Глава одиннадцатая. Летописи 16-17 веков

А. Насонов

Смотрите также:

Русские летописи, сказания, жития святых, древнерусская литература

Повести временных лет

летописи и книги

Карамзин: История государства Российского

Владимирские летописи в составе Радзивиловской летописи ...

летописи - ипатьевская лаврентьевская новгородская ...

Древнерусские Летописи. Ипатьевская летопись

Древнерусские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

Любавский. Древняя русская история

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕРУССКИХ ГОРОДОВ

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Эпоха Петра 1

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

Герберштейн: Записки о Московитских делах

Олеарий: Описание путешествия в Московию

Подобную же тенденцию сближения или объединения двух традиций (я имею в виду содержание сводов, рассмотренных в предыдущей главе) обнаруживаем и на другом летописном материале.

С формальной же стороны этот летописный материал представляет одну особенность: в нем первая часть содержит всемирную историю, а вторая часть — русскую. В основе первой части лежит Хронограф редакции 1512 г., или к нему она восходит.

Этот вид свода образовался не сразу.

До сих пор мы рассматриваем основной тип древнерусского летописания, представленный разнообразными ветвями трудов по «русской истории». Как известно, существовал на Руси и другой вид исторического повествования, а именно всемирно-исторические хроники, в которых среди материала по истории иных стран были вкраплены сведения и по истории Руси. Такого характера историческая хроника предположительно существовала уже в XI в. (до нас она не дошла) и была составлена путем извлечений из труда Георгия Амартола и других источников: о ней именно говорится в «Хронографической Толковой Палее» полной редакции, когда делается ссылка на «Хронограф по великому изложению»  . Однако трудно определить объем русских статей, вплетенных в этот предполагаемый хронограф; их объем мог быть невелик2.

Редакция 1512 г. всемирной истории доведена до взятия Царьграда турками3. Ее идея была связана с усилением Московского государства; это идея Москвы — третьего Рима, Москвы — преемницы павшей Византии. Хронограф редакции 1512 г. — всемирная история от сотворения мира, история ветхозаветная и новозаветная, история Рима и Византии, в которую вплетены сведения по истории южных славян и по истории Руси.

С конца XV в. наблюдаем случаи, когда летописному своду по истории Руси предпосылается всемирно-историческое введение и к большим сводам, и к кратким. Наконец, появляются большие и небольшие своды, в которых, как мы говорили, первая часть содержит хронографический материал, а вторая — летописный.

Далеким прототипом сводов такого вида следует считать «Никифора патриарха Царяграда летописец вскоре» с русским продолжением, вписанный на лл. 567 об.—575 об. Кормчей Х1П в. ГИМ, Синод., № 732. Последнее известие летописца — смерть Глеба Ростовского. Он умер 13 декабря 1278 г. Следовательно, может быть, что летописец был написан в 1279 г. Около этого года была составлена и сама Кормчая «повелением» князя Дмитрия Александровича и «стяжанием» новгородского архиепископа Климента, так отмечено в записи на первом листе рукописи. Обыкновенно считают, что она написана в 1282 (6790) г. Однако в 6790 г. Дмитрий Александрович не княжил в Новгороде4. Таким образом, Кормчая могла быть написана или в 1279—1281 гг., или позднее, но не позже 6791 (1283/4) мартовского года5.

В условиях последующего времени летописец был как будто надолго забыт. Но во второй половине XV в., в эпоху образования Московского централизованного государства, о нем вспомнили; по крайней мере, точная копия второй половины XV в. (перепутаны только числа) летописца дошла до нас в сборнике Троице-Сергиева монастыря. Ранее рукопись была как вклад в Хотьковском монастыре, а ныне хранится в ГБЛ, ф. 304, № 765. Но самое интересное, что во второй половине XV в. или в первой половине XVI в. сделали попытку использовать текст Летоцисца патриарха Никифора в качестве всемирно- исторического введения к русской летописи, точнее — к краткому (сравнительно) ростовскому владычному летописному своду.

Такую попытку видим в Музейном списке ростовского владычного свода, изданного нами в 1955 г.  Прежде всего отметим, что интересующий нас текст включен в сборник, содержащий фрагмент Бальзеровского списка Софийской I летописи, о происхождении которого нам приходилось говорить выше (см. выше главу V), а также черновые записи из Пафнутьевского монастыря. Собственно введением к летописцу служит «Никифора партиарха летописец въкратце» с каталогом византийских императоров, продолженным краткой родословной статьей о русских князьях, кончающейся перечислением белозерских князей (л. 300), и на той же странице начинается «Летописець рускы», т. е. тот ростовский владычный свод, о котором мы говорили. Весь этот текст начиная с Никифорова «Летописца въкратце» написан одним почерком и составляет как бы одно целое.

