МОНОГРАФИИ БОЯРСКИХ РОДОВ. Предки Пушкина

С. Б. Веселовский

Смотрите также:

горожане-землевладельцы, служилые по прибору

Служилые люди жалование...

Набор военно-служилого класса...

Карамзин: История государства Российского

Права и обязанности бояр. Вольные слуги и бояре вотчинники...

БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Царь и бояре...

классы русского общества, сословия бояре

Татищев: История Российская

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

УПАДОК ПУШКИНЫХ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ 17 ВЕКА

В третьей четверти 17 века. Пушкины достигли зенита своей славы и могущества. В последней четверти века начинается упадок, завершающийся в последних годах катастрофой, которая навсегда вывела Пушкиных из среды московской правящей знати.

Обзор лучше всего сделать в порядке старшинства членов рода. Такой обзор лучше всяких обобщений даст представление о сложности процесса социального и бытового упадка старого дворянского рода.

Из четырех сыновей Евстафия Михайловича два были убиты в Смутное время и не оставили потомства. Его младший сын, Никита, имел одного сына, умершего без потомства в середине XVII в. У второго сына, Михаила, был один сын, Петр, и один внук, Михаил Петрович.

Петр Михайлович был выдающимся по службе и весьма богатым человеком. В Московском уезде ему принадлежало Александрове в Сурожском стану, а в Орловском уезде — большая вотчина — с. Тагино на р. Оке при впадении в нее Бобрика. Сверх того, он получил выморочную вотчину своего двоюродного брата Ивана Никитича в Костроме. В 1648—1656 гг.. Петр Михайлович был на воеводстве во Мценске, Рязани, Козлове и Олонце, а в 1659 г.— на очень почетной должности — судьей Московского судного приказа. В 1660 г. он был воеводой у тульских засек, а в 1674—1675 гг. служил во Владимирском судном приказе.

Единственный сын Петра Михайловича, Михаил, в 1679 г.  упоминается как стольник, и больше о нем ничего неизвестно. Он умер в декабре 1683 г. без потомства, а в ноябре 1684 г. умер и его отец.

В связи с отсутствием прямых наследников и вмешательством вдовы Петра Михайловича Марфы Федоровны, урожденной Мя- кининой, из Москвы был прислан дьяк Н. Насонов произвести опись вотчины П. М. Пушкина.

Опись Н. Насонова дает интересную картину большого гнезда русского феодала конца XVII в. Описанный Насоновым дубовый острог на высоком берегу р. Оки при впадении в нее Бобрика был уже ветх. Вероятно, он был построен еще в то время, когда так называемая Белгородская черта укреплений не отодвинула далеко на юг оборону Орловского уезда от крымских татар. Дубовый острог с двумя башнями над воротами был окружен стеной в 142 сажени, вышиной в 2 сажени и окружен рвом глубиной в 2 сажени. В остроге были 2 железные пушки мерою по аршину, а к ним — 2 пуда зелья и 18 ядер железных весом по полуфунту. В с. Тагине и деревнях Поляне и Бобрике было 80 человек дворовых и деловых людей, 230 дворов крестьянских и бобыль- ских, а людей в них 1119 человек.

Из подробной описи дьяка Н. Насонова приведу несколько показательных цифр. В хозяйстве вотчинника было более 169 лошадей с 35 жеребятами, 26 сох, 27 кос и 46 серпов; в житницах всякого хлеба урожая 1684 г.— ржи, пшеницы, ячменя, овса, проса, гречихи, конопли и льняного семени — 1173 четверти (пятипудо- вых). Далее в описи дьяка Насонова переписаны подробно скот, домашняя птица и повинности крестьян.

С переходом вотчины к новому хозяину произошло замешательство, едва не окончившееся кровопролитием. Марфа Федоровна послала в Тагино своего приказчика собрать оброки, но крестьяне оказали неповиновение и вызвали жалобу Марфы Федоровны орловскому воеводе Тургеневу. Посланных Тургеневым людей крестьяне встретили «гилем» и «наказания учинить не дались, а ночью пришли на съезжий двор и посыльных людей били и во всем им отказали»  .

