Соболь

Раздел: Учебники

Когда соболей было мало, охотники имели возможность наблюдать, что один и тот же зверек придерживался какого-либо участка в течение ряда лет. Охотник-соболятник Н. А. Поляков рассказывал нам о старом самце-соболе, которого охотники безуспешно преследовали в течение 3 лет в верховьях Кизыра. Он жил близ большой каменистой россыпи и всегда удачно уходил из обмета. О таких соболях среди старых охотников много рассказцв. В ряде случаев зверькам давались клички вроде «хромой», «трехпалый», «юркий», «большелапый» и т. п.

В 1941 г. в Шиткинском районе Иркутской области, в верховьях Бормокона близ ключа Золотого, мы встретили след очень крупного соболя-самца. Сопровождающий нас в качестве проводника охотник- соболятник М. М. Смолин узнал его как старого знакомого: «Этот «большелапый» до сих пор жив. Сколь мы его не гоняли запрошлый год, а взять так и не смогли». «Взять» его и нам не удалось, но благодаря резко отличному следу он помог нам провести много интересных наблюдений над индивидуальной жизнью соболя.

В. В. Раевский, изучая соболей на территории Кондо-Сос- винского заповедника в течение ряда лет, приводит интересные данные, подтверждающие большую привязанности собстей к раз выбранному ими участку. Так, по его наблюдениям, проведенным в том же участке, ему удалось установить, что количество зверьков все 3 года не изменялось, а половое соотношение характеризовалось следующим: в 1940 г. на участке было 7 самок и 5 самцов, а в,1941 и 1942 гг. количество самок снизилось до 5, а самцов увеличилось до 7. Причины, вызвавшие такое изменение в составе соболей данного участка, установить не удалось.

Он же проводит ряд наблюдений за окольцованными соболями:

1.         Самка, окольцованная 9 сентября 1940 г. кольцом № Е 29904, была поймана 23 августа 1943 г. всего в 2 км от места кольцевания,

2.         Молодая самка, окольцованная еще беспомощным щенком 23 июня 1942 г., поймана 2 августа того же года, в 4,5 км ог своего гнезда, а 20 февраля 1943 г. была поймана в капкан в 2 км от места вторичной поимки.

3.         Самка, окольцованная 23 июня 1943 г., была поймана в капкан 13 марта 1944 г. в 4 км от места Кольцования.

Из 5 проверенных В. В. Раевским прошлогодних зимних гнезд 3 оказались вновь занятыми.

Охотник Таюрский добыл в 1949 г. по реке Онот Голуметского района Иркутской области окольцованного соболя. Он был выпущен в 1941 г. в приток реки Онот — Верхний Биби, находящийся в 20 км от места добычи. Таким образом, соболь прожил около 8 лет невдалеке от места выпуска.

Охотовед Шиткинского промхоза К. Д. Янковский в течение 4 лет следил за соболями на своем подопытном участке — реке Ближняя Ванчина. По его наблюдениям, из 5 зверьков, обитавших на этом участке в 1946 г., одна самка переменила место своего гнезда в 1948 и 1949 гг., но осталась в пределах участка. Самец с очень крупными следами прожил на участке с 1948 по 1949 г., после чего ушел и его место заняла самка. В 1949 г. снова появился крупный самец, К. Д. Янковский предполагает, что это вернулся старый.

О привязанности соболей к участку свидетельствует и следующий факт. Охотники В. Н. и В. Д. Брюхановы пошли в 1941 г. промышлять в дальние угодья Лужки и Мешек Шиткинского района Иркутской области. В этих местах промысел не производился уже свыше 10 лет. Из добытых ими 18 соболей 13 были явно старые.

О перекочевках соболей есть указания в литературе, основанные на опросах охотников. В. К. Арсеньев, описывая приморских соболей, пишет: «Староверы-соболевщики полагают, что есть соболь «-.местный» и «ходовой», это подтверждают и китайцы. «Местным» они называют такого соболя, который живет на данном месте и от своего жилья далеко не уходит. Подошвы его лапок покрыты шерстью, когти длинные, острые. У «ходового» соболя шерсть на лапах вытерта и когти притуплены. По степени вытертости шерсти они судят о пройденном зверьком расстоянии. Следы «ходового» соболя на снегу видны ясно, отчетливо, а следы «местного» соболя видны только на мягком снегу.

