Глава первая. Историография русского летописания

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Итак, мы привели ряд данных и соображений, возбуждающих сомнение в правильности мысли, что с именем и временем Ярослава можно связывать только труд «о распространении христианства на Руси». И церковно-агиографический материал, и светский, политический, относящийся к событиям X в. и первых десятилетий XI в., принадлежащий к древнейшим слоям летописного текста в составе Новгородской I летописи и Повести временных лет, подчинен общей задаче оправдания и прославления киевского князя Ярослава и согласования интересов христианского «просвещения» и политики киевского стола.

Трудно с уверенностью сказать, когда именно был составлен этот летописный свод времени Ярослава и насколько полно дошел он до нас в обработке позднейших редакторов. Но те фрагменты, которыми мы располагаем, заставляют думать, что его составление было связано с потребностью осмыслить образование и историю «Русской земли» в период нараставших противоречий в развитии иначе, чем восстанавливал Шахматов, а именно: «Игорь же скдяше в Киев княжа, и воюя на Древляны и на Углич^. [И] яшася У[г]личи по дань Игорю, и ПересЬченъ взят бысть; [и] дасть дань на них Св^нделду. Въдасть дань деревьскую Св^нделду тому же» (Новг. I лет., стр. 109—110). И затем: «И присп^ осень и нача мыслити на Деревляни, хотя примыслити большюю дань, [и] иде в Дерева в дань и примышляше къ первой дани. . .» и т. д. (Лавр, лет. под 6453 г.).

С одной стороны, действовали центростремительные силы, и Ярослав, возглавлявший южнорусскую знать, был выразителем этих сил, оказавшись «единовластцем» в «Русской земле» и проводником «русского» (южнорусского) влияния и интересов в различных краях Восточно-Европейской равнины. С другой стороны, тот же Ярослав принужден был идти на уступки местным новгородским интересам, интересам местной новгородской знати и считаться с нараставшим процессом зарождения и формирования « о б л а с т е й »-« з е м е л ь ». Задачу составления труда по истории «Русской земли» взяли на себя лица (или лицо), преданные Ярославу.

Дошедшие до нас фрагменты носят печать ограниченности, характер местной, киевской «областной» истории.

Выше мы упоминали о летописных записях в Вышгороде. Вышгород был политическим придатком Киева; уже в X в. его называет Константин Багрянородный наряду с наиболее значительными центрами Руси. В другой книге мы подробно останавливались на данных о социально-экономическом значении и о внутреннем устройстве города, «града Ольги», а также об общих интересах, связывавших Киев, киевскую знать и знать вышегородскую  (возможно, что именно в Вышгороде были записаны древнейшие «народные» сказания об Ольге и древлянах). Поскольку мы говорили об истоках древнейшего южнорусского летописания, необходимо сказать несколько слов о том, что вышегородские записи послужили как бы дополнительным истоком, не давшим значительного эффекта (вышегородских летописных сводов мы не знаем), но все же в небольшой мере оказавшим влияние на последующее летописание; причем велись они, по-видимому, не при одной только церкви в Вышгороде.

Дошедшие до нас вышегородские церковные записи содержат интересный материал по социально-экономическому быту того времени. Вышегородскими записями летописного характера пользовался и автор «Чтений», и автор «Сказания»; местами рассказ о чудесах в «Чтениях» и в «Сказании» почти дословно совпадает. Некоторые выражения носят летописное обличие (см. в Чтениях: «бЬ бо уже время зимно»; «и наставшю Л'Ьто»). Когда и кто начал вести вышегородские записи? Мы видели, что одним из заинтересованных лиц был Ярослав; в организации почитания братьев принимал участие Иоанн, которого Нестор называет то «архиепископом», то «митрополитом». Непосредственно вел записи, вероятно, клирик вновь построенной церкви Бориса и Глеба. Но есть основания полагать, что руководство делом было поручено «старейшине», или «властелину града», или «градьнику» Миронегу. Он сообщает Ярославу о первых чудесах. Первое чудо, записанное после того как тела братьев были внесены в сделанную часовню или сруб, относилось к сыну Миронега, не владевшего ногой. После того как Миронег сообщил об этом Ярославу, и, согласно с советом архиепископа, была построена церковь в честь Бориса и Глеба, Ярослав приказал «.властелину града того» Миронегу давать «от дани» церкви десятую часть. Тогда же был установлен «праздьникъ» в память братьев; «якоже, — пишет Нестор, — и нын-Ь свершается» (24 июля). Надо полагать, что с этого времени и начались записи при вышегородской церкви имени братьев, убитых Святополком.

