Поединок со Змеем

  славянские мифы

Мария Васильевна Семёнова

     Скоро понял Перун, что лишился не только жены, но и  любимого  брата.

Не появилось ясное Солнце ни на другой  день,  ни  на  третий.  Стоял  над

Землей мрак чернее и гуще, чем прежде бывало в  самую  непогожую  ночь.  В

обычной  ночи  отблески  света  все-таки  долетают  из  Кромешного   Мира,

отражаются от небесных высот. А теперь не было не то что отблесков  -  сам

светоч угас. Только звезды  смотрели  с  осиротевших  небес,  да  гремучие

молнии вспарывали темноту от небоската до  небоската  -  и  гасли,  ибо  у

молний жизнь коротка.

     Как же пригодился тогда  Перуну  молодой  Месяц,  несчастливый  жених

сестрицы-звезды! И то сказать, когда запрягал он белых быков и выплывал  в

вышину - казалось, наступил день.

     - Я видел! - крикнул Месяц Богу Грозы. - Я видел, как Солнце ушло  за

Железные Горы и больше не восходило!

     ...Говорят, Перун тогда поднял свою золотую секиру и молвил ей так:

     - Не для  сражений  ты  была  выкована...  Думал  я,  будешь  ты  век

возжигать веселую жизнь. Не подведешь меня, коли придется сразиться?

     И, говорят, секира тихо зазвенела в ответ.

     - Я с тобой, - тотчас запросился Огонь, самый  младший  Сварожич.  Но

старший брат воспретил:

     - Останешься у Людей. Будешь греть и  светить,  пока  не  возвратится

Даждьбог. Ты же, Месяц, замкни свое небо... да не погубят ирия, если вдруг

что!

     Нехотя послушался его Огонь,  послушался  Месяц.  А  Перун,  разгоняя

коней, полетел к Железным Горам.

     Вот первые  молнии  ударили  в  ржаво-серые  скалы,  и  скалы  начали

рушиться. Верно, совсем разметал бы  их  могучий  Перун,  добрался  бы  до

потаенной норы и вызволил упокоенных, вмурованных в лед - но  из  глубоких

расселин рванулся навстречу такой страшный  ледяной  вихрь,  что  грозовая

туча съежилась и рассыпалась белым снегом вместо дождя.  Мелкой  блестящей

пылью развеяло чудесную  колесницу  -  не  соберешь,  не  починишь...  Это

Чернобог и Морана раскачали меха метели, оборонились  морозом.  А  следом,

ощерив предательский клык, на битву вылетел Змей.

     Первыми кинулись на него верные Перуновы кони, но Волос только дохнул

- и три скакуна превратились в крутящиеся  стайки  снежинок,  а  четвертый

закувыркался с перебитым крылом, пропал  неведомо  где.  Хотел  Бог  Грозы

метнуть молнию в Змея, ан не сумел: омертвела от  холода  золотая  секира,

остыли жаркие искры...

     И вот грудь на грудь сошлись в поединке Змей и  Перун.  Впился  Волос

кривыми когтями в соперника, начал язвить его ледяным  зубом,  думая  вмиг

заморозить. Но не тут-то было. Тысячу ран принял славный  Сварожич,  а  не

разомкнул стиснувших рук, не выронил топора. Совсем худо пришлось бы Змею,

если бы не новая чешуя, о которую  смялось,  иззубрилось  золотое  лезвие,

расшаталось на рукояти. Так вместе они и рухнули вниз,  на  острые  камни.

Еще чуть-чуть, и победил бы Перун. Сломал бы Змею хребет. Но уже подоспели

Морана  и  Чернобог,  ударили  ледяными  рогатинами,  опутали  сына   Неба

семьюдесятью семью цепями, выломали из руки золотую секиру...  Только  она

не далась: собрала последние крохи огня, вспыхнула, улетела.

     - И змеиный зуб его едва берет, - наклонилась над непокоренным  Богом

Грозы проклятая ведьма. - Как же поступить с ним, чтобы не вырвался?

     - Отнимем у него  глаза  и  сердце,  -  посоветовал  Чернобог.  -  Уж

тогда-то он ничего не сможет поделать. А скорее всего что и не захочет.

     - И огненный палец, чтобы не оправился, - простонал Змей, едва  живой

после битвы.

     - И палец, - согласилась Морана. - Бока твои залечить.

     Так они и сделали. Положили в ларец зоркие, синие глаза  сына  Земли,

его бесстрашное сердце. Забрали огненный  палец,  подаренный  кузнецом.  А

самого отвели в глубокие пропасти, приковали в темной пещере и все  выходы

намертво завалили. Хорошо хоть, было это за Железными  Горами,  не  видела

Мать Земля, как мучили сына. Не то бы, наверное, тут же от горя и умерла.