Глава двенадцатая. Летописи 16-18 веков

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

17 век по сравнению с предыдущим столетием нам представляется веком переходным. Только XVIII в. составляет «новую» эпоху по сравнению а XVI. И в сфере социально-экономических отношений, и в области общественной мысли в XVII в. обнаруживаются явления, вполне определившиеся только в XVIII столетии.

В какой-то мере правы составители общих обзоров нашего времени, на страницах которых, при изложении событии XVII и XVIII вв., о летописании в собственном смысле слова не говорится ничего. Во-первых, до последнего времени о летописании этой поры очень мало было известно, а во-вторых, в истории летописания начинается перелом, упадок. Летописание в Пскове и Новгороде составляет все же исключение.

Однако новые данные позволяют внести существенную поправку в наши представления. Не только в XVII в., но и в начале XVIII в., в петровское время, были попытки составления официальных летописных сводов.

Справедливо указывали, что для самого правительства (в Москве, во всяком случае) летопись с конца XVI в. теряла значение в качестве хранилища государственных документов с развитием государственной документации, приказного делопроизводства и архивного дела. Но был и другой смысл поддерживать официальное летописание: оправдание правительственной деятельности, прославление государства и руководящих лиц. В этом смысле, особенно в XVI в., в летописных сводах идея провиденциализма приспособлялась к интересам государственной власти. В XVII в. значительное распространение имели хронографы.

В свете новых данных выясняется судьба Никоновской летописи в истории русского летописания 16-18 веков. Ее клали в основу некоторых больших сводов, дополняя другим материалом, в частности, материалом новгородской владычной летописи \

От XVII в. сохранились и следы летописания патриаршего направления, и летописцев, вышедших из кругов, близких к светской власти.

До последнего времени «патриаршие» летописцы известны не были. Об их существовании высказывали только предположения, основанные на некоторых литературных указаниях и на анализе так называемой «рукописи Филарета» и «Нового летописца»  . Обследование, произведенное нами, позволило ввести в научный оборот с этой точки зрения свежий материал.

В предыдущей главе мы рассматривали летописный свод, хранящийся в ГБЛ, Муз. № 2422, который начинается с «Летописца патриарха Никифора» и кончается рассказом об учреждении патриаршества. Мы пришли к выводу, что его появление было обязано этому событию. Находим подтверждение такому выводу и убеждаемся, что та же- летописная традиция продолжалась.

Так, дошел до нас летописец, родственный летописному своду ГБЛ., Муз. № 2422, В котором текст не кончается рассказом об учреждении патриаршества, но продолжен далее и кончается восхвалением посаженного в «заточение» (в Москве) патриарха Гермогена и словами о кровопролитии, учиненном врагами в столице, ими захваченной.

Летописец этот находится в Уваровском собрании ГИМ на лл. 113—287 в составе сборника под шифром № 593 (1842). Сборник описан был Леонидом  (довольно формально), но о содержании летописца почти ничего не сообщалось  .

Начинается он прямо с известия 6415 г. («Иде Олег на Греки, а Игоря остави в Киеве. . .» и т. д.). Родство летописца со сводом ГБЛ, Муз. № 2422 не подлежит сомнению. Приведем некоторые данные. В обоих находим, например, одинаковые выборки из Никоновской летописи: под 6807 г. — о Федоре Ярославском (Увар., л. 188 об.); под 6882 г. — рассказ о поставлении г. Серпухова и монастыря с помощью Сергия Радонежского (Увар., лл. 192 об.—193); под 6934 г- в обоих сводах помещено только сообщение о смерти Андрея Владимировича Радонежского (Увар., л. 198); под 6935 г. — в обоих сводах только о смерти Кирилла Белозерского (Увар., л. 198); под 7019 г. в обоих сводах говорится только о смерти митрополита Симона и о поставлении Варлаама (там же); под 7027 г. в обоих сводах только о поставлении на Вологду и Пермь епископа Пимина, а также о построении города Тулы (У,вар., л. 207); под 7029 г, в обоих сводах только об «обретении» мощей Макария в Кашине в Ка- лязинском монастыре (Увар., л. 207). В обоих сводах более или менее подробно рассказано о боярских мятежах 30—40-х годов XVI в. и т. п.