По жалобе на это Марфы Федоровны было велено послать из Москвы карательный отряд с приказанием пущих заводчиков «гиля», «водя по селу, бить кнутом нещадно, а иных велели бить батоги, снем рубашки, нещадно же, чтобы впредь неповадно им было так воровать и непослушным быть»  . К счастью, в дело вмешался своевременно Никита Борисович Пушкин и подал в Разряд челобитную, в которой просил не наказывать крестьян, т. к. «по указу государей» Тагино дано ему как ближайшему родственнику Петра Михайловича, а вдове последнего даны двор в Москве и 3000 рублей из вотчин и имущества ее покойного мужа.

Никита Борисович был единственным внуком думного дворянина Ивана Большого Михайловича, убитого поляками в Москве в 1611 г. У Ивана Большого Михайловича было четыре сына: Афанасий, убитый в молодости под Кромами, Иван,Борис и Федор. Все они, за исключением Бориса Ивановича, ничем не отличались и не оставили потомства.

Борис Иванович был одним из самых выдающихся представителей рода Пушкиных. В молодости он был в составе посольства московского боярского правительства к Сигизмунду задержан поляками и вышел из плена с Филаретом Никитичем и другими пленниками в 1619 г. В 1630—1636 гг. он был судьей в Разбойном приказе, а затем отправлен послом в Швецию, где был в 1632— 1633 гг. По возвращении из посольства он был на воеводстве в Мангазее и в Яблонове, а затем, в 1642—1648 гг., вторично заведовал Разбойным приказом, [в 1646 г.] был пожалован в окольничие. Самой значительной его службой было вторичное посольство в Швецию в 1649 г. и заключение Стокгольмского мирного договора.

Единственный сын Бориса Ивановича, Никита, был совсем заурядным по службе человеком. Богатый сам по себе, он еще больше разбогател, получив выморочные вотчины своих близких родственников Петра Михайловича и Ивана Никитича. Личная и семейная жизнь Никиты Борисовича сложилась весьма неблагополучно. Своего единственного сына, Афанасия, он женил на Сте- фаниде Емельяновне Украинцевой, а дочь Софью выдал замуж за графа Николая Федоровича Головина, адмирала и президента Адмиралтейств-коллегии. Эти брачные связи очень характерны для времени глубокого брожения во всех слоях общества времени церковного раскола и кануна реформ Петра I.

Н. Ф. Головин, верный поборник крутых и разносторонних реформ Петра I, сын боярина, фельдмаршала и одного из первых русских графов, принадлежал к старой и богатой фамилии Хов- риных-Головиных и был в родстве с верхами московской знати. Емельян Игнатьевич Украинцев был, по тогдашним понятиям, совершенно безродным человеком, богато одаренным самородком из среды провинциальных подьячих. Он начал служить в Москве подьячим в 1665 г., в 1675 г. стал дьяком Посольского приказа, в мае 1681 г. получил думное, дьячество, а затем стал «домовым дьяком», т. е. как бы личным секретарем Петра I, и в апреле 1699 г. был назначен на очень ответственную должность — послом в Турцию.

За время своей многолетней подьяческой и дьяческой службы Емельян Игнатьевич Украинцев правдами и неправдами обогатился и, выдавая свою дочь замуж за Афанасия Пушкина, дал ей богатое приданое, которое и стало предметом некрасивой тяжбы Емельяна Украинцева с Никитой Пушкиным.

Молодой стольник Афанасий Никитич Пушкин своим беспутным поведением и пьянством вызвал жалобу отца государям. Дело дошло до того, что в 1692 г. он ворвался в дом отца «за Смоленскими воротами у Николы Чудотворца» (на Арбате) и избил отца и мать, за что «по указу государей» было велено отправить его «под начало» в Нилову пустынь Столбенского монастыря [на Селигере]. Игумен Ниловой пустыни Пахомий доносил в Разряд, что Афанасий Пушкин буйствует и что у него нет ни людей, ни средств смирять его и стеречь. Несколько времени спустя Афанасий Пушкин бежал из монастыря, был пойман в 70 верстах и возвращен, но бежал вторично и, пойманный погоней, сказал, что он поехал в Москву просить прощения у отца. Дальнейшая судьба А. Пушкина неясна. По-видимому, он был возвращен в монастырскую тюрьму, где и умер в 1694 г.

Его жена, Стефанида Украинцева, жила в это время во дворе свекра «на Покровке в приходе у церкви всемилостивого Спаса, что на Глинищах». По тогдашним обычаям и законам бездетная вдова имела право потребовать от родителей покойного мужа свое приданое — движимое и недвижимое имущество. Для обеспечения прав женщины обычно писали перед браком особую «рядную запись», в которой описывали подробно все приданое. На этот раз рядной записи почему-то не оказалось, и вообще большое судное дело Н. Б. Пушкина с Е. И. Украинцевым, конец которого, к сожалению, утрачен, оставляет неясным очень многое в поведении тяжущихся сторон.

