыто заступиться за своего любимца, и с Пасхи верные ей

  стрельцы  ежедневно   стояли   караулом   у   кельи   Медведева   в

  Заиконоспасском монастыре. Им было ведено, "как ... придут  от  ...

  патриарха, и его, Селиверстка, не отдавать, а сказывать, что за ним,

  Селиверстком, есть государево дело",*78 т. е. что он уже  арестован

  светской властью. В такой обстановке нельзя было пренебрегать любой

  поддержкой.  Оттого  и  пересказывал  стрельцам  речи   приблудного

  юродивого "чернец великого  ума  и  остроты  ученой",  как  позднее

  отозвался о Медведеве враждебный ему и Софье граф А. А. Матвеев.

 ---------------------------------

      *78 Там же, стб. 142.

      Трудно  сказать,  чего  больше  было  в   истории   с   Ивашкой

  Григорьевым -- веры или расчета. Именно пристрастие  к  логическому

  умствованию ставила в вину  "латинствующим"  вообще,  и  Сильвестру

  Медведеву  в  особенности,  "старомосковская"  партия.  В  "Остне",

  сборнике,  составленном   по   приказу   Иоакима   после   разгрома

  "латинствующих", об этом прямо говорится: "Бегати бо силлогисмов, по

  святому Василию, повелеваемся, яко огня, зане силлогисмы, по святому

  Григорию Богослову, -- и веры развращение, и  тайны  истощение  ...

  Силлогисм явленно лжив есть и человекы, не  зело  внемлющыя  святым

  писаниям, прелщает".*79 Консервативным современникам "латинствующие"

  казались  людьми,  которые  жертвуют   истинами   веры   в   пользу

  "душетлительных аргументов" разума.

 ---------------------------------

      *79 Остен. Памятник русской духовной  письменности  XVII  века.

  Казань, 1865, с. 71. 139.

      Действительно, в заведомой лжи  Шакловитого  о  святых  Ниле  и

  Нектарии    чувствуется    холодный    "силлогисм",     расчетливое

  приспособление к уровню  суеверной  толпы,  стремление  сыграть  на

  народной любви к юродивым. Расчет есть и в  увещаниях,  с  которыми

  Медведев обращался к стрельцам: будучи духовным лицом, он не должен

  был передавать им слова  юродивого,  к  которому  сам  относился  с

  сомнением.   Однако   видеть   в   "латинствующих"   рационалистов,

  рассудочных политиков и подстрекателей -- явная  ошибка.  Как-никак

  они были православными русскими людьми и в этом качестве волей  или

  неволей подчинялись национальной культурной традиции. Они не только

  использовали юродивого в агитационных целях -- они верили ему, хотя

  в этой вере был  немалый  элемент  сомнения.  Для  эмоциональной  и

  интеллектуальной  атмосферы,  в  которой  жил  двор  царевны  Софьи

  Алексеевны, весьма характерен гипертрофированный, даже  болезненный

  интерес к всевозможным прорицателям и кудесникам. Отношение  к  ним

  бросает отраженный свет и на отношение к юродству.

      В середине  80-х  годов  XVII  в.  в  Москве  подвизался  некий

  звездочет  и  гадальщик  Митька  Силин.  Несколько  лет  он  жил  у

  Сильвестра Медведева в Заиконоспасском монастыре. В розыскном  деле

  его  называют  поляком.  Трудно  сказать,  был  ли  он  поляком  по

  национальности,  однако  нет  сомнения,  что   он   имел   польское

  подданство. Во время розыска Митька Силин оказался за рубежом,  вне

  досягаемости Т.  Н.  Стрешнева.  Впрочем,  этого  "волхва"  удалось

  выманить в Великие Луки. Его немедля доставили в Москву, и  он  дал

  показания. Силин предсказывал будущее по  солнцу  (он  "смотрел  на

  солнце" с колокольни Ивана Великого, куда лазал вместе с Шакловитым

  и Медведевым).  Он  также  "щупал  в  животе"  (своеобразная  форма

  гадания). "Медведев ... посылал его к князь Василью Голицыну, будто

  смотрить в животе болезни ... И князь Василей его спрашивал,  будет

  ли де он на Москве великим человеком? И он-де, Митка,  ему  сказал:

