История и археология

Е. Р. Михайлова (СПб)

В настоящее время наши знания о культуре псковских длинных курганов (далее — КДК) основываются прежде всего на сведениях о ее погребальных памятниках. Поэтому на первый план в изучении КДК, помимо дальнейших полевых изысканий, выступают проблемы, связанные с погребальной обрядностью, тем более значимые, что проблема формирования КДК стоит в тесной связи с проблемой распространения курганного обряда в лесной зоне Восточной Европы. Однако более или менее четкого представления о процессе его возникновения и развития пока нет. Это связано прежде всего с чрезвычайным разнообразием как в строении курганов, так и в способе помещения кремированных останков в/под насыпь. Существенна также полная неразработанность хронологии. Вследствие этого все существующие ныне гипотезы о -происхождении и эволюции погребальной обрядности КДК неизбежно носят характер достаточно умозрительной типологической схемы, где в качестве начального звена предполагается использование неких созданных человеком или природных объектов, постепенно эволюционирующих в искусственные насыпи.

В конце 1970-х гг. эстонская исследовательница М. Аун, основываясь на материалах курганов Юго-Восточной Эстонии, предложила следующую последовательность возникновения и развития погребального обряда. КДК в изучаемом его регионе1. По ее мнению, курганный обряд захоронения развивался «от погребальных площадок округлой или четырехугольной формы с большим числом захоронений, найденных в основаниях более древних курганов, до насыпей с одиночными погребениями на вершине кургана. Большое разнообразие в составе и величине отдельных могильников и групп могильников, свидетельствующее о развитии курганного обряда захоронения, отражает, по всей вероятности, и особенности, связанные с переходом к курганному обряду захоронения, и С его дальнейшим развитием в условиях отдельных областей

восточной Эстонии»2. Таким образом, отправной точкой развития  курганного обряда является окруженная ровиком площадка со связанными с   ней   погребениями.

Этот факт может иметь два объяснения.

Либо, во-первых, мы должны предположить, что в какой-то момент существования КДК все погребальные площадки, в т. ч. уже не функционирующие, возможно, заросшие, с заплывшими ровиками и т. д., были перекрыты хотя бы незначительными по высоте насыпями. Либо же сооружение т. н. погребальных площадок — это одно из необходимых действий при возведении насыпей КДК (как и любых других курганов, окруженных ровиком).

Выражения вроде «неравномерно округлая» или «неправильно четырехугольная» возникают лишь при описании результатов раскопок. В действительности же это довольно неопределенные геометрические фигуры с соотношением длины и ширины приблизительно 1:1 (рис. А). Такого рода площадки с сооруженными над ними (сразу же или через некоторое время) низкими, ок. 15—30 см, насыпями, были первым этапом в сооружении большинства исследованных курганов КДК. Такой же низкой насыпью была перекрыта и «площадка» на оз. Съезжем. Очевидно, на сооружение таких низких насыпей шел в основном грунт, вынутый из ровиков.

Несколько реже основанием насыпей служили овальные или вытянутые четырехугольные (эти определения также достаточно условны) погребальные площадки, тоже довольно схожие между собой. Их размеры от 3—3,5 х 6 до 7—7,5 х 15 м, при этом довольно четко выдерживается соотношение ширины и длины 1:2. (рис. Б). Эти площадки также перекрывались низкими насыпями. Размеры насыпи в плане при этом соответствовали размерам пространства, ограниченного ровиком. Фиксируемое теперь превышение длины кургана над длиной погребальной площадки и перекрывание насыпью ровика нужно отнести к результатам естественного расползания песчаных насыпей.

