Александр Ярославич Невский родился 30 мая 1219 года в городе Переславле Суздальском и прожил на свете сорок четыре года и пять с половиной месяцев. Дедом по отцу был знаменитый великий князь владимирский Всеволод Большое Гнездо, или Великий, а отцом Ярослав-Феодор, один из восьми сыновей, которых родила Всеволоду осетинка Мария. Он получил от отца в наследство Переславль Суздальский. Туда к нему в 1214 году была приведена из Великого Новгорода невеста — дочь Мстислава Удалого Феодосия-Ростислава. Она и стала матерью Александра. Житие Александра Невского было написано в XIII веке, некоторое время спустя после его кончины. Автор хвалит его отца, князя Ярослава Всеволодовича, как человека кроткого, «милостилюбца и мужелюбца». В молодости, однако же, тот далеко не всегда бывал кроток и милостив и порой обнаруживал в борьбе за власть с родней и с новгородцами неумеренную жестокость. После неудачной для него битвы с родней на Липице в 1216 году его тесть и один из противников, Мстислав Удалой, забрал у него свою дочь. Новгородцы не раз заставляли Ярослава покидать их город. В 1218 году при очередной размолвке с ними Ярослав вынужден был оставить «во всей воли новгородской» двух своих сыновей. Одним из них был девятилетний Александр, другим его старший брат Феодор. Однажды ночью в том же году братья-княжичи, улучив момент, бежали из Новгорода к своему отцу в Переславль. Два года спустя Ярослава Всеволодовича вновь пригласили княжить в Великий Новгород, но он провел там только две недели и ушел назад, опять оставив там сыновей Фе-одора и Александра. В 1233 году Феодор должен был жениться, но в момент приготовлений к свадьбе неожиданно умер. Александр остался в Новгороде один. Как раз накануне Батыева нашествия, в 1236 году, отправляясь с новгородцами княжить в недавно разорен-

ный междоусобицами при участии половцев Киев, Ярослав Всеволодович возвел «сына своего Александра Храброго» на новгородский княжеский стол.

Автор Жития Александра, «самовидец възраста его» (современник и приближенный), говорит, что ростом князь был выше других людей, что голос его звучал, как труба в народе, лицо было прекрасно, как у библейского Иосифа, сила была частью силы Самсона, премудрость Бог дал ему Соломонову, а храбростью он был подобен римскому кесарю Вес-пасиану,— побеждая, был непобедим.

В 1238 году, во время Батыева нашествия на Русь, погиб великий князь Юрий Всеволодович, и великокняжеский престол во Владимире занял его брат Ярослав Всеволодович, отец Александра. Идя на Новгород, татары осадили Торжок, из Новгорода ему не было помощи, и город был взят. До самого Великого Новгорода татары, как известно, не дошли сто верст и повернули на юг. Так что в попытках сопротивления им молодой новгородский князь, как и его отец, не участвовал. Подобно отцу, когда тот княжил в Новгороде, основное внимание Александр Ярославич как политик обращал вначале на запад. Оттуда тоже приглядывались к нему. Магистр Ливонского ордена Андрей Вельвен — Андреяш, согласно Житию,— специально приходил в Новгород, чтобы познакомиться с Александром — «как в древности царица Южская приходила к Соломону, желая послушать ему премудрую речь» '. Возвратившись к своим, он сказал: «Я прошел многие страны и народы, но не видел такого ни в царях царя, ни в князьях князя».

Воспользовавшись разгромом Руси татарами и невозможностью со стороны великого князя подать помощь новгородцам и псковичам, шведы и литовцы усилили в то время свой натиск на пограничные русские земли, надеясь без особых усилий подчинить их своей власти. Римские папы одобряли и освящали борьбу со «схизматиками» («раскольниками»), так католики     называли     православных,      надеясь,

что сила оружия приведет их вместе с язычниками в подчинение Римской Церкви. В 1240 году, когда еще шло завоевание Руси татарами, в новгородские земли вторглось шведское войско, сопровождаемое католическими епископами.

