ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ МОСКОВСКОГО БОЯРСТВА

С. Б. Веселовский

Смотрите также:

горожане-землевладельцы, служилые по прибору

Служилые люди жалование...

Набор военно-служилого класса...

Карамзин: История государства Российского

Права и обязанности бояр. Вольные слуги и бояре вотчинники...

БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Царь и бояре...

классы русского общества, сословия бояре

Татищев: История Российская

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

МОСКОВСКОЕ БОЯРСТВО В КОНЦЕ 14-15 веках

Итак, мы видим, что к концу XIV в. московское боярство можно считать вполне сложившимся.

В XV в. появляются на сцене роды Нетши (Даниловы), Сороко- умовы-Глебовы, быть может, старые, но выдвинувшиеся позже. Выезжают кн. Юрий Патрикеевич и грек кн. Степан, родоначальник Ховриных-Головиных. С середины XV в. входят в боярскую среду князья Оболенские. В XV в. выдвигаются лично, а не родами представители некоторых не боярских родов, например Басенко- вы. Наконец, в последней четверти XV в. в думу входят ряд княжеских родов и некоторые тверские бояре, и состав правящего класса значительно изменяется.

Весь этот процесс образования правящего класса можно в зависимости от главных этапов развития Московского великого княжения разделить естественным образом на три этапа.

Первый период, как мне кажется, можно начать несколько искусственной гранью — смертью вел. кн. Дмитрия Донского и естественным пределом его считать начало борьбы вел. кн. Василия Васильевича с кн. Юрием Дмитриевичем и его сыновьями за великое княжение. Этот период можно назвать периодом эволюционного развития класса в старых рамках удельных отношений.

Борьба вел. кн. Василия за великое княжение была не только борьбой двух принципов наследования, не только борьбой удельных княжат против великого князя, но и борьбой боярских родов. Даже скудные источники, которыми мы располагаем, дают возможность различить, какие роды оставались в этой борьбе все время верными вел. кн. Василию, какие колебались, какие приняли сторону удельных княжат. В результате этой борьбы произошли большие перестановки. Выдвинулись на первые места такие роды и отрасли, которые раньше были в тени, и сошли со сцены совсем или во вторые ряды те роды или отрасли родов, которые принимали слишком видное участие на стороне Потерпевших поражение удельных княжат.

Наметившийся после этой замятии перелом становится ясным с вокняжением вел. кн. Ивана III. Великое княжество московское перерождается* в государство в собственном смысле слова и объединяет всю Северо-Восточную Великороссию.

В соответствии с этим изменяется состав боярского класса: один за другим в него входят роды удельных князей и тверское боярство. Гранью этого третьего периода следует считать террор опричнины царя Ивана, при котором погиб без остатка целый ряд старых родов, а другие сильно поредели или, разоренные, утратили свое положение. После опричнины до начала Смуты московские цари правят с остатками того же самого класса. Смута начинает новый период, довершая во многих отношениях дело опричнины, а после Смуты состав класса уже изменен и перерожден сверху донизу.

Движение родов в первом периоде.

1.         Вельяминовы-Воронцовы. Со смертью Семена, бездетного сына окольничего Тимофея, пресеклись все старшие отрасли Вельяминовых, за исключением Ивана, сына Федора Воронца. Представитель младшей ветви, Федор (Юрий?) Грунка, если и был боярином, то его дети в думу, по-видимому, не попали. Иван Федорович Воронцов, бывший боярином еще при вел. кн. Дмитрии, умер, по-видимому, в начале XV в., и его место в думе занял его единственный сын Никита. Таким образом, в первом периоде Воронцовы-Вельяминовы перестали занимать первенствующее положение в думе.

2.         Акинфовичи. Несмотря на опалу и конфискацию имущества, постигшие на рубеже XV в. (до 1406 г.) старшего Акинфовича — Федора Свибла, остальные Акинфовичи продвигаются один за другим и занимают настолько видное положение, что его можно сравнить с положением Вельяминовых в XIV в. Вслед за Иваном Хромым и Александром Остеем выдвигаются остальные братья — вероятные бояре Иван Бутурля и Андрей Слизень, а во второй половине княжения Василия Дмитриевича — Михаил Челядня. Михаил Челядня через брак старшего сына Ивана с дочерью кн. Юрия Патрикеевича был в свойстве с великим князем. В конце княжения Василия Дмитриевича выдвигается следующее колено: Давид, сын Ивана Хромого (вероятный боярин), и два сына Александра Остея — Роман и Тимофей.

3.         О Морозовых за этот период ничего неизвестно. Можно считать вероятными боярами трех сыновей боярина Михаила Ивановича: Василия Слепого, Василия Шею и Бориса, но в общем этот род ничем не выделился.