По словам Емельяна Украинцева, его дочь после смерти мужа жила в доме свекра, т. е. Н. Пушкина, одна «в нужде и в небрежение от слуг». Он-де взял ее к себе с разрешения государей и захватил те иконы, которыми ее благословили свекор и свекровь, да «остаток приданого», а что именно и сколько он взял, он не помнит, т. к. Н. Пушкин семь лет молчал, а теперь (в 1699 г.) затеял «покленный» иск.

Возможно, что вдова Стефанида и сам Е. Украинцев воспользовались случаем прихватить кое-что сверх приданого, но и поведение Н. Пушкина представляется неумным и нечистым. Затеяв дело о грабеже, Н. Пушкин вначале уклонялся от представления списка отнятых у него «грабежом» вещей, хотя знал, что без списка подобные челобитные по закону не подлежат рассмотрению.

Представленный им затем список явно содержал множество предметов, не имевших никакого отношения к приданому его невестки, а оценка предметов была преувеличена до фантастичности.

Между прочим Н. Пушкин написал в росписи «грабежа»: «Чепь золотая, большая, с персоною золотой, около персоны каменья — алмазы и яхонты и изумруды. Персона свейские королевы Христины. Цена 1000 рублев, весом в 10 фундов». На это Е. Украинцев, как знаток посольского дела, возразил, что в статейном списке Бориса Ивановича Пушкина, хранящемся в Посольском приказе, сказано, что он получил в награду (1649 г.) цепь с персоной королевы Христины, а весу в ней всего 2 фунта 57 золотников.

Дело Н. Пушкина осталось незавершенным, т. к. по именному указу Петра I от 22 апреля 1699 г. Е. Украинцев был назначен чрезвычайным послом в Турцию, и его дело с Н. Пушкиным было велено отсрочить до возвращения Украинцева из посольства.

Смерть несчастного Афоньки Пушкина в монастырской тюрьме и «поклепный» иск Никиты Пушкина сами по себе бросают тень на доброе имя Н. Б. Пушкина. Еще худшее впечатление производит его' многолетняя тяжба с кн. Андреем Федоровичем Шаховским.

Стефанида Украинцева после смерти мужа получила из его поместья прожиток в 176 четвертей земли с 12 крестьянскими дворами и в 1695 г. вышла замуж за кн. Андрея Федоровича Шаховского. Н. Б. Пушкин, при большом личном богатстве и при двух наследствах, полученных от бездетных родичей, вознамерился отнять у своей бывшей невестки ее прожиток. Более пяти лет он судился с кн. Андреем Шаховским, пуская в ход подложные документы и всевозможные обманы. К сожалению, судное дело об этом дошло до нас в неполном виде и без конца.

Следует отметить, что Н. Б. Пушкин в это время был одиноким стариком. Он вскоре постригся в Троицком монастыре и умер в 1719 г., не дожив одного года до ста лет  .

Едва ли для него большим утешением был брак его дочери Софьи. Его зять, граф Н. В. Головин, находясь на службе в Дании, завел там побочную семью и имел несколько детей, из которых один, Петр-Густав, впоследствии был генерал-майором датской службы.

У следующего по старшинству представителя рода Пушкиных, у окольничего Никиты Михайловича, был один внук Андрей, имевший только дочь. Так пресеклась и эта отрасль рода.

У Григория Григорьевича Сулемши было два внука — Иван Борисович и Федор Иванович, не оставившие мужского потомства. Дочери Ивана Борисовича были замужем: Прасковья — за стольником кн. Семеном Федоровичем Борятинским, а Анна — за стольником (с 1685 г. окольничим) Иваном Алексеевичем Головиным.

Сыновья Гаврилы Григорьевича, прославленного А. С. Пушкиным в «Борисе Годунове», Григорий и Степан, и внуки, Матвей и Яков Степановичи, были самыми значительными по службе представителями рода. Григорий Гаврилович, выдающийся дипломат, был первым боярином в роде Пушкиных. Он не имел детей, и большая часть его вотчин досталась его брату Степану.