Без сомнения, мы имеем здесь дело с двумя начальными (и в этом смысле основными) элементами погребальных сооружений КДК. Сейчас невозможно указать, почему в одних случаях сооружение кургана начиналось с округлой (под-квадратной) площадки, а в других — с удлиненной. Можно лишь отметить, что если первоначальная округлая низкая насыпь могла один или несколько раз досыпаться как в длину (и превращаться в длинный курган), так и в высоту (сохраняя при этом свои пропорции), то к удлиненной первоначальной насыпи все присыпки производились только в длину

При совершении досыпок получающаяся длинная насыпь каждый раз обводилась общим ровиком. Если таких досыпок было несколько, то в плане все это производит впечатление нескольких погребальных площадок, перекрытых общей насыпью; однако в профиле, как правило, хорошо прослеживаются прослойки погребенной почвы на поверхности первоначальной и промежуточных насыпей

Как уже отмечалось выше, в настоящее время паши представления о культуре псковских длинных курганов практически исчерпываются материалами ее погребальных древностей, преимущественно данными по топографии  могильников и внутреннему строению отдельных насыпей. Типология и хронология имеющегося вещевого материала    (за      исключением единственной категории — В-образных пряжек с рифлением) до сих пор не разработаны, и немногочисленные имеющиеся даты отдельных курганов, сами по себе довольно широкие, основаны либо на данных радиоуглеродного анализа, либо на приблизительных аналогиях из соседних регионов. Во многом эта ситуация объясняется характером самого   погребального инвентаря. Чаще всего вещи из длинных курганов относятся либо к типам, наиболее простым в изготовлении и потому бытовавшим в течение длительного времени на обширных территориях, либо к типам, специфичным для КДК и потому не могущим быть датированными привлечением инокультурных аналогий. Значительная часть инвентаря к тому же пострадала от воздействия огня. Поэтому говорить о выделении каких-либо хронологических стадий пока не представляется возможным. Скорее, напротив, нужно принять все элементы погребальной обрядности КДК как сосуществующие на всем ее протяжении.

Давно замечено, что не существует выраженной зависимости между размерами кургана и количеством связанных с ним захоронений. Но, несколько утрируя, можно сказать, что вообще нет четкой зависимости между наличием кургана И наличием захоронений. В конечном итоге в какой-то момент все погребения оказались перекрытыми курганной насыпью, однако происходило это во многих случаях далеко не ера iy. Мы имеем, как уже говорилось, перекрытые прослойкой погребенной почвы захоронения под первоначальной насыпью, в

также довольно многочисленную группу захоронений В грунтовых ямках, совершенных рядом с первоначальной насыпью, за пределами ее ровика, и лишь позднее перекрытых окончательным курганом. С другой стороны, известны т. н. «курганы-платформы», содержащие только впускные погребения, и пустые курганы — по каким-то причинам не использованные «платформы» пли, возможно, кенотафы. Очевидно, в кургане мог быть захоронен не каждый член коллектива, а только имевший определенный статус. Судя по тому, что какая-то часть курганов возводилась заранее (—«платформы»), могла существовать известная связь между строительством дома в этой жизни и заблаговременным возведением жилища для себя и своей семьи для жизни в мире ином. В таком случае, изменение размеров и формы семейной усыпальницы должно быть связано с изменениями в статусе или составе той семьи, которой она принадлежала.

Погребения в грунтовых ямках за пределами первоначальных насыпей обнаруживают устойчивую корреляцию с находками поясных наборов, оружия (железный двушипный дротик из Суур-Рысна) и таких предметов обихода, которые скорее можно отнести к мужским принадлежностям: ножи, блоковидные кресала, пинцеты. Несколько раз в этих же погребениях встречены, помимо человеческих, кости крупных животных, определенных как кости коня. Возможно, грунтовые погребения за пределами первоначальных насыпей принадлежали членам коллектива, ;по каким-то причинам не имевшим права на свой курган (напр., холостым мужчинам).

Ярким примером сосуществования различных по внутренней структуре и способу захоронения останков насыпей может служить полностью исследованная С. Л. Кузьминым курганная группа Которск XII в. бассейне верхнего течения р. Плюссы. В планиграфии этого могильника, насчитывавшего 11 насыпей, выделяется несколько зон.

В западной части расположены круглые в плане курганы, насыпанные в один прием и содержащие одиночные безынвентарные захоронения: кальцинированные кости, очищенные от угля, помещаются, как правило, в теле насыпи (№№ 3, 9, 10, 11). На вершинах курганов 9 и 11 стояли камни.

В восточной части расположены удлиненные насыпи (№№ 1, 4, 5) и небольшой подквадратный курган № 2. Удлиненные курганы содержали по нескольку захоронений и все (кроме № 5) имели сложное внутреннее строение.

