Новгородский частный акт

В.Ф. Андреев

Большое значение для наших дальнейших рассуждений имеет установление примерных дат написания купчих № 200—202, из коих первая связана со значительным числом других грамот. Интересующие нас в данном случае акты датированы в ГВНП серединой XV в. ввиду того, что грамоты № 200 и 201 сохранили печати двинского наместника Дементия Алексеевича, деятельность которого отнесена к середине XV в., поскольку Михаил Варфоломеевич, упомянутый в грамоте № 194, также в свое время скрепленной печатью Дементия Алексеевича, был современником чухченемского игумена Василия.

Для того чтобы определить дату написания купчей Ивана Чевакина у Сасиных (№ 200), обратимся к генеалогии. В этой грамоте фигурируют представители трех родов — Сасиных, Чевакиных и Макаровых.

Больше всего документов XV в. дошло до нас от рода Сасиничей. Первый из представителей этого рода — Василий Сасинич— упоминается в качестве послуха в грамотах № 134 и 135, которые, как мы установили, должны быть отнесены к 1417—1422 гг. Василий Сасинич — назван так в грамоте № 135, а в грамоте № 134 он именуется Василием Сасиным, что дало возможность А. А. Шахматову отождествить его с Василием Васильевичем Сасиным, который упомянут в качестве послуха в купчей № 160. Однако, как нам представляется, Василий Васильевич Сасин был сыном Василия Сасишгаа, другим сыном которого был Ермола Васильевич Сасин. Этот порядок хорошо иллюстрируется в купчей № 200, где перечисляются «Сасины Ермолины дети»: Парфе-ний, Ерефа, Григорий, Ларион и Перхурий, а также «Васильев сын Обросим», которые вместе владеют половиной тони на Летнем берегу. Отметим, что в той же купчей названы владельцами другой половины тони дети Ивана Оврамова (который ко времени составления акта, вернее всего, умер) — Степан и Иван.

Второе поколение Сасиных представлено в двинских актах Василием Васильевичем и Ермолой Васильевичем. Василий Васильевич упомянут в купчей № 160, а вместе они — в купчей № 103, Василий Васильевич как покупатель, а Ермола Васильевич — как послух. Фамилия их в этой грамоте не названа, но после сопоставления этого документа с грамотами № 196, 197 и 200 не остается сомнений в том, что перед нами именно Сасины. Действительно, по купчей № 163 Василий Васильевич покупает село на Лодме, которое позднее его дети, Обросим и Лаврентий, закладывают дважды на разные сроки Федору Макарову (№ 196, 197), а в грамоте № 200 Обросим Васильев прямо назван Сасиным.

Весьма показателен состав свидетелей в грамотах № 163, 196, 197, 200. Как уже отмечалось, брат Василия Васильевича, Ермола Васильевич, — послух в купчей № 163. Перхурий Ермолае-вич, который является послухом в закладной № 196, несомненно, двоюродный брат Обросима и Лаврентия, сын Ермолы Васильевича. В той же грамоте среди послухов назван Иван Иванович, которого можно отождествить с Иваном Ивановичем Оврамовым, соседом, а может быть, и родственником Сасиных (см. № 200). Во второй закладной среди послухов находим Ерефу Ермолина из грамоты № 200, сына того же Ермолы Васильевича Сасина, следовательно, двоюродного брата Лаврентия и Обросима Васильевичей. Купчая № 200 составлена позднее закладных № 196 и 197, так как в ней отсутствует упоминание о Лаврентии Васильевиче Сасине, что объясняется, по-видимому, смертью Лаврентия.

Грамота № 200 скреплена печатью наместника Дементия Алексеевича, а грамоты № 196 и 197 — соответственно буллами Григория Яковлевича и Дементия Алексеевича.

На основании сведений, полученных из грамот № 134, 135, 160, 163, 196, 197 и 200, составим генеалогическую схему рода Сасиных (схема 1), отметив в ней номера грамот, в которых упоминаются каждый из членов рода и имена наместников, скрепивших эти акты печатями.