Сыновья Степана Гавриловича, Матвей и Яков, были своими людьми в среде царской родни Милославских и горячими приверженцами «старой веры», а по связям со старообрядчеством принадлежали к реакционным кругам конца XVII в.

А. С. Пушкин в черновых набросках ответа на журнальные нападки писал о древности своего рода и, между прочим, о Пушкиных в Смутное время междуцарствия, наступившего после смерти Федора Алексеевича (апрель 1682 г.): «При Петре они были в оппозиции, и один из них, стольник Федор Алексеевич (ошибка, следует: Матвеевич.— С. В.), был замешан в заговоре Цыклера и казнен вместе с ним и с Соковниным».

Про казненного стольника Федора Матвеевича А. С. Пушкин в «Моей родословной» писал:

«Упрямства дух нам всем подгадил: В родню свою неукротим, С Петром мой пращур не поладил И был за то повешен им» .

Выражения «оппозиция» Пушкиных деятельности Петра I и «неукротимость» родни Ф. М. Пушкина представляются неудачной и неверной характеристикой сообщников Алексея Соковнина и Ивана Цыклера, Немного дерзко звучит и выражение, что Ф. М. Пушкин был повешен (не повешен, а обезглавлен) за то, что «не поладил» с Петром I.

Очевидно, что А. С. Пушкин не знал, в чем выразилась «оппозиция» Пушкиных, не знал, что одновременно с казнью Федора Матвеевича его отец, боярин Матвей Степанович, был сослан в Сибирь, а дядя, боярин Яков Степанович, был удален от дел и отправлен в свою деревню и что вообще катастрофа 1697 г. не ограничилась тем, что Федор Пушкин был казнен,— она вывела навсегда весь род Пушкиных из среды московской знати и из правящих верхов государства.

Следственное дело о заговоре Алексея Соковнина и его сообщников не сохранилось или пока еще не найдено, но мы имеем достаточно данных, чтобы выяснить причины и сущность катастрофы, разразившейся над Пушкиными в 1697 г.

Главой заговора были Алексей Прокофьевич Соковнин и стрелецкий полковник, думный дворянин Иван Елисеевич Цык- лер Стольник Федор Пушкин, сын боярина Матвея Степановича, женатый на дочери Алексея Соковнина, был второстепенным соучастником заговора. Среду, из которой вышли заговорщики, характеризуют следующие справки.

Соковнины в среде московской знати были совсем «новыми» людьми. Они поднялись очень быстро из совершенно заурядных лихвинских и карачевских детей боярских путем брачных связей с Милославскими и Морозовыми. Борис Иванович Морозов по своей жене Анне Ильиничне Милославской был шурином царя Алексея, женатого на Марье Ильиничне Милославской. Федор Прокофьевич Соковнин, старший брат Алексея, заведовал Мастерской палатой царицы Марьи Ильиничны, а затем был пожалован в думные дворяне, в 1676 г.— в окольничие, а в 1682 г. (после смерти царя Федора) — в бояре. Столь необычно быстрое возвышение безродного провинциального дворянина объясняется тем, что одна его сестра, Федосья Прокофьевна, была замужем за Глебом Ивановичем Морозовым, старшим братом царского шурина Бориса Ивановича, а вторая, Евдокия Прокофьевна, была замужем за боярином кн. Петром Семеновичем Урусовым.

Наконец, следует прибавить, что одна из дочерей Алексея Про- кофьевича Соковнина, Софья, была замужем за Александром Ивановичем Милославским.

Известно, какими ярыми поборницами старой веры были боярыня Федосья Морозова и Евдокия (Прасковья) Урусова. Они держали себя вызывающим образом, а их родство и близкие связи с царствующим домом ставили царя Алексея в очень затруднительное положение, из которого он долго не решался вый^и.

В 1669 г., 3 марта скончалась царица Марья Ильинична, но только в ноябре 1671 г. царь Алексей решился, наконец, дать приказ о заключении под стражу Федосьи Морозовой. Никакие гонения не могли сломить упорства ярых защитниц старой веры, и в 1675 г. они были «казнены» царем Алексеем, потерявшим надежду укротить ярых раскольниц.

Так, можно сказать, что Федор Матвеевич Пушкин, женившись на дочери Алексея Прокофьевича Соковнина, попал в самую гущу старообрядчества той придворной среды, которая группировалась вокруг Милославских. Хорошо известно, что старообрядчество было не только приверженностью к старым церковным обычаям и старой вере, но сочеталось с консервативностью и даже реакционностью в вопросах политики и социального уклада жизни.

