Глава четвертая

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Переходим к рассмотрению полученных фрагментов.

Весьма обширный фрагмент или фрагменты под 6715 г. посвящены действиям великого князя владимирского Всеволода в Рязанской земле. Начинаются они с описания прихода рязанских князей к Всеволоду на Оке (см. Эрмитажный список) и кончаются рассказом о возвращении Всеволода во Владимир: «... и прииде въ град на введение святыя богородица». Подавляющая часть фрагмента иод 6716 г. также содержит сведения о деятельности Всеволода Владимирского в Рязанской земле и о взаимоотношениях Всеволода и его сыновей с Новгородской землей.

Под 6717 г. фрагмент подробно повествует о вторжении рязанских князей в Ростово-Суздальскую землю, причем сообщает точные топографические данные; этот рассказ завершается возвращением владимирского князя-победителя во Владимир. Кончается фрагмент известием о женитьбе, вторичной, Всеволода, взявшего за себя дочь витебского князя. Таким образом, все содержание фрагмента под 6717 г. заполнено записями владимирского происхождения. Большая часть фрагмента под 6718 г. заполнена рассказом о приезде во Владимир митрополита и о его пребывании во Владимире. Почти весь фрагмент под 6719 г. занимают сведения о владимирских делах: о приезде невесты Юрия и о венчании во Владимире и о завещании Всеволода относительно распределения столов; о неповиновении Константина и о съезде представителей городов и волостей, созванном Всеволодом. Значительная часть большого фрагмента под 6720 г. посвящена владимирским известиям, повествующим о событиях в Ростово-Суздальской земле, но в середине читаем ряд разнообразных известий южнорусского содержания. Фрагмент под 6721 г. начинается с известия о «знамении», а затем он содержит до конца владимирские известия с описанием ростово-суздальских событий. Под 6722 г. два небольших фрагмента заключают в себе галицкие и новгородские известия. Фрагменты под 6723 г. рассказывают о событиях в Новгородской земле и о взаимоотношениях новгородцев с Мстиславом Мстиславичем, но в аспекте владимирских интересов.

В Новгороде тогда сидел Ярослав Всеволодович и был вытеснен оттуда Мстиславом. Под 6725 г. фрагмент сообщает о делах в Ростово-Суздальской земле в связи с судьбою Юрия. Под 6726 г. два коротких фрагмента — два известия, из которых одно южнорусское, но из владимирского источника, так как Ростислав Рюрикович определен как «зять Всеволожь великого князя», и одно — владимирское. Под 6727 г. в двух фрагментах имеются довольно разнообразные известия, но происхождение их вполне ясно (за исключением, может быть, последнего). В них читаем об Устюге и Унже, о нападении Глеба на Ингвара Рязанского; как выясняется из второго фрагмента, Ингвар просил помощи у «великого князя» Юрия и Ярослава; о рождении у последнего сына и о том, что Угры выгнали Мстислава Мстиславича из Галича.

 Под 6728 г. фрагмент заключает в себе подробнейшее и интереснейшее (не только для историков Руси, но и для ориенталистов) описание похода из Ростово-Суздальской вемли в землю волжских булгар и осаду Ошела, а также рассказ о вторичном движении против булгар, как дела, организованного великим князем владимирским Юрием. Фрагмент завершается несколькими короткими южнорусскими известиями: о приходе Литвы на Черниговщину и о походе из Киевщины на Галич.

Итак, уже беглое рассмотрение содержания фрагментов не оставляет сомнения, что перед нами владимирский летописный текст.