В отличие от Никоновской летописи, где под 7064 г. в приговорах о кормлениях читаем, что приговорил царь «з братиею и з боляры», в обоих изучаемых рукописных сводах написано «с митрополитом и з боляры» (Муз., л. 202; Увар., л. 218), что гармонирует со всем их содержанием и направлением.

Подобные совпадения Уваровского № 593 с Муз. № 2422 нетрудно заметить и в последующем тексте, относящемся к 50-м и началу 60-х годов XVI в. В частности, о Курбском под 7070 г. в обоих сводах читаем, что он «изменил» царю, а под 7073 г. — пространный рассказ об учреждении опричнины, совпадающий с приведенным выше рассказом Муз. № 2422, который не сопровождается отрицательной оценкой летописца. Близость обоих сводов .видна и при сравнении дальнейшего текста, а под 7097 г. в Уваровском № 593 читаем такой же, как и в Муз. № 2422, рассказ об учреждении патриаршества и о поставлении митрополитов, архиепископов и епископов (Увар., лл. 224 об,—225).

Но в Уваровском № 593 общий летописный протограф продолжен, причем видно, что источник составителя Ува- ровского № 593 (общий летописный протограф) кончался известием об учреждении патриаршества; после этого рассказа идет сразу 7106 г.: о смерти царя Федора с хвалебным некрологом и об избрании на царство Бориса, затем краткий, сравнительно, рассказ о появлении Гришки Отрепьева, который кончается так: «Царь же Федоръ Борисовичь после отца своего царя Бориса на Московском государьстве царьствовал только два месяца, и по наоученью того вора еретика Гришки и с материю его задушили ихъ в царскихъ их полатахъ» (л. 226 об.). С конца страницы (л. 226 об.) помещен «Плач о пленении, о конечном разорении.. . Московьского государьства, изложено в пользу и наказание», который представляет собой переработку, частью сокращенную, текста, напечатанного в первом .выпуске т. XIII Русской исторической библиотеки (1925 г.), причем в конце, на л. 239—239 об. читаем о том, как венчался «царьским венцем» князь Василий Шуйский, «иже бысть корени» Александра Невского, и как он «Маринку» и польских военачальников разослал по «замосковным» городам. Затем следуют текст грамоты царя Василия Шуйского «в Казань» и «Повесть» о «видении», которую читали в октябре 7115 г. в Успенском соборе. В заключительной статье летописца проти- ропоставляется поведение предателей (упоминается Салтыков и «Фетка Ондроников», в отношении которых автор не скупится на сильные эпитеты) поведению Гермо- гена («твердый же адамантъ...» и т. д.), который был «заточен», но «тайно» писал грамоты «на Резань и во многие грады».

На л. 287 текст написан в форме опрокинутой пирамиды, что делалось обычно в конце памятника, а следующая страница (л. 287 об.) оставлена чистой.

В тексте летописца нет признаков, обнаруживающих настроения более позднего романовского периода (обвинений Бориса в гонениях на Романовых и т. п.). Общая идейная направленность свода сближает его с «Плачем о пленении. . .»: ненависть к изменникам (Салтыкову и др.), восхваление Гермогена, забота об интересах церкви (в частности, в числе «б-кд», последовавших в результате прихода Отрепьева, на первом месте указано, что Гришка «святителеи, отцем начальствующих с престоловъ свергъ, многих пастырей и наставников^ отъ паствъ от- лучилъ...»— л. 238). В целом, свод представляется составленным одним из лиц, близких к патриаршему двору, быть может, одним из тех «дияков или подьячих» патриаршего двора, которые перед тем были «пойманы» измен- ным московским правительством , а может быть, за пределами Москвы, лицом, который не был сам свидетелем описанных событий. Кстати сказать, я не нашел показаний на использование в своде летописца Гермогена. Разыскать этот летописец, существование которого засвидетельствовано самим патриархом Гермогеном  , пока не удалось. Мне думается, что следы его надо искать в хронографе, в части до 7118 (1609) г. включительно. Здесь под февралем 7118 г. записано о «посрамлении враждотворцев», восставших против царя Василия Шуйского. О них он сообщает в грамоте к отъехавшим от царя Василия (в Тушино), прибавляя: «и то чуда в „лЬтописцехъ" записали мы» . В хронографе читаем: «сия же слышавше мятежницы и вси посрамлени быша отъ царска лица и отъ народа всего. И сего ради вси б-Ьжаша въ супостатния полки за градъ на м-ксто глаголемое Тушино» . Судя по тому, что ниже мы находим в том же хронографе резко отрицательную характеристику Гермогена , а выше о Гермогене говорится дважды, но без тени недоброжелательства, можно допустить, что летописец Гермогена отразился в Хронографе 1617 г. в части до 1609 г. включительно.