Вышегородских сводов, сколько нам известно, повторяем, не существовало. Но первая запись о самом убиении Бориса и Глеба была сделана, вероятно, в Вышгороде. Вышгородский составитель Паримийных чтений включил в свой труд философское рассуждение, которое находим и в прибавлении к летописному сказанию о Борисе и Глебе, затем во владимирских летописных текстах XII в-., где оно было сокращено (и приняло несколько иную социально-политическую окраску), и в «Мериле праведном».

После смерти Ярослава киевский стол занимал сначала Изяслав, потом Святослав, затем Всеволод. Монастырем Изяслава был основанный им Дмитровский монастырь, куда был «выведен» из Печерского монастыря в игумены Варлаам. Монастырем князя Всеволода был Михаил он- же наведе богъ поганыа» и т. д.57; не из среды, преданной Изяславу, вышла и запись 1069 г.: «Из я ела въ ... посла же пред собою сына своего Мьстислава Кыеву. И пришед Мьстиславъ иссЬче, иже б-Ьша высЬкли Все- слава, числомъ 70 чади; а другыа сл-Ьпиша, иныя же б е з ъ вины погуби, не и з ъ п ы т а в ъ» 58.

Но имеется ряд известий, в которых подчеркивается единение трех братьев — Изяслава, Святослава и Всеволода. Это — известия под 1059, 1060, 1067, 1068 и 1072 гг. Совместная деятельность трех князей Среднего Подне- провья, попытка составить своего рода триумвират объяснены нами со стороны социальной, со стороны классовых интересов в книге «„Русская земля" к образование территории Древнерусского государства». Совместная, согласованная деятельность южнорусских князей-братьев отвечала и идеалу междукняжеских отношений, сложившемуся в Печерском монастыре. Печерской записью представляется также запись 1067 г., где князьям, захватившим Всеслава, брошен упрек в нарушении крестоцелования. Ряд известий о совместных действиях по защите и устроению «Русской земли» завершается рассказом (под 1073 г.) об изгнании Из яслава Святославом и Всеволодом, в котором ясно видна рука печерского автора; здесь читаем, что виновником изгнания был Святослав, преступивший «заповедь отню, паче же божию» (ср. обличение Святослава Феодосием).

Итак, нет следов киевского летописания, которое велось бы в среде, преданной Изяславу. В Дмитровском монастыре Изяслава был похоронен Ярополк Изяславо- вич, но его некролог, помещенный вслед за сообщением о смерти, хранит следы записей не Дмитровского монастыря, а как будто Десятинной церкви; так, здесь сказано, что умерший князь был «кротъкъ, смеренъ и брато- любивъ, десятину дая святки Б о г о р о д и и и от всего своего именья по вся л гк т а и моляше бога всегда, глаголя: господи боже мои! Приими молитву мою и дажь ми смерть, якоже дв-Ьма братома моима, Борису и ГлЬбу. . .»59. Нестор при составлении жития Бориса и Глеба («Чтения») пользовался, по-видимому, редакцией жития братьев, составленной в Десятинной церкви, но до нас не дошедшей 60.