  "Что ни затеял, -- и тому не  сбытца,  болши  ...  того  ничего  не

  будет". И князь Василий-де, пожався, покачал головою и сказал  ему:

  "Что ты, дед, бредишь!"".*80

 ---------------------------------

      *80 Розыскные дела о Федоре Шакловитом  и  его  сообщниках,  т.

  III. СПб., 1888, стб. 1237.

      Эта страничка из истории нравов поистине  драгоценна.  "Великий

  Голицын", как называли этого  временщика  иностранные  наблюдатели,

  поклонник европейского просвещения, бегло  говоривший  по-латыни  и

  по-польски,  реформатор,  участвовавший  в  отмене  местничества  и

  дерзавший думать об освобождении крестьян, -- этот "великий Голицын"

  в  рассказе  звездочета  выглядит  как  самодур,  как   взбалмошный

  старозаветный барин. Поистине цивилизация на  первых  порах  меняет

  только платье.

      Беседы Ивашки Григорьева с Т.  Н.  Стрешневым  завершились  для

  юродивого  более  или  менее  сносно.  Благополучному  исходу  дела

  споспешествовала приязненная "сказка", поданная игуменом и  братией

  Ниловой пустыни в ответ на  присланные  из  Москвы  вопросы:  "Юрод

  Ивашко, которой по указу великих государей взят от  нас  к  Москве,

  учал у нас жить со 191 [1682/1683] году; а падучей болезни на  нем,

  Ивашке, мы не видали; а  бывает  он,  Ивашко,  во  изступлении  ума

  почасту: ходит без ума недели по две и болше. То наша и сказка".*81

  10 декабря 1689 г. Ивашке Григорьеву за "непристойные слова" вынесли

  приговор: "Вместо кнута бить батоги нещадно, и послать его под начал

  в Нилову пустыню по-прежнему, и  держать  его  в  той  пустыни  под

  крепким началом, и отпускать его никуды не велеть".*82

 ---------------------------------

      *81 Там же, т. I, стб. 805-806.

      *82 Там же, стб. 811-812.

      Мы  убедились,  что  культурный  стереотип,   предусматривающий

  близость  царя  и   юродивого,   не   потерял   значения   даже   в

  европеизированном  придворном  обиходе  80-х  годов.   Впоследствии

  народная молва (такова сила культурной инерции) распространила этот

  стереотип на совсем неподходящего монарха -- на Петра I, который был

  убежденным противником юродства "Христа ради" и  решительно  с  ним

  боролся. В устных преданиях первый российский император выглядел как

  святорусский батюшка-царь,  как  почитатель  и  покровитель  божьих

  людей. Так, легенда утверждает,  будто  Петр  состоял  в  наилучших

  отношениях  с  петрозаводским  юродивым  Фаддеем.*83  Этот   Фаддей

  отваживался обличать императора, и тот будто бы смиренно  признавал

  правоту юродивого.

 ---------------------------------

      *83 См.: Олонецкий патерик, или Сказания о  жизни,  подвигах  и

  чудесах просветителей и подвижников олонецких. Составил архимандрит

  Никодим. Петрозаводск, 1910, с. 63 -- 72. Запись предания о юродивом

  Фаддее сохранилась среди бумаг Федора Глинки; это  предание  Глинка

  сделал фабульной основой одного из своих стихотворений. См.: Базанов

  В. Г. Карельские поэмы Федора Глинки. Петрозаводск, 1945, с. 90  --

  93.