4.         Из рода Андрея Кобылы продолжают возвышаться потомки его младшего сына Федора Кошки. Последний умер в начале XVB. А в послании Едигея (6916 [1408] г.) его старший сын, Иван, упоминается как казначей, любимец и «старейшина» великого князя, который, в противоположность своему отцу, Кошке, угождавшему Орде, навлекает на Русь своими неразумными советами гнев ордынского царя: великйй князь «не выступает» из его слова и думы. Вслед за ним выдвигается его брат — Федор Голтяй, дочь которого выходит замуж в 6915 [1406/07] г. за кн. Ярослава Владимировича Боровского. О близости Кошкиных к великому князю свидетельствует то, что Иван был свидетелем всех духовных Василия Дмитриевича, а Федор — первой.

5.         Бяконтовы продолжают свою карьеру, но ничем не выделяются. После смерти в 1392 г. престарелого боярина великих князей Дмитрия и Василия Данилы Феофановича, кажется, были боярами его сыновья Константин и Иван. Два другие внука Феофана, Юрий и Данила Степановичи, служат боярами, как их отец, которого вел. кн. Василий Дмитриевич «отдал» митрополиту в бояре. Затем начинается выдвижение младшей ветви рода Бяконта, Бориса Даниловича Плещеева, внука Александра Плещея.

6.         Из сыновей Ивана Родионовича Квашни попадает в бояре его второй сын, Илья, которого Едигей в своем послании называет в числе старших бояр, которые могли бы подать добрый совет, как вести себя по отношению к Орде. (В списке родословной рода Квашниных Илья Иванович показан в числе бояр, подписавших духовную вел. кн. Василия Дмитриевича. В действительности ни на одной из трех духовных его подписи нет. Очевидно, это одна из «затеек» — интерполяций Квашниных, которые отметил Бутурлин, списывая для себя эту роспись.)

7.         После насильственной смерти Алексея Петровича Хвоста его потомство выходит из числа московских боярских родов. Его внук и правнук служат можайско-верейским удельным князьям.

8.         Сходит со сцены и род Окатьевичей Валуевых. Старший сын Тимофея Волуя, убитого на Куликовом поле, [Федор], по-видимому, был убит своим «лукавым рабом» в 1382 г. Его брат Данила в 1392 г. был боярином, и на этом кончаются наши сведения об этом роде, В конне XIV или в начале XV в. по неизвестным причинам он выходит из боярской среды.

9.         Род Зерновых стоит по-прежнему высоко. Иван и Константин Шея Дмитриевичи были свидетелями первой духовной вел. кн. Василия Дмитриевича. Константин не имел сыновей, с единственного сына его брата Ивана — Федора Сабурова — начинается возвышение Сабуровых, старшей ветви рода Зерновых. Федор Иванович Сабур упоминается на Куликовом поле как храбрый костромич в полку И. Р. Квашнина. Очевидно, он был тогда моло- дым'человеком. После смерти отца он попал в думу и был свидетелем второй и третьей духовных вел. кн. Василия.

Брат Федора Сабура, Данила Подольский, был боярином, но младший брат, Иван Годун, судя по всему, до боярства не дослужился. Его потомство более ста лет прозябало в среде

рядового дворянства и выдвинулось только во второй полойине XVI в.

Данила Подольский в некоторых родословцах показан бездетным, по другим — у него был один сын и один внук, на котором пресекся весь род.

10.       Неясны причины выхода из боярской среды потомства Федора Красного Фоминского. Его внуки от старшего сына, Михаила Крюка, Борис и Иван, были боярами вел. кн. Василия Дмитриевича и умерли оба бездетными. Внуки от второго сына, Ивана Собаки, Семен Трава и Василий, тоже были боярами того же князя. Василий умер бездетным. Конечно, смерть трех внуков- бояр без мужского потомства ослабляла род, но, кажется, для этого были и другие причины. Дело в том, что пятого внука, Василия Борисовича Вепрева, мы видим позже как сторонника Шемяки, а их брательник Федор Андреевич Коробьин, внук Федора Слепого Фоминского, отъехал в Тверь. Как бы то ни было, Фоминские в этом периоде вышли из боярской среды, и только в XVI в.,при вел. кн. Василии Ивановиче, одной ветви рода, Карповым, удалось занять скромное место среди думных чинов.

11.       Из рода Редеги выдающееся положение занимали представители двух ветвей: Добрынские и Одинцовы. Андрей Константинович Сахарник Добрынский был боярином вел. кн. Василия Дмитриевича. В 1420 г. он упоминается как боярин кн. Константина Дмитриевича, а позже вел. кн. Василия Васильевича. Его брат, Федор Симский, упоминается в 1429 г. как воевода великого князя. Наконец, третий Добрынский, Петр Хромой, упоминается в послании Едигея как старший боярин, который может дать великому князю разумный совет.

Позже, во втором периоде, Добрынские приняли участие в борьбе князей за великое княжение, и это было причиной выхода их из боярской среды. Боярин Александр Андреевич Белеут в 1390 г. исполнял почетное поручение: ездил в Литву за невестой великого князя кн. Софьей Витовтовной. Его старший сын, Феодо- сий, отъехал в Литву, а в бояре попали два других, Роман и Федор, в конце княжения вел. кн. Василия Дмитриевича или в начале княжения его сына.