Что же представляли собой невладимирские, иноземельные известия этих фрагментов? Их сравнительно немного. Остановимся сначала на новгородских. Под 6716 г. сведения о том, что новгородцы привели к себе Мстислава Торопецкого, а Святослава Всеволодовича «прияша», и о дальнейших отношениях между Всеволодом и новгородцами могут восходить как к владимирской записи, так и к новгородской, но обработанной во Владтлире (см. например, «новгородци же убоявшеся пустиша Святослава. . .» и т. д.). Под 6722 г. читаем новгородское сообщение о том, что Мстислав Мстиславич вышел из Новгорода, оставив там жену и сына, а сам пошел в Галич просить у короля «собО Галича». А новгородцы, увидев, что князя у них нет, послали за Ярославом Всеволодовичем. Под 6723 г. читаем о том, что Мстислав Мстиславич пошел на Ярослава, «зятя своего», к Новгороду и к нему в помощь пошли другие князья и собрались они в Смоленске. Новгородцы, узнав об этом, начали «в-Ьча д-Ьяти». Ярослав, увидев, что положение его «нетвердо», ушел в Торжок. Сообщается также, что Юрий Всеволодович прислал в помощь Ярославу брата Святослава, а Константин — сына Всеволода, что Мстислав много раз посылал к Ярославу в Торжок, но тот отвечал: «яко же тебО се отчина, тако же и мнО». Не исключена возможность, что этот новгородский материал был в составе владимирского летописного источника. Во всяком случае, описываемые новгородские события связаны с историей владимирского стола.

Теперь о киевских и галицких известиях полученных фрагментов. Довольно обстоятельный рассказ о южных событиях находится, как мы упоминали, под 6720 г. между владимирскими известиями. Кроме того, сообщение о смерти двух южных князей имеется под 6726 г. и о делах в Черниговщине и в Галиче —- под 6728 г. Кроме того, очень краткие галицкие известия находим под 6716— 6719 и 6727 гг.

Можно делать два предположения о происхождении этого материала: или, что он попал из южнорусского источника, который точно обнаруживается в тексте XII в. в Московском своде 1479 г.; или же, что он попал из владимирского летописного источника. Есть показания, которые делают более вероятной вторую возможность. Так, во-первых, из текста видно, что южные известия под 6726 г. попали через владимирский свод («Ростислава Рюрикович, зять Всеволожь великого князя»). Во- вторых, пользуясь киевским источником, составитель текста XII в. в Московском своде 1479 г. вставлял обширные выписки; между тем галицкие известия наших фрагментов (XIII в.) очень кратки (и все без точных дат). А. А. Шахматов также отмечал, что «эти галицкие известия могли читаться в древней Владимирской летописи»  .

При сопоставлении полученных фрагментов владимирского великокняжеского летописания с Лаврентьевской летописью прежде всего следует иметь в виду, что нельзя строить выводов на отсутствии (по сравнению с Лаврентьевской) того или иного материала в этих фрагментах, а если и делать вывод, то с большой осторожностью. Этот отсутствующий материал мог быть частично во владимирском источнике, которому принадлежали фрагменты, т. е. отдельные куски, хотя и значительные, не дошедшего до нас текста. К тому же и в состав Московского свода 1479 г. они вошли с сокращениями. Тем более важны для нас те чтения этих фрагментов, которые содержат новый фактический, конкретный материал, новый по сравнению с Лаврентьевской летописью. Такие чтения, бесспорно, указывают на самостоятельный характер владимирского великокняжеского источника, отразившегося в Московском своде.

Здесь-то и обнаруживается работа составителя той ростовской редакции, которая была положена в основу Лаврентьевской летописи. Заполняя текст своего свода, он имел в своем распоряжении не только записи, сделанные при Успенском ростовском соборе, но и иной материал. Одновременно он сокращал тот владимирский великокняжеский источник, который в «чистом» виде отразился в добытых нами фрагментах; причем замысел его в некоторых случаях понятен, а в некоторых случаях, когда он заменяет сокращенный им текст владимирского свода кратким истолкованием событий, его замысел очевиден. Иногда он заменяет текст владимирского свода своим источником; иногда дает редакцию с несколько иными фактическими данными о событиях.