С Милославскими и приверженцами старой веры из среды московских стрельцов Пушкиных связывали не только брачные союзы с Соковниными и Морозовыми. Родная сестра Ивана Федоровича Шиша Пушкина (с 1682 г. окольничий), Ирина Федоровна, вышла замуж за боярина кн. Ивана Андреевича Тараруя Хованского как раз в те годы, когда Федосья Морозова и Прасковья Урусова вели ожесточенную борьбу за старую веру. Известно, что глава московских стрельцов замышлял произвести при помощи стрельцов дворцовый переворот, но в сентябре 1682 г. по приказанию царевны Софьи был вызван из Москвы и убит без всякого суда и следствия в с. Воздвиженском по дороге из Москвы в Сергиев монастырь, где укрывались под защитой дворян и остававшихся верными частей войск царевичи Иван и Петр и царевна Софья.

Царь Алексей Михайлович оставил после себя тяжелое наследство: родню от двух жен, Милославских и Нарышкиных, и трех наследников, из которых два старших, Федор и Иван, по слабости здоровья были неспособны править большим государством, вступившим в период глубоких, давно назревших реформ. При жизни царя Федора неустойчивое равновесие власти поддерживалось инерцией и заведенным исстари порядком, но после смерти царя Федора Алексеевича в апреле 1682 г. наступил длительный период дворцовых смут и борьбы сторонников родичей двух жен царя Алексея, Милославских и Нарышкиных, в которую были втянуты большие массы московских стрельцов, значительная часть московского дворянства и недовольные правительством приверженцы старой веры.

В этот бурный период многовластия и в то же время безвластия Пушкины не выдвинули из своей среды ни одного значительного человека, которого можно было бы считать принципиальным противником Петра I и его смелых и решительных начинаний.

Самым крупным представителем фамилии Пушкиных был Матвей Степанович. Он начал служить при царе Алексее и в 1649 г. в чине стольника, был в составе посольства в Польшу своего дяди, боярина Григория, и отца, окольничего Степана Гавриловичей. В ближайшие последующие годы Матвей Степанович находился при царе и принимал участие в приеме послов. В 1656 г. он сопровождал царя в его походе к Полоцку и Смоленску. В 1672—1675 гг. он был на очень ответственном в то время месте— на воеводстве в Смоленске, в апреле 1674 г. был пожалован в окольничие, а в следующем году был послом Польшу. После смерти царя Алексея Матвей Степанович продолжал получать ответственные поручения и продвигаться успешно по службе. После возвращения из посольства в Польшу Матвей Степанович был послан воеводой в Киев, а в 1679 г.--- в Астрахань. После смерти царя Федора ему были поручены Разбойный и Сыскной приказы, а в 1683 г. он был пожалован в бояре и затем послан в Смоленск. При правительнице царевне Софье Матвей Степанович ведал Владимирский судный приказ, а после заключения царевны Софьи в монастырь был назначен в Расправную палату, высшее судебное учреждение государства. На этом окончилась его служебная карьера.

Был ли он в «оппозиции» начинаниям Петра I и как относился к заговору А. П. Соковнина и И. Е. Цыклера, неизвестно. Следствие сначала не дало никаких улик против Матвея Степановича.

20 февраля 1697 г. он был назначен на службу в Азов, что было со стороны царя немилостью, но не опалой. 21 февраля он присутствовал на богослужении патриарха в Успенском соборе. Однако следствие дало какие-то новые данные о причастности Матвея Степановича к заговору, и после казни заговорщиков (4 марта) он был лишен боярства и сослан в Енисейск, где вскоре и умер. Все его имущество было отобрано в казну.

Отправляясь в ссылку, Матвей Степанович взял с собой малолетнего внука Федора, который тоже вскоре умер в Енисейске.

Младший брат Матвея Степановича, Яков, судя по всему, был заурядным человеком. Нам неизвестно ни одной его сколько-нибудь значительной службы. Он получил окольничество в конце 1688 г., а затем, около 1694 г., был пожалован в бояре. В заговоре Алексея Соковнина со стороны Якова Степановича прямой вины не было, но Петр I нашел нужным удалить его из Москвы, не лишая боярства. 24 марта 1697 г. государь «указал быть на Белеозере у строения Кирилова монастыря боярину Якову Степановичю Пушкину. А без указу великого государя к Москве ему от того дела не ездить; и с Москвы к тому делу ехать ему вскоре» 10°.