Интересно проследить и отметить, как трудно было удержаться в боярской среде новым родам вел. кн. Дмитрия Донского, т. е. таким, которые выехали при нем или, будучи старыми, при нем выдвинулись на историческую сцену. Мы знаем таких родов более десятка, и из них заняли видное место одни ]Всеволожи.

О некоторых родах за этот период ничего неизвестно. Таковы Меликовы (от Семена Мелика), Старковы (от Андрея Серкизовича), Кутузовы.

Два рода — Полевых и Мининых — выбывают по неизвестной причине. Боярин Александр Поле в 1390 г. ездил в Литву за кн. Софьей, невестой великого князя, в 1401 г. он был воеводой в походе на Торжок и больше не упоминается. Неизвестно ничего и о его единственном сыне Дмитрии... *

Напряженные после смерти вел. кн. Василия Дмитриевича отношения между его сыном вел. кн. Василием и дядей кн. Юрием Дмитриевичем перешли в 1431 г. в открытую борьбу, длившуюся более 20 лет и закончившуюся в 1453 г. Эта продолжительная смута была испытанием не только для междукняжеских отношений и власти московских великих князей, но и для всего боярского класса. При такой длительной смуте никто не мог остаться в стороне, все так или иначе, одни в большей, другие в меньшей степени были втянуты в борьбу князей между собой. Правда, низшие классы не приняли активного участия в борьбе, но интересы служилого класса, в особенности боярства, были настолько тесно связаны с интересами князей, что ему так же, как и князьям, история поставила вопрос: быть ли Великороссии единым государством или по- прежнему делиться на уделы и страдать от этого; на чью сторону стать и что делать? И если в результате борьбы победа осталась за Московским великим княжением, за принципом государственного единства, то это объясняется не столько «политикой» великокняжеской власти, сколько интересами и сознательностью боярства и всего служилого класса. Правда, что в этой борьбе, как и во всякой, некоторые лица преследовали свои личные цели, другие с самого начала сознавали интересы своего класса, но в общем после непродолжительных колебаний линия поведения боярства определилась и определила исход~борьбы. Лица, принявшие слишком решительно ложное направление, выбыли из боярского класса, другие столь же решительно стали на правильный путь, и боярство в целом вышло из борьбы консолидированным и простило отступникам их колебания.

Словом, эта замятия привела к пересмотру родов и лиц, к удалению чуждых элементов и к консолидации боярского класса.

Необходимо сказать несколько слов об источниках, которыми мы располагаем для освещения этого вопроса. Летописи, как известно, дают мало указаний на участников смуты и очень редко объясняют мотивы их поведения. Если бы у нас был только этот источник, то мы должны были бы отказаться от попытки выяснить этот вопрос. Но мы имеем ценный материал родословцев, который проливает значительный свет. Правда, что и родословцы почти ничего не дают для выяснения роли отдельных лиц, но они дают большее — имея перед глазами родословные таблицы и внимательно всматриваясь в историю отдельных родов, мы имеем возможность констатировать, какие роды остались в стороне от борьбы и ничего не потеряли, какие выиграли, какие пострадали. Сопоставление этого материала с летописными фактами освещает далеко не все, но весьма многое.

Итак, рассмотрим отдельные акты этой многолетней драмы, придерживаясь летописей и справляясь все время в родословных действующих лиц.

В прологе драмы первую роль играет бояр Иван Дмитриевич Всеволожский.

Смерть Витовта в октябре 1430 г. и митрополита Фотия в конце 1431 г. развязала руки кн. Юрию Дмитриевичу. Он вернул великому князю перемирный договор 1428 г., что означало начало открытой борьбы за великое княжение. После переговоров обе стороны решили по прежнему договору передать спор на решение хана. В сентябре 1431 г. кн. Юрий и вел. кн. Василий, едва достигший 16 лет, отправились в Орду. С вел. кн. Василием приехал Иван Дмитриевич Всеволожский. В летописях рассказывается, как Иван Дмитриевич ловко поссорил вельмож хана, а затем грубой, чисто азиатской лестью расположил хана в пользу великого князя и одержал таким образом победу над кн. Юрием. Есть указания, чт;о уже во время этой поездки Иван Дмитриевич завел речь о браке великого князя со своей дочерью и получил от него, быть может, обещания. Как бы то ни было, но дальнейшее показывает, что он хлопотал в Орде за вел. кн. Василия не совсем бескорыстно, а в расчете возвыситься и закрепить свое положение браком дочери с великим князем.

Успешная поездка в Орду с великим князем и оказанные услуги давали ему новое основание породниться с великим князем и занять таким образом одно из первых мест.

