Глава десятая. Летописи 17 века

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Мы рассматривали самостоятельное общерусское митрополичье летописание последней четверти XV в., его отношение к политике, проводившейся великокняжеской властью. Новые материалы, ранее неизвестные, малоизвестные и не опубликованные в настоящее время, показывают, что традиция общерусского (невеликокняжеского) летописания продолжалась и в конце XV в., и в XVI в.; отголоском этой традиции можно считать летописание патриаршего направления 17 века.

Формирование и укрепление централизованного государства, усиление московской великокняжеской власти не могло не повлиять на характер и направление общерусского летописания, не только великокняжеского. В первой половине XVI в. наблюдаются признаки более тесного сплетения и взаимного проникновения тех общерусских летописных сводов, которые нельзя считать великокняжескими или которые связаны с именами русских митрополитов, и сводов официально-правительственных. Вместе с тем в отдельных случаях в некоторых общерусских сводах XV-—первой половины XVI в. можно найти и признаки оппозиционных настроений, вскрывающих глухую напряженную внутриклассовую борьбу.

Во второй половине XV—первой половине XVI в. возрастает значение Троице-Сергиева монастыря как центра летописания. С летописной работой в этом монастыре следует связывать происхождение и некоторых недавно (впервые) опубликованных сводов.

Еще четверть века назад, когда летописание второй половины XV—XVI в. было мало изучено, когда ряд важных памятников не был опубликован, а некоторые своды конца XV—XVI в. не были известны совсем, было возможно противопоставлять монастырские летописные своды того времени летописным сводам «митрополичьим» или «владычным». Теперь такое противопоставление едва ли возможно, во всяком случае без существенных оговорок, хотя и нет основания отождествлять две названные категории. Иными словами, считаем целесообразным не противопоставлять летописание Троице-Сергиева монастыря второй половины XV—XVI в. летописанию митрополичьему, а раскрывать признаки связи между летописанием митрополичьим и деятельностью Троице-Сергиева монастыря в течение XV—XVI вв.

Среди многочисленных источников первого общерусского митрополичьего свода — свода митрополита Киприана, или Троицкой летописи 1408 г., сгоревшей в пожар 1812 г. и реконструированной М. Д. Приселковым, исследователь отмечал троицкий монастырский источник, который «представлял собою нечто вроде исторической записи о монастыре и его основателе, а вероятнее, даже первую попытку „жития" этого основателя» По М. Д. Присел- кову, включение в свод 1408 г. житийного источника, и особенно похвалы Сергию, объясняется тем, что «в лице Сергия Киприан имел своего преданного политического единомышленника, на которого он смело опирался в пору своей борьбы за митрополию против московского великого князя»  .

Надо отдать честь наблюдательности М. Д. Приселкова. Заметим только, что в графической схеме он называет троицкий источник «Житием Сергия», а в тексте не делает попытки согласовать это положение со словами так называемой «Епифаниевой» редакции: «Дивлю же ся о семъ, како толико Л"Ьтъ минуло, а житие его не писано... пре- чюдньщ и преподобный отънели же преставися 26 Л"Ьтъ преиде, никто же не дрьзняше писати о немъ, ни далнии, ни ближьнии, ни болшии, ни меншии...». Епифаний имел «у собя за 20 л^тъ приготованы таковаго списаниа свитки, в них же б^аху написаны н^киа главизны, еже о житии преподобнаго памяти ради: ова убо въ свиткахъ, ова же в тетратехъ...» и т. д.  Что представляли собою монастырские записи Троицкой летописи: выдержки ли из записей о жизни Сергия или выдержки из монастырской «летописи», содержавшей более разнообразные сведения— сказать трудно. Черновые материалы Епифания не сохранились. Дошедший до нас труд Епифания о Сергии дает текст, как полагают, не первоначальный. До сих пор реконструкция текста самого Епифания (о Сергии) не произведена. К числу монастырских записей Троицкой летописи относятся следующие. Под 6883 г. — о болезни игумена Сергия: «разбол^ся въ великое гов-Ьние, и пакы здравъ бысть, въста къ Семенову Дни»; за сообщением следует нравоучительное рассуждение в монастырском духе: «Да никто же чюдится, видя пра- ведникы божиа въ болезни терпяща и въ труд^хъ, а гр-Ьшникы здравы и въ л'Ьгц'Ь пребывающа...» и т. д. Под 6892 г.—о смерти «чернеца» Ильи «на пентикостнои неделе»; он был «келарь Сергиевъ игуменовъ»; дана его краткая характеристика и отмечено, что он был «въ послу- шаньи у святого старца, бывъ послушливъ и до смерти».

Подобная же запись под 6895 г. о смерти «чернеца» Исакия, который был «молчалникъ, ученикъ великаго отца игумена Сергиа, преподобнаго старца», причем дается довольно пространная его характеристика и перечисление его добродетелей. К числу монастырских записей надо отнести и характерную запись под 6900 г. о смерти игумена Сергия: «сентября въ 25 день, на память святыа препо- добныа Ефросинии»; эпитеты («святыи старець, чюдныи и добрый и тихии» и т. д.) напоминают эпитеты в записи Печерского нижегородского монастыря о смерти Павла Высокого. Далее следовал, судя по реконструкции Троицкой летописи, некролог-похвала Сергию, кончающийся словами: «...слава въ в^кы. Аминь». А за словом «аминь» шла обширная похвала Сергию, до нас не дошедшая.

Из слов Н. М. Карамзина о ней («нет ничего исторического; один набор слов») можно заключить, что в литературном отношении текст был слабо обработан.

Уже при Сергии в Троице-Сергиевом монастыре были искусные «доброписцы», судя по отзыву источников об ученике Сергия Афанасии: «... и добросписания много руки его и до нын^ св-Ьдительствують, и сего ради лю- бимъ з"Ьло старцю (т. е. Сергию)...»  С самого начала своей деятельности в Москве Киприан искал поддержки у Сергия, на что указывают грамоты, написанные Киприа- ном к Сергию  . И весьма возможно, что отношение монастыря к составлению первого митрополичьего свода не ограничивалось тем, что были вытребованы в канцелярию митрополита монастырские летописные записи или черновые наброски, относящиеся к жизни основателя монастыря. Сама харатейная Троицкая летопись принадлежала Троице-Сергиевому монастырю. Напомним, что есть признаки участия монастыря в составлении принадлежавшего монастырю сборника с Ермолинской летописью и в составлении одного из древнейших списков Никоновской летописи (списка Оболенского), тоже принадлежавшего монастырю.

Есть даже некоторые данные в пользу мнения, что Троице-Сергиевому монастырю принадлежала более активная роль в составлении первого митрополичьего свода, чем принято думать. Имеем основание считать, что появление в составе Троицкой летописи одного из «московских» источников было обязано Троице-Сергиеву монастырю.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века