История и археология

В. Г. Пуцко

Рассматриваемые амулеты-змеевики принадлежат к числу наиболее  интересных  и   ценных  археологических  находок, обнаруженных в Новгороде1. Они включены в монографию о новгородском   ювелирном   искусстве   и   в   свод   образцов художественного металла Новгорода2, а также в каталог древнерусских амулетов-змеевиков3. Их датировку первой половиной XII  в. определяет дендрохронологическая дата, для змеевика с изображением Распятия - 1116 - 1134 гг. Казалось бы, все сказано, а, между тем, так и не был поставлен вопрос об историко-художественном контексте этих изделий. Правда, было замечено, что: «Материал меднолитой пластики Новгорода XI - первой половины XIII в. свидетельствует о том, что основное число памятников этого периода воспроизводит в точности киевские образцы, либо их перерабатывает в более огрубленном виде. Типология  изделий  полностью заимствована  от предметов византийского и   южнорусского происхождения»4. Конкретно об интересующих нас изделиях сказано следующее: «Первой половиной XII в. стратиграфически датируются два круглых змеевика - серебряная привеска со сценой   «Распятия» и бронзовая иконка с Георгием Победоносцем. По типу змеиной композиции и трактовке лицевой части с распятием серебряная привеска-амулет не является предметом местного новгородского производства. Вероятно, она попала в Новгород из южных земель ( змеевики с подобной композицией оборота найдены в Киеве, Чернигове и др.). К тому же в Новгороде не было найдено ни одного предмета подобного типа, отлитого из серебра, а в находках южной Руси попадаются как серебряные, так и золотые змеевики. Иконка же с Георгием имеет стилистически близкие аналогии с памятниками новгородского искусства XII в. Иконка необычна тем, что змеиное гнездо на обороте счищено и поверх него процарапан   шестиконечный   процветший   крест»5.  Таковы предложенные выводы.

Для того, чтобы не дезориентировать относительно состояния изученности древнерусских амулетов-змеевиков, необходимо отметить наличие лишь общей типологической классификации, положенной в основу существующего каталога. Поэкземплярное изучение и художественная характеристика образцов, локализация моделей и топография распространения разновидностей изделий пока остаются делом будущего. Сегодня предметом исследования могут быть прежде всего как отдельные находки, так и отдельные серии аналогичных вещей, служащих произведениями художественного ремесла. И именно здесь многое предстоит сделать, поскольку музейные и частные собрания по существу не введены в научный оборот, и поэтому крайне опасно делать далеко идущие общие выводы. Для этого еще не наступило время. Еще остается слишком много не решенных вопросов, ответы на которые появляются лишь постепенно, иногда по стечению обстоятельств. Специфика материала такова, что каждое изделие даст определенное представление о модели, образцы же качественного, четкого литья исключительно редкие, особенно археологического происхождения. Таким образом, в распоряжении исследователя оказывается только типология вещи; иконография и стиль изображений требуют большей частью особого подхода.

Круглый серебряный змеевик, диаметром 3,3 см, найден при раскопках в Новгороде, на мостовой Великой улицы, датируемой 1116 - 1134 гг., и определен как наиболее древний экземпляр из сделанных тогда находок6. На лицевой стороне в рельефном обрамлении, имитирующем жемчужную обнизь, представлено Распятие (табл. 1:1). Оно имеет ряд отличительных иконографических особенностей. Широкое четырехконечное крестное древо очерчено рельефной рубчатой линией, опять-таки как бы воспроизводящей жемчужную обнизь. Фигура распятого Христа с прямыми руками и тонкими, соединенными пятками, ногами. Пальцы распростертых рук растопырены. Обобщенные формы, потертость и без того лишенного тонкой пластической моделировки рельефа не позволяют сказать, одет ли Христос в тунику до колен или это обычная набедренная повязка, вследствие потертости рельефа почти сливающаяся с торсом фигуры. Но положение склоненной к правому плечу головы и опущенной на грудь не менее удивляет ракурсом, при котором оказывается видимой макушка. Ноги ступнями упираются в поверхность холма, на котором утвержден крест. Вокруг головы подобными «жемчужинами» обозначен нимб, причем даже с подобием перекрестья, при столь миниатюрных размерах. По сторонам, под поперечной перекладиной креста, схематизированные фигурки двух ангелов с опущенными вниз крыльями. На оборотной стороне изделия змеиная композиция с человеческой фигурой с круглой головой и столпообразным туловищем в центре, с руками и ногами переходящими в полосатые шейные туловища, что по классификации И.И. Толстого соответствует третьему, наиболее древнему типу.