      На   поверку   оказывается,   что   легенда   --   мозаика   из

  агиографических штампов. Вот типичный пример канонической  сюжетной

  конструкции. Как-то раз Фаддей укорил Петра, что тот в  церкви,  во

  время литургии, не помышлял о небесном, а думал о земном: Петр  был

  озабочен постройкой крепости. Идентичный эпизод есть в житии Василия

  Блаженного. "В некое время благоверному царю (имеется в  виду  Иван

  Грозный, --  А.  П.)  зиждущу  ва  Москве  свой  царьский  двор  та

  Воробьевых горах и уже зданию стен совершающу, и  приспе  же  некий

  праздник, и поиде государь ... в собор Успения божией матери ... Ту

  же бысть и Василий Блаженный, стояв во едином угле, царю не являяся

  тогда, яко же прежде  обычно  ему  завсегда  являяся.  За  оною  же

  литоргиею царю помышляющу о созидаемом дворце на Воробьевых  горах,

  како бы его лепо внутри и добре устроити и чем покрыти оныя полаты".

  После литургии Иван Грозный спросил Василия, почему он не видел его

  в храме -- не из-за множества ли народа? "Не бе множество народа...,

  -- возразил юродивый, -- но токмо трое. Первое  митрополит,  вторая

  благоверная царица, третий аз грешный. А протчий народ все житейская

  умом мечтаху, но и ты, царю, мыслию был еси  на  Воробьевых  горах,

  созидая себе полаты. Не бо, царю, судится истинно моление, токмо еже

  телом в церкви стояти и умом всюду мястися, но истинное моление, --

  еже в церкви телесно предстояти, а умом к богу возводитися".  Ивана

  Грозного    поразила    эта    прозорливость    юродивого:    царь,

  многозначительно замечает агиограф, "оттоле нача его боятися".*84

 ---------------------------------

      *84 Кузнецов И. И. Святые  блаженные  Василий  и  Иоанн...,  с.

  82.

      Петр  I,  как  явствует   из   его   переписки,   действительно

  благоволил к юродивому Фаддею, но это была снисходительная  приязнь

  сильного к слабому, а не благоговение перед святым. В 1719 г.  Петр

  писал тогдашнему петрозаводскому ландрату Муравьеву: "Здешний мужик,

  которого зовут Фаддеем и который стар уже  и  кажется  умалишенным,

  живет в лесу и приходит в  деревню.  Его  здесь  считают  за  чудо.

  Чего-либо худого и склонности к расколу  не  замечено.  Поэтому  я,

  чтобы не было какого-либо соблазна, велел к вам на заводы  отвести,

  чтобы там его кормили до смерти".*85

 ---------------------------------

      *85 Олонецкий патерик..., с. 69.

      Обличение царя  юродивым  также  входило  в  разряд  культурных

  стереотипов, отчего историку бывает столь трудно отличить вымысел от

  факта. Естественно, что в  общении  с  царем  юродивый  пользовался

  привычным корпоративным кодом,  прежде  всего  загадкой  и  жестом.

  Словесную  загадку  предложил  царю  Алексею  Михайловичу  юродивый

  Киприян, любивший прокатиться на облучке государевых саней. "Внегда

  Никонова новшества Российския части болезненно колебати  начаша...,

  -- повествует Семен Денисов, -- тогда дивный Киприан, к  самодержцу

  на колесницу востекая, краткими увещанми  того  моляше,  о  древлем

  благочестии часто ... насловия издаваше ...  Иногда  же  граголаше:

  "Все  изрядно,  да  единаго  несть".  Монарху  вопросившу:  "Чесого

  таковаго?", отвеща: "Старыя веры!"".*86  "Насловистый"  человек  --

  тот, кто говорит красно.  "Насловие"  --  удачное,  меткое  словцо.

  Киприян, как и подобает юродивому, изрекал апофегмы.

 ---------------------------------

      *86 Виноград Российский, л. ,49 об.

