МОНОГРАФИИ БОЯРСКИХ РОДОВ. Древнейшие боярские семьи

С. Б. Веселовский

Смотрите также:

горожане-землевладельцы, служилые по прибору

Служилые люди жалование...

Набор военно-служилого класса...

Карамзин: История государства Российского

Права и обязанности бояр. Вольные слуги и бояре вотчинники...

БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Царь и бояре...

классы русского общества, сословия бояре

Татищев: История Российская

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Род бояр Мячковых потомков Олбуги

Среди второстепенных и третьестепенных служилых родов частных родословцев обыкновенно находится род Мячковых. При невысоком в общем служебном положении Мячковы в третьей четверти XVI в. составили достоверное и довольно полное родословие. Хорошую редакцию его, которая почти дословно повторяется во всех родословцах, мы находим в родословце бывшего Архива Министерства иностранных дел

Предание Мячковых о начале рода правдоподобно: «Из Теврижского государства был посол на Москве у великого князя Дмитрия Ивановича Донского, а звали его Олбугою  , да крестился, а у него было два сына, Яков да Антон. И у Якова сын Мячко, а у Антона сын Михайло»... и. т. д. Прежде чем высказать соображения относительно достоверности этого предания, я расскажу, что известно о землевладении Мячковых, которое, как мне кажется, проливает некоторый свет на их происхождение.

В очерке «Род Серкизов (Старковы)» было отмечено несколько случаев вотчинного соседства Мячковых и Старковых. Прибавлю некоторые подробности. Километрах в семи от коломенского с. Черкизова находится ныне селение Мячково, получившее свое название от Ивана Яковлевича Мячка, жившего приблизительно в последней четверти XIV и в первой четверти XV в. Это не значит, что Мячко был первым владельцем и основателем Мячкова — эта земля могла принадлежать и его отцу Якову, деду Алабуге, а селение могло существовать и до него. В первой четверти XV в. Мячково перешло во владение Федора Андреевича Старка Сер- кизова, а затем его жены Анастасии, которая продала его вел. кн. Василию Васильевичу.

Вверх по течению р. Москвы, километрах в двадцати восьми от Москвы, на правом берегу находится с. Верхнее Мячково, а на противоположном берегу реки, при впадении в нее Пахры,— деревня Нижнее Мячково, известная своими каменоломнями. На правом же берегу Москвы, за Пахрой, находится деревня Тяжина Каменная. Мячково и Тяжина упоминаются в духовной грамоте 1453 г. вел. кн. Софьи среди ее многочисленных прикупов, которыми она распорядилась на случай смерти. После вел. кн. Софьи это владение досталось кн. Юрию Васильевичу, в духовной которого кроме Мячкова упоминается «другое Мячково, что за рекою», т. е. Нижнее Мячково  . Таким образом, видно, что вотчина Ивана Яковлевича Мячка лежала на обоих берегах р. Москвы при впадении в нее Пахры и была продана им самим или его сыновьями вел. кн. Софье.

Возникновение Мячковой слободы в Гороховце можно отнести к концу XIV в. Напомню, что в нескольких верстах от Мячковой слободы находится с. Старково. Иван Мячко и Федор Андреевич Старко жили приблизительно в одно время и оба были внуками ордынских выходцев, первый—Алабуги, второй—Серкиза. Следует обратить внимание на то, что Мячково до сих пор называется чаще слободой, а не селом.

В исторической литературе было отмечено (например, М. К. Любавским), что наибольшее количество слобод мы находим в слабозаселенных местностях, преимущественно на окраинах княжений.

Такой пустынной окраиной великого княжения был Гороховец, и не только в XIV в., но и много позже, до завоевания Казанского царства. В таких местностях князья особенно щедро раздавали земли слободчикам — служилым людям, монастырям или просто предприимчивым устроителям княжеских слобод, которые брались «копить» слободу, созывая со стороны «из иных княжений» вольных людей. Слободчики получали при этом жалованные грамоты с большими привилегиями по суду и в тягле. Так получили, вероятно, Мячко и Старко участки земли в Гороховце, в пустынной тогда местности нижнего течения Клязьмы, недалеко от впадения последней в Оку. Выбор места для устройства селений сам по себе был удачен, и основанные ими села существуют доныне, но жизнь и хозяйство на далекой окраине, видимо, их не устраивали, и они разделались со своими слободами, которые в начале XV в. попали во владение Суздальского Спаса Ефимьева монастыря  .