Князь Александр Ярославич в 1239 году женился на Александре Брячиславовне, дочери полоцкого князя, тоже испытывавшего давление с запада. Венчание происходило в Торопце, брачные пиры в Торжке и Новгороде. Тотчас по окончании торжеств князь Александр с новгородцами принялся за устройство пограничных укреплений, срубил на реке Шелони город. Но нападение шведов все-таки едва не застало его врасплох. Шведским войском командовал Биргер, отважный рыцарь и полководец, родственник шведского короля Эрика. В войске кроме шведов были норвежцы и финны.. Войдя на кораблях в Неву, к устью Ижоры, Биргер послал в Новгород к Александру послов со словами: «Если можешь, сопротивляйся мне, а то я уже здесь, пленяю твою землю». Согласно новгородской летописи, Биргер был намерен «восприяти» Ладогу, Новгород и всю область Новгородскую.

Автор Жития пишет, что, когда Александр услышал слова послов, у него разгорелось сердце, и он, войдя в церковь Святой Софии, пал перед алтарем на колени и начал со слезами молиться словами псалма: «Суди, Господи, обижающих меня, побори борющих меня. Возьми оружие и щит, поднимись мне на помощь» 2. Окончив молитву, он встал и поклонился архиепископу. Архиепископ Новгородский Спиридон благословил его и отпустил. И князь вышел из церкви, утер слезы и начал воодушевлять свою дружину, говоря: «Не в силе Бог, но в правде. Вспомним Псалмопевца и его слова: «Они на колесницах и они на конях; мы же во имя Господа Бога нашего воззовем. Они оказались связаны и пали, мы же поднялись и распрямились». Произнеся это, он пошел на врагов с малой дружиной, не дожидаясь сбора многой своей силы, уповая на Святую Троицу. К сожалению, отец его, великий князь Ярослав, не знал об этом нападении на своего милого сына Александра, и у того не было времени послать весть к отцу своему, ибо противники приближались; оттого и многие новгородцы не присоединились к нему,— потому что князь поторопился выступить в поход. Летопись говорит, что едва пришла в Новгород весть, что к Ладоге идут «свей», князь Александр, не помедлив нимало, с новгородцами и ладожанами пошел на них. 15 июля 1240 года князь достиг вражеского лагеря.

Согласно Житию, русскому князю помогали в этом бою его святые «сродники», родственники, князья братья Борис и Глеб. Их видел дозорный незадолго до боя. «Дозорным был некий по имени Пелгуй, или Пелгусий, старейшина в Ижорской земле. Ему была поручена ночная стража у моря, у Финского залива. Сам он воспринял святое крещение, но жил среди своего рода, оставшегося языческим. В крещении ему наречено было имя Филипп. Жил он благочестиво, среду и пятницу проводя в воздержании». За то, считает автор Жития, Бог удостоил его в тот день поразительного видения. Проведя ночь в бдении и дозоре на берегу моря, на восходе солнца он с испугом услышал с моря шум и увидел плывущее гребное судно, посреди которого стояли в красных одеждах, держа руки на груди, святые мученики Борис и Глеб. Гребцы сидели словно окутанные мглой. Дозорный услышал, как Борис сказал: «Брат Глеб, повели грести, чтобы мы могли помочь нашему родственнику князю Александру». Пелгусий стоял, трепеща, пока корабль не скрылся с его глаз. Вскоре приехал князь, и дозорный рассказал ему о своем видении. Князь ответил: «Не говори этого никому». Спустя небольшое время князь повел свою дружину в бой.

И была великая сеча с римлянами, как автор Жития называет шведов, и избил их князь великое множество, и самому королю, как Житие называет Биргера, он сделал отметину на лице своим острым копьем.

В этом бою в полку Александра проявили себя шесть храбрецов, сражавшихся вместе с ним мужественно и стойко. Один из них, по имени Гаврила Алексич, въехал верхом на трап и достиг судна, но враги вбежали перед ним на корабль, а затем, обернувшись, сбросили его с доски вместе с конем в воду. По Божьей милости он выбрался из Невы невредимым, и снова напал на шведов, и бился с самим воеводой посреди их полка. Другой, новгородец Збыслав Якунович, многократно кидался в бой, сражаясь одним топором, не имея страха в сердце своем, и князь Александр Ярославич подивился его силе и храбрости. Третий, Яков Полочанин, был ловчим у князя; встретив вражеский полк с мечом, он мужественно сражался, хваля Бога, и похвалил его князь. Четвертый — новгородец по имени Миша, он пешим с дружиной своей напал на корабли римлян и три корабля потопил. Пятый — из молодых людей, именем Савва, напав на высокий златоверхий шатер, подсек у шатра столб. Увидев, что шатер пал, полки Александра возрадовались. Шестой — один из княжеских слуг по имени Ратмир; он бился пешим, и его окружило много врагов; получив

много ран, он упал и скончался. Все это автор Жития сам слышал от господина своего, князя Александра, и от иных людей, бывших в то время в той сече.