Таблица 1

Описанная композиция Распятия настолько оригинальна по своей общей типологии и отдельным деталям, что по крайней мере требует некоторых объяснений. Существование специальных исследований по иконографии позволяет обстоятельно проследить истоки и развитие композиционной схемы7.Однако в ней, при всем разнообразии вариантов, начиная с датированного 586 г. изображения миниатюры сирийского Евангелия Рабулы, среди стоящих у креста можно видеть воинов, Богоматерь, Иоанна Богослова и святых жен, фигуры Церкви и Синагоги. Но только не ангелов. Динамика иконографического развития Распятия на христианском Востоке с доиконоборческого времени не исключает отражения в серебряном литье сравнительно раннего образца8. Тип и пропорции крестного дерева, украшение его по контуру жемчужной обнизью находят соответствия в каролингских резных рельефах из слоновой кости, IX век9. В раннесредневековом искусстве была еще известна композиция Слава Креста с изображением ангелов или апостолов по сторонам креста, прослеживаемая в камеях, медальонах, печатях, чеканном дискосе VI в10. Позже в некоторых случаях фигуры ангелов появляются и по сторонам распятия, на некотором расстоянии от него, как это можно видеть в рельефе резной каменной купели в Барлингбо на Готланде, датируемой XII в.11 (табл. 1:2). Позы мало напоминают изображения скорбящих ангелов в византийской иконографической традиции. В сущности, все указывает на западный круг моделей. Вполне вероятно, что в процессе приспособления композиции к круглой форме медальона схема была частично изменена, с сохранением ее основных элементов.

В связи с отмеченными особенностями распятия новгородского серебряного змеевика надо вспомнить тип нательного креста с так называемым «грубым изображением распятого Христа», одни из экземпляров которого обнаружен в Пскове в слое рубежа X - XI вв., имеющего два разных типа, скорее всего скандинавского происхождения12. И, наконец, в этот же ряд должен быть поставлен крест-тельник с городища Городки у деревни МвхрИИКЯ Неневского района Тульской области, с изображением напоминающим Volto Santa13. Все это напоминает изваяние Распятия «Якоже Латына чтуть», косвенно время от времени привносимое в историю русской культуры, главным образом XI в14. Судя по условиям НОВГОРОДСКОЙ находки, ее появление в границах этого столетия представляется весьма вероятным, поскольку бытование изделия обычно исчисляется сроком в несколько десятилетий.

В литературе известен змеевик, представляющий реплику описанной композиции15. Экземпляр Государственного исторического музея происходит из раскопок Г.О. Шмидта на берегах Чудовского озера при реке Плюсса, в Гдовском уезде Петербургской губернии, и был найден среди курганных русских предметов второй половины XIII в16. Таким образом, бытование амулетов-змеевиков с Распятием пока зафиксировано лишь в северном регионе, в который входит Новгород.

