МОНОГРАФИИ БОЯРСКИХ РОДОВ. Древнейшие боярские семьи

С. Б. Веселовский

Смотрите также:

горожане-землевладельцы, служилые по прибору

Служилые люди жалование...

Набор военно-служилого класса...

Карамзин: История государства Российского

Права и обязанности бояр. Вольные слуги и бояре вотчинники...

БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Царь и бояре...

классы русского общества, сословия бояре

Татищев: История Российская

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

РОД РЕДЕГИН РЕДЕДИ - БЕЛЕУТОВЫ, ДОБРЫНСКИЕ, СОРОКОУМОВЫ

Каждый крупный боярский род представляет для исследователя свои загадки и особые трудности. В Государеве родословце и в Бархатной книге помещены в особых главах три рода: в 27-й главе род Добрынских, в 28-й — род Белеутовых и в 32-й — род Сорокоумовых-Глебовых. Никаких легенд о выездах нет: род Добрынских начинается с Константина Ивановича, род Сороко- умовых — с Михаила Сорокоума, а род Белеутовых — с Александра Белеута, причем прибавлено: «от Редеги». Таким образом, эти три рода оказались разъединенными, и только в роде Белеутовых сохранился след легенды о Редеде.

Между тем в частных родословцах, в родословных росписях, поданных в конце XVII в. для составления родословной книги, и в других источниках, например в разрядных книгах, сохранилось много указаний на то, что эти три рода произошли от одного родоначальника. Пусть легенда о Редеде как родоначальнике не выдерживает критики, но она ценна для исследователя как смутное воспоминание о едином родоначальнике. В генеалогии боярских и вообще служилых родов нередки случаи и полного забвения единства происхождения и случаи, когда разбившиеся на несколько фамилий родичи помнили о единстве происхождения, но не могли дать удовлетворительной росписи первых поколений. Например,- в росписи Борисовых, недостоверной, неполной и сбивчивой в первых поколениях, сказано, что они произошли от Чаадаевых, о Чертковых не упомянуто совсем, в то время как их родоначальником был Матвей, живший в первой половине XV в. От него пошли одной ветвью Борисовы, а другой ветвью, от Василия Чаадая, пошли Чаадаевы (в начале XVI в.). У брата Василия Чаадая второй сын, Иван Григорьевич, носил прозвище Черток, и от него пошли Чертковы. Все три ветви имели вотчины в Муроме и в XVI—XVII вв. служили по Мурому, так что, казалось бы, могли знать своих сравнительно недавних предков. Но родословие Борисовых, как составленное задним чйслом fi конце XVII в., неполно й неудовлетворительно.

В Лаврентьевской летописи (под 1022 г.) есть рассказ о касожском князе Редеде, который, не желая губить воинов, предложил кн. Мстиславу решить бой единоборством с условием, «да аще одолееши ты, то возмеши именье мое и жену мою, и дети мое, и землю мою; аще ли яз одолею, то възму твое все»1. Частные родословцы заимствовали из летописей эту легенду и прибавили, что кн. Владимир Мстиславич (так! — С.В.), убивши в единоборстве Редедю, взял его двух сыновей, Юрия и Романа, и женил Романа на своей дочери, от которой и пошли указанные роды. При этом, разумеется, не обошлось без хронологической несообразности: родословцы показывают от Романа Редедина до Константина Добрынского и Андрея Одинца, живших во второй половине XIV в., всего пять поколений, тогда как их должно было бы быть не менее десяти-двенадцати. Родословцы ничего не говорят о времени и обстоятельствах выезда сыновей Редеди в Москву, так что остается неизвестным, где жили, кому служили и когда стали служить московским князьям потомки Романа.

Отголоски легенды о Редеде мы находим и в других источниках, кроме родословцев. Так, в XVI в. в разрядных книгах одна из отраслей рода Добрынских носила фамилию Зайцевых-Реде- гиных. Воспоминание о Редеде мы находим в росписях, поданных в конце XVI в. Гусевыми, Бирдюкиными-Зайцевыми 2. В этих росписях родословие начинается с Редеги, причем Сорскоумо- вы-Глебовы считаются сородичами Добрынских и Белеутовых, согласно версии частных родословцев.

                        JSTa отца

1.         Роман, второй сын Редеди 

2.         Василий         1

3.         Юрий 2

4.         Иван   3

5.         Михаил Сорокоум   3

6.         Иван Доматко (Домоткан?)            4

7.         Константин Добрынский    6

[8.       Андрей Одинец        6

9.         Александр Белеут    8

10.       Яков Сорока  5

И.        Глеб    5

12.       Михаил          10

13.       Кузьма           10

14.       Никифор        10

15.       Василий         и

16.       Кузьма           11

17.       Илья   11

18.       Иван   и

19.       Василий Меньшой   11

В родословце из собрания И. Д. Беляева Н. П. Лихачев  нашел другую версию происхождения Сорокоумовых, которую он считает более древней — быть может, той, которую Сорокоу- мовы подали в середине XVI в. при составлении Государева родословца. Род выводится в этом родословце тоже от Редеги, но иначе.