С правлением патриарха Никона, «великого государя», как он называл себя по примеру патриарха Филарета, надо связывать появление свода 1652 г. С,вод этот дошел до нас в ряде списков XVIII в., хранящихая в Москве и Ленинграде и, видимо, получил некоторое распространение. Претензии Никона направить свою власть и на светские дела не могли остановить, конечно, общего процесса постепенного подчинения церкви светской власти, одним из результатов которого было установление Монастырского приказа.

Правление Никона было кратковременным (фактически оно длилось около четырех лет). Но оно оставило по себе, как известно, значительный след.

Летописный свод 1652 г. составлялся, очевидно, в самом начале правления Никона. Начинается он от слов «В л^то от сотворения свЬта 2244. по потопЬ во второе л-Ьто по благословению отца своего Ноя...» — довольно распространенным в XVII в. фантастическим рассказом о расселении народов — и представляет собою общерусский свод, осложненный вставками в духе того времени — рядом повестей, с довольно большим количеством известий церковного содержания; около половины свода занимают сведения из эпохи «смуты».

Свод 1652 г. кончался рассказом о перенесении мощей митрополита Филиппа из Соловков в Моск,ву и постав- лением «без жребия» на патриаршество Никона. Никон сам ездил за мощами Филиппа в Соловки и явно старался придать этому событию большое значение. Смысл события достаточно понятен. Время Ивана Грозного, когда был умерщвлен митрополит Филипп, было периодом, когда царь, по сути дела, стал деспотически относиться к окружающим высшим церковным властям. Почитание убитого Филиппа было выражением протеста, свидетельствовало о желании осудить попытки светской власти смотреть на главу церкви, как на орудие своих интересов. Этим надо объяснять, что в летописном своде помещена или сохранена обширная статья о митрополите Филиппе, об опричнине и о походе Ивана Грозного на Новгород, который сопровождался обдуманными неслыханными зверствами, учиненными царем и его опричниками.

В статье даются биография Филиппа, его разногласия с Грозным и т. п. Отражены в своде и династические интересы Романовых. С этой стороны показательна статья «О разорении Романовых» (ГИМ, Увар., № 543, лл. 108 об. — 109; БАН, 21. 6.6, лл. 129 об.—130), которая начинается словами «HtKTo же рабъ Александра Никитича Романовых Вторушка Бартеневъ и вниде в него б^съ. . .» и т. д. и содержит подробное описание преследования Романовых при Борисе Годунове. С той же точки зрения представляют интерес две дополнительные «отатьи», как они именуются в рукописях, из которых во второй автор пытается установить родственную преемственность между династией Рюриковичей и династией Романовых  . Составитель свода 1652 г. мог воспользоваться более ранним сводом, составленным в начале 90-х годов XVI в. после смерти Ивана Грозного в Новгороде. О такой возможности говорит летописец, дошедший до нас в рукописи второй половины XVII в. (водяной знак — голова шута), хранящийся в ГИМ под шифром Муз. № 3058.