В менее близком соседстве находились вотчины Старковых и Мячковых в Переяславском, Юрьевском и Владимирском уездах.

В двадцати километрах на восток от города Александрова, на р. Богане, в бывшем Александровском уезде, находится с. Мячково, а рядом с ним с. Макарово. В середине XVI в. эти Села были вотчиной Мячковых. В третьей четверти века весь этот район сильно запустел от опричнины и других причин, и этим, вероятно, объясняется то, что перед 1571 г. Злоба Васильевич Мячков продал с. Макарово Ивану Григорьевичу Нагому .

Километрах в четырнадцати от этой вотчины Мячковых, на р. Киржаче, находилась вотчина Старковых (существующая ныне деревня Старкова). В середине XVI в. смежно с этой вотчиной Старковых находились земли Дмитрия Ивановича Мячкова с братьями Иваном и Данилой. Километрах в двадцати на юго- восток от этой деревни Старковой, в бывшем Покровском уезде, на р. Вольге, находится еще селение Мячково, а километрах в одиннадцати от него—деревня Скрябино. Оба эти селения, т. е. Мячково и Скрябино, упоминаются в духовной боярина кн. Ивана Юрьевича Патрикеева 1497 г. в числе владимирских вотчин, завещанных им жене в.

Приведенные факты соседства Мячковых и Старковых, то соседства непосредственного, как в Коломне и в Гороховце, то более или менее близкого, как в Переяславле и Юрьеве, никак не могут быть признаны случайностями и открывают поле для различных предположений. Мне представляется возможным дать такое объяснение.

Родословие Мячковых называет своего родоначальника Олбугу «послом», но, конечно, не в смысле дипломатического представителя Орды. В летописях послами ханов называются вообще всякие уполномоченные ханской власти, приезжавшие на Русь с общими и частными, важными и неважными поручениями. Таким посланцем и был Олбуга, или Алабуга. Великая замятия третьей четверти XIV в. заставляла бежать из Орды множество людей, потерпевших поражение в частых переворотах. При таких условиях очень легко могло случиться, что посланец свергнутого с престола хана не имел даже выбора и волей-неволей должен был остаться на Руси. Так и посол Олбуга остался в Москве, поступил на службу к вел. кн. Дмитрию и крестился. Для московского князя разложение Орды и переход на службу ордынских царевичей и вельмож были, конечно, выгодны, и выходцы встречали хороший прием.

Неизвестно, были ли Олбуга и Серкиз в каких-либо родственных или иных связях до выезда в Москву, но они и их ближайшие потомки не сразу, конечно, поддавались обрусению и приспособлялись к новым условиям жизни. Естественно, что они стремились по возможности селиться в соседстве. Московские государи не видели в этом никаких неудобств и не только не препятствовали этому, но даже сами селили в XV—XVI вв. татарских и ногайских выходцев целыми гнездами, выбирая нередко окраинные районы княжения. Так, в XVI в. мы находим несколько гнезд служилых татар, образовавшихся, быть' может, частью еще в XV в., в Рязанском, Коломенском и Каширском уездах. Серкиз и Олбуга были, наверное, пожалованы вотчинами «за выезд» в окрестностях Москвы и в Коломне и приобрели, быть может, часть земель покупкой. Их потомки поддерживали на новой родине старые связи и продолжали приобретать новые вотчины и селиться по соседству. Внуки выходцев, Иван Мячко и Федор Старко, вышли за пределы Московского княжения и приобрели вотчины в уездах великого княжения — в Переяславском, Юрьевском и Владимирском.

Серкизовы и Мячковы в первых поколениях были, несомненно, богатыми и многовотчинными людьми. Процесс утраты ими своих вотчин заметно отличается от общего процесса вотчинного обезземеления русских служилых родов. Вотчинное оскудение последних шло, как общее правило, в двух направлениях — по линии дробления вотчин между размножавшимися сонаследниками, продажи измельчавших вотчин чужеродцам и по линии вкладов и продаж монастырям. В истории вотчинного оскудения Старковых и Мячковых мы не видим сколько-нибудь значительного влияния этих факторов. В первых поколениях они размножались очень слабо и тем не менее уже в первой половине XV в. растеряли значительную часть вотчин. Землевладение Старковых было подорвано изменой боярина Ивана Федоровича Старкова, но в истории Мячковых не было и этого обстоятельства. В роде Старковых мы знаем только один крупный вклад монастырю. Относительно Мячковых неизвестно ни одного вклада. Конечно, весьма воз- мржно, что и те, и другие сделали вклады, о которых мы не имеем известий, но, во всяком случае, можно смело утверждать, что их щедрость в этом отношении не может идти ни в какое сравнение с набожностью и щедростью Белеутовых, Монастыревых, Квашниных и других русских родов.

