История русского масонства

Борис Башилов

                         I

       Уже следующий за нашествием татар 14-ый век не был прожит русским

народом бесплодно.

       Происходит стремительный расцвет незаметного до того Московского

Княжества, князья которого упорно ведут тактику собирания Руси в условиях

татарского ига. Происходит своеобразное разделение сил. Занятым всецело

идеей национального единения Московским князьям нет времени думать о

развитии культуры.

       Русское возрождение начинается не в Москве, а в  Новгороде, куда

татары почти совершенно не заглядывали, и где политическая зависимость от

монгольских ханов чувствовалась меньше всего. Через богатый и более других

свободный Новгород, постоянно поддерживавший сношения с Западом и Востоком.

В средине 14-го века, в Константинополе имеется значительная колония

новгородцев, которая в свою очередь связана с русской колонией в Каффе,

нынешней Феодосии А через русские колонии в Феодосии и Константинополе,

Новгород был связан с Западом. Республика Каффе была колонией итальянской

республики Генуи. Республика Каффа была главным центром, в котором

представители Новгорода, Москвы и других русских княжеств вели сношения с

Византией и Западом.

       Именно через Каффу приехал на Русь замечательный деятель русского

возрождения и учитель боговдохновенного русского иконописца Андрея Рублева

- Феофан Грек. Художественные произведения, созданные Андреем Рублевым и

его учениками в тяжелые времена татарского ига, нисколько не уступают

творениям художников Итальянского Возрождения.

       В эту, считаемую русскими западниками, "темную эпоху", раздается

вдохновенный голос Сергия Радонежского.        "Кто выполнял в

средневековой Руси функции современных философов, историков, публицистов,

журналистов, художников - формовщиков мысли народа, его интеллигенции?" -

спрашивает Борис Ширяев в своей книге "Светильники Земли Русской" и

отвечает:

       "...В. О. Ключевский в ответ на этот вопрос называет три имени:

"присноблаженную троицу, ярким созвездием блещущую в нашем 14-м веке, делая

его зарей политического и нравственного возрождения Русской Земли" -

Митрополита Алексия, сына черниговского боярина, Сергия Радонежского, сына

ростовского переселенца, и святителя Стефана, сына бедного причетника из г.

Устюга. Все трое не были коренными москвичами, но стекались к Москве с

разных концов Русской Земли. Все они принадлежали к различным социальным

группам. Они были образованнейшими людьми своего века. Про одного летописец

сообщает: "всю грамоту добре умея". О другом - "всяко писание Ветхого и

Нового Завета пройде". Третий - "книги гречески извыче добре".

       Все трое "возвеличены к святости" именем народным и канонизированы

Церковью.

       Это были светочи, вожди русской национальной интеллигенции 14-го

века. В "Троицком Патерике" числится свыше ста учеников Св. Сергия, также

прославленных народом и причтенных Церковью к сонму святых. На какой же

недосягаемой для современного человека высоте стояла эта "элита" русской

национальной интеллигенции 14-го столетия, века всенародного возрождения и

подвига! По терминологии современных персоналистов, эти люди стояли на

высшей ступени "иерархии личности", приобщая свое бытие, свою

направленность к служению высшим ценностям мира, духовно раскрывая свое

"я". Это - доступный человеку предел. Выше лишь Бог, Абсолют Добра, Любви,

Красоты, Истины.

       В. О. Ключевский сообщает, что за время 1240-1340 г. г. возникло

менее 30 монастырей, но в период 1340-1440 г. г. - более 150, причем

пятьдесят - треть их, основаны личными учениками Св. Сергия Радонежского.

Следовательно, не страх, не приниженность и  духовная бедность первых после

разгрома поколений гнали людей в стены обителей, но нарастающее накопление

их морально-психических сил.

       Он отмечает и другую характерную черту этого массового всенародного

движения. Прежние монастыри строились близ городов, феодальных центров и

центриков, словно боясь оторваться от них. Теперь иноки смело идут в глубь

неведомых земель, несут Слово Божие, русский дух, русскую культуру и

государственность, приобщая к ним новые племена. Их представление о "своей

земле", "своем народе" неизмеримо шире отживших удельных верхов. Они уже не

волынцы, не куряне или путивляне, и, тем более, не древляне, не поляне или

кривичи. Они - русские, и русская под ними земля! Они народны, национальны

и прогрессивны в своем мышлении. От Соловецкой, убогой тогда, обители до

славной Киево-Печерской Лавры! От Валаамской купели до Пермских глухих

лесов! Едины в вере, любви и мышлении. Едины в целях и действиях. Они -

духовный костяк нации. Создавая его, интеллигенты Руси 14-го века выполняли

и выполнили свою миссию, свой долг перед народом. В этом их национальность,

почвенность, истинность.

