ЖЗЛ: Жизнь Замечательных Людей

СЕНЕКА

 Биографическая библиотека Ф. Павленкова

Сенека как государственный деятель, человек и писатель.— Сходство его идей с христианскими.— Отношение к Сенеке первых христианских писателей, романских и германских историков.— Русские переводы сочинений Сенеки

Значение Сенеки в истории и в литературе трояко: как государственного деятеля, как человека и как писателя.

Государственная деятельность Сенеки стала всецело достоянием истории. Она не была ярка, с его именем не связано никаких социальных или экономических реформ; живя при дворе тирана, Сенека ограничивался скорее отрицательною ролью, сдерживая дурные порывы Нерона, малейшая самостоятельность Сенеки возбудила бы подозрение в императоре и преждевременную отставку, если не смерть. Но государственная деятельность Сенеки была весьма благотворна. Всего лучше она оценена приведенным выше отзывом Траяна, что редкий император превосходил Нерона в первые пять лет его царствования, и желанием Субрия Флавия возвести на престол Сенеку. И действительно, все заслуги начала Неронова царствования должны быть всецело отнесены на счет Сенеки.

Как человек Сенека отличался цельностью и полнотой. Ему были доступны почти все человеческие чувства: оттого, между прочим, его сочинения по нравственной философии и производят такое впечатление на читателя. Пылкий и увлекающийся смолоду, Сенека был не чужд даже далеко нефилософских чувств. В своем трактате «О спокойствии душевном», посвященном Серену, Сенека открыто сознается, что порочные стремления порою обуревают его. «Они подстерегают меня, чтобы захватить меня врасплох, наподобие врагов, с которыми нельзя воевать ни открытым оружием, как в бою, ни жить в покое, как в мирное время. Я. воздержан, одеваюсь скромно, веду трезвую жизнь, но порою зрелище богатства и роскоши прельщает меня, я отхожу от него, хотя не с завистью, но с грустью в сердце; мне приходит на мысль, не есть ли этот дворец, из которого я выхожу, истинное обиталище счастья. Я не испытываю морских бурь, но постоянно страдаю от морской болезни: я не болен, но я не чувствую себя здоровым». Упорной работой над самим собой, самовоспитанием, Сенека в старости достиг полного бесстрастия. Но это не было холодным бесстрастием отжившего свой век старика, проповедующего умеренность и воздержание только потому, что уже сам не в силах вести роскошную жизнь, но убеждение сердца, положившего свои идеалы и свои вкусы в отвлеченном и добродетельном образе жизни. Искреннее участие и отзывчивость по отношению к друзьям и, в особенности, нежная предупредительность к жене подтверждают, что до глубокой старости Сенека сохранил чуткими самые нежные струны своего сердца.

В своей деятельности Сенека не был фанатиком. Он не посвятил своей жизни беззаветно определенной идее, но именно мягкость его характера делала его особенно обаятельным для современников, гармонически дополняя несколько суровое величие его стоической проповеди и вполне согласной с нею жизни, а главное, смерти. В римской истории Сенека всегда будет ярким, светлым лучом на темном фоне разврата и продажности эпохи императоров. Наш поэт А. Майков имел полное право вложить в уста Сенеки следующие прекрасные стихи:

Творец мне разум строгий дал,

Чтоб я вселенную изведал,

И что в себе и в ней познал,—

В науку 6 поздним внукам предал.

Послал он в встречу злобу мне,

Разврат чудовищный и гнусный,

Чтоб я, как дуб на вышине, Средь бурь окреп в борьбе искусной, Чтоб в массе подвигов и дел Я образ свой напечатлел... Я все свершил. Мой образ вылит. Еще резца последний взмах, И гордо встанет он в веках.

Личность Сенеки вполне подходит под его собственное определение тех великих людей, которые живут и по смерти памятью о своих делах и жизни.

Но еще важнее для нас значение Сенеки как писателя. Прежде всего поражают необыкновенная его плодовитость и разносторонгость. До нас не дошло и одной трети всех сочинений философа, но то, что дошло, занимает три тома мелкой печати и том трагедий. Кроме философских трактатов, Сенека писал естественноистори-ческие исследования, сочинения по виноградарству, по географии (описание Индии и Египта) и, наконец, стихи. Эрудиция Сенеки поразительна. Форма его философских сочинений по ясности изложения составляет приятный контраст с мелочною придирчивостью и игрою слов греческих писателей и туманным изложением немецких философов. Немало также подкупает в его пользу его искренний тон. Квинтилиан сообщает, что его манера писать так нравилась римской молодежи, что она не хотела читать других писателей. Сам Тацит отчасти подражает его слогу. Идеи Сенеки всегда высокогуманны и отличаются глубиной и знанием человеческого сердца. Выше мы приводили его гуманные взгляды на рабов — можно бы привести множество выписок, где он говорит о прощении врагам, о преданной любви к ближнему. Сенека является одним из убежденнейших в бессмертии души писателей. В письмах к Лу-цилию есть одно место, из которого можно видеть, что у Сенеки были понятия о божестве и о святом духе, почти тождественные с христианскими. Вот это место:

«Бог близок к тебе; Он с тобою; Он в тебе. Да, о Луцилий, это так: в нас обитает святой дух, блюститель и страж всякого блага и зла внутри нас... Никто не может быть хорошим без Бога: кто может стать выше судьбы без его помощи? Только Бог подает нам прекрасные и возвышенные советы. В каждом доблестном муже

Бог обитает, хотя неизвестно какой.