Следует сказать несколько слов о змеиной композиции на оборотной стороне новгородского серебряного амулета-змеевика. Типолоически она ближе всего к схеме, встречающейся на змеевиках с изображением Крещения, датируемых XIII в17. Однако изображения не идентичны, и различия между ними существенные, как и в отношении фигуры, так и применительно к структуре змеиных плетений. В изделиях этой группы они заметно упрощены. Змеевики с Крещением в ряде случаев обнаружены на южных землях, в том числе и в Киеве. Изображения ангелов не исключают генетическую связь этой модели с художественным течением, развитие которого на рубеже XI - XII вв. было связано, скорее всего, с Новгородом или, возможно, с соседней Скандинавией. Что касается упомянутой змеиной композиции, то ее, по крайней мере, не бесполезно соотнести, с одной стороны с образцами плетения в ногородской деревянной резьбе18 (табл. 4:1,3), а с другой стороны - ларец X в. с фантастическими мотивами резьбы в Камене Поморском, скандинавского происхождения"(табл. 4:2). Конечно, в плетениях на оборотной стороне серебряного амулета-змеевика нет такого очевидного сходства с характером ирландского звериного стиля, какой можно обнаружить в отдельных образцах новгородской деревянной резьбы20. Но в то же время композиция выдается своей «стильностью», чуждой большей части русских изделий аналогичного назначения, в том числе с представленной женской фигурой.

Второй рассматриваемый здесь амулет-змеевик медный круглый литой, диаметром 4,3 см, с изображением св. Георгия, обнаруженный на Кировском раскопе Торговой стороны Новгорода в слое первой половиныХИ в21 (табл. 2:1). Отсюда предложенные датировки началом XII в.22, первой половины XII в.23 и, наконец, XII в. без уточнения24. Неизвестен еще один экземпляр, изготовленный с использованием этой же модели, происходящей с Болгарского городища, тоже с изглаженной змеевидной композицией на оборотной стороне изделия, замененной гравированным изображением креста25. Было высказано мнение о том, что исчезнувшая упомянутая композиция могла совпадать с представленной на новгородском змеевике из биллона, с изображением архангела Михаила26. В таком случае речь должна идти о личине с отходящими от нее изогнутыми туловищами змей.

Таблица 2

Изображение едущего вправо Георгия Победоносца, вонзающего копье в пасть змея, лежащего у ног коня, представляет иконографический мотив широко распространенный в христианском искусстве. Святой представлен как триумфатор, и поэтому его поза торжественная, движения как бы замедленные, и только развевающийся край плаща вносит элемент небольшого драматизма. Фигура Георгия большеголовая ее трактовка при явной обобщенности отличается хорошей пластической моделировкой. Это особо приходится отметить, принимая во внимание миниатюрные размеры медальона. Мастер достигает выразительности, наделяя святого крупными чертами лица, подчеркивая наиболее примечательные детали его воинских доспехов. В целом изображение всадника весьма умело вписано в очертания окружности, обрамленной узким рельефным бортиком в виде жгута. Неподвижная петля-оглавление с рифленой поверхностью отлита одновременно с самим изделием, в отличие от предыдущего змеевика, где она воспринимается как своего рода дополнение. Иконография и пластическое качество изделия свидетельствуют о следовании определенной традиции.

Аналогичных амулетов известно мало. Кроме уже названного экземпляра с Болгарского городища необходимо упомянуть подвеску во Вроцлаве, предположительно отнесенную к XII - XIII вв.27 (табл. 2:2): ее можно характеризовать как реплику композиции новгородского змеевика, с неизбежными схематизацией и упрощением. К XIII в. принято относить медный круглый змеевик, диаметром 4,5 см, отлитый в двусторонней литейной форме, с изображением святого всадника, поражающего копьем змея. Здесь в целом сохранена та же композиционная схема, но пропорции фигуры укорочены, конь также маленький и коротконогий, а змеевидная композиция на обороте с женской личиной в центре и семью толстыми чешуйчатыми змеиными туловищами28 (табл. 2:3). Генетическая связь этого варианта с рассматриваемым змеевиком является очевидной.