Никоновская летопись сообщает: «Боярин великого князя Василиа Васильевичи Иван Дмитреевич, служивый... ему со всем предложением и истинным сердцем во Орде, и великое княжение ему у Махметя царя взя, и возхоте за великого князя Василия Васильевичи дщерь свою дати; и о сем слово бысть ему с великим князем». По возвращении из Орды, продолжает летопись, великий князь и его мать, вел. кн. Софья Витовтовна, не пожелали этого брака и избрали другую невесту — кн. Марью, дочь Ярослава Владимировича, внучку Марьи Голтяевой Кошкиной. Едва ли можно сомневаться, что в этом решении их поддерживали Кошкины и, вероятно, другие роды,* не желавшие возвышения Ивана Дмитриевича.

Иван Дмитриевич не смирился церед этим отказом и сразу перешел к враждебным действиям: «И тако Иван Дмитреевич с Москвы побежа ко князю Констянтину Дмитреевичю на Углеч, к дяде великого князя Василия Васильевича, и оттоле во Тферь, а со Твери в Галичь ко'князю Юрью Дмитреевичю» г. ?Ясно, почему именно в эти места"поехал Иван Дмитриевич: зная недружелюбное и даже враждебное отношение этих князей к великому князю, он поехал к ним склонять их к нападению и открытой борьбе.

В той же летоййсй, очевидно из другого йсточнйка, вставлено, что зимой того же года Иван Дмитриевич из Твери отъехал в Галич ко кн. Юрию Дмитриевичу «и начат нодговаривати его на великое княжение; и князь Юрьи по его думе посла по дети своя, по князя Василья и по князя Дмитрея по Шемяку на Москву; а они тогда были на свадбе великого князя Василья Васильевича»  .

Этим кончается пролог, за ним тотчас развертывается первое действие драмы — пир на свадьбе вел. кн. Василия с кн. Марьей Ярославной. Чтобы уяснить себе всю обстановку ссоры, происшедшей во время пира, надо напомнить отношения, сложившиеся между князьями после их поездки в Орду. Кн. Юрий, чувствуя свое бессилие бороться против племянника, поддерживаемого ханом, уехал к себе в Галич и не явился на свадебный пир. Его сыновья отнеслись к унижению отца иначе и не были склонны порывать с великокняжеским двором. Из дальнейших событий видно, что они были против возобновления борьбы и пошли на это только под влиянием оскорбления и по приказанию отца. Таким образом, пожар вражды за недостатком пищи готов был погаснуть. Оскорбленный отказом великого князя, Иван Дмитриевич прекрасно это понимал, и если кому было нежелательно наступившее перемирие, то больше всего ему.

Бежав из Москвы, он отправился ко всем возможным союзникам своего мщения и врагам великого князя. Как показали дальнейшие события, ему удалось склонить на выступление кн. Юрия." Необходимо было поднять и сыновей кн. Юрия, и для этого была кущена легенда о золотом поясе. Напомню эту легенду. Суздальский кн. Дмитрий Константинович дал этот ценный пояс в приданое за своей дочерью вел. кн. Дмитрию Донскому (1366 г,). Тысяцкий Василий Вельямийов на свадьбе (!) подменил этот пояс другим, менее ценным, и впоследствии подарил своему сыну Ми- куле. Микула дал этот пояс Ивану Дмитриевичу, когда выдал за него свою дочь. Иван Дмитриевич дал его в свою очередь в приданое своему зятю кн. Андрею Владимировичу. Наконец, в 1431 г. этот пояс попал к кн. Василию Косому, когда он обручился с дочерью кн. Андрея, внучкой Ивана Дмитриевича. Нелепость этой легенды сразу бросается в глаза. Пояс исключительной ценности три раза переходил на глазах у всех из рук в руки, и никто не замечает и не знает о подмене, происшедшей за 65 лет перед тем! И только на свадьбе великого князя, когда пояс был на кн. Василии Косом, вдруг Петр Константинович Добрынский «познал», что это был тот самый краденый пояс.

Замечательно, как летописцы рассказывают эту историю пояса, изложенную выше. Они без всяких комментариев рассказывают историю пояса и, как бы извиняясь за сообщение такой нелепости, прибавляют:«Се же пишем того ради, понеже много зла с того ся почяло». Если даже допустить невероятное предположение, что тысяцкий Василий совершил эту кражу незаметно для всех окружающих, то факт этой кражи мог быть известным только в его семье и прежде всего Ивану Дмитриевичу. Он же и пустил ату легенду, чтобы подлить масла в огонь — поссорить сыновей кн. Юрия с московским двором.

Его расчет оказался правильным. При дворе нашлись лица, которым эта выдумка была на руку. Она послужила грубым предлогом, чтобы нанести в угаре пьяного пира тяжелое оскорбление кн. Василию. П. К. Добрынский, о котором мы еще услышим позже, «познал» этот пояс, а Захарий Иванович Кошкин сорвал его с кн. Василия, совершенно невинного, даже если бы пояс действительно был украден 65 лет тому назад, и тем нанес ему тяжелое оскорбление. Участие Захария Кошкина едва ли случайно — ведь он был двоюродным дядей кн. Марьи, внучки Марьи Голтяе- вой Кошкиной. Это дает повод думать, что Кошкины были в числе тех бояр, которые расстроили брак великого князя и дочери (или внучки) Ивана Дмитриевича.