Под 6715 (1207) г. ростовский составитель, редактируя и сокращая свой владимирский великокняжеский источник, выпустил известие о том, что в числе рязанских князей, прибывших к Всеволоду на Оку, были Мстислав и Ростислав Святославичи, и о том, что схваченные рязанские князья были отправлены в Петров (ср. фрагменты). Он выпустил указание о том, что «весть» об измене, которая готовилась со стороны рязанских князей, была получена от Глеба и Олега Владимировичей, причем, согласно ходу его рассказа, эта «весть» была получена на Москве, тогда как во фрагменте читаем, что Всеволод получил ее на Оке, на пути в Москву. Он выпустил текст о том, что Всеволод пошел к Пронску с сыновьями и с Глебом и Олегом Владимировичами и Давыдом Муромским, а «лодии свои отпусти на островъ к Ольгову с товаром со всем», хотя ниже оказывается, по его рассказу, что Всеволод послал «полкъ свои к лодьямъ по кормъ на Оку».

Из сказанного явствует, что ростовский составитель пытался затушевать близость великого князя владимирского к Глебу, который впоследствии оказался злодеем-братоубийцей (см. Лаврентьевскую и др. под 6725 г.). В согласии с таким намерением он и ниже, под 6716 г., выпускает сведения о переговорах рязанцев с Глебом и Изяславом о выдаче им Ярослава, сына Всеволода, посаженного отцом в Рязани.

Он заменяет далее, под тем же 6715 г., рассказ владимирского великокняжеского свода о посылке «полка» к Ужеску и поражении Романа рассказом о тех же событиях, взятым, по-видимому, из другого источника. И при сравнении обоих текстов вырисовывается характер того владимирского летописного источника, к которому восходит полученный нами фрагмент.

Приведем оба текста.

Лаврентьевская летопись

«Тогда же посла великыи князь полкъ свои к лодьямъ, по к о р м ъ, на Оку и п р и- стави к нимъ Олга Во- лодимерича; и бывшим имъ у   У ж е с к а, бысть имъ вЬсть, оже вы- шелъ из Рязаня Ро-

Московский свод 1479 г.

по Э рмитажному и У воровскому спискам

«[Слышавше жъ рязанци, яко людие суздальсти и новогородци стоять с товаром на остров-к у города у Ольгова и нарядиша на них люди  и с людьми

земъ Романом Игоревичемъ. с многими и сами] идоша Слышевъ же то князь на коних брегом со кня- велики Всеволод и посла Олга Володи- мерича к лодьямъ с полкомъ своим, и сняшяся у города Олгова, и победи Олег Романа, и б is ж а Романъ къ Р я- заню, лодеиниц и же ихъ в идtша своихъ б -к ж а щ и х, пометавше л одь и, б is ж а ш а в л is- сы. Романъ же приб-Ьгъ затворися в Рязани, а Олег взратися к великому князю Всеволоду съ честью великою».

Как видим, перед нами две разные редакции. Единственная общая фраза «... и победи Олегъ Романа». Отличительная особенность рассказа во владимирском фрагменте— его построение как «истории», изложение поступков и мотивов обеих сторон, а не запись односторонних впечатлений. Рассказ и начинается с действий и мотивов противной стороны: рязанцы, узнав, что новгородцы и суздальцы стоят «с товары» на острове у Ольгова, наряжают лодьи с людьми, а сами идут берегом на конях. Об этом узнает великий князь Всеволод и в результате посылает «полк». Подчеркнуто позорное поведение Романа Рязанского: он бежал к Рязани; увидев это, рязанские лодейники бросают свои «лодьи» и бегут в леса. Перед нами текст великокняжеской владимирской «истории», владимирского свода.

В Лаврентьевской летописи этот текст заменен записью, по-видимому, участника событий (может быть, ростовца?). Насколько ему было известно, полк был послан к Ольгову «по кормъ» (т. е. за продовольствием). О том, что из Рязани вышел Роман и бьется у 0\ьгова с суздальскими лодейниками, узнали в пути (он и, очевидно, воины его). Воинов, т. е. свой полк, он называет «наши» («наши» построились, «наши» возвратились). Как запись участника, она дает одностороннее описание событий. Составитель ростовской редакции использовал, таким образом, материал записей.