Рассказали ему и о происшедшем тогда удивительном чуде, подобном тому, что произошло при царе Езекии, когда царь ассирийский Сенахерим напал на Святой город: тогда явился внезапно ангел Господень и избил из полка ассирийского сто восемьдесят пять тысяч человек; и, встав наутро, обнаружили их трупы 3. То же случилось во время сражения Александра, когда он победил короля: на другой стороне реки Ижоры, куда не было доступа воинам Александра, оказалось много людей, избитых ангелом Божиим. Остатки врагов бежали, а трупы мертвых своих побросали в корабли и потопили в море. Новгородцев и ладо-жан, пишет летописец, погибло двадцать человек, а врагов бесчисленное множество. Лишь самых знатных те погрузили в два корабля, а остальных побросали в выкопанную яму, и, воспользовавшись наступившей темнотой, ночью с воскресенья на понедельник посрамленные отступили. А князь Александр возвратился в Новгород с победой, хваля и славя своего Творца. За эту битву он получил прозвание Невский.

В то же лето немцы двинулись на псковские земли и города, нанесли поражение псковичам, завладели Псковом и посадили там своих наместников, а затем начали грабить новгородские села. Немедленного отпора, однако же, они не получили, ибо Александр Невский, рассорившись по какой-то причине с новгородцами, ушел из их города «на низ» — в Суздальскую землю, к отцу. Спохватившиеся новгородцы послали за ним в Переславль владыку Спири-дона, и тот едва уговорил великого князя Ярослава вернуть к ним Александра. Это было тем более своевременно, что на следующий после Невской битвы год немцы вступили в новгородские владения, обложили данью ведь 4, выстроили свою крепость в Копорье на берегу Финского залива и грабили русских купцов уже в трех десятках верст от Новгорода. Вернувшийся Александр пошел с новгородским войском в новый поход и сокрушил новую крепость немцев, а из ее обитателей одних повесил, других увел в плен, третьих помиловал, отпустил, ибо — замечает автор Жития — «был милостив сверх меры».

Еще год спустя, зимой 1242 года, Александр Ярославич с большим войском отправился на освобождение Пскова. «И вскоре он город Псков взял и тамошних немцев перебил, а иных связал, и освободил город от безбожных немцев,  а землю их повоевал и  пожег

 и пленных взял без числа, а некоторых порубил»,— говорит Житие Александра. А летописец Ливонский сообщает, что семьдесят мужественных рыцарей сложили там свои головы и некоторые чиновники были победителем повешены.

В Ливонии, куда после Пскова направился Александр, один из его отрядов подвергся нападению немцев и был разбит. Немцы собрались с силами и готовились к решительному бою. «Пойдем и победим Александра и возьмем его руками»,— говорили они. Александр отступил, выбирая место, и стал на Чудском озере, еще покрытом льдом.

Приближавшихся немцев заметили дозорные, и князь Александр приготовил свое войско к бою. «Отец Александра, князь Ярослав, прислал к нему его младшего брата Андрея с большой дружиной; да и у самого князя Александра было множество храбрецов, как в древности у царя Давида, сильных и крепких. Эти мужи Александровы исполнились духом ратным, ибо сердца их были, как сердца львов, и сказали: «О, доблестный князь наш! Ныне настало время положить нам свои головы за тебя!» А князь Александр, воздев руки к небу, сказал: «Суди меня, Боже, и рассуди распрю мою с народом непреподобным. И помоги мне, Господи, как в древности Моисею против Амалика 5 и прадеду нашему Ярославу против окаянного Святополка!»

Рати по льду пошли навстречу друг другу, и Чудское озеро покрылось множеством ратников, тех и других. Было утро субботы пятого апреля, и восходило солнце, когда полки сошлись и началась злая сеча: «Затрещали ломающиеся копья, раздались звуки ударов меча, и замерзшее озеро как будто двинулось, и не стало видно льда, ибо он покрылся кровью». Очевидец рассказывал автору Жития, что видел в воздухе ангельский полк Божий, пришедший на помощь Александру. И стал побеждать противников князь Александр Невский, и те подставили ему свои плечи, и княжеские воины секли их, догоняя, словно по воздуху, и не было места, куда от них убежать». Прославил тут Бог Александра перед всеми полками, как Иисуса Навина у Иерихона 6. А того, кто говорил: «Возьмем Александра руками», Бог отдал ему в руки его, и так и не довелось тому оказаться противником его в брани. И возвратился Александр с боя со славной победой, а его воины вели около своих коней во множество босыми тех, кто называет себя Божьими рыцарями». Летопись сообщает, что немцев было убито четыреста человек, а в плен взято пятьдесят и что в том же году они прислали к Александру посольство с поклоном: «Что мы захватили мечом, от того отступаемся».

