Глава шестая

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

В настоящее время благодаря новым исследованиям и открытию новых летописных памятников накопился большой материал, заставляющий полагать, что традиция митрополичьего летописания продолжалась и позднее. Другой вопрос — где над составлением таких текстов работали: в пределах ли монастыря или в стенах митрополичьей канцелярии. Что же касается усиления зависимости церковной иерархии от гражданской власти, то процесс этот был весьма длительным, протекал неравномерно, обнаруживаясь и в XVIII, и в XIX, и в начале XX в.

Предполагаемый свод 1456 г. был продолжен рядом приписок, сделанных не в хронологическом порядке, и оканчивался большим произведением, озаглавленным «Словеса избрана отъ святыхъ писании. . .», посвященным отношению Москвы с Новгородом, походу 1471 г. на Новгород и сопутствующим событиям и кончавшимся словами «... въ семъ в^ц^ и въ будищемъ, аминь». Дальнейший текст во вшитой тетради никакого отношения к Бальзеровскому списку конца XV в., т. е. своду 1471 г., не имеет. Как было определено в исследовании о псковских летописях, тетрадь эта содержит отрывок псковско-новгородского свода первой половины XVII в.16

Дополнения, или приписки, сделанные в Бальзеровском списке после 1456 г., носят еще более церковную окраску, чем предыдущий текст. Особенно примечателен с этой точки зрения пространный рассказ о московско-новгородском конфликте и походе 1471 г. «Словес избранных».

Едва ли требует особых объяснений и доказательств цель, назначение «Словес избранных». В этом произведении с начала и до конца автор обличает «новгородцев», точнее — правящую партию во главе с «окаянной» Марфой Борецкой, представительницей богатейшего новгородского рода, которая, как утверждает автор, хотела с «Королевым паном» править «всею Новогородскою землею» от литовского «короля», а весь «народ» к «латыньству... приложите»; памятник оправдывает действия великого князя московского и выставляет его в образе смиренного «божественному закону хранителя» и «крепка поборника по православии».

Этот памятник — «Словеса избранна» — отнюдь не следует смешивать с пространным рассказом о московско-нов- городских отношениях и о походе 1471 г., помещенным в московском своде 1471 (1472) г., отразившемся в Никаноровской летописи и Московском своде 1479 г.; там имеем, по сути дела, памятник, вышедший в составе великокняжеской летописной традиции из великокняжеской летописной лаборатории.

Для нашей темы весьма важно выяснить, какого происхождения «Словеса избранна», откуда вышло это летописное произведение?

Прежде всего отмечаем, что «Словеса избранна» были включены (несколько позднее) в список Царского; в этом списке текст Софийской I летописи был дополнен, между прочим, значительным митрополичьим по содержанию материалом (см. ниже). «Словеса избранна» находим и в списке Дубровского Новгородской IV летописи, иными словами, в одной из редакций свода 1539 г., который был составлен архиепископом новгородским, а затем митрополитом Макарием и содержал, кроме основных источников (Новгородской IV и владычной новгородской летописи XVI в.), еще извлечения из «общерусского митрополичьего свода», как полагал А. А. Шахматов, о чем подробнее будем говорить ниже. Как увидим, составитель свода 1539 г. пытался сочетать защиту интересов церковных с защитой интересов великокняжеских.

Памятник этот — «Словеса избранна» — отвечал требованиям церковного литературного стиля. В нем фактический материал в значительной мере тонет в выдержках из «Писания». Подобный характер носит и приступ. Философское рассуждение о взаимоотношении в поведении «земли» и князя, которое находим в памятниках XI—XIII вв., приводится здесь только в своей начальной части, кончая словами «любяща суд и правду».