Свод № 3058 имеет заголовок на сильно почернелой, попорченной правой странице, по-видимому, близкий к своду 1652 г. Он также начинается словами «В л^то от сотворения света. . .», с рассказа о Скифе и «Изардане» и расселении народов, содержит ряд сказаний позднего происхождения; есть ссылки как на источник, на Степенную книгу (о Петре митрополите на л. 109; то же в своде 1652 г. по Увар. сп. на л. 36). Как и в своде 1652 г., помещены известия, свидетельствующие о неприязненном отношении к Ивану Грозному (о казни торговых людей и «гостей» и т. д.), и обширный текст о митрополите Филиппе, а также пространная по,весть об осаде Пскова Стефаном Баторием и «О стране Сибир- скои». В своде № 3058 общий текст со сводом 1652 г. кончается разделом «о знамении» и о смерти царя Ивана IV. По содержанию свод № 3058 хотя близок к своду 1652 г., но представляет другую редакцию. Находим в нем сведения, которых нет в своде 1652 г. (например, под 6912 г. о смерти Евфимия Суздальского из Печерского нижегородского монастыря, «собеседника Сергию Радонежскому» — л. 155; под 6915 г. о смерти Саввы Звенигородского «ученика преподобнаго Сергия Ра- донежъскаго» — л. 155 об.; под 6921 г. о том, что великий князь Василий Дмитриевич выдал дочь свою Анну за греческого царя Иоанна Палеолога, который имел от нее шесть сыновей, — л. 158 об., и т. п.). Есть известия в своде 1652 г., которые отсутствуют в летописце № 3058 (например, под 7092 г. о том, что пришел из Рима от папы посол «о B^pt», и о ереси ростовского архиепископа Да- выда).

Редактировался дошедший до нас текст летописца № 3058, по-видимому, в Новгороде. На лл. 16 об. —18 читаем вставку, указывающую на новгородского патриота, которой нет в своде 1652 г., по крайней мере нет в Увар. № 543, в ГБЛ, Муз. № 9476 и Муз. № 423. Вставка такая: «А инии летописцы пишут сице: в л^то 6463, по Игоре великомъ князе в Великомъ Но^граде княжилъ Олгъ; и в то время в Великомъ Нов^граде 6tina три брата разбоиницы, имена же имъ: Кии, Щокъ, Хоривъ, им^яху же и сестру, имянем Лыбед, и велику новгород- цемъ пакость творяху»; далее рассказывается, что их осудили на казнь, но они умолили Олега отпустить их за пределы его «державы» в Киев и т. д. Есть также в летописце № 3058 из,вестие о пожаре в Соловецком монастыре под 7046 г., которого нет в своде 1652 г., а также рассказ о том, как в «седмое л-Ьто царьства царя Феодора Ивановича» иноки Соловецкого монастыря просили тела Филиппа, и царь дал «грамоту» к тверскому епископу, и описание перенесения останков покойного в Соловецкий монастырь (лл. 290—291).

В конце летописного свода рукописи № 3058 находим материал о Сибири, который отсутствует в своде 1652 г., в частности, статья «О архиеписко'п-Ьхъ»; в ней говорится о распространении христианства в Сибири и перечисляются сибирские архиепископы; в конце — о «первом митрополите Корнилии Тобольском и всеа Сибири». И, наконец, о сибирских городах, пригородах, реках и сибирских слободах.

Судя по предшествующим статьям свода, протограф его был составлен после 7100 (1592) г., после перенесения тела Филиппа в Соловки. Приложенные в конце материалы о Сибири являются позднейшей припиской, так как Корнилий был поставлен в 1665 г. Впрочем, о существоп> нии свода конца XVI в. можно говорить только предположительно, так как рукопись № 3058 писана не ранее 60 -х годов XVII в.

В некоторых списках свод 1652 г. был продолжен известиями о более поздних событиях. Мы не будем останавливаться на кратких разновидностях свода 1652 г. Следует только напомнить о сборнике, составленном в Троице-Сер- гиевом монастыре, хранящемся в ГБЛ под шифром Фунд. № 201. На лл. 261—293 об. он содержит (неполную, с 6496 г.) подобную краткую разновидность свода 1652 г. В сборнике отразились следы деятельности патриарха Никона: печатный текст, начинающийся словами «Ииконъ, божиею милостию. . .» и кончающийся датой — 24 июня 1656 г.; помянутый летописец кончается известием о том, что сел на патриаршество Никон, и на л. 294 — известие о Никоне, которым начинается ряд записей разного содержания.

