Тайны археологии

Радость и проклятие великих открытий

Бацалев В., Варакин А.

Этимологически слова "грабить",  "грабитель",  "ограбление" восходят к

слову  "гроб".  Вывод   напрашивается   сам:   первые   злоумышленники

специализировались  на  гробницах,  курганах  и  могилах.  Практически

каждая империя взрастила  плеяду  собственных  выдающихся  грабителей.

Перечислить  их  нет  никакой возможности,  но все это люди известные,

великие,  а некоторые и уважаемые. Отдельным даже удавалось попадать в

сказки.  Например,  Саладдин,  перед  которым  якобы  открылась пещера

Сезам,  почти наверняка разграбил гробницу какого-то фараона в  Долине

царей.  Доказательством служит уже то,  что Сезам сама открылась перед

Саладдином, а древние египтяне подкладывали под дверь гробниц катки, и

любой человек легко мог сдвинуть ее почти пальцем,  если,  конечно, не

боялся мести фараона.  Но араб об этом знать  не  мог,  он  пришел  из

Другого мира...

Весьма поучительная  история,  связанная  с  попыткой завладеть чужими

посмертными богатствами на государственном уровне,  имевшая далекие  и

прискорбные  последствия,  случилась  во  времена  правления  римского

императора Нерона,  именно с ним и со многими,  ни в чем не  повинными

гражданами.

Примерно в  64  году  в  Рим  прибыл  некий  Цезеллий  Басе,  родом из

разрушенного и римлянами же  вновь  отстроенного  Карфагена.  Действуя

подкупом,  он сумел пройти к властителю империи - принцепсу Нерону, по

времени как раз покончившему  с  сумасбродством,  но  еще  только  начинавшему

проявлять признаки сумасшествия, - и рассказал, что на своих землях он

обнаружил пещеру немерянной глубины,  а в  ней  -  неисчислимые  груды

золота,  причем не в монетах,  а по-старинному - в грубых слитках. Там

же внутри есть и храм,  стены которого сложены из золотых  кирпичей  и

колонны тоже из золота.  По его, Цезеллия Басса, мнению, сокровища эти

были спрятаны царицей  Дидоной,  основательницей  Карфагена,  дабы  ее

новый  народ  сразу же не погряз в лености и разврате и не стал легкой

добычей окрестных и жесткосердных нумидийцев. Возможно, она думала и о

черном  дне  Карфагена,  который  двести  лет  назад и объявил Сципион

Африканский знаменитой на весь мир фразой.

Дидона жила в легендарные троянские времена и была дочерью царя  Тира.

Когда  брат  Дидоны  Пигмалион  убил  ее мужа Акербаса,  она бежала со

многими сокровищами в Африку и купила у берберского царя  Ярба  землю,

на  которой  и  возник  Карфаген.  О дальнейшей ее судьбе рассказывают

разное.  Греки -- будто бы спасаясь от домогательств Ярба и в память о

любимом муже, она добровольно взошла на костер. Римляне - будто бы она

слюбилась с Энеем,  а когда последний  уплыл  в  Италию,  чтобы  стать

предком римлян, покончила с собой, также взойдя на костер.

Однако из  обеих  исторических  традиций  следовало,  что  богатствами

своими Дидона никак не воспользовалась и ни с кем не поделилась,  если

не  считать  платы  Ярбу  за  землю.  Но  денег у финикиян всегда было

немеряно.   И   вообще,   весь   рассказ   Басса   показался    Нерону

правдоподобным: во-первых, потому, что он считал себя любимцем богов и

ждал от них соответствующих милостей и  подарков;  во-вторых,  потому,

что Басе тоже был сумасшедшим, как выяснилось впоследствии.

Итак, они  поняли  друг друга без вмешательства врачей.  Нерон даже не

послал кого-нибудь из доверенных лиидля проверки,  но тут же велел снарядить  триеры  и  посадить  на  них

лучших гребцов, чтобы побыстрей добраться до Карфагена.

В это  же  самое  время  справлялись  Неронии - праздник,  аналогичный

Олимпийским играм, только не в честь Зевса, а в честь Нерона. Ораторы,

выступавшие там,  изощрялись в раболепии, красноречии и лести на тему,

что сама Мать-Земля возлюбила Нерона и римский народ паче других своих

детей и одарила своими африканскими богатствами. Пропаганда была столь

мощной, что в Риме не осталось ни одного здравомыслящего человека, все

поверили  в сокровища Дидоны.  Не найти их уже было и нельзя,  так как

Нерон,  не дожидаясь результата,  истратил на  игры  в  свою  честь  и

раздарил любимчикам и народу весь остаток государственной казны.  Он и

раньше сорил народными деньгами без совести и устали,  а тут траты его

стали просто безудержны. "И ожидание несметных богатств стало одной из

причин обнищания государства", - с грустью писал Тацит.

Цезеллий же Басе,  прибыв на родину,  с помощью  прикомандированной  к

нему  когорты преторианцев согнал местных жителей и деятельно принялся

рыть землю  их  руками.  Каждый  раз,  переходя  на  новое  место,  он

клятвенно заверял,  что именно здесь находится искомая пещера. Солдаты

и крестьяне перекопали весь его надел  на  два  человеческих  роста  в

глубину,  затем землю его соседей, затем - землю соседей соседей. Будь

Басе поумней или не настолько сумасшедшим,  он сказал  бы,  что  виной

всему  колдовство  и  чары:  соблазнили  и  не  отдали.  Он  же  ходил

изумленный более других, пока однажды не заявил:

"Удивительное и  небывалое  дело!  Все   мои   предыдущие   сновидения

неизменно сбывались. И вот впервые Морфей обманул меня".

