Глава третья

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

С середины XII в. среди других древнерусских «областей» выделяется Ростово-Суздальская земля, колыбель будущего Московского государства.

К числу малоисследованных вопросов ростово-суздальского летописания XII в. относим следующие: 1) о происхождении записей, упоминающих о Ростово-Суздальской земле первой половины XII в. и о том, где велись летописные записи в Ростове в XII в.; 2) о записях с подвигами Андрея Юрьевича на Юге и об истоках владимирского летописания; 3) о происхождении летописных редакций Сказания об убиении Андрея Боголюбского и о северо-восточном источнике Ипатьевской летописи; 4) о социально-политической направленности летописных записей и текстов, вышедших из среды местного клира.

Не претендуя на полное и окончательное выяснение всех этих вопросов, мы будем считать, что наша задача выполнена, если нам удастся внести некоторую ясность в их понимание и в иных случаях только указать на шаткость установившихся мнений.

Социально-экономическое развитие русского Северо-Востока несколько запаздывало по сравнению с другими областями Восточно-Европейской равнины, особенно южными. И только, кажется, в XII—XIII вв., насколько можно судить по всей совокупности данных, Ростово-Суздальская земля приблизилась к среднему уровню развития других «земель». Дольше других «земель» она оставалась еще в положении известного подчинения русскому Югу, представленному к XII в. тремя княжествами: Киевским, Черниговским, Переяславль-Русским. Это подчинение выражалось в уплате «Су ж дали залесской дани». Владимир Мономах еще в бытность свою князем Переяславля- Русского не раз ездил в Ростовскую землю, озабоченный не только поступлением дани, но и вопросами обороны. Как в Смоленске, так и в Ростове его интересовало и состояние местной церковной жизни. В Смоленске он построил церковь св. Богородицы; определил ей десятину с «Суждали залесской дани» и предполагал даже учредить здесь свою епископию. В Ростове, по некоторым данным, им была еще ранее, при епископе ростовском Леонтии, сооружена Успенская церковь. Известно, что христианизация края встречала сопротивление, и после епископа Исаи ростовскую кафедру закрыли.

До середины XII в., по-видимому, еще не было условий, благоприятных для развития местного летописания: Ростово-Суздальская земля не приобрела еще своей княжеской династии; уплата «Суждали залесской дани» прекратилась лишь при Юрии Долгоруком, причем окончательно едва ли ранее конца 40—50-х годов; к этому времени только восстановили и особую ростовскую епископскую кафедру.

Что же известно о начале летописания в старом Ростове?

В Лаврентьевской и близких к ней летописях в известиях первой половины XII в., в тексте, заполненном рассказами о событиях в Южной Руси, встречаются иногда упоминания о Ростово-Суздальской земле или о близких к ней областях и странах. Упоминания эти дали повод к предположению, что местные ростовские летописные записи начались с 20 или 30-х годов XII в. Так, М. Д. Приселков писал, что в составе владимирских сводов «северо-восточные известия начинаются с 1120 г. (поход Юрия Долгорукого на булгар) и первоначально весьма немногочисленны (1135, 1138 гг. и нек. другие)»1.

Он полагал, что при составлении первого владимирского свода в руках у составителя были «летописные записи по истории Ростово-Суздальского края времени Юрия Долгорукого», что это был «местный летописец», который велся «в Ростове при князе Юрии», но что из этого источника владимирский составитель привлек только «незначительное число известий, под 1120, 1135, может быть, 1138 и другими годами»  .

Такое предположение как будто допустимо. Правда, встает вопрос: чем же объяснить, что те же известия читаем и в киевском своде, в Ипатьевской летописи? Но и на это можно дать ответ, так как в состав Ипатьевской летописи вошли извлечения из северо-восточного источника, которые явственно прослеживаются начиная с конца 50-х годов XII в.

Как ни соблазнительны изложенные выше мнения, нельзя обойти те серьезные затруднения, которые они встречают. Если действительно перечисленные немногие известия Лаврентьевской и Ипатьевской летописей восходят к владимирскому источнику, отражая интересы его составителя, то непонятно, почему же последний не взял из «ростовского летописца времен Юрия» известия о построении им во Владимире церкви св. Георгия .

Если он вообще пополнял текст южнорусского свода событиями, относящимися к Ростово-Суздальской земле, то почему он не отметил построение «града» Владимира Владимиром Мономахом ? Ведь нам известно, что во Владимире в 70-х годах XII в. помнили об этом событии (см. под 1176 г.: «постави бо преже градо-сь великии Володимеръ, и по том князь Андр-Ьи»; ср. с Ипатьевской летописью под 6648 г.). Владимира Мономаха высоко чтили: Ми- халко (под 1177 г.) определен как «сынъ Гюргевъ, внукъ Мономаха Володимера», а владимирский свод сохранил нам тексты завещания Мономаха детям и фрагмент его письма к Олегу. Если действительно владимирский летописец 70-х годов XII в. пополнял в годы, когда «владн- мирци» действовали совместно с «переяславцами», южнорусский материал сообщениями о событиях в Ростово-Суздальской земле, то непонятно, почему он не отметил построение Переяславля-Залесского, построение «великого града» Юрием и церкви св. Спаса . Кстати сказать, и Михалко, и Всеволод стали ростово-суздальскими князьями в согласии с завещанием Юрия.

Непонятно, зачем в то же время он включил в южнорусский свод сведения о том, что Ростов, Суздаль с «волостью» (хотя и «не всей») уходили из рук Юрия, переданные им в обмен на Переяславль-Русский.

Нам кажется поэтому более вероятным, что все перечисленные выше известия (начиная с 1120 г.) восходят не к северо-восточным записям, а к записям, сделанным на юге, что они взяты из южнорусского свода (см. Ипатьевскую летопись), обрабатывались в Переяславле-Русском и в таком виде попали в Лаврентьевскую летопись.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века