Подобные же показания дает сравнение рассказа в текстах Лаврентьевской летописи и владимирского фрагмента из Московского свода о капитуляции Пронска.

И здесь также во владимирском фрагменте из Московского свода рассказ носит характер летописной «истории»; изложены прежде всего мотивы и соображения противной стороны (Изяслава и пронян), побудившие их пойти на сдачу города: известие о поражении Романа, безводие, падеж скота. Подчеркивается торжество великого князя Всеволода: вышедшие из города с Изяславом «поклони- шася» великому князю Всеволоду, а он водил их ко кресту и распоряжался, как хозяин: посадил тиуна в Пронске, разделил «отчину» между Изяславом и двумя братьями, а княгиню Михайлову увел с собой.

В Лаврентьевской же летописи сравнительно короткая запись, которая носит односторонний характер, причем отмечено, что великий князь посадил в Пронске Олега Владимировича, а сам пошел к Рязани, посажав по городам посадников.

Ростовский составитель под тем же годом ограничился кратким сообщением об обратном движении Всеволода во Владимир, на Коломну и Усть Мерьски, где его настиг рязанский епископ. Между тем во владимирском фрагменте с записи или со слов лица, сопровождавшего великого князя Всеволода, описывается, как Всеволод стоял у Оки, так как река не стала и по ней еще шел лед («кры»); стояли два дня, на третий перешли и остановились у Коломны; как на утро были сильный дождь и буря, и реку взломало, и рязанский епископ, который подошел к Оке утром, должен был переезжать «в лодьях»: он пришел «съ молбою от людей и от княинь к великому князю». Только эта последняя фраза совпадает, в общем, с известием Лаврентьевской летописи, где читаем: «с молбою и с поклоном от вс1;х людни».

Под 6716 г. ростовский составитель не включил в свой свод (как и известия о Глебе и Изяславе, о чем выше мы упоминали) сведения о том, что Всеволод после усмирения Рязани захватил рязанцев «с женами их и с дЬтми» и «разсла по градом своим жити». Эту любопытную подробность мы находим во владимирском фрагменте Московского свода  .

В рассказе об отношениях с Новгородом и Мстиславом Мстиславичем Торопецким ростовский составитель (под 6717 г.) назвал дважды из сыновей Всеволода, посланных отцом на Мстислава Мстиславича, только Константина Ростовского, что вполне согласуется с общей окраской его работы , тогда как во владимирском фрагменте названы (наряду с Константином) Юрий и Ярослав, и весь рассказ дан в несколько иной редакции (под 6716 г.).

Ростовский составитель весьма кратко передает свой владимирский источник в описании нашествия рязанских князей на московскую территорию, в котором роль героя- победителя осталась за Юрием. Зато владимирский фрагмент обо всем этом говорит много и охотно (под 6717 г.).

Присматриваясь к этому фрагменту, мы прежде всего замечаем черту, которую наблюдали и в предыдущих фрагментах: рассказ дан как «история», в которой характеризуются также мотивы и соображения противной враждебной стороны; рязанские князья76, согласно тексту фрагмента, нашли, что момент для нападения удобен, поскольку сыновья Всеволода ушли к Твери против новгородцев, о чем им—рязанским князьям — стало известно («слышаны бо»). Однако расчет оказался ошибочным, так как ростово-суздальские князья заключили соглашение с новгородцами и вернулись с Твери во Владимир «къ отцю своему» (а они, рязанские князья, «сего не вЬдяху»). Равным образом ниже объясняется, почему бежал Михаил: он был извещен о поражении Изяслава.