Василий Сасинич действовал, вероятно, в первой четверти XV в., на что указывают печати Остафьл Яковлевича. Грамоты второго поколения Сасиных скреплены буллами наместника Ермолы Алексеевича, который был современником игумена Васи-дня.   Период   наместничества   Ермолы   Алексеевича  приходится также на первую четверть XV в., хотя и на более позднее время, чем наместничество Остафъи Яковлевича. Должно быть, грамоты № 160 И 163 составлены в начале деятельности Василия Васильевича и ПЗрмолы Васильевича Сасиных. Современником Василия и Врмолм ШЛ, по-видимому, Иван Оврамов, упомянутый в грамоте  № 177

Если иметь в виду, что обычный промежуток между рождением отца и рождением сына составляет 20—30 лет, то получится, что отец Федора, Кузьма Иванович, родился между 1450 и 1460 гг., дед Федора — Иван Мелентъевич— в 1420—1430-е гг., а Мелентий Ефимович Чевака — в начале XV в.40 Грамоты, в которых покупателем является Мелентий Ефимович, написаны в середине—начале второй половины XV в., что вполне согласуется с приведенными вычислениями. Василий и Иван Мелентьевичи действовали, видимо, в 60—80-х гг. XV в., а их дети — в конце XV—первой четверти XVI в. Наиболее вероятная дата грамоты № 200 — 60—70-е гг. XV в.

Приведенные примерные рамки деятельности Федора Макарова по препятствуют отнесению грамоты № 200 к 60—70-м гг. XV в. Па эту дату, с преимуществом для 70-х гг., указывает и упоминание в качестве послуха в купчей № 200 Семена Зиновьевича, известного по грамоте 1495—1496 гг.42

Почать Дементия Алексеевича привешена к купчей Василия Филипповича и Евсея Ананьина (Прощелыкина) у Федоры Григорьевой и ее мужа на село Фофановское на р. Ижме (№ 201). В другой купчей (№ 202), скрепленной печатью Дементия Ка-ноновича, Киприан Павлов покупает у Павла Григорьевича село Букаринское на Ижме. Обе купчие связывает упоминание в них Василия Филипповича (он покупатель в первой грамоте и послух — во второй).

Сохранилась купчая 1509/10 г., в которой речь идет о дальнейшей судьбе сел, бывших объектом купли-продажи в грамотах № 201 и 202.43 В этой купчей один из покупателей грамоты № 201, Евсей Ананьевич Прощелыкин, продает принадлежащие ему половины сел Фофановского и Букаринского. Про село Букаригское скязано, что другой его половиной владеют «Киприяновичи» — несомненно, дети Киприана Павлова. Если бы не наличие печатей дол?кностных лиц, то, наверное, пришлось бы датировать грамоты № 201 и 202 концом XV или даже началом XVl в., но наличие свинцовых печатей и новгородский формуляр показывают, что купчие были составлены не позднее 1478 г. Датировать грамоты № 201 и 202 следует, видимо, 70-ми гг. XV в. Таким образом, оказывается, что Дементий Алексеевич был одним из последних, если не последним наместником новгородского архиепископа на Двине.

Накопив известное количество хронологических наблюдений, обратимся к датировке печатей, которыми скреплены двинские акты. Из известных в настоящее время 157 двинских актов 57 имеют печати или сохранили сведения о привешенных ранее буллах.

Все печати, которыми были скреплены двинские грамоты, В. Л. Янин делит на два сфрагистических типа. К одному типу относятся печати без изображений или со светскими изображениями, на которых имеется имя владельца без обозначения должности и которых в .настоящее время при подлинных документах сохранилось 4: Иева Тимофеевича (№ 92), Патракия Дмитрие вича (№ 182), Есифа Филипповича (№ 192) и Василия Степановича (№ 208) .44 Все остальные печати относятся к другому ТИПУ: на лицевой стороне имеется имя наместника, иногда с присовокуплением занимаемой им должности «наместника владычня», на оборотной стороне — изображение креста, который на различных печатях имеет разную форму.45 В. Л. Янин обоснованно отнес первый тип булл к двинским посадникам, а второй — к двинским наместникам новгородского архиепископа.