Особенно интересен по своей структуре курган № 1 — самый большой в группе. Его первоначальная насыпь представляла собой курган подчетырехуголыюй формы размером приблизательно 4x4,5 м, высотой ок. 40 см, по размерам и ориентированности по сторонам света абсолюно аналогичный расположенному рядом кургану № 2. Позднее была сооружена примыкающая к первоначальной насыпи с востока, вырезанная в материке площадка, также перекрытая невысокой насыпью. Третий этап сооружения кургана связан с возведением удлиненной насыпи, вытянутой по линии запад—восток. Ее основание было создано путем эскарпирования склонов возвышенности, на которой расположен курган. С этой насыпью были связаны какие-то деревянные конструкции, позднее разобранные, а также ряд камней, маркирующий ее северный край. Свой окончательный вид курган приобрел в результате сооружения широкого рва и прилегающей к нему с внешней стороны подрезки, оконтуривших площадку прямоугольной формы со скругленными углами размером приблизительно 15x21 м. Курган, перекрывший все предшествующие сооружения, достигал 1 м высоты с запада и 2,5 м высоты с востока, по склону холма.

В курганах восточной зоны сосредоточены захоронения двух разновидностей: 1. Погребения, впущенные в насыпь. Кальцинированные кости очищены от угля. Часть этих захоронений содержит женский инвентарь: нашивные бляшки, височные кольца, подвеска-лунница, бусы. 2. Захоронения в материковых ямах. Кости в этих захоронениях слабо обожжены, содержат значительную примесь угля, и возможно костей животных. Все они располагаются либо под южной полой первоначальной насыпи, либо к юго-западу — юго-востоку от нее и перекрыты прзднейшими присыпками.

В центре могильника располагался комбинированный курган № 6. Он образовался путем слияния небольшой насыпи, подобной кургану № 2, с высоким круглым курганом, тяготеющим к западной зоне. На вершине круглой части был установлен небольшой валун.

Таким образом, внутри сравнительно небольшого могильника—в 11 насыпях содержалось 28 погребений—мы видим сочетание практически всех известных элементов погребального обряда КДК. Несомненно, что внутри коллектива, оставившего этот могильник, существовали группы людей, степень обособленности которых воплотилась в погребальном ритуале.

Представляется существенным тот факт, что могильник Которск XII должен быть отнесен к финальному этапу существования КДК. Помимо характерных для длинных курганов бус из темно-синего прозрачного стекла и бляшек-скорлупок, здесь встречены предметы формирующегося древнерусского убора. В двух погребениях кургана № 1 встречено по паре проволочных височных колец небольшого диаметра. Аналогичные кольца найдены на древнерусском поселении Которской погост, расположенном в 4 км от могильника. Здесь они встречены в слое пожара, произошедшего в середине второй половины X в., и в вышележащем слое черного гумуса. Вместе с этими кольцами в инвентарь погребений входили ножи IV типа по Р. С. Минасяну, датирующиеся временем не ранее последней четверти 1 тыс. н. э. Здесь же встречена миниатюрная круторогая лунница из оловянистого сплава. Ее форма, возможно, имеет прототипы в серии украшений, появляющихся на Руси и на Балтике не ранее середины IX в. Радиокрабонный анализ образцов угля из нескольких курганов дал серию дат, укладывающихся в промежуток от середины IX до начала XI вв.

