Глава первая. Историография русского летописания

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

А. А. Шахматов с удивительным искусством выделил из состава летописи народный источник, народное предание об Ольге, с помощью которого в дошедших до нас летописях обработан древний письменный памятник об Ольге с иными оценками, церковного происхождения, явно выдвигавший «просветительную», руководящую роль греков, Царьграда. Этот вывод получил полную убедительность потому, что сохранились два других памятника об Ольге. А. А. Шахматов считал, что к долетописной житийной повести об Ольге восходит русское проложное житие (в Типогр. прологе XIV в., № 368). Н. И. Серебрянский указывал на юго-славянскую проложную редакцию (Румянц. музея № 319, XIII — начало XIV в.), содержащую следы долетописного жития Ольги  .

Согласно русскому прологу, прах Ольги был перенесен в Десятинную церковь по распоряжению Владимира; как видно из летописного известия под 1007 г., туда были перенесены останки не только Ольги. По летописи, в части, почерпнутой из народных преданий, первоначально ее похоронили «на м^ст-Ь». Термин «м^сто» встречаем в летописном народном предании о Кие («живяху кождо съ ро- домъ своимъ на своих м-Ь с т е х и странахъ...» и т. д.) и в летописном предании об Олеге Святославиче («ипогре- боша Ольга на м-Ьст^ у города Вручего») под 977 г.

Естественно допустить, что первоначально житие Ольги писалось после перенесения ее тела в Десятинную церковь, а в дальнейшем могло редактироваться при церкви св. Софии, заложенной при Ярославе

Сами по себе приведенные данные недостаточны для утверждения древнейшей исторической письменности при Десятинной церкви.

Значительно более интересен и со стороны текстологической, и со стороны практической, источниковедческой другой памятник, изучение которого тоже приводит к истокам летописания. Сравнительное изучение летописного сказания об убитых варягах-христианах под 983 г. и проложного сказания о них приводит к выводу о существовании долето- писного сказания. Шахматов показал, что проложное сказание не восходит к летописному потому, что в летописи нет даты (12 июля), которая имеется в прологах, и нет имени варяга-сына, помянутого в прологах .

Наблюдения Шахматова можно было бы продолжить.

В проложном сказании из харатейного точно датированного сборника (сборник закончен 24 сентября 6914 года мартовского, т. е. 1406 г.) бывшей библиотеки московского Успенского собора (№ 3) читаем: «Володимеръ ве- ликыи и еще поганъ сы победи ятвягы и приде Киевоу и творяше жертвы коумиромь с бояры о поб'Ьд'Ь. И реша старьци. . .» и т. д. Мы видим, что в прологе указано то, чего нет в летописях: по какому случаю приносились тогда жертвы «коумиромь». В прологе ясно сказано «о поб'Ьд'Ь», т. е. по случаю удачного похода . В летописи связь между победоносным походом и жертвоприношениями только подразумевается, она неясна, и Шахматов в реконструкции отрывал сказание о варягах от известия о походе, в чем, конечно, нужды нет.

Далее в прологе (в сказании) нет литературной вставки-рассуждения, которое есть в летописи — плод обработки материала составителем Древнейшего киевского свода. На вставку указывают и некоторые формальные признаки, и содержание рассуждения, т. е. идейный анализ, почему мы считаем, что в данном случае правильнее полагать, что здесь не в прологе сокращено, а в летописном своде добавлено, хотя вообще в прологе возможны сокращения: возможно, выпущено, что толпа обошла двор «около его, онъ же стояше на сЬнех съ сыномъ своимъ» (Акад. сп. Новг. I летописи; ниже «екни» упоминаются и в прологе). Дело в том, что в летописи единственное значительное отступление от довольно фактологического рассказа находим в конце: это богословско-философское рассуждение от слов «И бяху бо тогда челов-Ьци невеглас и...» до слов «.. .якоже попраста и». Это рассуждение начинается после слов «и тако побиша я»; после этих последних слов мы бы ожидали фразу, которой кончается сказание, о том, что оба они приняли «В'Ьнець небесный съ святыми мученикы и с праведникы» (Новг. I летопись). В прологе так примерно и читаем: после слов «И тоу оусЬчена быста» следует: «испов'Ьдающися християна и прияета в-Ьчноую жизнь за святоую в-кроу моучена» (л. 185 об.). А философско-богословского рассуждения в прологах нет.

По содержанию своему это рассуждение принадлежит к цепи высказываний, характерных и для других мест летописи (отчасти и для «Слова о законе и благодати»): идея о том, что в стране, где не было апостольской проповеди, «нев'Ьгласи» обратились к истинному богу. Оно, как видно, привнесено в данном случае летописцем и относится к идейным течениям времени Ярослава Мудрого.

Проложный рассказ сказания или, точнее, протограф проложного сказания и летописного весьма архаичен. Наряду с князем и его «людьми» выступают «бояре» и «старци» — как пережиток тех далеких времен, когда «жи- вяху кождо с родомъ своимъ на своихъ м^ст^хъ и стра- нахъ». Эти «старци» еще пользуются значительным влиянием среди «народа», или «киян» — местного общинного (?) населения. Судя по сказанию, «старци» имели отношение к делам (возглавляли?) языческого культа, жертвоприношений.

Так как под 6495 г. наряду с термином «старци» в летописи употребляется термин «старци градскиа» (см. Новг. I лет.),, а под 6505 г. — «старейшины градьскыя» (см. Лавр, лет.), было высказано предположение, приведенное В. Строевым, что «старцы градские» — это «тсрвфотер01 x'qq ттоЛео)?», с которыми совещался Соломон; выше в тексте Владимир сравнивается с Соломоном 25. Быть может, прибавление «градские» навеяно литературными воспоминаниями. Но без сомнения «старци» киевских городов — вполне реальный и характерный институт общественного быта, вскоре исчезнувший в Поднепровье как пережиток древности: знать и старцы («primates natuque maiores») выступают в качестве руководящей силы в городах Поморья, наряду с князем, в первой половине ХП в. (балтийские славяне отставали в своем развитии от славян Среднего Поднепровья); о них не раз читаем в довольно подробных описаниях путешествий Оттона Бамбергского.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века