В самом начале была только Великая Мать, и новорожденный мир лежал на

ее теплых коленях,  а  может  быть,  у  груди.  Как  звали  Великую  Мать?

Наверное, Жива-Живана, ибо от нее пошла всякая жизнь.  Но  об  этом  никто

теперь не  расскажет.  Наверняка  ее  имя  было  слишком  священно,  чтобы

произносить его вслух. Да и какой новорожденный зовет мать по  имени?  Ма,

Мама - и все...

     Когда юный мир немного окреп  и  возмог  сам  за  собой  присмотреть,

Великая Мать удалилась. Надо думать, ее призывали иные миры, тоже  ждавшие

любви и заботы. По счастью,  Боги  и  первые  Люди  еще  успели  запомнить

Великую Мать и ее божественный лик: ясное чело,  уходившее  в  надзвездную

вышину, очи, подобные двум ласковым солнцам,  брови  и  волосы,  схожие  с

добрыми летними облаками, льющими живую  воду  дождя.  Она  была  нигде  и

везде, ее лик был зрим отовсюду, а взор проникал в  самые  тайные  уголки.

Недаром и много веков спустя, когда Солнце было завещано  совсем  другому,

юному Богу, его по-прежнему называли Всевидящим Оком.  А  символом  Солнца

сделали крест, обведенный кругом - ради севера,  юга,  запада  и  востока,

четырех сторон белого света, куда Око устремляет свой взгляд.

     А еще Великая Мать посадила Великое Древо, с тем,  чтобы  оно  обвило

корнями исподние глубины Земли, а ветвями обняло запредельную  высь  Неба,

связывая их воедино. И когда ее  воля  исполнилась,  в  мире,  похожем  на

большое яйцо, обособились и проснулись  две  сути:  мужская  -  в  Небе  и

женская - в Земле. Проснулись и удивленно раскрыли глаза: тотчас вспыхнули

тысячи звезд и отразились в родниках и лесных озерах... Земля и  Небо  еще

не ведали своего назначения, не знали, для чего рождены. Но потом  увидали

друг друга, одновременно потянулись друг к другу -  и  все  поняли,  и  не

стали спрашивать ни о  чем.  Земля  величаво  вздымалась  к  Небу  горами,

стелила роскошную зелень лесов, открывала  стыдливые  ландыши  во  влажных

ложбинах. Небо  кутало  Землю  теплой  мглой  облаков,  проливалось  тихим

дождем, изумляло жгучими молниями. Ибо в  те  времена  грозу  не  называли

грозой, потому что ее никто не  боялся.  Гроза  была  праздником  свадьбы:

золотые молнии возжигали новую жизнь, а гром звучал торжественным  кличем,

призывным кличем любви.

     И что за веселая, шумная, весенняя жизнь тогда хлопотала повсюду, под

ласковым взглядом Великой Матери Живы! Зимы, мертвящих морозов не было и в

помине. Земля расцветала без  страха,  щедро  дарила  плоды  и,  чуть-чуть

отдохнув, опять принималась за свой род, а с Мирового Древа,  похожего  на

раскидистый дуб, слетали к ней семена всех деревьев  и  трав,  соскакивали

детеныши всех птиц и зверей.

     А когда приходил срок какому-нибудь украшению  леса,  могучему  ясеню

или сосне  -  можно  ли  сказать,  что  они  умирали?  Окруженные  молодой

порослью, выпустившие тысячу побегов, они просто роняли  старый,  тронутый

гнилью ствол, и он ложился в мягкие мхи, снова делался плодоносной землей,

а Жизнь - Жизнь никуда не исчезала...

     Вот как Великая Мать урядила эту Вселенную, прежде, чем удалиться.

     Посередине, поддерживаемая Мировым Древом, раскинулась Земля, и ее со

всех сторон окружал Океан-море. С исподу легла  Ночная  Страна;  переплыви

Океан, как раз там и окажешься. Ночную Страну еще называли Кромешной -  то

есть отдельной, опричной, особенной, не такой.  А  выше  Земли  начинались

девять разных небес: самое ближнее - для туч и ветров, другое - для  звезд

и луны, еще одно - для Солнца. Днем Солнце плывет над Землей с востока  на

запад; потом переправляется через Океан и  с  запада  на  восток  измеряет

нижнее небо, светя в ночной, Исподней Стране. Поэтому  и  Солнечный  Крест

рисуют катящимся то в одну сторону, то в другую.

     Седьмое же  небо  сделалось  твердью,  крепким  прозрачным  дном  для

неисчерпаемых хлябей живой  небесной  воды.  Мировое  Древо  проросло  его

зеленой макушкой; и  там,  под  раскинутыми  ветвями,  в  хлябях  небесных

родился остров. Его назвали ирием - несокрушимой  обителью  Жизни,  Света,

Тепла. А еще его называли островом Буяном, за плодоносное  буйство  Жизни,

за то, что там стали жить прародители всякой твари - животных, птиц, рыб и

змей. Недаром, знать, говорят  познавшие  счастье:  как  на  седьмое  небо

попал!