По печатям известны имена 23 двинских наместников. В. Л. Янин поставил перед собой нелегкую задачу восстановления последовательности смены наместников. Сложность выяснения хронологии наместничьих булл заключается, во-первых, в том, что, за исключением грамоты № 152, отсутствуют точно датированные акты; во-вторых, по соображениям чисто сфрагистическим — двинские наместники при изготовлении своих печатей в ряде случаев использовали матрицы, которыми оттискивались печати предшественников. Поэтому в изображениях креста на оборотной стороне булл очень трудно проследить систему развития этого изображения (что было бы очень важно, поскольку подобные кресты имеются на многих точно датированных печатях новгородских наместников архиепископа).46

В-третьих, 17 грамот, большая часть из которых сохранила печати, находились в собрании П. А. Муханова, и в какой-то момент печати от грамот были отвязаны, а затем привязаны вновь, но в большинстве случаев уже не к тем грамотам, от которых были отвязаны. К счастью, с 11 грамот Мухановского собрания были сняты копии для Н. П. Румянцева еще до того, как была осуществлена перевязка печатей. Поэтому для 11 актов есть возможность установить первоначально привешенную буллу.

 Вопрос о первоначальной   Принадлежности   двух   булл   Остафьи   Денисьевича И. .11. Инин решает исходя из своих наблюдений над историей Коллекции  П.  А.   Муханова.   Сравнивая  системы  расположения Двинских актов XV в.  в  «Сборнике Муханова»,48  в  оглавлении ИТОГО сборника и в каталоге Мухановского собрания,49 исследователь приходит к выводу, что собрание составилось не сразу, а по крайней мере в два приема: «Сначала в коллекцию легли 13 документов, соответствующих первым 13 номерам „Каталога", затем,   спустя   значительный   срок,    собрание   пополнилось   еще 4 двинскими документами, получившими в „Каталоге" № 14, 16, 17, 19».50

Такой вывод позволяет В. Л. Янину установить, к каким грамотам были привешены первоначально две  буллы Остафьи Денисьевича, ныне находящиеся при грамотах № 157 и 178. Приводим полностью ход рассуждений автора:  «Первоначальное местоположение булл Остафьи Денисьевича устанавливается сравнительно просто.  Очевидно,  что  грамоты  с  этими  печатями  не входили в основное собрание П. А. Муханова, т.  е. находились в числе первых тринадцати номеров. Иначе не возникло бы никаких  трудностей   с   толкованием  обломка   буллы  при  грамоте № 153, принадлежавшей тому же Остафье Денисьевичу и оттиснутой той же самой парой матриц. Отсюда единственная возможность восстановить первоначальную  связь печатей  Остафьи Денисьевича с грамотами заключается в идентификации их с актами № 226 и 227  (№ 16 и 17 по нумерации П. А. Мухаиова). Отметим, что эта пара документов тесно объединена между собой упоминанием игумена  Николаевского  Чухчеиемского  монастыря Юрия. Имя игумена Юрия вовсе не встречается в каких-либо источниках».51

Выводы В. Л.  Янина вызывают ряд серьезных  возражений. Во-первых, представляется сомнительным утверждение, что грамоты № 14, 16, 17, 19 (по каталогу Муханова) не входили в основное Мухановское собрание, а первые тринадцать номеров входили. Если принять такой вывод, то совершенно непонятно, почему же копии с ряда грамот основного  собрания  сделаны не были, а с некоторых грамот, поступивших в составе нового пополнения, были. Нам кажется, что в основное собрание входило И  документов, с которых были сделаны копии для Н.  П.  Румянцева, а позднее в нем оказалось еще 6 грамот.

Во-вторых, по мнению В. Л. Янина, если бы в основном собрании П. А. Муханова имелись, кроме обломка, еще и целые печати Остафьи Денисьевича, то «не возникло бы никаких трудностей с толкованием обломка при грамоте № 153». Но ведь несколько ранее на страницах своей работы В. Л. Янин полагает, что копиист Н. П. Румянцева неправильно прочитал легенду на целой булле Якова Ивановича, ранее висевшей при грамоте № 241, назвав ее владельца Иваном Онисимовичем,й2 несмотря на то что ему пришлось скопировать по крайней мере еще две буллы Якова Ивановича (находившихся тогда при грамотах № 176 и 178 и оттиснутых той же парой матриц, что и «печать Ивана Онисимовича»).