Текст содержит прямое указание на письменный источник составителя. Это — грамота (или грамоты) митрополита Филиппа к новгородцам, который «не единою посы- лалъ къ ним въ Великии Новгородъ свои грамоты». При с/том указывается, что составление «грамоты» соответствовало желанию великого князя: он велел «отцю своему пре- священному Филипу митрополиту всея Руси... посылати къ нимъ своего писания грамоты съ своимъ святитель- скимъ поучениемъ и наказаниемъ отъ божественныхъ писании». Приводится в «Словесах избранных» и текст .такой грамоты, вернее — выдержки из нее. Этот текст несколько отступает от дошедших до нас в собрании И. Н. Царского текстов грамот Филиппа, но местами совпадает почти дословно (от слов «Й вы божия гн-Ьва убоитеся...» до слов «...на гЬхъ прелестныхъ богоотступниц'Ьхъ»). Но самое важное, что заимствования из грамоты (или грамот) Филиппа обнаруживаются в ряде других мест текста «Словес избранных», где составитель рассказывает от себя (например, выше слова «и яко забывше своея великия старины»; о новгородцах: «никогда же не отступны были отъ нихъ отъ своихъ господъ»; слова «а имя ихъ великыхъ государей князей держали на co6t честно и грозно, а въ земли и въ воды не вступалися»; от слов «а которыхъ земль и водъ...» до слов «...'присылали многихъ людей»; от слов «посломъ Василеи ихъ Ананьинъ...» до слов «. . . то ми не наказано») 11. И далее текст «Словес избранных» обнаруживает местами близость к сохранившемуся в собрании И. Н. Царского тексту грамоты Филиппа.

Все сказанное заставляет думать, что «Словеса избранна» вышли из среды, близкой к митрополиту Филиппу. Неоднократные ссылки текста на помощь «архангела Михаила» допускают предположение (как одно из возможных), что писавший имел какое-то отношение к Архангельскому собору. Следующий этап в истории общерусского церковного летописания раскрывается при изучении состава Московского великокняжеского свода 1479 г.

Если происхождение московского свода 1471 (1472) г. остается еще не вполне выясненным, то обширнейший, бесспорно великокняжеский, общерусский по составу Московский свод 1479 г. благодаря исследованию последних лет становится понятным во всем многообразии.

Свод 1479 г. открыт А. А. Шахматовым. Сначала А. А. Шахматов определил его на основании состава летописного сборника бывшего Архива Министерства иностранных дел № 20/25, где свод 1479 г. соединен с новгородским сводом 1539 г. А затем им был открыт и список свода в Эрмитажном собрании  .

Основываясь на литературных данных, мойшо различать в Московском своде 1479 г., после Повести временных лет, три части: 1) до 1425 г., 2) с 1425 до 1471 г. и 3) с 1472 г. до конца. t> первой части использованы материалы особого южнорусского свода, летописи, близкой к Троицкой, северо-восточного свода и новгородско-софий- ского свода (и, может быть, отдельно — Софийской I и Новгородской IV летописей). Во второй части составитель следовал московскому своду 1471 (1472) г., как показывает сравнение с Никаноровской летописью. В третьей части использованы московские летописные записи и документальные материалы 19.

До последнего времени оставался малоисследованным Эрмитажный список. Между тем, хотя он поздний (XVIII В.), это, в сущности, единственный сохранившийся список Московского свода 1479 г., и правильное представление о тексте этого свода нельзя составить без Эрмитажного списка, тем более, что он, как известно, восполняет утраченные листы Уваровского.

Загадкой оставалась первая часть свода, хотя и было указано наличие в ней ряда источников.

Сличение Эрмитажного списка с Уваровским показало, что ряд фраз и целых фрагментов сохранились в Эрмитажном и опущены в Уваровском как вследствие утраты ПСРЛ. В Уваровском списке текст исправнее Эрмитажного и восполняет его пропуски листов в Уваровском, так и в результате работы писца или редактора конца XV в.

Эрмитажный список XVIII в. обрывается на описании события 5 декабря 1477 г. словами «... у себя велелъ быти имъ» (стр. 799, л. 397). Далее 3А листа оставлены чистыми. Гаким образом, в оригинале Эрмитажного списка последних листов недоставало, и по ряду признаков он был дефектным, быть может, по ветхости. Начала летописного текста в списке тоже нет, он начинается со слов: «capмати, таврияни, сифиа , фрази...» и т. д., причем некоторые места переписчиком прочитаны не были и оставлены чистые строки, а на стр. 754—762 в Эрмитажном списке текст списан с перепутанных листов оригинала.

При восстановлении первоначального порядка листов оригинала нам представилась возможность определить размер оригинала: страница в этой части рукописи содержала текст, соответствующий 9—9 7г строкам т. XXV ПСРЛ. В рассказе о событиях 70-х годов XV в. (ноябрь 1475 г.) Эрмитажный список сохранил значительный фрагмент, отсутствующий в Уваровской рукописи, по-видимому, из-за потери листов .

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века