«Когда князь-победитель приблизился к городу Пскову, его встретили перед городом игумены, священники и весь народ с крестами, воздавая песней хвалу Богу и славу господину своему князю Александру: «Ты, Господи, помогший кроткому Давиду и верному князю нашему победить иноплеменников, оружием крестным освободил город Псков от иноязыч-ников рукою Александровою».

Князь произнес тут речь: «О неразумные псковичи! Если вы забудете это до поколения правнуков Александра, то уподобитесь евреям, которых Господь питал в пустыне манной 7 и перепелами печеными, а они забыли все это и Бога своего, изведшего их из Египта, где они были рабами». И стало с той поры славиться имя его по всем странам — и до моря Египетского, и до гор Араратских, и по ту сторону Варяжского моря, и до великого Рима»,— говорит Житие.

Александру неизбежно предстояло определиться также по отношению к Орде. «В то время был в Восточной стране сильный царь, которому Бог покорил многие народы от востока до запада». Это был хан Золотой Орды Батый, завоеватель Руси. «Тот царь, услышав, что Александр столь славен и храбр, отправил к нему послов с такими словами: «Александр, знаешь ли ты, что Бог покорил мне многие народы? И ты один не желаешь мне покориться? Если хочешь сохранить свою землю, то приходи поскорей ко мне и увидишь, какова честь моего царства».

Великий князь Ярослав Всеволодович, отец Александра, был первым русским великим князем, княжившим с позволения татар. В 1243 году он впервые ездил к Батыю в Орду, а в 1246 году умер «в Татарех», возвращаясь отравленный из Центральной Азии от великого хана. Во Владимире начал княжить его брат Святослав Всеволодович, дядя Александра. Отказ признать главенство восточного «царя» сделал бы Александра врагом могущественнейшей монголо-татарской империи, сопротивляться которой, конечно, сил у него недостало бы, воюя и на западе, и на востоке. А кроме того, этот отказ означал бы для Александра разрыв со своим родом, с совокупностью людей русской княжеской крови, принадлежность к которой и давала право на власть на Руси. Он мог тогда потерять моральное право на власть в глазах самого населения Новгорода. Связь же с родом требовала покорности татарам. И все же, когда Александр Невский «с силой великой» пошел после смерти отца из Новгорода во Владимир, ясности у татар и у покорных им князей, как он поведет себя по отношению к ним, не было. «И был грозен

 приезд его,— сообщает Житие,— и промчалась весть об этом до самого устья Волги, и начали жены мусульманские стращать им детей своих, говоря: «Александр едет!»

Окончательный выбор Великий князь Александр Ярославич сделал, видимо, только во Владимире, после совета с епископом Кириллом. В Житии сказано, что Александр с любовью относился к священникам и монахам, а митрополита и епископов чтил и слушал, как самого Христа. И князь и епископ понимали, что под татарской властью страна страдала, но православие сохранялось, а под немецкой, шведской или венгерской и страна страдала и православие искоренялось. Нетрудно представить себе, что епископ должен был советовать князю покорно идти в Орду. «Размыслил князь Александр, и благословил его епископ Кирилл, и он пошел к царю в Орду. И увидев его, царь Батый удивился и сказал своим вельможам: «Правду вы мне говорили, что нет подобного этому князю». И, воздав ему приличествующие почести, отпустил его». Из летописи известно, что кроме Александра у Батыя был его брат Андрей и что Батый обоих этих важных русских гостей отослал к своему начальству, «к кановичем», в Каракорум.

Визит Александра в Орду означал, что Новгородская земля стала пограничным вассалом татаро-монгольской империи. Как полководцу, имеющему успешный опыт борьбы с западными европейцами, Александру была дарована власть и в южной Руси, и в Киеве — по западной границе завоеванных татарами земель. Андрей Ярославич милостью татар стал великим князем Владимирским, т. е. получил право изгнать из Владимира своего дядю Святослава.