В-третьих, печати Остафьи Денисьевича не могут относиться к грамотам № 226 и 227, поскольку эти грамоты далеко отстоят по времени от грамоты № 153, изначальная принадлежность к которой обломка буллы Остафьи Денисьевича никаких сомнений не вызывает. Взглянув на нашу схему хронологии актов игумена Василия, можно увидеть, что грамота № 153 написана ранее грамот № 152, 175, 176, т. е. Остафий Денисьевич наместничал ранее Ионы, Микулы Максимовича и Якова Ивановича. В таком случае он не мог наместничать в третьей четверти XV в., к которой относятся грамоты № 226 и 227.

Если представить, что буллы Остафьи Денисьевича действительно первоначально были прикреплены к актам №  153,  226, 227, то получим совершенно нереальный вывод о продолжительности  наместничества  Остафьи  Денисьевича:   окажется, что он был   современником   четырех   игуменов    Чухченемского    монастыря:  Василия, Кузьмы, Макария и Юрия, которые были настоятелями  в  такой  последовательности,  в  какой  мы  их  перечислили. Как видим, вывод В. Л. Янина об изначальной принадлежности печатей Остафьи Денисьевича грамотам № 226 и 227 невозможен. Таким образом, приходится удовлетвориться показаниями  списков  Н.   П.  Румянцева  и  отметить,  что  к  грамотам №   159,   172,   195,   226,   227,   231   были  привешены  две   буллы Остафьи Денисьевича и одна Дементия Алексеевича, хотя можно предположить, что печать Дементия Алексеевича относится скорее всего к грамоте № 226 или к грамоте № 227, которые были написаны, вероятно, в конце третьей четверти XV в., когда, по нашему мнению, наместничал Дементий Алексеевич. Что же касается  булл  Остафьи   Денисьевича,  то  наиболее   вероятное   их место — при   грамотах №  159 и 172,   относящихся ко времени игумена Василия и близких хронологически к грамоте №  153. На основании ранее полученных данных и некоторых новых наблюдений попытаемся восстановить картину смены наместников. Заранее оговоримся, что установить хронологическую связь всех двинских наместников мы не сможем. 

Конечной   датой   деятельности   владычных   наместников   на Двину  является   конец   70-х гг.   XV в.   Относительно  времени появления   на  Двине   наместников   новгородского   архиепископа В. Л. Янин полагает, что «институт владычного наместничества в   Заволочье   складывается   только   в   конце   первой   четверти XV в.».53 Однако есть источник, который совершенно ясно указывает на  более раннюю дату существования  наместников  на Двине. Мы имеем в виду благословенную грамоту архиепископа Иоанна игумену Архангельского  монастыря  Луке,  датируемую временем   архиепископства   Иоанна    (1388—1414) ,54   где   среди двинских  должностных   лиц   назван   «владычный наместник».55 Итак, на рубеже XIV—XV вв. институт двинского наместничества  уже  существовал.   Не  исключена  возможность,   что   наместники появились в еще более раннюю эпоху.

В. Л. Янин, изучая так называемые анонимные буллы новгородских архиепископов, которые, по его мнению, принадлежали новгородским наместникам архиепископа, разделил их на четыре группы по сфрагистическим признакам. На лицевой стороне печатей второй, третьей и четвертой групп есть изображение Богоматери типа «Знамение», а на 'оборотной — изображение креста, на ранних печатях простого (группа 2), а позднее — все более сложных форм (группы 3 и 4) .5а

На оборотной стороне булл интересующих нас двинских наместников также изображался крест, причем кресты на печатях двинских наместников совпадают по типу с крестами, изображенными на буллах второй и третьей групп печатей новгородских наместников. Время бытования печатей новгородских наместников архиепископа, по мнению В. Л. Янина, весьма убедительно аргументированному, для второй группы — первая половина— 60-е гг. XIV в., для третьей — 1360-е—1420-е гг.57 Изучая печати, привешенные к двинским грамотам, автор высказал мысль, что буллы двинских посадников (при грамотах № 92, 182, 192 и 208) «с точки зрения композиции ...  настолько  архаичны, что  будь они найдены в земле, а не при подлинных грамотах, любой исследователь настаивал бы на датировке рубежом XIV—-XV вв.». Однако, замечает ученый, такой же архаичностью отличаются и буллы двинских владычных наместников. Изображенные на них кресты никак не хотят укладываться в ту хронологическую схему развития креста на печатях, которую демонстрируют анонимные владычные буллы. Указанное несоответствие В. Л. Янин объясняет следующим образом: «... матрицы двинских печатей изготовлялись в Заволочье по более ранним образцам, а такими образцами, естественно, могли быть только печати второй половины XIV—начала XV в., которые резчики могли наблюдать в местных ларях».58