      Иногда перед царем юродивый  разыгрывает  целый  спектакль,  но

  спектакль обязательно загадочный.  Исаак  Масса,  занесший  в  свои

  записки множество  московских  слухов  и  сплетен,  рассказывает  о

  пантомиме, которую  устроила  перед  Борисом  Годуновым  московская

  юродивая Елена*87 (напомню, что ей приписывалось  и  пророчество  о

  смерти Лжедимитрия). Она жила в  землянке  возле  какой-то  часовни

  вместе с двумя-тремя богаделками. В то время, когда по  Москве  уже

  разнеслась весть о первом самозванце, Борис Годунов как-то  посетил

  ее. Елена молча положила перед ним "короткое четырехугольное бревно"

  и велела окадить его ладаном. Это тоже загадка,  только  без  слов.

  "Короткое  четырехугольное  бревно"  означает   колоду,   старинный

  долбленый гроб (до  Петра  досчатых,  сшивных  гробов  на  Руси  не

  делали), так что юродивая Елена, если верить Исааку Массе, предрекла

  Борисову кончину. Может  быть  (этого  Исаак  Масса  не  понял),  в

  пантомиме Елены зашифрована также  мысль  о  времени,  указание  на

  скорую смерть царя. Дело в том, что колода встречается в загадках о

  времени_ -- здесь она значит год: "Лежит  колода,  на  ней  дорога,

  пятьдесят сучков, да триста листьев"; "Лежит колода" поперек дороги;

  в колоде двенадцать гнезд, в гнезде по четыре яичка, в яичке по семи

  зародышков, что выйдет?". Выходит  год  из  двенадцати  месяцев,  в

  месяце по четыре недели, в неделе по семи дней.

 ---------------------------------

      *87 Масса И. Краткое известие о Московии в начале XVII  в.  М.,

  1937, С. 83.

      Народная молва нимало не  заботилась  о  точности,  когда  дело

  касалось общения юродивого с царем. В какую бы конкретную форму  ни

  выливались обличения  (если  они  вообще  имели  место),  в  устной

  передаче они в поразительно короткий срок  принимали  вид  загадки,

  чаще всего зрелищной, превращались  в  пантомиму.  И.  У.  Будовниц

  подробно разобрал древнерусские и чужеземные источники,  в  которых

  упоминается Никола Псковский Салос.*88

 ---------------------------------

      *88 См.: Будовниц И. У. Юродивые древней Руси, с. 171 -- 177.

      Выяснилось,  что  все  они  единогласно  отводят  Николе   роль

  спасителя Пскова от царского гнева, но о том,  как  Никола  обличал

  Ивана Грозного, рассказывают по-разному. (Это,  впрочем,  вовсе  не

  означает, что выдуман сам факт обличения, на чем настаивает  И.  У.

  Будовниц.*89  Если  юродивые  бесспорно   обличали   царя   Алексея

  Михайловича, то почему столетием раньше они не могли  протествовать

  против изуверств Ивана Грозного?). По одним сведениям, Никола Салос

  предсказал, что падет царев аргамак, по другим -- просто "жестокими

  словами" поносил Грозного. Предоставим  слово  англичанину  Джерому

  Горсею, который приехал в Россию в 1573 г., спустя три  года  после

  опричного похода на Новгород и Псков.

 ---------------------------------

      *89 Другие историки факт обличения допускают.  См.:  Скрынников

  Р. Г. Опричный террор. Л., 1969, с. 60.