       Русское иночество XIV, XV, XVI веков чрезвычайно пестро по своему

социальному и племенному признаку. Патерики и Жития повествуют нам о

принявших постриг князьях, боярах, купцах, но равно и о простых "воинах

каликах", "смердах"-крестьянах. Они рассказывают об уроженцах южной Руси,

волынцах, черниговцах, ушедших на далекий север, о западных новгородцах,

прошедших на восток за Пермь, за Волгу, и, наоборот, о северянах,

устремившихся к святыням Киева и Почаева. В этом тоже черты всенародности

этого движения. Достигая определенного уровня духовного строя, и князь, и

крестьянин стремились приобщиться к иночеству. Предсмертное пострижение

становилось тогда традицией Великих Князей. Схима иноплеменника, бойца и

полководца князя Андрея Ольгердовича не была выходящим из ряда вон

явлением. Оно соответствовало духу века, в котором подвиг служения Родине и

подвиг служения Богу гармонично сливались. Столь же созвучно духовному

строю тех поколений было и "прикомандирование" Св. Сергием иноков Пересвета

и Ослябя к войску Великого Князя Дмитрия. Можно предполагать, что таких

было не два, а много больше. Ведь кто-то же служил молебны и обедни для

этих 150.000 ополченцев? И где были эти служившие Богу, в первой стадии

битвы, при отступлении русских за линии своего обоза? Несомненно, они

влились в ряды бойцов и вдохновили их на мощный контрудар. Так монахи -

интеллигенты того времени, выполняли свои общественные и даже чисто военные

функции.

       "...Они - очаги духовной и материальной культуры. Обе эти формы

прогресса плотно связаны и гармонично слиты в среде иноков-интеллигентов.

Через 80-100 лет этот Кирилла-Белозерский монастырь уже знаменит богатством

своей библиотеки. Спаса-Андрониевский монастырь рождает замечательную школу

художников-иконописцев. Из Кирилла-Белозерского источника общественной

мысли вытекает мощное течение "Заволжских старцев", возглавляемое

мыслителем Нилом Сорским, стройная система

религиозно-морально-общественного мировоззрения.

       Так, по национально осознавшей себя Руси грядет могучая армия

народной, почвенной, религиозной интеллигенции. Впереди - сотни святителей

и подвижников, а во главе их - Божий Угодник и Чудотворец русский - Святой

Сергий Радонежский". Эти мысли Бориса Ширяева совершенно верны. Он только

неправильно называет творцов культуры средневековой Руси - интеллигентами.

Это были не интеллигенты, а образованные люди, такие, какие имелись и

имеются во всяком нормально развивавшемся государстве.

                                     II

       В ХIV веке, несмотря на политическую зависимость от татар Русь

переживает новый расцвет культуры, который, по мнению Л. Ковалевского,

"вполне можно назвать русским возрождением". (11)

       "Как и на Западе в XIV веке, в канун Возрождения, идет интенсивная,

напряженная работа по созданию русской национальной культуры. Причем

национальное своеобразие русской культуры ХIV-ХV вв., - как справедливо

пишет Д. С. Лихачев в своей книге "Культура Руси эпохи образования русского

национального государства", - было выражено отчетливее, чем национальные

черты культуры Франции, Англии, Германии и т. д. того же времени.

       Единство русского языка гораздо крепче в этот период, чем единство

национальных языков во Франции, Англии. в Германии и Италии. Русская

литература гораздо строже подчинена единой теме государственного

строительства, чем литературы других народов.