Тут наконец посланные поняли, с кем имеют дело, и прекратили поиск. По

одной из версий, Басе из страха перед возмездием сам покончил  с  собой,  по  другой,  его  бросили  в

темницу,  но впоследствии, признав невменяемым, выпустили, конфисковав

все имущество на оплату раскопочных работ.

Конец этой истории наиболее грустный.

Обеднев почти до  нищеты,  задерживая  жалованье  солдатам  и  выплату

наград   ветеранам,  Нерон  перешел  к  вымогательствам  и  убийствам,

действуя  откровенно  грабительскими  методами.  Он  принял  закон   о

завещаниях,  по  которому  наследовал не половину,  как принцепс и как

раньше,  а пять шестых;  если же в завещании обнаруживалась какая-либо

скрытая неблагодарность в отношении его, он забирал все. А чтобы такая

неблагодарность  обязательно  обнаруживалась,  он  постановил,   чтобы

закону  об  оскорблении  величества подлежали любые слова,  на которые

только сыщется обвинитель.  Таких стукаче и-обвинителе и он  награждал

подачками, поэтому количество их быстро выросло, а Рим онемел.

Потом Нерон  приказал  городам  империи  вернуть  полученные  от  него

подарки,  а золотые  и  серебряные  изваяния  многих  храмов  отдал  в

переплавку.  В  дальнейшем  Нерон  стал  грабить  богатых частных лиц.

Каждый  раз,  подписывая  смертный  приговор,  он   повторял:   "Будем

действовать так, чтобы ни у кого ничего не осталось".

И по воле дурака и матереубийцы погибли тысячи людей,  весь цвет Рима,

в том числе поэт Лукан и философ Сенека.  А когда терпение патрициев и

солдат лопнуло, ему осталось лишь сказать: "Какой артист умирает!"

А теперь серьезно. Могли ли у Дидоны быть такие богатства? Разумеется,

нет.  Она бы просто не переправила на кораблях столько золота,  да и в

Тире не дураки сидели,  чтобы это позволить. Но что-то у нее, конечно,

было.  И сильно потратиться она не успела.  Опять же по  легенде,  она

купила у Ярба всего лишь землю, которую покрывала

шкура. Правда,   хитрая   финикиянка  нарезала  эту  шкуру  тоненькими

полосками,  в результате чего получился довольно большой кус земли, но

мелочь  к  тому  времени  уже  была  уплачена  и  большая часть личных

богатств осталась у Дидоны.  Естественно, что на обустройство на новом

месте  также  требовались  определенные суммы.  Да ведь не одна Дидона

прибыла с  деньгами,  любой  переселенец  чтото  имел.  Вероятно,  для

закупок   продовольствия,  постройки  города  и  содержания  гарнизона

карфагеняне сложились в одну казну.  Где разместить  казну?  Только  в

храме,  под  защиту  божества.  Где  строился храм?  Как правило,  над

какой-нибудь пещерой (примеров сотни, Дельфьг, скажем).

То, что такое казнохранилище было у карфагенян, 'не вызывает сомнения.

Во-первых,  это  единственно  разумный способ подготовиться и избежать

неприятностей.  Во-вторых,  легенды о сокровищах на  пустом  месте  не

родятся.  Вспомним хотя бы нашего Стеньку Разина.  Всем известно,  что

сокровища у него были.  Всем известно,  что у него их  при  аресте  не

оказалось. Всем даже известно, в каких урочищах на Волге они зарыты. В

дело будто бы вмешалась нечистая  сила,  которая  сторожит  сундуки  и

которой "крестьянский революционер" продал душу.

Остается только  выяснить,  в  пещере под каким храмом надлежит искать

первоначальный капитал карфагенян,  ибо, зная богобоязненность древних

финикийцев,   которую   у  них  переняли  ортодоксальные  евреи,  есть

основания рассчитывать на то,  что даже перед лицом неминуемой  смерти

они не притронулись бы к имуществу бога,  тем более самого свирепого и

кровожадного,  которому они "скармливали" взрослых и  детей.  Имя  его

вычисляется легко.  Дидона,  как уже говорилось,  сгорела, добровольно

взошла на костер,  то есть принесла себя в жертву богу  войны  Молоху.

Если  б  это  была рядовая,  очередная жертва,  на погибель послали бы

ребенка.  Но если народ  решил  послать  к  Молоху  своим  заступником

царицу, значит, дело было не  шуточное.  Это хорошо увязывается с сообщением о приставаниях

полудикого африканского князька-кочевника Ярба. Вряд ли он рассчитывал

на  телесные утехи (своего добра хватало),  а вот жениться на царице и

стать  царем  быстро  богатеющего  Карфагена  он  мог  надеяться.  Что

оставалось  в  этом  случае  карфагенянам?  Устранить  субъект  алчных

вожделений любителя верблюжьего молока. Понимала это и Дидона, и своей

смертью  уничтожила  царскую  власть  в  Карфагене.  А чтобы жертва не

пропала даром,  карфагеняне и "подарили" свою царицу Молоху,  а деньги

спрятали  в  его  подземном храме.  Пусть знает:  им для него никого и

ничего не жалко.

Так что единственный способ найти сокровища Дидоны  -  это  глобальная

геосейсмическая  разведка  (с  целью  выявления  пустот под землей) на

территории старого Карфагена.