Для изучения материалов, использованных в летописцах середины XVII в., представляют интерес извлечения из «святцев», доходящие, согласно наблюдению Леонида, до 1652 г.  Представляют интерес для истории летописания и местные троицкие записи XVI в. в сборнике, перемежающиеся с записями XVII в. внешнеполитического содержания и иного (о взятии «Сибирского царства» и др.; под 7078 г., например, читаем: «государь грабил Вели- кии Новъград»).

В Троице-Сергиевом монастыре составлялся и летописец, озаглавленный «От летописца вкратц-Ь о Велиц^и Росии и о благочестивых государехъ тоя земли, откуда корень их изыде», находящийся в сборнике XVII в. — ГПБ, XVII, 17. Летописец этот содержит нить местных троицких записей о строительстве ,в монастыре: под 7048, 7055 (л. 434 Об.), 7056 (л. 434 об.), 7064 (л. 443), 7065 (л. 444), 7067 (л. 445), 7077 ( л. 446 об.) гг. Летописец начинается словами «По благословению праведнаго Ноя. . .» (л. 264), а в конце читаем под 7127 г. о «мирном постав- лении» между русскими и поляками в «троицкои деревне» Деулине; о том, что «с товарищи, со всЬм воинством» пришли в Гроице-Сергиев монастырь и что на Мо скве была радость, причем упоминаются Сергий и Никон; о том, что «повелением же государя царя и великого князя и по обещанию троицкия власти» был построен в Деулине храм во имя Сергия и освящен в 7128 г. Кончается летописец известием о новой церковной пристройке «къ трапез^ братцкои» (л. 473). Далее (вероятно, приписано было в оригинале) — «О взятии Азова» (лл. 473—475).

В тексте находим ссылки на некоторые источники: Степенную книгу (л. 421 об.), «Книгу осадного сидения» (может быть, Сказание Авраамия Палицына), на «греческий летописец» (л. 449), на какой-то «большой летописец» (л. 433).

Под 7032 г. на лл. 428 об. — 429 об. находим рассказ о Максиме Греке, о его деятельности и печальной судьбе, в связи с тем, очевидно, что под конец своей жизни Максим был переведен в Троице-Сергиев монастырь, там умер и похоронен  .

Летописец был составлен не ранее 7131 г., так как есть ссылка в тексте под 7055 г. на событие 7131 г.

Ряд списков воспроизводит свод 1650 г., оканчивающийся известием 7158 (1650) г. о смерти царевича Дмитрия Алексеевича. Так, в ЦГАДА в ф. 181, под № 64 хранится летописец на 193 л., в 4°, XVII в., у которого недостает начальной части рассказа о расселении народов и «Скифии Великои» (л. 1). В части своей, посвященной раннефеодальному периоду, он более интересен для литературоведов, чем для историков, и представляет собою сочетание легенд с известиями, почерпнутыми из святцев, и с материалом родословным. Последующий рассказ местами сближается с Хронографом редакции 1617 г., с Новгородской II летописью, с «Новым летописцем».

Составитель сочувственно относится к Василию Шуйскому, хвалит патриарха Гермогена. Но любопытно, что в рассказе о приглашении на царство королевича Владислава вскрывает в неприкрытом, обнаженном виде классовые расчеты высших слоев населения: «л)'чши убо, — читаем на лл. 183 об.— 184, — государичю служити, нежели от холопеи своих побитымъ быти; еще же и заступления вси чаяху от поляковъ на воров, и положиша сов^тъ, еже быти царемъ Владиславу королевичю. Патриархъ же Ермогенъ паки начатъ плака- тися пред всЬм народом, дабы не посылали с такимъ молениемъ к польскимъ людем, но молили господа бога, чтобы господь богъ воздвигнулъ царя; вси же людие о семъ посмеяшася».

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века