Туземцы в большинстве случаев на задаваемые вопросы по этому поводу отвечали так: если следы соболей идут вразброд — в разные стороны, то зверьки живут здесь постоянно и бегают лишь в поисках добычи. Но иногда они замечают, что большинство следов, в особенности если снег выпадает рано, идет в одном направлении. В этом коренное население предусматривает перекочевание соболя вследствие недостатка корма».

Потертость лап у соболей встречать нам не приходилось. Не слышали мы этого и от охотников Сибири. Возможно, что такую потертость охотники отмечали в то время, когда промысел затягивался до поздней весны и соболя начинали линять.

С. И. Огнев со слов Тугаринова указывает, что резко выраженная миграция соболей была в 1907 г. в бывшей Енисейской губернии. Тогда в верхнем и среднем течениях Агула охотники добывали за осенний сезон до 30 штук на ружье. До этого и после такого обилия соболей не замечалось.

Соловьев и Белоусов в своем отчете по Саянской экспедиции указывают, что в 900-х годах (точно год установить не удалось) -«...соболь появился в небывалом количестве. Промышленники, выехавшие промышлять, надеялись на исключительную удачу, но действительность их несколько разочаровала. Обнаружив соболей в какой-нибудь речке, промышленник начинал охоту, но внезапно соболь исчезал, чего в другие годы не бывало. Кроме того, соболь шел «на проход», и собаки лишь с большим трудом могли загнать его на дерево, с ловушками же тогда почти не промышляли».

Нам самим не приходилось наблюдать массовых и дальних перекочевок соболей. Охотовед Каларского ондатрового хозяйства Б. А. Киршфельд нам сообщил, что в 1946 г. соболь шел на запад, так как охотники наблюдали его следы в этом направлении. В это время замечали, что соболя пересекали озеро Орон, которое достигает в некоторых местах около 10 км ширины.

Старейший охотник-соболятник Баргузинского района Бурят- Монгольской АССР Г. А. Шелковников сообщил нам, что D 1946 г. несколько соболей пересекли Чевыркуйский залив и перешли на полуостров Святой Нос близ устья Баргузина, впадающего в Байкал, но долго там не задержались и ушли обратно.

Если дальние и массовые миграции соболя и имеют место, то весьма редко. Другое дело небольшие перекочевки, вызванные каким-либо стихийным бедствием как бескормица или лесные пожары.

Соловьев и Белоусов сообщают интересный случай, который наблюдали жители с. Езагаги на Енисее в 1915 г. В этом году лесные пожары охватили большие массивы Енисейской тайги: «15 июля два соболя переплывали Енисей с правого берега на левый. Их снесло течением почти к самой деревне. По выходе на берег один соболь был разорван заметившими его собаками, а другой спасся. К. П. Лавров посетил с. Езагаги через несколько дней" после этого случая. По карте можно видеть, что соболя, для того чтобы достигнуть Енисея в этом месте, должны были пройти под тайгой, з которой они не встречаются, минимум около 50 верст, причем на левом берегу, куда они переправились, таежные места встречаются лишь небольшими островками посреди подтайги, так что, вероятно, соболя прошли бы куда-нибудь гораздо дальше».

В приангарских угодьях Братского района Иркутской области в -1949 г. осенью в центральной части обширного соболиного очага свирепствовали лесные пожары, и зверьки, спасаясь от огня, передвинулись на периферию.

В 1947 г. наблюдалась перекочевка соболей из БаргузинскогГ) заповедника, когда огонь охватил довольно большую часть лесных массивов заповедника.

Насколько лесные пожары оказывают влияние на перемещение соболей, сказать трудно. Нам пришлось наблюдать в Усольском районе Иркутской области свежие следы зверьков на пепле после прошедшего огня. Соболя спаслись в глубоких расщелинах между камнями среди большой россыпи. Вообще же надо полагать, что во время пожаров редкому соболю удается уйти от огня. Большая часть их гибнет.