      "В Пскове был тогда один  юродивый,  которого  тамошние  жители

  считали пророком. Этот обманщик, или колдун, по имени Никола Святой,

  встретил царя смелыми укоризнами и заклинаниями, бранью и угрозами,

  называя его кровопийцею, пожирателем христианского мяса, и  клялся,

  что царь будет поражен громом, если он или кто-нибудь из его воинов

  коснется во гневе хотя единого волоса на голове последнего  ребенка

  в Пскове; что ангел божий хранит Псков для лучшей участи, а  не  на

  разграбление, и что царь должен выйти из города прежде,  чем  божий

  гнев разразится в огненной туче, которая, как сам он может  видеть,

  висит над его головой (ибо в эту  минуту  была  сильная  и  мрачная

  буря). Царь содрогнулся от этих  слов  и  просил  его  молиться  об

  избавлении его и прощении ему его жестоких замыслов. (Я видел этого

  негодного обманщика, или колдуна: и зимой и летом он  ходил  голый,

  вынося и зной, и мороз. Посредством волшебных очарований дьявола он

  делал много чудесных вещей. Его боялись и уважали как государь, так

  и народ, который всюду за ним следовал)".*90

 ---------------------------------

      *90 Рассказ,  или  Повествование  о  путешествиях,  должностях,

  службах и переговорах сера Еремея Горсея, в которых он провел почти

  целые восемнадцать лет. Пер. Ю. Толстого. -- ЧОИДР,  1877,  кп.  1,

  отд. IV, с. 6 -- 7.

      Как видим, Джером  Горсей  излагает  еще  одну  версию:  Никола

  угрожал Ивану Грозному, что "божий гнев разразится в огненной туче".

  В свое время на очевидную легендарность этой версии  указал  Н.  М.

  Карамзин: "Но это было зимою,  а  зимние  тучи  не  громоносны".*91

  Несмотря  на  это,  записки  Горсея  для  нас  чрезвычайно   важны.

  Во-первых, это единственный  из  иностранных  авторов,  кто  своими

  глазами наблюдал Николу  Псковского.  Во-вторых,  следует  обратить

  внимание на то, что юродивый,  по  Горсею,  бранил  Ивана  Грозного

  кровопийцей  и  пожирателем  христианского  мяса.  Эта   ничем   не

  замечательная, мимолетная фраза и представляет собою  источник  той

  зрелищной  загадки,  того  парадоксального  жеста,  той  пантомимы,

  которую народная молва вскоре навечно связала с Николой  Салосом  и

  Грозным.

 ---------------------------------

      *91 Карамзин Н. М. История государства  Российского,  кн.  III.

  СПб., 1843, примечания к т. IX, стб. 66, примеч. 298.

      Джильс Флетчер, посетивший Москву через шестнадцать  лет  после

  Горсея, услышал и записал уже окончательный, отшлифованный  вариант

  легенды. По  сведениям  Флетчера,  Иван  Грозный  пожаловал  Николу

  каким-то подарком. В ответ юродивый послал царю кусок сырого  мяса.

  Царь простодушно удивился: ведь был пост, а не мясоед. Тогда Никола

  разгадал загадку: "Да разве Ивашка думает... что съесть постом кусок

  мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха есть столько людей,

  сколько он уже съел?". Этот парадокс увенчал здание легенды и  стал

  каноническим в картинах юродского протеста. Приуроченный к опричному

  погрому Новгорода, он вошел в  житие  Василия  Блаженного.  Василий

  будто бы позвал царя Ивана в убогий вертеп под волховским мостом  и

  предложил гостю "скляницу крови и часть сырого мяса".

      В заключение необходимо  еще  раз  подчеркнуть,  что  обличения

  царя юродивым, по  всей  видимости,  нельзя  считать  случайностью.

  Скорее это была система. Народ ждал их, и юродивые не обманывали его

  ожиданий. Флетчер, как  кажется,  разделял  убеждение  в  том,  что

  протест    против    злоупотреблений    властелина,    общественное

  заступничество непременно сопутствуют юродству. Об этом говорит один

  фрагмент  его  книги  --  тот,  в  котором  он  уподобил   юродивых

  гимнософистам.  Флетчер  писал,  что  юродивые  "очень  похожи   на

  гимнософистов и по своей жизни, и поступкам, хотя не  имеют  ничего

  общего с ними относительно познаний и образования".*92 Древняя Русь

  знала  много  рассказов   о   легендарной   стране   добродетельных

  гимнософистов  ("рахманов",   "нагомудрецов").   О   "нагомудрецах"

  повествовали Хроники Георгия Амартола, переводные апокрифы, "Повесть

  временных лет", хронографическая и "сербская" Александрии.*93 Но что

  знал о гимнософистах Флетчер? О чем  он  думал,  сравнивая  с  ними

  юродивых?