Вскоре по возвращении на Русь Александр Ярославич должен был прочесть послание папы Иннокентия IV, написанное 10 февраля 1248 года в Лионе. Послание принесли «два разумнейших» из двенадцати папских кардиналов, как сказано в Житии, Гальд и Гемонт. Папа предлагал послушать их поучение о законе Божьем. Кроме того, Иннокентий извещал Александра, что отец его Ярослав, находясь у великого хана, дал Иоанну де Плано Карпини s обещание присоединиться к латинской церкви и, несомненно, исполнил бы его, если бы не помешала ему внезапная смерть. Сын обязан, писал он, последовать примеру отца; и если это сделает, то и он сам, и народ российский найдут тишину и славу под сенью западной церкви. Как верный страж христиан, Александр должен немедленно уведомлять рыцарей Ливонского ордена о приближении монголов к границам Европы. В заключение папа хвалил

Александра за то, что тот не признал над собой власти хана. «Князь же Александр,— говорит Житие,— подумав с мудрецами своими, написал ему в ответ: «От Адама до потопа, от потопа до разделения народов, от смешения языков до рождения Авраама, от Авраама до прошествия Израиля сквозь Черное море, от нехода сынов Израилевых до смерти царя Давида, от начала царства Соломона до Августа и до рождества Христова, от рождества Христова до Его страсти и воскресения, от воскресения же Его и восшествия на небеса до воцарения Константина, от начала царства Константина до первого собора и до седьмого — мы все это хорошо знаем, а от вас учения не принимаем».

Однако же полностью взгляд монголов на католиков как на врагов, которых еще предстоит покорить, Александр не воспринял и стал думать об улучшении отношений, по крайней мере, с соседней частью западного мира. Он направил посольство к норвежскому королю Хокону с предложением мирного договора и династического союза, прося выдать принцессу Кристину за своего сына Василия. Король ответил на то и на другое согласием и послал своих послов в Новгород. Мир был заключен, но свадьбу сыграть не успели, потому что отношения с Ордой потребовали срочных поездок туда Александра и, возможно, пересмотра его западной политики.

В 1252 году великий князь Андрей Ярос-лавич расположение татар утратил, карательная экспедиция Неврюя 9 разбила его дружину около Переславля, и он бежал в Швецию. Вла-димиро-Суздальские земли были татарами «повоеваны». Александр Невский в Орде сумел доказать Сартаку, сыну Батыя, свою лояльность и получил брошенное братом великое княжение. Оставив в Новгороде княжить сына Василия, он сел на владимирский стол и занялся восстановлением разрушенного — воздвиг сокрушенные церкви, восстановил города, собрал распуганное население, стал выкупать пленных. «И ущедрил Бог землю Александра богатством и славою, и продлил годы его».

В 1255 году новгородцы пригласили к себе княжить младшего брата Александра Яросла-вича, а князя Василия Александровича изгнали, при этом в городе вспыхнули волнения, и Александр ходил походом к Новгороду, стараясь восстановить там порядок, но добился немного. А на следующий год, зная об отсутствии в Новгороде князя, в новгородские земли вторглись шведы с финнами и ливонскими рыцарями и начали строить город на реке Наро-ве. Встревоженные новгородцы послали за помощью к великому князю Александру во Вла-

димир. Узнав об этом, шведы бросили город недостроенным и ушли за море. Александр все-таки в Новгород прибыл — с дружиной и с митрополитом Кириллом. Пополнив свое войско новгородцами, он повел его, не говоря им, куда. Митрополит шел с ними. Дело было зимой. Когда они дошли до Копорья, митрополит и часть новгородцев возвратились, остальные же с Александром во главе по льду Финского залива пошли на Финляндию. Шли днем и ночью, многие в этом трудном походе погибли, «а новгородцев,— записал новгородский летописец,— Бог соблюде». Вступив на финскую землю, русские кого перебили, кого взяли в плен и увели в Новгород. Уходя затем из Новгорода во Владимир, великий князь восстановил на княжении сына, а с собой взял новгородских послов, заложников.