В сентябре того же года государь указал боярину Я. С. Пушкину «с Белаозера ехать в касимовскую свою деревню и быть ему в той деревне до своего, великого государя, указу, а из той деревни к Москве и в иные свои деревни ему не ездить»  .

Яков Степанович пробыл в ссылке недолго, и умер в своей касимовской деревне около 1699 г. У Якова Степановича мужского потомства не было, а были две дочери: Марья, о которой ничего неизвестно, и Ирина. Ирина Яковлевна в первом браке (с 1700 г.) была за стольником кн. Петром Ивановичем Шаховским (умер в 1706 г.), во втором (с 1714 г.) — за полковником кн. Петром Федоровичем Мещерским и, наконец, в третьем (с 1716 г.) — за стольником И. И. Цыклером, сыном казненного полковника и думного дворянина И. Е. Цыклера. Так бесславно пресеклась самая выдающаяся отрасль рода Пушкиных.

В конце XVII в. оставались в наличии следующие представители рода. Иван и Федор Ивановичи, сыновья Ивана Федоровича Шиша. Иван Иванович в 1680 г. был стольником, в 1693 г. сопровождал Петра I в его поездке в Архангельск, а в 1703 г. был капитаном Тверского пехотного полка. В 1705 г. он был еще на службе, а 8 марта 1718 г., незадолго перед смертью, написал духовное завещание. Все свои вотчины, за отсутствием потомства у него самого и у его брата Федора, умершего в конце XVII в., Иван Ива- йовйч осавйл своим троюродным братьям, Федору Петровичу, и Петру Петровичу прапрадеду А. С. Пушкина.

Федор Петрович был совершенно заурядным человеком. Немногим значительнее был его брат, Петр Петрович. Он родился в 1644 г. и к 30 годам едва дослужился до чина стряпчего. В 1675— 1679 гг. он был дворянином — судьей во Владимирском судном приказе, в 1673, 1681 и в 1689 гг. принимал участие в крымских походах, а в 1681—1682 гг. в качестве выборного от московского дворянства принимал участие в совещаниях выборных, созванных для устроения ратного дела, и, между прочим, был участником собора, отменившего местничество.

Обзор Пушкиных в последней четверти 17 века в порядке старшинства, несколько скучный для чтения, дает возможность сделать интересные наблюдения. Прежде всего следует сказать, что упадок рода Пушкиных нельзя объяснить какой-либо одной причиной. Мы видим, что он был обусловлен несколькими причинами, не имевшими между собой никакой связи и ничего общего.

На первом месте следует поставить несомненный и труднообъяснимый факт — исключительно большое количество лиц, умиравших без мужского потомства или совершенно бездетными. В XVI в. и в Смутное время значительная смертность без потомства объяснялась участием молодежи в походах и в боях. В XVII в. Пушкины, как и другие дворяне верхнего и среднего слоев, стали царедворцами, командирами воинских частей, дипломатами и градоправителями. Поэтому бездетность многих Пушкиных объясняется какими-то другими причинами, для выяснения которых мы пока не имеем необходимых материалов.

На некоторых семьях рода Пушкиных заметно влияние переходного времени, когда в материальный быт, в семейную жизнь, в верования и нравы Московской Руси властно врывались иноземные влияния, когда рушились старые устои жизни, а заимствованные наспех чужеземные новшества вызывали соблазн и подражание, давая мало положительного и полезного в повседневной жизни.

Иван Афанасьевич Желябужский, родственник Пушкиных, в своих замечательных по правдивости «Записках» в простых и выразительных чертах обрисовал грубость и распущенность нравов последней четверти XVII в. Вполне в духе «Записок» Желябужского описанная выше семейная жизнь Н. Б. Пушкина и смерть в монастырской тюрьме его несчастного сына Афоньки.

Тесные связи самых выдающихся по служебному положению Пушкиных со старообрядчеством и с мятежными стрельцами сыграли в упадке рода Пушкиных значительную роль, но, конечно, катастрофа 1697 г., разразившаяся над Пушкиными, не имела бы таких гибельных последствий, если бы она не совпала с другими симптомами упадка всего рода в целом.

[1940-е годы]

К содержанию книги: Степан Борисович Веселовский - ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