Поскольку матрицы печатей у некоторых наместников, отделенных друг от друга хронологически, совпадают, мы принимаем вывод о производстве наместничьих булл на Двине. Однако оригиналами, с которых делались копии, были печати именно двинских наместников, а значит, можно предположить, что институт двинских наместников возникает во второй половине XIV в. Это согласуется как с данными письменных источников, так и с материалами сфрагистики.

Возвращаясь к анонимным владычным буллам, отметим, что две печати этого типа привешены к двинским актам № 128 и 252.

По сфрагистическим признакам В. Л. Янин относит печати, а значит, и грамоты, которыми они скреплены, соответственно ко времени архиепископа Алексея (1360—1388) 59 и к первой четверти XV в.60 Нам такая датировка представляется правильной, заметим лишь, что грамоту № 128, вероятно, следует датировать 80-ми гг. XIV в., что подтверждается показаниями других грамот, в которых действуют упомянутые в грамоте № 128 лица г(№ 110, 129).

Одной из самых ранних среди известных ныне печатей двинских наместников, нам кажется, следует считать печать Тимошки с крестом простейшей формы на обороте. Грамота, к которой она привешена (№ 191), теснейшим образом связана с актом № 192, будучи написана в то же самое время, хотя и несколько позднее. Грамота № 192 представляет собой данную некоего Кирилла Юрьевича Богородицкому монастырю на село, купленное Кириллом у Федора Ляпышева, акт скреплен печатью двинского посадника Есифа Филипповича. Грамота № 192 с печатью Тимошки — рядная того же Кирилла Юрьевича с Емецкой слободой по поводу подаренной им монастырю деревни Федора Ляпышева. В рядной среди свидетелей назван Есиф Филиппович. Приведенные акты позволяют установить, что Тимошка был современником Есифа Филипповича и исполнял свою должность примерно в начале XV в.

Хропаногитгоскоп соотношение некоторых наместников можно' мыш'.пить, сопостлшиш акты, в которых речь идет о судьбе одних и тех же участком, б также акты, в которых фигурируют пред-гт.тпмтоли родои, известных по другим грамотам.

Таи, МОЖНО составить хронологический ряд из четырех грамот, и которых упоминается поп Максим Ионович и его сыновья. Сначала, по купчей № 135, Максим Ионович приобретает не-СКОЙЬКО топь на Летней стороне, затем прибавляет к ним еще одну тоню по купчей № 203, а еще позднее дети Максима Ионо-щгаа — поп Яков и поп Антон — делят между собой купленные отцом угодья (№ 204); наконец, по грамоте № 205 поп Антон Максимов сын меняется пожнями с Кирилловыми детьми. Все четыре грамоты сохранили наместничьи печати.

Вспомним, что Остафья Яковлевич наместничал в первой четверти XV в., Иона — в конце 40-х гг., а Дементий Алексеевич — в 70-е гг. XV в. Сопоставление грамот № 203 и 204 указывает на значительный, быть может около 30 лет, промежуток между ними. В грамоте № 203 поп Максим покупает угодья себе и своим детям Антону и Борису, в то время как в грамоте № 204 эти угодья делят поп Яков и поп Антон Максимовы дети. Можно заключить, что Яков Максимович родился после составления купчей № 203, а ко времени написания раздельной № 204 был уже священником,  за  это же  время умер  его  старший брат  Борис.

А. А. Шахматов заметил, что в грамотах № 136, 185 и 193 речь идет об одном и том же участке у Паритова озера.61 В. Л. Янин обнаружил упоминания о дальнейшей судьбе того же участка в актах № 225 и 227.62

Мы предположили, что при одной из грамот (№ 226 и 227) ранее висела печать Дементия Алексеевича. Только что приведенная схема вполне оправдывает наше предположение. Дементий Алексеевич наместничал, по-видимому, довольно долго, на что указывает большое число булл с его именем (9) и большое количество вариантов этих булл (4). По числу известных печатей Демеитий Алексеевич значительно превосходит любого из двинских владычных наместников, о большинстве из которых мы знаем только по единственной печати.