Оскорбленные так грубо, братья уехали из Москвы в Галич к отцу. В Галиче под влиянием и при участии Ивана Дмитриевича шли спешные приготовления к походу. Приезд сыновей развязывал руки кн. Юрию, и он быстро двинулся на Москву. Князья были уже в Переяславле, когда великокняжеский наместник в Ростове П. К. Добрынский узнал об их движении и бросился в Москву уведомить великого князя. Великий князь, не подготовленный к борьбе, выслал навстречу кн. Юрию своих послов Федора Андреевича Лжа и Федора Товарка для переговоров о мире.

Но «Иван Дмитриевич не дал о миру ни слова молвити. И тако возвратившеся послы великого князя безделни», т. е. не сделав дела. Великий князь наскоро собрал людей, случившихся на Москве при нем, присоединил к ним торговых и других москвичей и стал на Клязьме в двадцати километрах от Москвы. Несмотря на превосходство сил противника, он дал бой и был разбит, т. к. от москвичей не было никакой помощи — «мнози бо от них пиани бяху, а и з собою мед везяху, что пити еще»  .

Интересно было бы знать, на чей счет происходило это несвоевременное пьянство? Разбитый великий князь бежал через Тверь в Кострому, а кн. Юрий занял Москву, сел на великом княжении и послал своих сыновей за великим князем. Привезенный в Москву, великий князь «добил челом» кн. Юрию при помощи любимого боярина кн. Юрия, Семена Федоровича Морозова, «бе бо сей Семен у князя Юрьа Дмитреевичя в велице славе и • любви».

Под влиянием С. Морозова кн. Юрий совершил грубую ошибку — освободил великого князя и дал ему в удел Коломну. Иван Дмитриевич и многие бояре и слуги, принявшие сторону кн.

Юрия, предвидя последствия ошибки и опасаясь наказания, «разъяришася о сем, и не любо им бысть сие всем».

Последствия ошибки сказались очень быстро. Кн. Юрий захватил Москву и великое княжение врасплох. Освобожденный великий князь стал на Коломне центром, вокруг которого могли собраться его бояре и слуги. На его зов к нему стали стекаться люди не только со всех концов великого княжения, но и из Москвы — бояре и слуги стали отказываться от кн. Юрия и отъезжать на Коломну «от мала до велика».

В числе других, видя свое дело проигранным, поехал с повинной и Иван Дмитриевич с детьми  , но расчет на прощенье оказался ошибочным: он был схвачен, ослеплен, и все вотчины его конфискованы.

В Ермолинской летописи под 6941 (1433) г., т. е. правильно, сообщается: «Того же лета князя великого Иван Дмитриевич поймал и с детьми, да и очи ему вымали» . Редактор летописи Ф. И. Покровский в примечании заметил, что это известие вставлено по ошибке и должно быть отнесено к 6953 [1444/45] г., когда великий князь был ослеплен. С этим нельзя согласиться. Здесь следует видеть, описку переписчиков и прочесть это место так: «князь великий ИванагДмитриевича поймал, и с детьми, да и очи ему вымали». Старик И. Д. Всеволожский был ослеплен в 1433 г., по приезде в Коломну, и тогда же, по-видимому, умер. В договоре 1433 г. великого князя с кн. Юрием упоминаются вотчины, конфискованные у Ивана Дмитриевича.

Интересно отметить, как объясняют летописи этот съезд служилых людей в Коломну. Никоновская летопись объясняет это тем, что «не любо им бысть всем на любовника княже Юрьева на Семена Морозова»  . Но мотив зависти к С. Морозову мог подвигнуть только немногих, а не тех, которые съезжались со всех концов Руси. Более основательное, хотя и в неудачной форме, объяснение находим в других летописях и в некоторых родословцах: «И князи и бояре не навыкли служить галичским князем и поехали все от мала до велика на Коломну»  . Смысл этого показания раскрывается легко, когда мы знаем историю служилых родов... *

К началу княжеской усобицы целый ряд родов, как, например, Монастыревы, Сатины, Новосильцевы, Хвостовы, Отяевы, Мяч- ковы, Полевы и другие, был вытеснен из среды московских бояр и служил удельным князьям. Кроме служебных связей они большею частью были связаны и своим землевладением в уделах.

Кроме этих родов удельным князьям служили и представители младших или захудалых ветвей московских боярских родов.

Во всяком случае, всегда переход на службу к удельным князьям был своего рода деградацией, и, возвращаясь на службу к великому князю, такие лица и их потомки не могли восстановить своего прежнего положения.

Поэтому естественными союзниками великокняжеской власти были старые московские роды, так же как естественными сторонниками удельных князей были те роды, которые перешли к ним на службу или служили по своим вотчинам исстари.

Если мы соберем все показания летописей и других источников о лицах, которые так или иначе оставили по себе следы в истории и принимали участие в этой многолетней драме, то увидим, что в общем они распределяются так, как и можно было ожидать, зная их принадлежность к тому или иному роду. Если были исключения, то они только подтверждают высказанное мнение.