Татары в это время решили произвести перепись русского населения с целью обложения его данью. При этом по стране впервые устанавливалась сеть ордынской военной администрации — десятники, сотники, тысячники, темники («десятитысячники»). От дани освобождались только церковный клир и монашество. Сначала была произведена перепись во Владимиро-Суздальской земле. Когда в Новгород оттуда, «из Руси», пришла весть, что скоро то же произойдет и у них, там опять начались волнения. Действительно вскоре, следующей зимой, в Новгород прибыли татарские послы. С ними вместе пришел Александр Невский. Новгородцы платить татарам подати отказались, их князь Василий Александрович, видимо испуганный, бежал в Псков. Новгородцы, однако же, передали через послов дары хану и отпустили их с миром. Александр Ярос-лавич сына из Пскова вызвал и послал в Суздальскую землю, а его советчиков жестоко наказал, кому отрезав нос, кому глаза вырвав.

Новгородцев обманули, испугав, что в ни-зовской земле стоят полки, готовые разорить их город, если они не дадут себя сосчитать и обложить данью. Это было в 1259 году. Те сдались. В город прибыли татары, и начались поборы и волнения. Боясь, что их убьют, татары попросили у Александра стражу. Великий князь приказал охранять их по ночам сыну посадника и всем детям боярским. В конце концов город, пошумев, сдался, и татары стали смело ездить по улицам, «пишуче домы хре-стьяньскыя», и уехали, «вземше число». Князь Александр оставил город после них, посадив на столе другого своего сына, Димитрия.

В 1261 году у Александра Невского родился сын Даниил, от которого пошла ветвь московских князей. В этом же году стараниями митрополита   Кирилла   и   князя   Александра

в столице Золотой Орды на нижней Волге и в Сарае была учреждена православная русская епископия 10.

За дело сбора податей для татар на Руси взялись опытные в обращении с деньгами «бе-сермене», мусульмане, а также русские вероотступники. При этом они творили много зла и оскорбляли религиозные чувства людей. По всей Владимиро-Суздальской земле в 1262 году вспыхнуло против них восстание, часть их выгнали из городов, часть перебили. Александр решил отправиться к хану в Орду, чтобы «отмолить» людей от беды. Перед отъездом он послал брата Ярослава и сына Димитрия с новгородскими и своими полками «на западные страны», на Юрьев Немецкий,— возможно, чтобы угодить татарам: во всяком случае, было ясно, что защищать свои земли от возможной карательной экспедиции он не собирался.

Александр прибыл к хану Берке в город Сарай и был там ханом задержан. Хан в это время вел войны в южных пределах. Хану хотелось, чтобы русские помогли ему. «Случилась тогда великая тягость от иноплеменников: они гнали христиан на войну, веля воевать вместе с ними. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей от этой беды. Он и в этом преуспел, живя в Орде. Но начал там болеть».

Тем временем город Юрьев Димитрием Александровичем был взят с первого приступа, русские князья и войска вернулись в свою землю «со множеством полона и с великой честью». А князь Александр, возвращаясь по Волге, дошел до Нижнего Новгорода, провел там немного времени, затем добрался до Городца, уже очень больной, «велми нездравия». Осла-

бевая, 14 ноября 1263 года он постригся в монахи, следом принял и больший монашеский чин — схиму и той же ночью умер.

«Митрополит Кирилл сказал тогда: «Дети мои, знайте: зашло солнце земли Суздальской!» Священники, дьяконы, черноризцы и прочие люди, нищие и богатые, говорили: «Уже погибаем!» Святое тело князя понесли к городу Владимиру. Митрополит, князья, бояре и весь народ от мала до велика встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. Народ теснился, стараясь прикоснуться к одру, на котором лежало его чтимое тело. Стояли вопль и крик, все тужили, как никогда прежде, так что и земля сотряслась. И положено было тело его в монастыре Рождества святой Богородицы, в великой архимандритьи, 23 ноября, в день памяти святого отца Амфилохия.

Произошло тогда удивительное и достойное памяти чудо, завершает автор Жития Александра Невского свой рассказ. «Когда святое тело его уже было положено в раку, тогда эконом Севастьян и митрополит Кирилл захотели разжать ему руку, чтобы вложить в нее духовную грамоту. А он, будто живой, протянул руку и взял грамоту из руки митрополита. И их охватил ужас, и они едва сумели отступить от его раки. Об этом все слышали от господина митрополита Кирилла и от его эконома Севастьяна. Кто не подивится этому, ибо тело было бездушным и везено было из дальнего города в зимнее время. Так вот прославил Бог угодника своего». А новгородский летописец сопроводил сообщение о смерти Александра Невского следующей своей молитвой: «Дай ему, Господи милостивый, видеть лицо Твое в будущий век, — ибо потрудился он за Новгород и за всю Русьскую землю».