Другим характерным примером постепенного развития отдельных курганов из перекрытых незначительной насыпью погребальных площадок в более сложные сооружения может служить могильник Засобье II в бассейне среднего течения р. Луги, частично исследованный тем же автором. Начальным этапом каждого из раскопанных здесь курганов являлась под-квадратная или округлая в плане площадка, перекрытая очень незначительной по высоте насыпью: 15—25 см. Однако дальнейшее развитие каждого из курганов шло различными путями. Расположенные на северо-западном конце цепочки из пяти курганов курганы № 9 и 10 после досыпки приобрели вид низких (до 40 см) округлых в плане насыпей, причем крайний в цепочке курган № 10 в своем окончательном виде является стратиграфически более поздним, чем окончательный курган № 9. Погребений в этих курганах не выявлено, хотя в заполнении рва кургана 10 встречены разрозненные кальцинированные кости. Продолжающие упомянутую цепочку к юго-востоку курганы № 12 и 6 на втором этапе своего существования приобрели вид удлиненных насыпей размером соответственно 4x8 и 8x15 м, высотой до 40 см. С окончательной длинной насыпью кургана 12 связано погребение, впущенное в его юго-восточную, досыпанную часть. Досыпка к кургану 6 перекрыла три грунтовых погребения, расположенных к юго-востоку от первоначальной насыпи. В досыпанную часть были впущены еще два погребения. Примыкающий к кургану № 6 с юго-востока курган № 7 (диам. ок. 10 м, вые. 1,1 м), сооруженный в два этапа, в своем окончательном виде является стратиграфически более поздним, чем окончательная насыпь кургана № 6. Расположенный на некотором расстоянии далее к юго-востоку курган № 8 по своему строению и размерам аналогичен кургану № 10 и погребения не содержал. Из исследованных курганов происходит единственная находка — сильно оплавленная бронзовая пряжка, которую точно датировать не удалось. На примыкающем к курганам распаханном селище, встречена лепная керамика, характерная для КДК, и немногочисленные индивидуальные находки, позволяющей отнести поселение к последней четверти 1 тыс. н. э.

Сходную картину последовательного сложного развития не курганного обряда в целом, а конкретных курганов дают и материалы других могильников.

Подведем итоги. Очевидно, гипотезу о местных корнях курганного обряда, развивающегося из обычая захоронения кремированных останков на грунтовых погребальных площадках, нужно признать искусственной. Вытянутые или близкие в плане к квадрату погребальные площадки, окруженные ровиком — начальная фаза сооружения практически любой па-сыпи КДК (за исключением единичных курганов без ровика). Наряду с погребениями на таких площадках в КДК достаточно распространены захоронения в грунтовых ямках с внешней стороны ровика, лишь позднее перекрытые насыпью в результате досыпки кургана. Изменение формы кургана и усложнение его внутренней структуры является не результатом эволюции курганного обряда в целом, а связано, очевидно, с изменением (прижизненным) статуса людей, которые должны быть погребены в данном кургане. Какая-то часть курганов приобрела законченный вид уже в результате сооружения первичной невысокой насыпи, не подвергаясь дальнейшим присыпкам. Это может быть связано как с пресечением отдельных генеалогических линий (если считать курганы семейными усыпальницами), так и с прекращением функционирования отдельных могильников.

Отдельные незначительные по высоте насыпи, сопровождаемые грунтовыми погребениями с внешней стороны рвов (на оз. Съезжем, в Залахтовье, в Лаоссина II), по всей вероятности, нужно рассматривать как незавершенные, «недосыпанные» в силу каких-то экстраординарных причин. В этом случае такого рода сооружения не свидетельствуют о возможных путях возникновения курганного обряда, а скорее маркируют финальную фазу в развитии конкретного могильника, по какой-то причине внезапно прекратившего свое функционирование.

Что же касается проблемы возникновения курганного обряда, в частности, в культуре длинных курганов, то ее решение нужно искать, очевидно, в событиях эпохи Великого переселения народов, вызвавшей серьезные подвижки населения и изменения в этнокультурной карте всей Европы, в т. ч. и в се степной зоне, где традиции возведения курганов насчитывали уже не одно тысячелетие. Серьезным аргументом в пользу перехода непосредственно к курганному обряду, без каких-либо промежуточных стадий, вызванного, вероятно, внешними импульсами, в т. ч, и с юго-востока, со стороны Волги и Камы, служат материалы раскопок А. Н. Башенькина на северо-восточной окраине территории распространения длинных курганов.

1          Аун М. Археологические памятники второй половины  1  тыс. н. э. на юго-востоке Эстонии. Автореферат канд. дис. Л., 1979. — С. 15—17. Аун М.Курганные могильники  Восточной  Эстонии  во  второй  половине  1  тысячелетия нашей эры. Таллинн, 1980.

2          Аун М. Курганные могильники..., — С. 99.

4   Носов  Е.   Н.  К  вопросу  о сложении  погребального обряда  длинных курпшоп. // КСИА, в. 179, 1981. — С. 11 — 17.

5 Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М., — С. 53.