Чтобы убедиться в этом, рассмотрим, как отразилась княжеская усобица в конечном счете на судьбах известных нам родов.

Обзор родов дает возможность сделать ряд очень интересных выводов. О старых родах, Которые, видимо, ничего не потеряли и не выиграли от княжеской усобицы, а таких большинство, я не буду говорить. Отмечу только те роды, в которых заметны изменения в худшую или лучшую сторону, изменения, которые предположительно или по прямым указаниям источников можно поставить в связЪ с событиями этого времени.

К родам, выдвижение которых можно поставить с некоторой вероятностью в связьи с событиями 1431—1453 гг., можно отнести Кутузовых, Сорокоумовых-Глебовых и Мамоновых-Даниловых.

О службе Кутузовых ничего неизвестно до 40-х годов XV в. О Федоре Александровиче Кутузе известно, что он был женат на дочери боярина Константина Дмитриевича Зернова. Судя по этому, он был не рядовым служилым человеком, но на исторической сцене появляются только его сыновья, брат Григорий Горбатый и племянники.

Род Нетши^принадлежал к старым боярским родам удельные князей. На службу к великим князьям он перешел не во время усобицы и не в связи с нею, а позже, в результате ликвидации нескольких уделов. Андрей Дмитриевич служил кн. Ивану Можайскому и был у него боярином, когда князь «поймал» его* а жену его сжег «безлеп» по обвинению в волшебстве в 6951 [1442/43] г. Сын Андрея, Григорий Мамон, в 1480 г. был ближайшим советником вел. кн. Ивана. Он и Иван Васильевич Ощера вызвали со стороны некоторых летописцев суровое осуждение за осторожные советы. Насколько это справедливо, трудно сказать, но для нас важно то, что Мамон, несомненно, был близким к великому князю человеком и что, несмотря на это, получил окольничество только в 1500 г. Так трудно было удельным слугам устроиться при москов-г. ском дворе.

Выше было отмечено очень неясное прошлое Сорокоумовых- Глебовых в XIV и начале XV в. С некоторой долей вероятности боярином можно считать только Василия Глебовича, да и то неизвестно, кому он служил. В родословцах говорится, что старший сын Василия Глебовича, Григорий Криворот, был дворецким вел. кн. Василия Васильевича. По другим источникам, Григория Криворота можно считать вероятным боярином начала княжения Ивана Васильевича. К числу родов, занимавших очень видное положение в XIV и в начале XV в. и утративших его к середине XV в., следует отнести потомков кн. Константина Фоминского. Однако ставить это в прямую связь с междукняжеской усобицей едва ли возможно. В самом деле, у боярина Михаила Федоровича Крюка было два сына, Борис и Иван, которые, по родословным данным, были боярами при вел. кн. Василии Дмитриевиче. Оба они умерли бездетными, по-видимому до начала смуты или в самом начале ее.

У боярина Ивана Федоровича Собаки было тоже два сына — Семен Трава и Василий. По родословным данным, они были боярами вел. кн. Василия Дмитриевича. У Василия был один бездетный сын. От Семена Травы пошли Скрябины, Осокины, Пырьевы и Салтыковы-Травины, но когда и почему они выбыли из боярской среды, неизвестно. Наконец, у Бориса Федоровича Вепря был сын Василий. Василий Вепрев в 6955 [1446/47] г. служил кн. Шемяке, был у него воеводой и был разбит кн. Ряпо- ловским. В родословцах у него не показано потомства, и на основании этих фактов можно думать, что Василий сложил свою голову на службе у Шемяки. Прежде чем перейти к заключению, скажу еще несколько слов о тех представителях старых московских родов, которые отмечены в летописях как лица, замешанные в смуте.

К таким принадлежит Иван Федорович Старков, правнук татарского царевича Серкиза, выехавшего к вел. кн. Дмитрию Донскому. Выше было упомянуто, что он «коромолил» с Москвы в 6954 [1446] г. Там же было разъяснено, в чем состояла крамола,— она состояла в шпионаже и подготовке внезапного захвата вел. кн. Василия кн. Шемякой, т. е. в сообщении сведений.

Но, очевидно, Иван Старков делал это достаточно ловко и неуловимо, и его предательство осталось безнаказанным: позже, в начале княжения вел. кн. Ивана, мы видим его боярином. Тем не менее Старковым не удалось удержаться в боярской среде. Еще его старший сын, Александр, был дворецким у кн. Юрия Васильевича, но второй сын (Алексей) и все дальнейшее его потомство выбыли из боярской среды.

