МОНОГРАФИИ БОЯРСКИХ РОДОВ. Предки Пушкина

С. Б. Веселовский

Смотрите также:

горожане-землевладельцы, служилые по прибору

Служилые люди жалование...

Набор военно-служилого класса...

Карамзин: История государства Российского

Права и обязанности бояр. Вольные слуги и бояре вотчинники...

БОЯРСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Царь и бояре...

классы русского общества, сословия бояре

Татищев: История Российская

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

ГАВРИЛА АЛЕКСИИ, ВИТЯЗЬ АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО, РОДОНАЧАЛЬНИК ПУШКИНЫХ

Первым историческим лицом рода Ратши можно считать Гаврилу Алексича, витязя вел. кн. Александра Ярославича Невского.

Летописцы в рассказе о битве вел. кн. Александра Ярославича на р. Неве с полчищами шведов летом 1240 г. увековечили подвиги шести дружинников Александра Невского, отличившихся в бою. Четыре витязя — Гаврила Алексич, новгородец Сбыслав Якунович, ловчий князя Яков Полочанин и Миша Прушанин (по родословным преданиям родоначальник Морозовых, Шейных, Салтыковых, Тучковых и других боярских фамилий)—были из старшей дружины великого князя, а Савва и Ратмир были из «простых слуг», т. е. из молодшей дружины. Гаврила Алексич на коне вскочил на сходни вражеского судна и был сбит в воду, но выскочил из воды, вновь налетел на неприятелей, врубился в середину вражеского полка и убил самого «епискупа» и воеводу шведов: «ту убиен бысть пискуп их и воевода их»  .

Историческая достоверность Гаврилы Алексича и его связь с последующими поколениями рода Ратши подтверждаются записями его потомков в синодике Переяславского Горицкого монастыря. Так, в записи 1535 г. Ивана Андреевича Чулкова перечислены в нисходящем порядке следующие предки вкладчика: Гаврила (Алексич), Акинф (Великой, сын Гаврилы), Иван (сын Акин- фа), Андрей (Иванович), Александр (сын Андрея) по прозвищу Остей, Тимофей (сын Остея), Василий (сын Тимофея) по прозвищу Чулок, Андрей (Чулков), отец вкладчика, и т. д.

В записи Александра Упина-Слизнева предки вкладчика перечислены в обратном порядке, и запись кончается Акинфом и Гаврилой.

Записи в синодиках заслуживают полного доверия, т. к., к этому относились с верой и никому не могла прийти в голову мысль поминать в своих молитвах вымышленных предков.

В лице Гаврилы Алексича, Сбыслава Якуновича, Миши Пру- шанина и других соратников Александра Невского мы можем видеть дружинников древнейшей формации первых русских князей. Старшие дружинники, за которыми с течением времени упрочилось название бояр, были советниками князя, его боевыми товарищами, организаторами ратных сил князей и помощниками по управлению княжеством. Непосредственными слугами княжеского двора и телохранителями князя была молодптая дружина князя, из свободных «простых» людей и из рабов. В источниках они называются то «отроками» или «детскими» (позже детьми боярскими), то огнищанами или чадью, как бы детьми, жившими во дворе князя, возле его княжеских теремов, на княжеском «огнище».

Клятвенная присяга, подкрепляемая крестным целованием, крепко связывала дружинника с князем. Вольные люди, поступавшие на службу князя, приносили присягу лично за себя и за своих детей и принимали обязательство служить верно князю и его детям, во всем хотеть им добра, не замышлять никакого лиха во вред князю, не cHocHTbqn с его недругами и не скрывать от князя никакого «дурна», грозящего ему со стороны. На почве таких обычаев дружинной службы связи, соединявшие дружинника с князем, нередко превращались в наследственную службу. Князь не мог обойтись без преданной ему дружины, а все жизненное благополучие дружинника зависело от прочности власти князя и от его успехов в борьбе за власть.