Другие неблагоприятные условия внешней среды также могут вызвать перекочевки соболей, но все они носят характер местных передвижений зверьков, а не дальних миграций.

В литературе имеются указания на сезонные миграции соболей, живущих в горах, когда к лету они поднимаются в горы, а к зиме спускаются в низины.

Вершинин, Аверин и ряд других исследователей указывают на регулярные сезонные перемещения соболей Камчатки. В одних местах это вызывается сильным уплотнением снега на открытых для ветров вершинах гор, что мешает соболям добывать пищу и укрываться под снегом от непогоды и вынуждает их уходить в «заветрия». В других местах соболя регулярно выходят летом и осенью в тундровые понижения, куда их привлекает изобилие ягод.

В. В. Раевский указывает, что в условиях равнинной тайги Зауралья таких сезонных перекочевок соболей нет. Нигде в пределах Западной, Средней и Восточной Сибири нам не удалось найти подтверждения наличию регулярных сезонных перемещений независимо от того, живут ли соболя в горах или на равнине.

Если сезонные миграции не свойственны большей части соболей, то спорадические перемещения могут иметь место. В отдельные не- 126 благоприятные годы соболь спускается в более низкие места и в Восточной Сибири. В Киренском районе Иркутской области осенью 1948 г. было много соболей в участках, близлежащих к Лене. Появление соболей в низовьях рек объяснялось тем, что в горах было мало кормов, а в приленской полосе отмечался, хороший урожай ягод. Усиленный промысел в сезон 1948/49 г. сильно разредил популяцию соболей в. этих угодьях. На следующий год в тех же прилен- скйх участках охотники отмечали, резкое уменьшение количества соболей по сравнению с прошлым годом. Уменьшилась и добыча отдельными охотниками. Но общее количество заготовленных шкурок не снизилось. К концу промысла в охотничьих угодьях оставалось настолько мало соболей, что опасались за возможное выполнение плана в следующем сезоне. Осемью 1950 г. добыча здесь снова повысилась.^Учитывая, что промысел в Киренском районе производился лишь по уЗкой приленской полосе, не превышающей 30—40 км ширины, и охотники не заходят даже в ближайшие хребты, приходится признать, что и эта перекочевка носила местный характер.

Перекочевки соболей в низа на мягкие места охотникам хорошо известны. Это наблюдалось нами неоднократно в годы, когда в горах не было урожая кедрового стланца, кедра и ягод, а в связи с этим уменьшилось количество мелких грызунов. Такие перекочевки .обычно недлинны и ограничены расстоянием подгольцовой зоны от долин речек; обычно оно не превышает Десятков километров, а в некоторых случаях и меньше. В зимний сезон 1947/48 г. нам пришлось наблюдать в Южно-Муйском хребте, когда там почти не было кормов, как соболя ежедневно спускались в долины и питались там брусникой. После кормежки они снова возвращались в хребты, где у них были гнезда в каменистых россыпях. Соболя продвигались одним и тем же следом в течение всей зимы. Следует отметить, что каждый зверек в большинстве случаев придерживался своей тропы и лишь изредка пользовался чужой. Это легко удавалось установить после пороши или когда были следы зверьков разного пола.

В годы, благоприятные по кормам, соболь занимает один участок -в течение ряда. лет. Очень редко попадались нам отдельные бродячие соболя. Следы их обычно идут в одном направлении, пересекая охотничьи участки других особей. При таких кочевках соболь пользуется случайными укрытиями и не имеет обжитых гнезд.

Жизнь соболя летом изучена значительно хуже. Надо полагать, что в этот период зверьки не предпринимают дальних кочевок, так как летом кормовая база значительно разнообразнее и богаче и, кроме того, они привязаны к потомству. Нам не раз приходилось встречать летом соболей в тех же местах, где они были зимой.

Откочевки молодых соболей описаны в разделе о расселении.