 ---------------------------------

      *92 Флетчер Дж. О государство Русском, с. 142.

      *93  См.:  Александрия.  Роман  об  Александре  Македонском  по

  русской рукописи XV века. Издаппо подгот. М. Н.  Ботвинник,  Я.  С.

  Лурье и О. В. Творогов. М. -- Л., 1965, с. 162 -- 166, 205 -- 206.

      Это  можно  представить  по  европейским  энциклопедиям   эпохи

  барокко. В одном почтенном словаре XVII в.  сказано:  "Гимнософисты

  -индийские философы, прозванные так потому, что ходили нагими, целый

  день неподвижным взором уставясь на солнце. Холод и зной переносили,

  не ощущая боли. Рассказывают, что Александр Великий, придя  к  ним,

  сказал:  "Просите,  чего  хотите".  Они  же  ответили:   "Дай   нам

  бессмертие, коего желаем больше всего на свете". Он возразил:  "Сам

  будучи смертным, не могу никому даровать бессмертие". "Так если ты,

  -- сказали они, -- знаешь, что смертен, зачем же, не  довольствуясь

  отеческим престолом, враждуя со  всеми,  стремишься  покорить  весь

  мир?"".*94

 ---------------------------------

      *94 Hoffmann Johann  Jacob.  Lexicon  universale  historico  --

  geographico -- poetico -- philologicum, m. I. Basel, 1677, p.  726.

  Конечно, со времен Флетчера до Гоффмана протекло почти столетие. Но

  энциклопедическая   статья   основана   на   данных   античных    и

  раннехристианских писателей -- Цицерона, Лукана, Страбона, Климента

  Александрийского, Тертуллиана, блаженного Августина и  др.  Налагая

  легенду о гимнософистах, Гоффман поддерживал давнюю традицию  и  не

  внес в нее ничего нового. Можно  быть  уверенным,  что  именно  так

  представлял себе гимнософистов Флетчер. Кстати сказать, все факты о

  гимнософистах,  сообщаемые   Гоффманом,   знала   и   древнерусская

  письменность. На энциклопедический словарь Гоффмана указал мне А. X.

  Горфункель, которому я приношу сердечную благодарность.

      В этой легенде  отмечены  два  момента:  "уничижение"  плоти  и

  встреча с Александром Македонским. Флетчер припомнил  гимнософистов

  не только оттого, что московские юродивые  также  ходили  нагими  и

  стойко терпели мороз и жару (в легендах об Иоанне  Большом  Колпаке

  есть упоминание о том,  что  юродивый  любил  смотреть  на  солнце,

  помышляя о духовном "праведном"  солнце).  Английского  наблюдателя

  поразило то, что юродивые беседовали с вельможами  и  государями  и

  осмеливались им перечить, отваживались давать уроки царям.

                               *  *  *

      В  средневековой  Руси  юродство  было   институтом   протеста.

  Кризис  этого  института  начался  тогда,  когда   протест   достиг

  наибольшей силы и остроты, -- в третьей четверти XVII в.,  в  эпоху

  церковного раскола. Появилась оппозиционная старообрядческая партия,

  которая взяла на себя функцию обличения и  тем  самым  в  известном

  смысле ассимилировала юродивых. Они оказались как бы не у дел, и не

  случайно именно в это время зафиксирован отказ от юродства (имею  в

  виду сожженного за активную борьбу против никонианской церкви инока

  Авраамия, бывшего  юродивого  Афанасия).  Такой  отказ  канонически

  допускался всегда, но в практике встречался  дотоле  крайне  редко.

  Примкнув  к  старообрядцам,  юродивые  распрощались  с   социальной

  отверженностью. Одновременно исчезла исключительность их протеста.

      Умаление общественной роли юродства было также  следствием  тех

  преследований,  которые  обрушили  на  него   власть   предержащие.