Из двух составленных хронологических рядов можно сделать вывод, что Остафья Яковлевич был наместником раньше Ионы и Фомы Есифовича, а оба последних — ранее Дементия Алексеевича. Вопрос о соотношении наместничества Ионы и Фомы Есифовича решается однозначно после сопоставления грамоты № 186, скрепленной печатью Ионы, с грамотой № 190, сохранившей печать Фомы Есифовича.

В этих купчих речь идет о переходе из рук в руки земель на Коневе острове, причем грамота № 186 написана ранее № 190, т. е. Иона предшествовал Фоме Есифовичу, и ряд наместников должен выглядеть так:

Остафья Яковлевич

Иона

Фома Есифович

Дементий Алексеевич.

А. А. Шахматов установил хронологическую связь еще четырех актов, в которых говорится об одном участке «в Нижней Кехте», — купчих № 180, 181, 182 и 183.63

Грамоты № 182 и 183 почти дословно совпадают, написаны одной рукой и, видимо, одновременно, Патракий Дмитриевич, судя по типу печати, был двинским посадником.64

В хронологическом соотношении наместников времени игумена Василия нам поможет разобраться составленная ранее схема актов с упоминанием Василия. Вспомним, что грамоты № 157, 160, 161, 162, 163 скреплены печатями Ермолы Алексеевича, № 152 — Ионы, № 153 (возможно, № 159 и 172) — Остафьи Денисьевича, № 175 — Микулы Максимовича, № 176 — Якова Ивановича. Яков Иванович скрепил своей печатью данную Василия, написанную незадолго до смерти игумена, значит, все остальные наместники времени игумена Василия действовали раньше него.

Остафья Денисьевич и Ермола Алексеевич наместничали ранее Микулы Максимовича (ср. грамоты № 153, 160, 175). Остафья Денисьевич был наместником к тому же ранее Ионы (ср. грамоты № 152 и 153).

Ко времени игуменства Василия относятся еще несколько наместников. Уже упоминавшиеся Мина Иванович и Прокопий Филиппович действовали ранее Фомы Есиповича, который наместничал, скорее всего, после Якова Ивановича в 50—60-х гг. XV в. Между наместничеством Фомы Есиповича и Мины Ивановича прошел, вероятно, значительный промежуток времени.65 Это значит, что наместничество Мины Ивановича, а тем более Про-копия Филипповича приходится во всяком случае на первую .половину XV в.

Ко второй четверти XV в., нам кажется, нужно отнести наместничество Геннадия, буллами которого скреплены купчие №189 и 216, причем последняя составлена ранее грамоты № 224, относящейся ко времени непосредственного преемника игумена Василия — Кузьмы. Отнесение времени деятельности Геннадия ко второй четверти XV в. подкрепляется и сфрагистическими данными. В. Л. Янин отметил «принципиальное сходство печати Геннадия с печатями Ионы», «и там, и здесь обозначены имена, нет отчеств, зато владельцы булл титулованы».66

Еще две очень похожие буллы относятся, вполне возможно, ко времени игуменства Василия, только не к концу, а к началу первой половины XV в. Это буллы двинских владычных наместников Михаила и Григория. Основываясь главным образом на сфрагистических особенностях этих печатей, В. Л. Янин датировал их первой четвертью XV в., имея в виду конец периода.67 Иа оборотных сторонах этих печатей, оттиснутых одной матрицей, имеется изображение четырехконечного креста, что указывает на большую по сравнению  с другими печатями древность булл Михаила и Григория. Поэтому в своем списке двинских наместников В. Л. Янин поставил Михаила и Григория первыми. Как видно,  рассматриваемые  печати можно  отнести  не  только к концу первой четверти XV в., но и к началу этого времени. Печать  Михаила  находится  при грамоте  №   143,  датированной в ГВНП временем не ранее первой четверти XV в., а булла Григория ранее  висела  при  грамоте  №  240,  отнесенной  в   ГВНП в целом к XV в. Обе грамоты  (вслед за Яниным)  мы относим к первой четверти XV в., но к началу этого периода, быть может, даже к рубежу XIV—XV вв.