Необъясненным в летописях и непонятным образом в лагере кн. Дмитрия оказался один представитель исконного рода великокняжеских бояр — Михаил Федорович Сабуров. Так же необъяснимо он перешел на сторону великого князя и был амнистирован. Как известно, у Михаила Федоровича сыновей не было, а свои вотчины он отдал вел. кн. Марье. Затем, по Шереметевскому списку он, показан боярином и дворецким, умершим в 6972 [1463/64] г. Нет ли тут какой-то неточности? Есть основание думать, что за несколько лет до смерти он постригся в монастыре и, следовательно, отошел от общественной деятельности. Сопоставление этих фактов дает основание предполагать, что переход на сторону кн. Дмитрия прошел для него не даром. Может быть, в разгар борьбы он был амнистирован без условий, но позже ему пришлось искать заступничества у вел. кн. Марьи, отдать ей вотчины (не имея мужского потомства, он легко мог это сделать), а затем постричься.

Во всяком случае, эпизод с Михаилом Федоровичем не отразился на карьере его братьев и всего рода Сабуровых.

Чтобы подвести итоги всему предшествовавшему изложению, я сделаю обзор бояр и виднейших служилых людей по родам в промежуток времени с окончания смуты, т. е. за последнее десятилетие княжения Василия Темного, до наплыва новых родов, княжеских и некняжеских, при вел. кн. Иване, наплыва, связанного с падением независимости Ярославля, Новгорода и Твери.

Этот период намечается естественным образом. Как ни устойчива была общая линия поведения московских родов во время смуты, все-таки некоторые перестановки в составе родов и лиц произошли. С другой стороны, за последнюю четверть XV в. состав правящего боярства быстро и настолько сильно изменяется, что в истории его начинается совершенно новый период.

Обзор боярства за этот период тем более необходим, что Шере- метевский список думных чинов за первые пятнадцать лет княжения вел. кн. Ивана страдает большой неполнотой.

Для Воронцовых-Вельяминовых это время было временем ущерба. У Никиты Ивановича Воронцова было два сына, из которых младший, Тимофей, был убит под Можайском и не оставил потомства. Его старший брат, Иван, был боярином кн. Юрия Васильевича. У того же князя в то же время был боярином один представитель младшей ветви рода — Василий Федорович Вельяминов. Сын Василия, Иван Шадра, был пожалован в окольничие великого князя в .6984 [1475/76] г., и с него начинается возвышение Воронцовых-Вельяминовых в великокняжеской думе.

Неизменно высокое положение занимают Акинфовичи. После вероятного боярина Давида Ивановича Хромого в 6979 [1470/ 71] г. получает боярство его сын Федор. Вторая ветвь — Остеевы. После бояр второй четверти века Тимофея и Романа Александровичей Остеевых в думу попадают Андрей Романович Хруль и Андрей Тимофеевич Жулеба. Из третьей ветви, Бутурлиных, в последнее десятилетие княжения Василия после Ивана Ивановича становится боярином его старший сын, Андрей, а позже, при вел. кн. Иване, вероятно, и младший сын — Никита. Наконец, из младшей ветви, Челядниных, после Федора Михайловича с начала княжения Ивана выдвигается его старший сын, Петр.

Из другой ветви рода Радши, Пушкиных, в середине XV в. выдвигается Федор Григорьевич Товарко, старший сын которого, Иван Ус, был видным деятелем и боярином первой половины княжения Ивана III.

Из рода Кобылы по-прежнему занимают высокое место представители младшей линии — Кошкины. Федор Брех и Захарий Иванович были боярами вел/кн. Василия Темного. При вел. кн. Иване попадают в думу два сына Захария — Яков в 6988 [1479/80] г. и Юрий в 6992 [1483/84] г. Со смертью в Суздальском бою боярина Андрея Федоровича Голтяева мужское потомство Ф. Голтяя пресеклось. Наконец, Константин Александрович Беззубцев, по-видимому, был боярином и, во всяком случае, очень видным воеводой третьей четверти XV в.

Из рода Морозовых боярами были Василий Михайлович Слепой и его сын Григорий Поплева {с 6984 [1475/76] г.), затем Василий Михайлович Шея, брат В. Слепого, и, вероятно, его сын Дмитрий Васильевич.

Какую должность занимал Борце Михайлович, неизвестно, но его сын, Иван Тучко, был в 6975 [1466/67] г. дворецким великого князя, а другой сын, Василий Тучко, получил боярство в 6988 [1479/80] г. Как воевода заслуживает упоминания Иван Игнатьевич Глухой в 6976 [1467/68] г., а как видный деятель — Дмитрий Давидович, бывший в конце XV в. боярином вел. кн. Ивана Ивановича.

Из Филипповых-Морозовых во время усобицы выделился Семен со своими сыновьями. Его сыновья и позже, в 6976 [1467/68] г. отмечаются в летописях как участники Казанского похода, но ни Семен, ни его сыновья в думу, по-видимому, не попали (отмечу, что Иван Семенович Шуст был прапрадедом Ксении, матери царя Михаила Федоровича). В думу попадает Михаил Яковлевич Русалка, внук Константина Филимоновича, который верно служил вел. кн. Василию, а при Иване III в 6973 [1464/65] г. стал дворецким.