Нет необходимости здесь касаться многовековой истории развития христианских амулетов, получивших распространение в течение первого тысячелетия29. Однако заслуживает внимания то обстоятельство, что уже на рубеже VI - VII вв. существовали бронзовые медальоны с изображением святого всадника, поражающего копьем с крестом наверху лежащее у ног коня чудовище. Один из них известен как происходящий из Смирны (табл. 2:5); второй находится в числе хранящихся в Kelsay Museum Мичиганского университета30. Не меньший интерес в плане иконографических параллелей для изображения на новгородском медном амулете-змеевике представляет матрица медальона, диаметром 7,4 см, с изображением конного св. Георгия, попирающего поверженного человека, обнаруженная в Несгуне в Грузии31 (табл. 3:3). Сохранились и оттиски этого медальона на различных серебряных изделиях XI в. в Ццумаре (табл. 3:2,4) и Несгуне (табл. 3:3), показывающие, что исследование одной модели может привести к качественно различным результатам. Особо надо подчеркнуть идентичность общей схемы, тогда как отличия в деталях есть и в серии грузинских образцов.

Таблица 3

Таблица 4

Кажется почти невероятным, что столь далекие по времени и месту своего возникновения восточнохристианские образцы могут столь неожиданно появляться в художественном ремесле Новгорода. В отличие от изображения св. Георгия на амулете-змеевике начала XII в. сюжет двух конных святых воинов на круглом медном змеевике, диаметром 5,3 см (табл. 2:4) можно признать более редким. Известные образцы датируют XIV в32. Их прототип в продукции византийских иконописцев первой половины XIII в. обслуживающих крестоносцев33, а отражение также в новгородских каменных образцахХ1У в34. Одна из икон (табл. 3:5) и упомянутый змеевик (табл. 2:4) по композиции сопоставимы, и это сходство вряд ли оказывается случайным, как и змеиная композиция на обороте изделия, отдаленно напоминающая схему оборотной стороны серебряного змеевика. Об ее копировании не может быть речи.

Здесь сделана попытка обнаружить связь иконографии ранних новгородских амулетов-змеевиков с определенным кругом памятников. Далее можно говорить уже о конкретных исторических фактах.

1             Древний Новгород: прикладное искусство и археология. Сост. Кончим 1., Янин В.Л., Ямщиков СМ., 1985 . Илл. 44,45.

2             Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (Х-XV ни). М., 19X1.С. 66-68. Рис. 23: 1,2, 24; декоративно-прикладное искусство Великою Новгорода. Художественный металл XI - XV. М., 1996. С. 339,353, 356 - 357 (Кат. № S4)

3             Николаева Т.В., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. М., 1991.С. 73. Табл. XIV: 4 (Кат. № 30); С. 81. Табл. XVIII: 1 (Кат. № 40).

4             Гнутова СВ. Новгородское медное художественное литье (мелкая пластика) XIV - XV вв. //Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода. Художественный металл XI-XV века. С. 341.

5             Там же. С. 353.

6             Седова М.В. Новгородские амулеты-змеевики//Культура Древней Руси. М„ 1866. С.

243. Рис. 1:1 - 2; она же. Ювелирные изделия Древнего Новгорода. С. 66. Рис. 23:1-2.

7             См.: Jerphanion G. La Representation de la Croix et du Crucifix aux Origines de l'Art Chretien // La

Voix des Monuments. Paris-Bruxelles. 1930. Т. 1.Р. 138-164; Martin J.K. The Dead Christ on the Cross in Bysantine Art // Late Classical and Mediaeval Studies in Honor of A.M. Friend Jr. Princeton, 1955. P. 189-196.

8 Подробнее см.: Belting H., Belting-Thm Chr. Das Kreuzbild im «Hodegos» des Anastasios Sinaites.

Ein Beitrag zur Frage nach der altesten Darstellung des toten Crucifixus // Tortulae. Studien zu

altchristlichen und byzantinischen Monumenten. Rom - Freiburg - Wien, 1966. S. 30 - 39. Taf. 4-6.