       Русская культура начала XVI века ближе к чисто народному деревянному

зодчеству, а следовательно, сильнее выражает национальное своеобразие, чем

архитектуры других стран. Распространение исторических знаний и интерес к

родной истории глубже и шире в России в ХV-ХVI вв., чем где бы то ни

было... "

       А в предисловии к своей книге Лихачев с не меньшим основанием пишет:

       "По мере того, как историческая наука отходит от традиционного

представления о древней Руси, как о мрачной поре культурного застоя,

неподвижности, замкнутости и упадка, по мере того, как искусствоведы,

археологи, литературоведы, обнаруживают новые факты, свидетельствующие о

высоком уровне русской средневековой культуры, выясняется и своеобразие

отдельных эпох культурного развития Руси. Киевская Русь Х-ХII вв.,

Галицко-Волынская Русь XIII в., Владимиро-Суздальская Русь ХII-ХШ, Русь

ХIV-ХV вв., Россия XVI в. и русская культура ХVII в. предстает каждая в

своем неповторимом своеобразии.

       Вся история русской культуры свидетельствует о необычайной

творческой силе русского народа, о ее все нарастающем движении. Развитие

русской культуры в XI - начале XIII вв. представляет собою непрерывный

поступательный процесс, который накануне татаро-монгольского ига достиг

своей наивысшей ступени: в живописи - новгородские фрески, в архитектуре -

владимиро-суздальское зодчество, в литературе - летописи и Слово о полку

Игореве. Татаро-монгольское нашествие внешней силой, искусственно

затормозило интенсивное развитие древне-русской культуры.

       Только исключительно тяжелым гнетом татаро-монгольского ига может

быть объяснена та задержка в культурном развитии Руси, которая наступила в

средине XIII в. - с того самого времени, когда как раз особенно интенсивным

становится культурное развитие Западной Европы, защищенной русской кровью

от опустошительного урагана с востока.

       Тем не менее и в годы тяжелого "томления и муки" татаро-монгольского

ига, культурная жизнь Руси продолжала теплиться. Русский народ сохранил

интерес к своему прошлому.

       Идеи осознанного национального единства - единого русского народа в

единой русской земле, - возникшие чрезвычайно рано и засвидетельствованные

древнейшими памятниками русской письменности, а затем необычайно ярко

сказавшиеся и в летописи и в Слове о полку Игореве, бережно сохранялись на

северо-востоке, чтобы вылиться затем в твердую политическую программу

собирания "всея Руси": ее земель, ее народа и ее культуры.

       В средневековой Руси, вплоть до XVII века, то есть на протяжении

более шести веков, наиболее типичным явлением русской культуры была

летопись.

       Вся культура древней Руси, долгое время бывшей под чужеземным игом,

была пронизана интересом к родной истории. (12)

                                    III

       В средневековой Руси и летописание и литература играли важную роль в

развитии национального государства. В этом отношении и летописцы и писатели

древней Руси совсем не походили на историков и писателей из числа русской

интеллигенции, которые все свои силы и таланты обратили на разрушение

национального государства. Средневековая русская литература так же как и

летопись была проникнута идеей строительства национального государства и

национальной культуры. В ней нет места радищевским настроениям. Литература

ни одного из народов в средние века не была так охвачена идеями

развивающейся национальной государственности, как русская.

       Одно из первых крупных произведений средневековой Руси было

посвящено организатору Куликовской битвы. Это Слово "О житии и преставлении

Великого Князя Дмитрия Ивановича, Царя Русского". В это же время крупный

писатель той эпохи, монах Епифаний Премудрый создает замечательные Жития

двух величайших национальных святых XIV века - Сергия Радонежского и

Стефана Пермского.

       Куликовская битва породила большое число литературных произведений

самых различных жанров. Самое крупнейшее из них "Задонщина" - повесть о

Куликовской битве. Это жалость по убитым, похвала живым. Это не просто

литературное подражание "Слову о полку Игореве". По замыслу автора в

"Задонщине" изображен конец многовековой борьбы народа с кочевниками,

начало которой изображено с тонкой поэтической силой в "Слове о полку

Игореве".

       В "Задонщине" неизвестный автор пишет:

       "Князь великий стал на костях (на трупах. Ред.) и приказал считать

убитых. И отвечает боярин: "Нет, государь, у нас сорока бояр московских!

двенадцати князей белозерских! тридцати посадников новгородских! двадцати

бояр коломенских! двадцати пяти бояр костромских! тридцати пяти бояр

вологодских! восьми бояр суздальских! семидесяти бояр рязанских! тридцати

четырех бояр ростовских!"

       Обращаясь к павшим воинам Дмитрий Донской говорил:        "Братья...

Положили еже головы за святые церкви, за Землю Русскую, за веру

христианскую. Простите меня, братья, и благословите!"...