Текст «Никифора патриарха летописца...» сначала соответствует тексту Ростовского летописца из Новгородской Кормчей XIII в., но после слов «А Ольгъ оумре»  в Музейном читаем: «Иже царствовавших в Костентине граде православнии же и еретици. . .», и затем читаем тот краткий каталог византийских царей, о котором мы упомянули (кончается Мануилом), православных и «еретиков», что гармонировало с интересом к вопросу о религиозных сектах в эту эпоху на Руси.

Аналогичный, хотя и не вполне тождественный текст Летописца патриарха Никифора, как известно, предшествует и Никоновской летописи (спискам Оболенского, Патриаршему, Троицкому).

Текст, близкий Летописцу Никифора, но с некоторыми добавлениями и купюрами, непосредственно предшествовал Сокращенному летописному своду 1493 г.  Он и был издан в 1962 г. с текстом русского свода, поскольку служил как бы всемирно-историческим введением к нему п.

Слияние Летописца патриарха Никифора с текстом русского летописного свода видим в небольшом своде, составленном позднее Никоновской летописи, так как Никоновская летопись была в нем использована. Этот свод отмечен нами в двух списках: в рукописи, хранящейся в ЦГАДА, ф. 181, № 66, и в рукописи, хранящейся в ГИМ, Синод., № 965  . В последней он переписан не весь, а только до 7019(1511) г. и обрывается на полуфразе; более полный и исправный текст сохранился в списке ЦГАДА, ф. 181, № 66, где рассказ доведен до 7064 г., но тоже конца недостает.

Список открывается текстом «Никифора патриарха Царяграда летописцем вскоре», который в общем соответствует летописцу Кормчей XIII в., но после слов «а в Руси поча княжити Игорь, а Олегъ оумре. . .» тексты расходятся. В списке ЦГАДА, ф. 181, № 66 непосредственно за этими словами читаем: «Помяну Олегъ конь свои, же 6t постави кормити и не вседати на нь, бе бо преже того возпрошалъ волхвовъ и кудесниковъ, от чего ми оум- рети.. .» и т. д., и затем — пространный рассказ о смерти Олега, после чего читаем: «В л-Ьто 6415. Иде Олегъ на Греки. . .» и далее следует текст русской летописи.

Как видим, здесь уже текст Летописца патриарха Никифора полностью соединен с русским летописным сводом, являясь его начальной частью.

В основном этот летописный свод, составленный довольно небрежно, представляет собой сокращенные выборки из Никоновской летописи, с первых листов до конца. К их числу относится и приписка к известию под 6807 г. о смерти Федора Чермного Ярославского: «... и многы чю- деса от него быша», т. е. сведения XV в., распространявшиеся митрополичьей литературной традицией (ср. Софийскую II). К числу выборок относится и рассказ под 6882 г. о построении г. Серпухова и монастыря при содействии Сергия Радонежского, попавший в Никоновскую из Троицкой, и т. п.

Чтобы показать сферу интересов составителя свода, укажем, что под 6934 г. из большого текста Никоновской он взял только известие о смерти Андрея Владимировича (князя Радонежского), погребенного в Троице-Сергиевом монастыре; под 6935 г. — только о смерти Кирилла Белозерского, погребенного в своем монастыре; под 7019 г.— только о смерти митрополита Симона и о поставлении Варлаама; под 7022 г. — только о взятии Смоленска и о смерти бывшего архиепископа Серапиона в Троице-Сергиевом монастыре; под 7027 г. — только о поставлении игумена Соловецкого монастыря епископом вологодско-пермским и о построении каменного города Тулы; под 7029 г. — только об обретении мощей Макария в Калязинском монастыре и т. п.

Сравнительно подробно описаны с помощью извлечений из Никоновской летописи боярские «мятежи» 30— 40-х годов XVI в. Указание на князей Кубенских и Палецких под 7049 г. ведет как-будто к Синодальной рукописи Лицевого свода. Но о венчании на царство сказано кратко.