На многих страницах наших летописей с древнейших времен . «княжие мужи» — старейшая дружина выступает как большая, военная и социальная сила, без которой князья не могли обойтись и прочно владеть своей «волостью» — княжеством. Дружинники кн. Игоря говорили: «А ты добудеши, и мы». А Владимир Мономах поучал своих сыновей: «Серебром и златом не имам налезти (Чг. е. приобрести.— С. В.) дружины, а дружиною налезу сребро и злато, яко же дед мой и отец мой доискася дружиною сребра и злата».

Неудачи, а тем более гибель князя неизменно отражались на его слугах. Когда кн. Всеволод Ольгович выгнал своего дядю Ярослава из Чернигова, он «всю дружину его посече и разграби».

Во всех сколько-нибудь значительных предприятиях князья должны были советоваться со своими боярами и вообще опираться на общественное мнение всей дружины. Летописец с неодобрением говорит о кн. Владимире Галицком, что он любил выпить и «думы не любяшеть с мужми своими». Насколько опасно, было для князя затеять какое-либо большое дело без согласия и поддержки, бояр, можно видеть на примере из жизни кн. Владимира Мстиславича Волынского, который задумал поход на своего племянника Изяслава, кн. киевского, без совета с дружиной. Бояре сказали ему: «О собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе (т. е. с тобой. — С. В.), мы того не ведали»  , т. е. знать не знаем и знать не хотим. Неразумный и упрямый князь решил обойтись без старейшей дружины. Обращаясь к своим «детским», т. е. к молодшей дружине, он сказал: «А се будут мои бояре» — и отправился с ними в поход, но был разбит, его отроки «детские» перебиты, а сам он бежал в Дорогобуж (1169 г.)  .

Присяга связывала дружинника, но она же, как и обычаи дру- жиннической службы, связывала и князя. Князь должен был быть милостивым и щедрым, справедливым покровителем и защитником своих слуг, верным своему слову так же, как дружинник своей присяге. Князь должен был блюсти и охранять «честь» своих бояр, т. е. то положение, которое боярин занимал в дружине князя по своей личной службе и по заслугам своих родителей.

На этих представлениях о служебной «чести» дружинника и о долге князя блюсти «честь» своих слуг зародились и с течением времени упрочились обычаи местничества, вносившйе в княжеские дружины порядок и дисциплину. Эти обычаи ограничивали произвол князя в награждении и выдвижении своих слуг и в то же время полагали известные пределы честолюбию и чрезмерной предприимчивости княжеских дружинников. Есть указания, что в древнейшие времена дружинник, заявлявший чрезмерные претензии на выдвижение и оскорблявший таким образом «честь» другого дружинника, не менее заслуженного, чем он, но более умеренного в своем честолюбии, по приговору князя и его бояр мог быть «выдан головой», т. е. в полное рабство дружиннику, которого он «обесчестил» своими притязаниями.

Летописцы, воздавая похвалу кн. Васильку Константиновичу Ростовскому, убитому татарами Батыя за отказ покориться ханской власти (1238 г.), в своем похвальном слове рисовали как бы идеал князя своего времени: «Бе же Василко лицом красен, очи- ма светел и грозен, паче меры храбор, на ловех вазнив, сердцем легок, до боляр ласков, а кто ему служил, и хлеб его ел, и чашу его пил, то той за любовь его никакоже не можааше быти у иного князя, ни служити, излишне бо слуги своа любяше. Мужество и ум в нем живяше, правда же и истинна с ним ходиста»  .

Если князь был скуп и несправедлив, обижал дружинника своим жалованием и относился небрежно к «чести» своего слуги, отдавая предпочтение новым любимцам, то дружинник имел право «сложить с себя крестное целование» и «отъехать» к другому князю. Не следует, однако, представлять себе отказ дружинника от присяги и отъезд как простой бытовой факт. Подобно тому как крестьянин, желавший отказаться и перейти на новое место к другому землевладельцу, должен был соблюсти обычные правила отказа, чтобы не оказаться в положении беглого, уклоняющегося от исполнения принятых на себя обязательств, так же и дружинник, недовольный своим князем, должен был соблюдать соответствующие обычаи. Во-первых, он должен был «бить челом» князю о своей обиде в присутствии других слуг князя. Во-вторых, он должен был найти представителя церковной власти, который признал бы его отказ от присяги уважительным и «разрешил» его от присяги и крестного целования. Недопустим был отказ во время похода, а также в тех случаях, когда князь был в плену или в отлучке, например в Орде.