Если тебе случалось попасть в рощу из старых деревьев, переросших свою обычную вышину, и в которой небо скрыто сенью переплетающихся между собою ветвей, то строгая таинственность этого места и восхищение перед такой густой и непроницаемой сенью, наверное, располагали тебя к вере в божество... И если ты встретишь человека, остающегося бесстрашным среди опасностей, чуждого страстей, счастливого в самых бедственных обстоятельствах, относящегося к людям, как высший, и к богам, как равный, разве не охватит тебя благоговение перед шш? Разве ты не подумаешь о нем, что это существо высшее и не может быть подобно тому жалкому телу, в котором обитаешь? На него снизошел Дух Божий... Как лучи солнца достигают земли, но постоянно находятся там, откуда посылаются, так и великий Святой Дух, снизошедший на такого человека, чтобы мы легче могли познать Божество, хотя и живет среди нас, но тяготеет к своему источнику».

Неудивительно, что Тертуллиан находил в сочинениях Сенеки много христианских мыслей. Позднее Лактанций, сделав несколько выписок из Сенеки, замечает, что невозможно даже христианину более истинно говорить о Боге, чем писал о нем Сенека. Святой Иероним прямо причисляет Сенеку к числу христианских писателей и вносит его в список святых, ссылаясь на обращавшуюся тогда в обществе переписку Сенеки с апостолом Павлом. О переписке этой упоминает также и блаженный Августин, а в средние века Сенеку цитировали на соборах. При ближайшем рассмотрении, впрочем, оказалось, что упомянутая переписка только плод школьных упражнений средневекового писателя, умевшего подделаться под стиль Сенеки. Тем не менее, интерес и уважение к Сенеке никогда не угасали и не уменьшались у западных писателей.

Наряду с такою славою и восхвалением шла, впрочем, и реакция. Квинтилиан критически относился к слогу Сенеки, находя в нем признаки упадка истинного красноречия; Дион Кассий, или, вернее, византийский монах Ксифилин, в изложении которого дошла до нас эта часть истории Диона Кассия, подверг порицаниям общественную деятельность и нравственный облик философа. Дидро, которому принадлежит до сих пор лучшая монография о Сенеке, объясняет нападки Ксифилина тем, что он, как представитель восточной церкви, хотел унизить писателя, причисленного западною церковью чуть не к лику святых. Сверх того, Дион Кассий по своим политическим убеждениям считал высшей государственной формой абсолютную монархию. В сочинениях же Сенеки, да и в его общественной деятельности, высказывается много симпатий к республиканским формам.

Такое двоякое отношение к Сенеке продолжается и до сего времени. Большинство романских писателей восхищаются Сенекой и как личностью, и как писателем и являются его более или менее страстными апологетами до того, что порой стараются отрицать некрасивые, но несомненные факты жизни Сенеки, например, его участие в убиении Агриппины. Большинство германских писателей стараются всячески загрязнить личность Сенеки и с этой целью не только повторяют все клеветы Ксифилина, не желая совсем принимать более достоверных и благоприятных свидетельств Тацита, но идут гораздо дальше и выставляют Сенеку или ничтожною в нравственном отношении личностью, или честолюбцем и корыстолюбцем, не останавливающимся ни перед чем ради удовлетворения своих низменных страстей.

Таково же отношение к Сенеке и бесчисленных романистов, описывающих эпоху царствования Нерона. Даже такой точный и беспристрастный писатель, как Фаррар, в своем романе «Тьма и рассвет», написанном с соблюдением самой строгой исторической истины, дает весьма неблагоприятную характеристику Сенеки.

Такое странное разделение во мнениях романских и германских писателей, вероятно, следует объяснить или неспособностью германского духа понять романскую добродетель и романский душевный склад, или различием в религиозных и политических идеалах.

Что касается русских писателей, то, за исключением А. Майкова, они мало занимались стоическим философом. Однако в первую четверть нынешнего столетия Сенеку много переводили, преимущественно в духовных журналах, причем весьма часто ему давался эпитет «христианствующего». В это время были переведены приписываемые Сенеке «Нравственные лекарства», некоторые диалоги Сенеки (между прочим «О провидении», «О блаженной жизни») и письма к Луцилию. Некоторые (избранные) письма к Лу-цилию были переведены на русский язык сравнительно недавно, в 1884—1887 годах, и напечатаны в харьковском духовном журнале «Вера и Разум»*. Около того же времени было напечатано исследование о переписке апостола Павла и Сенеки (в «Православном Обозрении» за 1883 год). Переведена также на русский язык г. Алексеевым «Сатира на смерть императора Клавдия» («Апоко-локинтозис»).