Глава четвертая

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Теперь уместно поставить вопрос, насколько самостоятельны традиции северо-восточная и северная, содержащие интересующий нас материал, отсутствующий в Лаврентьевской летописи, как-то: подробности рязанские, сведения о Дороже и т. п. Что дает внутренний сравнительный анализ этих двух традиций?

Начальная часть рассказа Новгородской I летописи, касающаяся событий в Рязани и взятия Коломны, носит следы рязанского происхождения. То, что изложение начинается с этих событий, конечно, не является указанием на рязанский источник. Путь Батыя по Руси начинался с Рязанской земли; и рассказ, например, Рашид-ад-дина о походе Батыя на русский Северо-Восток тоже начинается со взятия Рязани и Коломны. Но в Новгородской I ле~ тописи имеем ряд указаний на рязанский источник: таковы географические данные («сташа о Нузл-b и взяша ю и сташа станомь ту»; «пустиша о Нухл-Ь татары въ Во- ронажи»), подробности о татарском посольстве в Рязань («жену чарод-Ьицю и два мужа с нею, къ княземъ рязань- скымъ»), сведения о требовании десятины («. . . просяче у нихъ десятины во всемь: и в людехъ, и въ князехъ. . .» и т. д.), перечисление рязанских князей, сообщение об участии рязанского князя Романа в битве под Коломной. Всего этого в Лаврентьевской летописи нет. О составителе рассказа Новгородской I летописи допустимо предполагать, что он пользовался письменным рязанским источником. В. Л. Комарович, предполагая рязанский летописный источник, обратил внимание на определение Георгия по Инг,вару: «Инъгворовъ братъ» и сопоставил эти слова с фразой под 6726 г.: «Ингворь же не присп-Ь приехати к нимъ: не бе бо приспело вр^мя его». Оговоримся, что все приведенные В. Л. Комаровичем данные позволяют предполагать только существование местных рязанских летописных записей и повестей, но еще не доказывают существования рязанских летописных сводов, т. е. больших, сложных летописных памятников, соединявших известия разного происхождения  .

Исследуемая часть Новгородской I летописи не могла быть в составе ростово-суздальского (точнее — владимир- ско-ростовского) летописного памятника: в ней не найдем ничего о взятии Москвы при изложении завоевательного продвижения татар (только значительно ниже Москва упомянута лишь при перечислении захваченных городов), но зато с насмешкой сказано о позорном поведении москвичей: «москвичи же [поб^гоша] ничего же не вид^вше»  , а в поведении Юрия подчеркнута отрицательная черта: «ни послуша князии рязаньскыхъ молбы, но самъ хот^ особь брань створити».

Вместе с тем соответствующая часть рассказа Лаврентьевской летописи не содержит никаких следов, которые бы говорили, что текст этот явился в результате сокращения рассказа Новгородской I летописи. Те сравнительно немногие конкретные черты, которые содержит эта часть рассказа Лаврентьевской летописи, отсутствуют в Новгородской I летописи: о том, что татары шли «л-Ьсом», о том, что была взята территория «до Проньска»; о том, что пленных «овы растинахуть, другыя же стрелами растр-Ьляху в ня, а ини опакы руцО связывахуть»  ; об участии Всеволода в битве под Коломной. А в Лаврентьевской нет о том, что отступали «к надолобомъ», точных дат и т. п. Не встречаем и бесспорно общих обеим летописям мест.

Далее, в Новгородской I летописи после слов «Но на предлежащая възвратимся» уже не видно следов источников рязанского происхождения. Об осаде Владимира здесь рассказано коротко, причем сообщено о фактах, которые известны и из Лаврентьевской, но рассказ иной, с другими деталями  .

А в Лаврентьевской читаем подробнейший рассказ, составленный владимирским патриотом, об осаде и взятии г. Владимира и о последующих событиях, где владимирский материал сочетается с ростовским. Составитель рассказа Новгородской I летописи пользовался в сообщениях о последующих событиях, происходивших в северной части Ростово-Суздальской земли, тоже каким-то своим источником, может быть устным (что устными источниками он пользовался, явствует из его же слов, относящихся к обстоятельствам смерти Юрия: «богъ же вОсть како скон- чася: много бо глаголють о немь инии»). Так, еще в предыдущей части рассказа, по Лаврентьевской, Юрий (до осады Владимира) из Владимира «Оха на Волъгу... и ста на Сити станом», а по Новгородской I летописи, до осады Владимира он «бОжа на Ярославль». По Новгородской I летописи «инии же» татары (по смыслу рассказа во время осады) погнались за Юрием «на Ярославль». В Лаврентьевской этого нет, но среди городов, по направлению к которым рассыпались татары, упоминается и Ярославль.

По Новгородской I Юрий послал Дорожа на разведку с 3000 воинов (по смыслу рассказа, из Ярославля или из тех мест), и Дорож прибежал и до- дожил князю, что татары уже «обошли» их. Юрий стал «полкъ ставити около себе», но внезапно подошли татары, и князь, «не усп-Ьвъ ничто же, поб-Ьже»; погиб он на р. Сити, где его настигли татары. По Лаврентьевской летописи, татары, взяв Владимир, пошли «на великого князя Георгия» (по смыслу изложения — к р. Сити). Ниже сообщается, что Юрий узнает о катастрофе, происшедшей во Владимире, и приведены его слова и молитвы, и затем опять читаем: «И поидоша безбожнии татарове на Сить противу великому князю Гюргю». Таким образом, о пребывании его в Ярославле и о Дороже ничего не говорится. Но зато Лаврентьевская сообщает немало сведений, которых нет в Новгородской I.

Подробная характеристика-некролог Юрия, помещенная в Лаврентьевской под 1239 г., в Новгородской I, конечно, отсутствует. Она составлена в духе владимирской летописной традиции, если правильны наблюдения, что она перекликается с летописными статьями о Борисе и Глебе, о Владимире Мономахе и Андрее Боголюбском. Она могла быть написана в одном из владимирских монастырей, где имели основание особенно чтить память Юрия Всеволодовича, о чем будем говорить ниже. Во всяком случае, как показывает Симеоновская летопись, этот некролог был в Троицкой летописи и, следовательно, в оригинале Лаврентия — своде 1305 г. 

Как мы показали выше, имеет под собою основание предположение, что работа Лаврентия имела в виду составление в дальнейшем местного нижегородско-суздаль- ского свода или, может быть, даже местной летописи, но с общерусской летописной традицией в основе. Такое предположение подтверждается общими условиями, сложившимися к началу 1377 г. в Нижнем Новгороде, и тем, что к тому же источнику (к своду 1305 г.) обратились и в Твери, и в Москве. Менее вероятно, что труд Лаврентия преследовал только узкоцерковные интересы. Для доказательств прав на архиепископию потребовалась бы, вероятно, летопись, переходившая за 1305 г., так как в начале XIV в. еще не существовало ни Нижегородско-Суз- дальского княжества, ни нижегородско-суздальской епи~ скопии. К тому же не следует забывать, что в записи Лаврентия прямо сказано, что начал писать он рукописную книгу «князю великому Дмитрию Костянтиновичю».

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века