И князь со своей стороны, налагая за какую-либо провинность дружинника опалу и наказание, должен был соблюдать известные обычаи. Он должен был объявить дружиннику его вину прямо в лицо в присутствии своей старшей дружины и в своих решениях опираться на общественное мнение дружины. В опале он был волен и мог наложить любое наказание, но он был обязан дать провинившемуся слуге «исправу», т. е. возможность сказать все, что он имеет в свое оправдание. Поэтому заглазная опала, а тем более наказание считались со стороны князя поступком недопустимым и предосудительным.

Судя по истории отдельных боярских родов, случаи отъездов бояр и слуг вольных были гораздо реже, чем это представляют себе историки. Да и вообще ходячие представления о «бродячестве» древних дружинников следует признать сильно преувеличенными .

Бояре-дружинники были не только хорошо вооруженными и опытными воинами, но и одновременно организаторами и предводителями своей «чади». Они выходили в поход со своим князем во главе младших родичей и со своим «полком-дружиной» из вольных слуг, послужильцев и рабов. Военные силы русских князей, как и армии раннего средневековья Западной Европы, не знали строевой дисциплины в собственном смысле слова, как не знали и правительственной организации вооружения и продовольствия ратных сил. Каждый воин, отправляясь в поход, должен был сам позаботиться о своем вооружении и о продовольствии в походе. Порядок и дисциплина в походе и в боях поддерживались личными связями боярина-дружинника с его «чадью», слугами и послу- жильцами и личной же связью боярина со своим князем.

Поскольку дружинник жил во дворе князя, он «ел его хлеб и пил его чашу», получая иногда в подарок от князя коня, оружие, «порты», т. е. платье, и т. п. Но основу существования и благополучия дружинника составляли военная добыча и кормления при исполнении различных должностей в управлении княжеством и в хозяйстве княжеском.

Несомненно, что дружинники, «княжие мужи» разных чинов, с незапамятных времен владели иногда «селами», т. е. землей, но их хозяйство в селах сводилось главным образом к использованию природных богатств — рыбных и бобровых ловель, пушного зверя, бортных угодий, где водились в изобилии пчелы, и изредка — соляных варниц. Земледелие в собственном смысле слова играло в их хозяйстве небольшую роль и было рассчитано не на сбыт, а на удовлетворение личных потребностей дружинника, его чад и домочадцев.

Хозяйство велось главным образом при помощи рабов, без значительных затрат самого землевладельца. Если на земле дружинника сидели его слуги и различные зависимые люди, они вели личное хозяйство на свой страх и риск, а за пользование землей, защиту и покровительство землевладельца-дружинника несли различные службы и платили своему «государю» натуральные доходы.

Получал ли дружинник землю от князя или приобретал на свои средства, он легко мог развернуть хозяйство описанного выше склада, без особого риска мог оставлять его на долгое время без присмотра и так же легко мог свернуть свое хозяйство и бросить землю, захватив с собой все наиболее ценное — рабов, скот, незатейливый инвентарь и запасы различных продуктов.

В общем можно сказать, что дружинники древнейшей формации были связаны со своими князьями не землевладельческими интересами,- а присягой и личными связями с князем. При переходе князя с одного стола на другой и из города в город дружинники обыкновенно следовали за ним, а после смерти князя служили в большинстве случаев его сыновьям или, при отсутствии сыновей, его младшим братьям.

К содержанию книги: Степан Борисович Веселовский - ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ КЛАССА СЛУЖИЛЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