Эти наблюдения наводят на предположение, применимое особенно к Мячковым, что Серкизовы и Мячковы как инородцы и люди в Московском государстве новые с трудом приспособлялись на новой родине к экономическим и социальным условиям жизни и растеряли вследствие этого в первых поколениях большую часть своих многочисленных и значительных первоначальных вотчин.

К очерку землевладения Мячковых следует прибавить небольшой обзор их служебной карьеры. О службе сыновей и внуков Олбуги из летописей и актовых источников ничего неизвестно. Ничего не говорят о них и родословные предания, вообще склонные преувеличивать заслуги родичей. Родословие Мячковых отмечает только одного члена рода, выдающегося по службе,— правнука Олбуги, Федора Меньшого Ивановича Мячкова: «Федор Мячков Меньшой был казначей, а после и дворецкой у великой княгини Марьи, великого князя Васильевой жены Васильевича. А после того тот же Федор Мячков был в уделе у князь Андрея Васильевича Меньшого на Вологде боярин и дворецкой».

В этом показании, как это часто бывает в генеалогических источниках, правда и вымысел смешаны и допущены прикрасы для возвеличения рода. На боярство и дворечество Ф. Мячкова в источниках нет указаний, да оно и мало правдоподобно, судя по общей карьере рода. На некоторых грамотах вел. кн. Марьи есть подпись дьяка Федора  . Весьма возможно, что это Ф. Мячков. Возможно также, что он был у вел. кн. Марьи казначеем, т. к. в XIV—XV вв. должность казначеев нередко занимали дьяки из рабов, но в дворецких бывали обыкновенно более родовитые, чем Мячковы, люди. Относительно службы Федора у кн. Андрея Васильевича есть определенное указание, что он был у него дьяком .

Потомки старшего сына Федора Мячкова были испомещены в Великом Новгороде и несли городовую службу . В XVII в. некоторые представители этой ветви служили по жилецкому списку. Самым видным из числа их был Лукьян Григорьевич. При царе Василии он был жильцом с окладом в 500 четей и 8 рублей из чети. В бою под Троицей он получил три раны и за это пожалован придачей к окладу в 50 четей и 6 рублей. За московское осадное сидение в .1610 г. ему учинен оклад в 600 четей и 18 рублей. Несмотря на эти службы и придачи, он и в 1615 г. оставался жильцом с тем же окладом .

Сыновья Лукьяна после долгой службы поднялись на ступень выше. Иван Лукьянович был дворянином, а Федор Лукьянович — стряпчим и воеводой в Переяславле Залесском .

Потомки второго сына Ф. Мячкова, Константина, служили на том же приблизительно уровне, что и старшие родичи." Михаил Константинович служил в уделе кн. Владимиру Андреевичу, а его потомки служили с городом по Переяславлю.

На более высоком уровне держалась младшая линия рода — от третьего сына Федора-дьяка, от Ивана, у которого было четыре сына — Карп, Дмитрий, Иван и Данила. Последние три были дворовыми по Юрьеву и в 1550 г. зачислены в тысячники. Данила, убитый в молодости при взятии Казани в 1552 г., не оставил потомства. Потомки остальных братьев служили большею частью в жильцах, дослуживались иногда до дворянства, но ни один не достиг чина стольника. Дмитрий Иванович в 1566 г. был приставом у сосланного в опале на Белоозеро кн. М. Воротынского, в 1575 г. был вторым воеводой в Новосили, а в списке 1577 г. записан в дворянах . В том же списке 1577 г. записаны в жильцах все три сына Дмитрия Ивановича, из которых младший, Полуект, при царе Михаиле был дворянином. И следующие поколения этой отрасли только на старости лет дослуживались до дворянского списка.

12 июня 1938 г., Ново-Гиреево.

К содержанию книги: Степан Борисович Веселовский - ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