Характерно для этого рассказа фрагмента то, что в нем подробно изложен успех Юрия Всеволодовича. Он является центральным действующим лицом. Его («Георгия») посылает Всеволод. Он приходит («пришедшу же ему») на Голубино; он посылает «сторожи»; к нему приходит «в^сть» об Изяславе. Он («Георгии же») отправляется против Изяслава. Он же потом посылает «сторожевыи полкъ», а «самъ» идет за ними. «Юрьевы» «сторожи» гонят «Изяславлих». Он идет за ними «вборз-Ь», наносит удар («удари») Изяславу и одерживает победу. Наконец, он возвращается «с победою къ отцю своему въ Володи- мирь с великою честью».

Материалом для этого текста послужили записи, сделанные тогда же, или устные сообщения. Помимо топографических данных, весьма точно сообщается о временах дня: на Голубино пришли «вечер». Юрий выступил «черес ночь»; встреча сторожевых отрядов произошла «в раньню зорю»; когда Михаил узнал о поражении Изяслава, был «тогда великыи четвертокъ и соборъ архаггела Гавриила».

Итак, во владимирском фрагменте под 6717 г. имеем также текст великокняжеского летописного памятника, сочувственно относящегося к Юрию Всеволодовичу. Подтверждается это и известием фрагмента, которое непосредственно следует за приведенным рассказом: это великокняжеское известие о вторичной женитьбе великого князя Всеволода на дочери витебского князя Василька, о чем нет в ростовском тексте, положенном в основу Лаврентьевской летописи. Составитель этого текста под 6718 г. сохранил только первую половину владимирской записи о приезде митрополита Матфея во Владимир; вторую же половину он передал короткой фразой: «а митрополита учредивъ отпусти и с честью»11. Опущено о том,, что митрополит служил в Успенском соборе, что были «въ веселии у великого князя Всеволода», что отпустили рязанских княгинь, что митрополит пробыл еще несколько дней «въ чести и слав'Ь от великого князя и от дЬтеи его. . .» и т. д. Таким образом, во фрагменте Московского свода 1479 г. здесь видим признаки владимирского великокняжеского памятника.

Ростовский составитель текста, сохранившегося в Лаврентьевской летописи, тоже имел в руках владимирский великокняжеский летописный памятник великого князя Юрия Всеволодовича, что с полной ясностью обнаруживается при анализе рассказа о Батыевом нашествии; там владимирский текст перебивается вставками из ростовского, что было вполне основательно показано М. Д. При- селковым. Нет ничего удивительного поэтому, что некоторые владимирские известия сохранились только в Лаврентьевской летописи, а некоторые частично полнее в Лаврентьевской, чем в Московском своде. Показательно соотношение известия Лаврентьевской летописи и владимирского фрагмента Московского свода 1479 г. о женитьбе Юрия Всеволодовича под 6719 г.

Во фрагменте дана дата венчания (10 апреля), опущенная в Лаврентьевской, а в Лаврентьевской упомянут епископ Иоанн и дан конец известия, опущенный в Московском своде: «и ту сущю великому князю Всеволоду и веЬм благородным д-Ьтемъ и вс/Ьм велможам, и бысть радость велика в Воло- димери град-k». Показательно также, что некролог Всеволода в Лаврентьевской и во владимирском фрагменте восходит к одному источнику, что видно из общего плана некролога и отдельных фраз . Однако в Лаврентьевской кое-что выпущено и, по-видимому, не случайно. Так, нет перечисления присутствовавших на похоронах сыновей Всеволода: Юрия5 Владимира, Святослава (Константина на похоронах не было). Кроме того, выпущены подробности о строительстве глав владимирского Успенского собора79. Вместе с тем в Московском своде 1479 г. нет значительной части некролога Всеволода, что можно объяснить тем, что в этом своде некролог сокращен, вероятно, при составлении Московского свода или его источника XV в.80; в частности, опущено упоминание (сделанное в связи с построением владимирского Рождественского монастыря) о том, что Всеволод судил суд, «не обинуяся лица силных своихъ бояръ, обидящих менших. . .» и т. д. Во второй половине XV в. подобная реплика в официальном великокняжеском своде едва ли была допустима.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века