  Примечательно, что эти преследования шли рука об руку с гонениями на

  "ревнителей  древлего  благочестия".  Как  в  юродивых,  так  и   в

  староверах власти не без оснований усматривали нечто  общее.  Те  и

  другие были помехой на пути европеизации, и  эту  помеху  надлежало

  устранить во что бы то ни стало. Чем решительнее становилась Россия

  на европейский путь, тем сильнее становились гонения на юродивых.

      Мы видели, как резко изменил к ним  отношение  патриарх  Никон,

  как казнил их благочестивый царь Алексей Михайлович, покровитель  и

  почитатель  "божьих  людей".  При  Никоне  и  Алексее   Михайловиче

  традиционный тезис православной церкви о недопущении кощунственного

  "лжеюродства" звучал все громче и громче, едва прикрывая идущую  от

  верхов неприязнь к юродству вообще. Однако власти все же не решались

  открыто  выступить   против   этого   издревле   вкоренившегося   в

  национальное самосознание феномена. Прямой удар по  юродству  нанес

  только Петр I.

      Если в молодые годы Петра,  при  последнем  патриархе  Адриане,

  юродство "Христа ради" еще более или менее уважалось церковью (так,

  в 1698 г. были открыты мощи Максима Московского), то в период реформ

  ему было отказано в праве на существование. Разумно не  посягая  на

  память  канонизированных  подвижников  прежних  веков,  Петр   всех

  юродивых своего времени объявил "притворно беснующимися".  Дело  не

  кончилось рационалистическим неприятием юродства.  Были  предписаны

  репрессивные меры. В  одном  из  типичных  документов  эпохи  --  в

  "обещании, чинимом архиереями при поставлении их в сей  чин"  (1716

  г., пункт 6-й), -- читаем: "Паки обещаваюся притворных беснующих, в

  колтунах, босых и в рубашках ходящих, не  точию  наказывать,  но  и

  градскому суду отсылать".*95 Репрессивный мотив постоянно звучит  в

  узаконениях петровского, а затем аннинского  времени.  Например,  в

  1737 г. Синод приказал отыскивать, ловить и "отсылать в светский суд

  при промемориях" разных "суеверцев", в том числе "притворных юродцев

  и босых и с колтунами".*96 Если в XVII в. юродивых губили за дерзкие

  речи, то в XVIII в. хватали уже за колтуны и наготу, т. е.  за  сам

  юродский облик.

 ---------------------------------

      *95 Полное собрание законов Российской империи с  1649  г.,  т.

  V. 1713 -- 1719. СПб., 1830, № 2985, с. 194.

      *96 Там же, т. X. 1737 -- 1739, № 7450, с. 361 -- 364.

      Обычный порядок сыска и предания  "градскому  суду"  не  всегда

  давал  желательные  результаты:  такая   процедура   была   слишком

  медленной, слишком громоздкой. Поэтому власти  прибегали  к  тайным

  арестам,  о  чем  свидетельствует  именной  указ  императрицы  Анны

  Иоанновны от 26 ноября 1739 г.

      "Ея   императорскому   величеству   известно   учинилось,   что

  обретаются в Новегороде некакие два человека  ханжей,  которые  как

  летом, так и зимою живут не в домах, но  в  шалашах  при  городовой

  стене и в прочих тому подобных местех, являя себя  простому  народу

  святыми... Ея императорское величество указала: оных ханжей  тайным

  образом взять и, без всякаго истязания и наказания, послать в разные

  монастыри ... и чтоб в монастыре в рубашках и босые не  ходили,  но

  одеты бы были обыкновенно; а впредь  ежели  где  в  епархиях  такие

  соблазнители ханжи являться будут и буде они в престарелых летах, то

  их по тому ж отсылать в монастыри, мужеск пол в мужеские, а женск в

  девичий; ежели будут молодые люди, то их ловить и отдавать в солдаты

  ... а молодых и девок, скитающихся по миру ... отсылать и  отдавать

  помещикам, а если будут разночинцы, из купечества и  прочих  чинов,

  тех отдавать родственникам и свойственникам  с  подпискою,  что  им

  впредь по улицам не скитаться; а буде родственников нет, то отдавать

  гражданам и поселянам с подпискою, чтоб их кормили обществом, а  по

  возрасте определять их в работу".*97

 ---------------------------------

      *97 Там же, № 7959, с. 961 -- 962.