№ отца

1. Царевич Сююндюк, внук Редеди, в крещении Иван Черменка

2.         Яков   1

3.         Михаил Сорокоум   2

4.         Глеб    3

5.         Василий         4

6.         Кузьма           4

7.         Иван   4

8.         Илья   4

9.         Василий Меньшой   4 10. Андрей Дурной           6 И. Борис Крюк   6

12.       Михаил Кашкар       6

13.       ^Василий       6

Принадлежность этого родословца Сорокоумовым более чем вероятна. Дело в том, что все занесенные в него родословия не отличаются от обычных, и только в роде Сорокоумовых дано мно- жэство интересных подробностей о службах родичей. В этой версии сохранилось воспоминание о происхождении от Редеди, но роды Добрынских и Белеутовых не нашли себе места. Затем мы видим смещение поколений и прозвищ: Яков Сорока откинут; отцом Сорокоума оказался Яков, а не Юрий; Кашкар и Крюк при других именах оказываются не сыновьями Сороки, а внуками Глеба.

Бархатная книга приняла версию родословца И. Д. Беляева, откинувши первые три колена, и начинает род с Михаила Сорокоума. На основании этого Н.П.Лихачев считает версию Бархатной книги заимствованной из росписи, поданной Сорокоумо- выми при составлении Государева родословца. Это предположение весьма вероятно, но не устраняет всех недоумений. Можно принять, что Государев родословец откинул легенду о Редеде и начал родословие с Михаила Сорокоума, но чья версия была принята для дальнейших поколений — это вопрос.

В некоторых частных родословцах, например в родословце кн. Вадбальского, мы видим версию Бархатной книги, а в других — происхождение от Редеги тоже откинуто, но Яков Сорока остался на своем месте (т. е. как сын Сорокоума), и для следующих поколений принята первая версия.

Отвергнув легенду о Редеде, следует принять указание родословцев о единстве происхождения указанных родов и сопоставить этот вывод с тем, что нам известно о землевладении и служебной карьере Сорокоумовых, Добрынских и Белеутовых. Наблюдения над землевладением рода Редеги — будем так называть его условно — подкрепляет смутное указание родословцев о со- единстве происхождения, а наблюдения над службой объясняют отчасти недостоверность первых колен родословных и смутных воспоминаний о едином родоначальнике.

Род Редеги представляется уже в XIV—XV вв. как сильно разросшийся род, ветви которого расселились по многим уездам Московского великого княжения.

Самые старые вотчины Одинцовых-Белеутовых мы находим в Московском, Волоколамском, Дмитровском и Звенигородском уездах. Быть может, тоже древнего происхождения их вотчины в Ростове. На юг от Москвы, километрах в двенадцати от г. Подольска, находится Белоутово на р. Пахре, а в пятнадцати километрах от Подольска — с. Одинцово-Архангельское. Еще одно с. Одинцово есть на западе от Москвы, в бывшем Звенигородском уезде, в девятнадцати километрах по линии Бёлорусской железной дороги. Затем по актам XV—XVI вв. мы знаем большую вотчину Белеутовых в Звенигородском уезде. Между прочим, в этой вотчине существует и ныне с. Богородицкое-Алехново на р. Истре (Алехно — внук Александра Белеута). Затем вотчины Белеутовых мы находим в Горетове стану Московского уезда, в Дмитровском и Волоколамском уездах. Время происхождения ростовских вотчин неизвестно, а вотчины в Твери (с. Белеутово возле Твери), вероятно, позднего происхождения, т. е. не ранее конца XV в.

Самые значительные и старые вотчины родичей Сорокоумовых находились в Московском уезде, в районе Серпухова, в Дмитрове, Рузе и Волоколамске.