» Karl der Grosse: Werk und Wirkin. Aachen, 1965. S. 341 - 342, 344 - 345. Abb. 101, 103. NN 527,531.

10           Christe Y. A propos du decor absidal de Saint-Jean du Latran a Rome // Cahiers Archeologiques.

1970. Vol. XX. P. 202 - 203. Fig. 5 - 9,11.

11           Tuulse A. Skandynawia romanska. Warszawa, 1970. S. 263 - 264.11. 138.

12           Ср.: Седов В.В. Об одной группе древнерусских крестов // Древности славян и Руси. М., 1988. С. 63 - 67; Мусин А.Е. Крест-тельник из Псковского кремля (к характеристике корпуса древнейших русских крестов) // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994. С. 154-163.

"Гриценко Т.А., Пуцко В.Г. Русская металлогшастика с Куликова поля // Куликово поле: вопросы историке - культурного наследия. Тула, 2000. С. 211 - 212. Рис. 2.

14 М у р ь я н о в М.Ф. Золотой пояс Шимона // Византия, южные славяне и Древняя русь, западная Европа: Искусство и культура. М., 1973. С. 187 - 198.

"Толстой И.И. О русских амулетах, называемых змеевиками // Записки Русского Археологического общества. СПб., 1888. Т. III. С. 383. № 16.

"Николаев Т.В., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. С. 81.

17           Там же. С. 71 - 72. Табл. XIII. №№ 27,28

18           К о л ч и н Б.А. Новгородские древности. Деревянные изделия. М., 1968; он же. Новгородские древности. Резное дерево. М., 1971.

" Dzeje sztuki polskiej. Warszawa, 1971. Т. 1. S. 49.1 1. 78 - 80.

20           HaseloffG. Insular Animal Styles with Special Reference to Irish Art in the Early Medieval Period // Ireland and Insular Art. A. D. 500 - 1200. Dublin, 1987. P. 44 - 45

21           Я н и н В.Л., К о л ч и н Б.А., Ершевский Б.Д., Хорошев А.С. Новгородская экспедиция // Археологические открытия 1974 года. М., 1975. С. 44 - 45.

22           С е д о в а М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода. С. 66. Рис. 24.

23           Г н у т о в а СВ. Новгородское медное художественное литье. С. 356 - 357 (кат. № 84).

"Николаева Т.В., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. С. 73. Табл. XIV: 4 (кат. № 30).

"Полубояринова М.Д. Русь и Волжская Болгария в Х-XV вв. М., 1993. С. 16, 19. Рис. 2:1а.

26Гнутова СВ. Новгородское медное художественное литье. С. 357. Ср. там же. С. 255 (кат. № 83)

27           Dzeje sztuki polskiej. Т. 1. S. 49.1 1. 131.

28           Николаева Т.В., Черне цов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. С. 74. Табл. XIV:3(KaT.№31).

29           Brenk В. Tradition und Neuerung in der christlichen Kunst des ersten Jahrtausends: Studien zur

Geschichte des Weltgerichtsbildes. Wien, 1966. S. 172 - 213.

30           Gambel Bonner. Studies in magical Amulets chiefly graecoegyptians. Ann Arbor, 1966. PI. XIV - XVII.

"Чубинашвили Г.Н. Грузинское чеканное искусство: Исследование по истории грузинского средневекового искусства. Тбилиси, 1959. С. 355,369 - 373. Илл. 243 - 246.

32           Николаева Т.В., Чернецов А.В. Древнерусские амулеты-змеевики. С. 72 - 73. Табл. XTV:2 (Кат. № 29).

33           Weitzmarm К. Icon Painting in the Crusader Kingdom // Dumbar-ton Oaks Papers. Washington, 1966. N 20. P. 79 - 81. Figs. 63-65.

34           Пуцко В.Г. Святые всадники в новгородской каменной пластике // Староладожский сборник. СПб. - Старая Ладога, 1998. С. 105 - 115.