      Из этого документа ясно, что  юродство  было  очень  живучим  и

  что репрессии не достигали цели. Как только  обстроился  Петербург,

  юродивые появились и в новой  столице.*98  У  них  нашлись  высокие

  покровители. Если Анна Иоанновна преследовала юродивых, то ее мать,

  царица Прасковья Федоровна, напротив, всячески им мирволила. Вот что

  писал В.  Н.  Татищев,  который  состоял  в  родстве  с  Прасковьей

  Федоровной, а значит, и с Анной  Иоанновной  (по  матери  Прасковья

  Федоровна была внучкой боярина М.  Ю.  Татищева):*99  "Двор  царицы

  Прасковьи Феодоровны от набожности был госпиталь на уродов, юродов,

  ханжей и шалунов. Междо многими такими был знатен Тимофей Архипович,

  сумазбродной подьячей,  котораго  за  святаго  и  пророка  суеверцы

  почитали... Как я отъезжал 1722-го другой раз  в  Сибирь  к  горным

  заводам и приехал к царице  просчение  принять,  она,  жалуя  меня,

  спросила онаго шалуна, скоро ли я возврасчусь. Он, как меня не любил

  за то, что я не был суеверен и руки его не целовал, сказал: "Он руды

  много накопает, да и самого закопают"".*100 В. Н. Татищев высмеивает

  этого Тимофея Архиповича за несбывшиеся пророчества -- о  том,  что

  царевне Анне Иоанновне, будущей императрице, быть монахиней Анфисой,

  и проч.

 ---------------------------------

      *98 См. там же, т. VIII. 1728 -- 1732, № 6136, с. 891  --  892:

  "При некоторых обретающихся в С.-Петербурге  церквах  имеются  люди

  мужескаго пола, являющие себя якобы юродивые, которые не  токмо  во

  время  божественного  пения,  приходя  в   церковь   божию,   между

  предстоящими в ней от своего юродства продираяся, чинят  слышателям

  во  внимании  чтомаго  и  поемаго  помешательства,  наипаче  же  по

  неблагообразию своему, одеяся в кощунския одежды,  наводят  немалый

  смех и соблазн" (синодский указ от 25 июня 1732 г. "О  недопускании

  юродивых бродить по церквам для испрошения милостыни").

      *99  Родословную  Татищевых  см.  в  кн.:  Татищев  С.  С.  Род

  Татищевых. СПб., 1900.

      *100 Татищев В. Н. История российская, т. I. М.  --  Л.,  1962,

  с. 116.

      Даже по этому фрагменту из "Истории российской"  можно  судить,

  что сценарий юродства во времена В. Н. Татищева остался неизменным.

  Юродивому принято  целовать  руку;  это  обыкновение,  по-видимому,

  распространяется и на  царицу  Прасковью  Федоровну.  Пророчествуя,

  юродивый не изъясняется прозой, а говорит в рифму.  В.  Н.  Татищев

  называет его "шалуном" -- значит,  как  и  при  Аввакуме,  юродивый

  "шалует", дурачится.

      И в XVIII в., после того  как  синодальная  церковь  отказалась

  признавать юродство и начала гонения на него, оно сохранило верность

  древнерусской традиции. Юродство оставалось  "серьезным"  вариантом

  смехового мира, зрелищем "странным и чудным". Конечно,  зрителей  у

  него поубавилось, толпа,  перед  которой  лицедействовал  юродивый,

  сильно  поредела.  Но  все-таки  никакие   указы,   "именные"   или

  синодальные, не были в состоянии искоренить этот старинный феномен.

Сб. исследований "Смех в Древней Руси", Л., 1984