Мы не имеем возможности точно установить хронологические взаимоотношения наместников, время деятельности которых приходится на рубеж XIV—XV—первую четверть XV в. Сфрагистическйё признаки печатей позволяют предположить, что Михаил, Григорий и Тимошка наместничали раньше Остафьи Яковлевича, Остафьи Денисьевича и Ермолы Алексеевича.

Представляется возможным определить, хотя и очень приблизительно, хронологическое место двинского владычного наместника  Ивана  Петровича,  скрепившего  своей  печатью   духовную

№ 230.

Грамота № 230, а также купчие № 229, 230 и 231 очень тесно связаны между собой упоминанием повторяющихся имен. Несомненно, все четыре грамоты написаны примерно в одно время. Для большей наглядности приведем списки действующих лиц этих грамот, куда включены лишь имена, встречающиеся в нескольких актах:

№ 230

Родион Тимофеевич  (№ 229—231) Сидор Тимофеевич (№ 229, 230) Есип  Онуфриевич   (№  229—232) Олех Поколотов (№ 135) Захарья Климентьевич (№ 230, 232)

№ 232

Сидор Трифонович (№ 193, 225) Захарья Климентьевич (№ 230, 232) Еспп Онуфриевич  (№ 229—232) Федор Онуфриевич (№ 231)

№ 229

Родион Тимофеевич  (№ 229—231) Сидор  Тимофеевич   (№ 229—230) Есиц   Онуфриевич   (№  229—232) Нифонт Марков  (№ 172, 226) Иван Степанов (№ 137, 178, 199, 226, 258. 229)

№ 231

Родион Тимофеевич  (№ 229—231) Кирилл Мелентъсвич (№ 185) Если Онуфриевич  (№ 229—232) Федор Онуфриевич (№ 232)

В ГВНП грамоты № 229—232 датированы второй половиной XV в. на том основании, что Иван Степанов и Нифонт Марков являются послухами в грамоте № 226, датированной второй половиной XV в. по упоминанию в ней одного из преемников игумена Василия — Макария. Но, как видно из наших списков, датировка грамот № 229—232 не может быть основана на упоминании только Нифонта Маркова и Ивана Степанова (кстати сказать, Иван и Нифонт упоминаются в грамотах первой четверти (№ 137) и середины '(№ 172, 178, 199) XV в. — по датировке ГВНП, так что грамоту № 229, а вместе с ней и № 230— 232 можно было бы с тем же успехом отнести к любому из этих

периодов).

Кроме Нифонта и Ивана, в интересующих нас грамотах встречаются имена, известные по уже датированным актам: Олех Поколотов (№ 135), Кирилл Мелентьев (№ 185), Сидор Трифонович (№ 193, 225). Заметим, что в первых двух случаях сочетания имени и отчества уникальны в новгородских источниках, и ошибка в идентификации здесь исключена. Грамоты № 135 и 172 относятся к первой четверти XV в., № 185 — к середине, а № 193, 225, 226 и 228 — к третьей четверти XV в. Исходя из данных, мм считаем наиболее вероятной общей датой комплекса грамот № 22)  середину XV в.

Купчая № 220 написана ранее № 230, так как последняя лпляется духовной Сидора Тимофеевича, который упомянут и грамоте № 22П как продавец.

Итак, примерное хронологическое место наместника Ивана Петррвича, скрепившего грамоту № 230, — середина XV в.

Еще более приблизительно можно определить место другого дни некого наместника — Федора Васильевича, печать которого имеется при купчей № 207. В этой купчей «один из послухов ... Лукьян Ермолин, был также послухом в грамоте № 194, утвержденной печатью Дементия Алексеевича».68 Таким образом, вполне возможно, Федор Васильевич наместничал в третьей четверти XV в.

Как уже отмечалось, к третьей четверти XV в. относятся также наместничества Фомы Есифовича, Дементия Каноновича п Григория Яковлевича; к середине—началу третьей четверти XV в., по-видимому, деятельность наместника Якова Ивановича.

Если сравнить эту схему с ранее полученной схемой хронологии актов, связанных со временем деятельности игумена Николаевского Чухченемского монастыря Василия (см. с. 29), то можно заметить, что они полностью совпадают в своих важнейших чертах. Таким образом, хронологическая схема двинских наместников подтверждает правильность ранее полученной схемы, составленной практически независимо.