Последние сохранившиеся известия свода — это известия 7063 и 7064 гг.: под 7063 г. о поставлении в Казань архиепископа Гурия, о решении (в память взятия Казани) поставить Покровский собор и экскурс из истории Казанского царства с попыткой, также заимствованной из Никоновской летописи, оправдать овладение всею Волгою фантастической исторической справкой; а под 7064 г. — довольно подробный рассказ о том, как царь отпускал владыку Гурия в Казань. Страница (л. 108 об.) кончается текстом из Никоновской летописи о приказе «. . . в полкехъ быти княжатомъ и д-ктемъ боярскимъ с во(е)водами без м^отъ ходити. . .», причем обрывается рассказ на словах «а в томъ отчеств^. . .» Далее листа или листов недостает, а на л. 109 страница начинается словами «. . . пуст-кние положи, оувы! От начала оубо миру. . .» и т. д. Это — текст последней статьи Хронографа редакции 1512 г., посвященный взятию Царьграда турками, в которой говорится, что «наша же Росиская земля... растет и млад-Ьеть и возвышается». Содержание этой статьи, очевидно, в какой-то мере перекликалось с начальной частью свода. К сожалению, остается загадкой, на чем кончался свод и когда и по какому случаю он был составлен.

Загадка как будто разъясняется, когда обращаемся к летописцу, находящемуся в сборнике ГБЛ, Муз. № 2422  , на лл. 111—206 об. Летописец этот весьма близок к летописцу по списку ЦГАДА, но сохранил текст полностью, до конца и кончается довольно подробным рассказом о поставлении митрополита Иова в патриархи в 7097 г. и о поставлении других архиереев. По-видимому, он составлен был в связи с учреждением патриаршества в России. Если такой же конец был и в списке ЦГАДА, тогда вполне понятен и последующий (за летописцем) текст в нем, частью сохранившийся, из Хронографа о падении Царьграда, взятого турками, и о «возвышении» Русской земли.

Отметим также, что в сборнике № 2422 наряду с такими статьями, как «Описание. . . о Сибирстеи стран-Ь» (с л. 278), «Описание Сибирскаго царства о дорогах» (с л. 329), находим (с л. 268) «Чинъ омовению», относящийся к патриарху Питириму (70-е годы XVII в.) и «Историю о венчании царьскимъ в-Ьнцемъ» Алексея Михаиловича (с л. 231).

Летописец также начинается с текста Летописца патриарха Никифора, близкого к летописцу Новгородской Кормчей, но начиная от слов «а Олегъ умре» содержит текст, аналогичный списку ЦГАДА («помяну Ологъ (sic!) конь свои, иже постави кормити. ..» и т. Д.). И здесь видим ряд аналогичных известий, извлеченных из Никоновской летописи (например, о митрополите Михаиле и училищах при Владимире Киевском; подробности о смерти Романа Ольговича Рязанского; о Федоре Ярославском; о поставлении Серпухова и т. д.). Рассказ о приговорах о кормлениях доведен здесь до конца, и текст продолжен извлечениями из Никоновской летописи до 7066 г. включительно. А далее следует материал, которого в Никоновской нет; отмечено об «измене» Курбского, а под 7073 г. читаем, что царь «учинилъ опри(нишну) 14 и из города из двора своего перевезеся жити за Неглинну на Возъдвиженъскую улицу на княжъ Михаловскии двор Темрюковича и вел'Ьлъ на тотъ двор хоромы и ограду все новое ставити. Такоже и в слобод^ ставити градъ и дворъ свои и бояромъ и дворяномъ вел-Ьл в слобод^ дворы ставити и избы розрядные; и почалъ жити в слобод-Ь, а к Москв-Ь сталъ переезжать на время». Далее идут разнообразные известия главным образом о внешнеполитических событиях: под 7076 г. — о том, что Дмитрий Вишневецкий отпросился у государя «в поле жити и государеву украину очищати и беречи» и как он отъехал к «турскому царю», где был убит; под 7078 г. сообщается о «поветрии» и в официальном духе, кратко, о разгроме Новгорода и Пскова «за ихъ измену»; под 7085 г.— о том, что царь с царевичем ходили «дозирати» «своей вотчины Лифлянские земли» и т. п.

Наконец, ниже, под 7094 г., помещены заключительные сообщения свода, содержание которых находится, очевидно, в полном соответствии с происхождением летописного свода: здесь читаем о поставлении на Москве митрополита Иова в патриархи царьградским патриархом Иеремией; указаны лица, с ним приехавшие из Царьграда, отмечено о составе «собора» и рассказано о поставлении 4 митрополитов, 6 архиепископов и 8 епископов. Сообщения носят официальный характер, и, разумеется, умалчивается о переговорах с Иеремией, на которого русское правительство оказывало давление.

К содержанию книги: Арсений Николаевич Насонов. ИСТОРИЯ РУССКОГО ЛЕТОПИСАНИЯ 11- начала 18 века