Вотчины Добрынских мы находим преимущественно на востоке от московского меридиана. Старая и очень крупная вотчина находилась вблизи города Юрьева Польского. Некоторые родословцы отмечают, что Константин Иванович (живший во второй половине XIV в.) носил прозвище Добрынский по селу, владельцем которого он был. Затем пятый сын Константина, Федор, носил прозвище Симский, сын Федора Василий имел прозвище Образец, а внук Иван — Хабар. Километрах в пятнадцати от Юрьева ныне существует с. Добрынское на р. Селекше, затем недалеко от него с. Симы, а возле Симы — Хабарово городище. В Опольском стану Суздальского уезда находится с. Деревеньки, Образцово тож, на р. Симяге. Принадлежность этих селений К. Доб- рынскому и его потомкам подтверждается актами XV—XVI вв. Далее, Добрынским принадлежали в начале XV в. вотчины возле самой Москвы — с. Васильевское на Рогоже (за Рогожской заставой), несколько деревень у с. Крылатского и на р. Сетуни (за Дорогомиловской заставой). Затем по актам XV в. известны вотчины Добрынских на р. Истре, на р. Шексне, в Бежецком Верхе и в Юрьеве (подробности о вотчинах родичей Редеги см. ниже).

Сильно разросшийся род Редеги отделил от себя, вероятно еще в XIII в., ветвь, которая позже стала называться Сорокоумо- выми-Глебовыми вообще, а в XV—XVI вв. разделилась на множество отраслей, усвоивших различные фамильные прозвища: Ощериных, Бобровых, Буруновых, Кокошкиных и т. д. Потомство Константина Добрынского в XV в. разделилось на фамилии Бирдюкиных-Зайцевых (а от них — Телегиных), Гусевых и Елизаровых, Викентьевых и Хабаровых. Все отрасли Белеутовых, насколько известно, носили одну фамилию, прибавляя различные прозвища: Белеутовы-Алехновы, Белеутовы-Клушины, Беле- утовы-Рябчиковы.

На исторической сцене родичи Редеги появляются сравнительно поздно. Конечно, они служили и в XIV в. и занимали крупные места (быть может, при дворах удельных князей), но в среду великокняжеского боярства они проникают поздно: в конце княжения Дмитрия Донского — Александр Белеут, при вел. кн. Василии Дмитриевиче — сыновья Константина Добрынского, а Сорокоумовы еще позже, причем ни один из них не достигает боярского чина, а большинство, если кому и удается попасть в думу, должно довольствоваться скромными чинами думного дворянина, постельничего и т. п.

Этим объясняется то, что в середине XVI в., когда составлялся Государев родословец, родичи уже не могли составить задним числом удовлетворительного родословия первых поколений. Несомненно, что при составлении Государева родословца различные отрасли рода подали росписи каждая за себя. Следы этого сохранились в родословии Добрынских. Елизаровы, Гусевы, Ви- кентьевы и Хабаровы подали полные и достоверные росписи, а Зайцевы как самая слабая ветвь подали весьма сомнительную роспись, неполную и с неестественно большим количеством колен. В древнейших редакциях родословий нет Дмитрия Зайца. Так, в родословии, напечатанном по Типографской летописи, у Константина Добрынского показано всего восемь сыновей, а Д. Зайца нет совсем . То же в родословце кн. А. И. Вадбальского. Это, несомненно, говорит о том, что Зайцевы в XVI в. подали свою роспись особо и «приписались» к роду Добрынских с согласия других ветвей. В общем родичи сошлись на признании Константина Добрынского своим родоначальником, и родословие Добрынских в целом вышло удовлетворительным. Менее размножившиеся Белеутовы справились со своей задачей тоже в общем удовлетворительно. По вопросу об общем родоначальнике между Бе- леутовыми и Добрынскими, вероятно, не было согласия, и это обстоятельство оставило след в частных родословцах: в одних родословцах они написаны особыми родами, а в других Константин Добрынский и Андрей Одинец (отец Белеута) показаны братьями, сыновьями Ивана Доматки (Домоткана?). С Сорокоумовыми Белеутовы и Добрынские разошлись давно, да и сами Со- рокоумовы плохо справились с родословием своего сильно размножившегося и разветвившегося рода. В их родословии много пробелов, и достоверным оно становится только с Глеба. Все же предшествовавшие Глебу колена были забыты, перепутаны, и осталось одно смутное воспоминание о внуке Редеди, царевиче Сююндюке.

Все эти наблюдения приводят к выводу, что род Редеди был очень старым великорусским родом, осевшим главным образом в старых уездах Московского княжения, который уже в XIV в., а может быть и раньше, разбился на несколько отраслей, сохранивших память о едином родоначальнике. К верхам московского боярства они, собственно, не принадлежали. Можно высказать предположение, что эти роды были боярскими и в XIV в., но по своим вотчинам, расположенным главным образом, в тех уездах, которые были за удельными князьями, они служили не при великокняжеском дворе, а удельным князьям. По крайней мере, мы видим, что и в XV—XVI вв. многие представители этих родов служили удельным князьям, и этим, вероятно, объясняется то, что ни Белеутовым, ни Добрынским, ни тем более Сорокоумо- вым не удалось занять прочного положения в среде великокняжеского боярства.

К содержанию книги: Степан Борисович Веселовский - ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