Вместе с тем можем сказать, что следы летописания во «Всеволожем» Михайловском Выдубицком монастыре имеются. Так, под 6578 (1070) г. сообщается: «Родися у Всеволода сынъ, и нарекоша именем Ростиславъ. В се же л^то заложена бысть церкы святаго Михаила в монастыр^ Всеволожи»; под 6596 (1088) г.: «Священа бысть церкы святаго Михаила манастыря Всеволожа митрополитомь Иваномь (вариант: «... и епископы Лукою, Исаиемъ, Иоаномъ»), а игуменьство тогда держащю того манастыря Лаз[ареви]». Из того же источника, возможно, взято известие, помещенное под 6561 (1053) г.: «у [РА] Всеволода родися сынъ, и нарече имя ему Володимеръ, от це- оариц'Ь TpbRbiHt» 61. Неизвестно, какого происхождения упоминания о Всеволоде в статье 1054 г., посвященной смерти Ярослава и цитированной выше. Они явились как будто результатом редакционной обработки, так как слова «плакася по нем Всеволод и людье вси» повторяют уже сказанное: «плакашася по нем людье». Во всяком случае упоминания о Всеволоде под 1054 г. как о любимом сыне Ярослава («паче всея братьи») — одного происхождения со словами некролога под 1093 г.: «. . . любимъ 6t отцемь своимъ . . . паче братьи твоее». Затрудняемся определить, какого происхождения записи о деятельности Всеволода за годы, когда он занимал киевский стол. Но записи более ранние — 50—60-х годов, относящиеся к деятельности Всеволода, когда он был князем Переяславля-Русского (они приведены нами выше), могли быть сделаны в Выдубицком Михайловском монастыре, но могли (и это представляется мне вполне вероятным) и в Переяславле- Русском.

Нестор использовал редакцию жития Бориса и Глеба, в которой особая роль отводится Десятинной церкви (см., например, о посещении Глебом церкви и т. п.); она названа в тексте «владычица наша Богородица в КыевЪ». Кроме того, в тексте встречаем греческие выражения и слова «кафоликани иклисиа» (о Десятинной церкви), «епистолия» и другие, что побудило Д. В. Айналова предположить, что составление оригинала этой редакции было связано с подготовкой канонизации (Д. В. Айналов. Очерки и заметки но истории древнерусского искусства. — ИОРЯС, т. XV, кн. 3. СПб., 1910).

Нельзя быть уверенным, что записи, сделанные в Выдубицком Михайловском монастыре, были включены в летописный свод при составлении Начального свода. Они могли быть введены в текст позже, в самом Выду- бицком Михайловском монастыре при Сильвестре, монахе этого монастыря, когда он обрабатывал или переписывал, редактируя Повесть временных лет в 1116 г. при киевском князе Владимире Мономахе. Тогда же мог быть введен ряд известий о Всеволоде, как были введены известия о нем позднее, при составлении редакции, более полно отразившейся в Ипатьевской летописи. Но следует иметь в виду, что интерес к Переяславлю-Русскому поддерживался в Печерском монастыре в конце XI в., что Ефрем Переяславский, названный митрополитом, был из монахов Печерского монастыря и что под 1089 г. говорится об освящении церкви св. Михаила в Переяславле Ефремом («б-Ь бо преже в Переяславли митрополья») и о строительной деятельности Ефрема в Переяславле-Русском.

Имеются также следы летописной работы в Чернигове, вероятно при церкви св. Спаса, основанной Мстиславом еще до того, как была заложена София в Киеве. Под 1076 г. читаем: «Сего же л-Ьта преставися Святославъ, сынъ Ярославль, месяца декабря 27, от р^занья желве, и положенъ Чернигов^ у святаго Спаса. . .»; под 1077 г.- «С-Ьде Борисъ Чернигов^ месяца мая 4 день, и бысть кня- женья его 8 днии, и 6-1 »жа Тмутороканю к Романови» и ниже: «Олегъ же, сынъ Святославль, 6i у Всеволода Чер- нигов^»; под 1078 г. — о смерти Глеба Святославича в За- волочье: «. . . его же гЬло положено бысть Чернигов^ за Спасомъ, месяца иуля 23 день»  . Последнее известие считаем или черниговским, или соединением новгородского известия с черниговской записью. О связях Киево-Печер- ского монастыря с Черниговом мы уже говорили ранее.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века