       "Задонщина, сказание о Мамаевом побоище" начинает собой ряд сказаний

на излюбленную тему русской средневековой литературы - тему о борьбе с

чужеземным игом.

                                     IV

       Средневековая Русь, так же как и Киевская, вовсе не спала все время,

как это считает Мережковский, только повторяя традиционное воззрение

интеллигентов историков на национальное прошлое.

       Средневековая Русь, помимо горячего интереса к собственному

прошлому, интересуется прошлым других народов. Русский Нестор Искандер,

находившийся в рабстве у турок был свидетелем осады турками Константинополя

в 1453 году. Повесть о падении Константинополя, написанная им

свидетельствует, что он был человеком значительным для своего времени,

культуры. Кроме хронографов, в которых изложен ход развития мировой истории

в XV веке, средневековой Руси известны описания путешествий в Иерусалим,

Царьград, в Афон, во Флоренцию, "Хождения за три моря" - описание

путешествия в Индию и другие страны тверского купца Афанасия Никитина.

       Это тоже высоко патриотическое произведение. Тут тоже нет и намека

на радищевское отношение к русской действительности. Побывавший в

богатейших странах Ближнего Востока и Индии, Афанасий Никитин, следуя

древне русской традиции, очень ценит свое отечество.

       "Да сохранит Бог землю русскую, - восклицает Афанасий Никитин. -

Боже сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей!

Некоторые вельможи земли русской несправедливы и недобры! Но да устроится

русская земля... Боже! Боже! Боже! Боже!"

       Когда Афанасий Никитин восклицает в своем "Хождении за три моря", -

"Да, сохрани Бог землю русскую! Боже сохрани! Боже сохрани!" - он только

следует древней русской традиции. Этой же древней традиция следует и

Пушкин, когда в письме к Чаадаеву, защищая Россию, он пишет:

       "Клянусь Вам моей честью, что я ни за что не согласился бы - ни

переменить родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков,

какую нам послал Бог".(13)

                                     V

       Ученики Сергия Радонежского разошлись по всей Руси, строя всюду

монастыри, школы, создавая библиотеки, обращая мирным путем в христианство

языческие племена, обитавшие на окраинах стихийно разраставшейся в ширь

Руси.

       В начале шестнадцатого столетия возникает замечательное культурное

движение, которое П. Ковалевский, пользуясь западной терминологией, именует

почему-то "русским православным гуманизмом". Хотя вождь этого движения Нил

Сорский охотно заимствует все лучшее,  что могла дать тогда современная им

культура, тем не менее по своему характеру это движение было чисто русским

и имело очень мало общего с западным гуманизмом.

       Заволжских старцев, среди которых возникло это учение, звали не

гуманистами, а "нестяжателями". Учение "нестяжателей" берет начало в

православных монастырях Афона. Виднейшим основоположником этого учения,

сильно пронизанного восточным мистицизмом, является Григорий Синаит и

Григорий Палама.

       Основные черты их учения были следующие.

       Вместо теоретического знания они на первый план выдвигали внутреннее

созерцание, вместо механического исполнения правил - живой религиозный дух,

вместо механического исполнения обрядов - нравственное совершенствование.

       Нилу Сорскому, жившему одно время на Афоне, это учение пришлось по

душе и вернувшись на Русь, он стал энергично проповедовать его в Заволжье.

Недостаточно исполнять одни обряды, - учил он, - соблюдать пост, бить

поклоны и другими способами убивать плоть. В священном писании

"нестяжатели" различали, божьи заповеди, отеческие предания и человеческие

обычаи. "Нестяжатели" учили, что Церковь и Государство должны быть

независимыми, но что священство выше светской власти.

       На церковном соборе 1503 года "нестяжатели" во главе с Нилом Сорским

внесли предложение, чтобы монастыри отказались от земляных угодий....

Против этого выступил Иосиф Волоцкий. Он заявил, что если монастыри лишатся

своего имущества, они не смогут вести религиозно-просветительную работу и

вера неизбежно поколеблется. Церковный собор принял точку зрения Иосифа

Волоцкого.

       Нил Сорский умер вскоре после собора, но идеи его еще долго

проповедовали его ученики. На Церковных Соборах 1525 и 1531 года

"нестяжателей" признали еретиками.

       И с той поры в жизни Московской Руси утвердился союз национальной

церкви с национальным русским государством.