Из рода Бяконта в боярской среде остаются только Плещеевы: Михаил Борисович и Андрей Федорович Сильного. Михаил Борисович умер в 6976 [1467/68] г., а за ним выходят на сцену его старшие сыновья: Андрей (окольничий с 6984 [1475/76] г.), а несколько позже Тимофей Юрло.

Род Квашниных опустился уже в первой четверти века, и в рассматриваемом периоде Квашнины сошли во вторые ряды. Так, Данила Родионович Жох служил боярином у вел. кн. Марьи.

Сыновья Федора Сабура продвигаются целой фалангой. Иван и Данила умерли, по-видимому, до усобицы. Михаил, несмотря на временный переход в 6954 [1445/46] г. на сторону кн. Шемяки, получил прощение и был боярином и дворецким. В 6973 [1464/65] г. получает боярство четвертый сын, Василий, а в 6986 [1477] г. пятый, Семен Пешек.

Большие изменения произошли в положении рода Добрынских- Белеутовых. В первой четверти XV в. они занимали очень видное положение. Участие нескольких Константиновичей Добрынских в усобице на стороне удельных князей привело к тому, что из девяти братьев в боярской среде удержался только Федор Симский, а также его единственный сын Василий Образец, очень видный воевода своего времени, получивший боярство в 6982 [1473/74] г.

Выход Белеутовых из числа думных людей великого князя не совсем ясен. Старший сын боярина Александра Белеута, Феодосий, отъехал в Литву. Его сыновья в середине столетия выехали обратно, но ни они, ни их потомство в думу не вернулись. Роман и Федор Александровичи при вел. кн. Василии были боярами, ноких сыновья и потомки, как и потомство Феодосия, навсегда вышли из думской среды.

О старейшей ветви Всеволожей, представителем которой был Иван Дмитриевич, было сказано выше. В думской среде остаются только представители самой младшей ветви — Заболотские. Возможно, что их родоначальнику Василию Ивановичу принадлежит подпись на первой духовной вел. кн. Василия Темного. Во всяком случае, его сын Григорий был боярином и дворецким вел., кн. Василия и его сына Ивана. В общем же после измены и опалы Ивана Дмитриевича Всеволожи теряют свое положение в боярской среде, и в XVI в. в думу попало' только трое Заболотских.

Небольшое место занимают Волынские. Некоторое значение имело в этом то обстоятельство, что три старших представителя старшей ветви были убиты в Белевском бою. Из их братьев известен только Михаил Борисович как писец Костромы в 6973 [1464/65] г. В это время, т. е. в XV и в первой половине XVI в., описания поручались очень видным служилым людям, иногда окольничим.

О выдвижении Кутузовых, Сорокоумовых-Глебовых и Нетши- Даниловых было сказано выше.

Новыми людьми в среде боярства были Ховрины. Выше были отмечены особенности карьеры Ховриных-Головиных. Все без исключения роды до них были прежде всего воинами и на военном поприще делали карьеру и составляли себе состояние.

Первый известный нам представитель рода Ховриных, Владимир Григорьевич, выступает на сцену как богатый гость, получивший боярство или в тот период, когда он впервые упоминается в источниках, или несколько позже. Затем он сам и его сыновья упоминаются в летописях неоднократно как строители каменных зданий и знатоки строительного дела. На этом поприще им пришлось близко познакомиться с Ермолиным, а потому мы можем доверять^ показанию Ермолинской летописи, что В. Г. Ховрин был гостем, «да и боярином» в 6958 [1449/50] г. Позже его боярство несомненно, хотя и не указано в Шереметевском списке. Его старший сын, Иван Голова, был крестником вел. кн. Ивана III и, наверное, боярином.

Единственный пример выдвижения представителя старого боярского рода удельных князей представляет Василий Иванович Китай Новосильцев. В Шереметевском списке он не показан, но в разрядах и летописях^он упоминается с 6984 [1475/76] г. йак боярин и лицо, выполнявшее очень важные поручения.

Старший сын кн. Юрия Патрикеевича, Василий, пережил своего отца ненамного и умер в 1450 г. — по-видимому, в молодости. Его второй сын, Иван, был замечательным деятелем своего времени; с 6963 [1454/55] г., когда он был воеводой против татарина Оке, он служит почти полстолетия, до принудительного пострижения в 1499 г. В 6984 [1475/76] г. были пожалованы в бояре оба сына кн. Василия Юрьевича — Иван Булак и Данила Щеня.

Обзор боярских родов и состава думцев показывает, что перемены были гораздо меньшими, чем это можно было бы предположить, судя по продолжительности княжеской усобицы и крупным событиям этого бурного периода.

Выдвиженцем в собственном смысле слова можно назвать только одного Федора Басенка. Что касается Кутузовых, Сорокоумо- вых-Глебовых и Нетши-Даниловых, то это были старые роды. Ховрины выдвинулись вновь, но не на ратном поприще, а совсем другими путями. Новостью является появление в боярской среде князей Оболенских, но служить московским князьям они начали еще в XIV в.

1930-е годы

К содержанию книги: Степан Борисович Веселовский - ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