ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА РУСИ ПЕРИОДА ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ (с конца 11 до середины 13 веков)

В.Т. Пашуто

Смотрите также:

Внешняя политика древней Руси

История России учебник для вузов

Княжое право в Древней Руси

Карамзин: История государства Российского

Киевская Русь

Древняя русь

Внешняя политика Киевской Руси...

Внешняя и внутренняя политика Древней Руси

История древнерусского государства - Руси

Рыбаков. Русская история

Любавский. Древняя русская история

Древне-русские книги и летописи

Ключевский: Полный курс лекций по истории России

НАЗВАНИЯ ДРЕВНЕ-РУССКИХ ГОРОДОВ

Внешняя политика Ивана Грозного

Татищев: История Российская

Русские княжества

Покровский. Русская история с древнейших времён

Иловайский.

Древняя история. Средние века. Новая история

Соловьёв. Учебная книга по Русской истории

История государства и права России

Правители Руси-России (таблица)

РУСЬ И ВЕНГРИЯ

В истории русско-венгерских отношений также легко различить два этапа: на первом — Венгрия содействует обособлению от Киева земель Волыни и Га личины, на втором — все больше склоняется к В0лынск0-см|0ленск0)му союзу и противостоит связанной с Византией галицко-суздальской группировке князей.

В годы великого княжения Владимира Мономаха русско-венгерские отношения осложнились — венгерский двор демонстративно отослал на Русь Евфимию Владимировну, лишь в 1112 г. выданную замуж за короля Кальмана Истинная причина разрыва не раскрыта (обвинение ее в неверности появилось позднее) 2, видимо, она — в перемене политической роли самого Мономаха и в его отношении к союзной Венгрии Волыни и враждебной ей Византии. Приехав на Русь, Евфимия родила сына Бориса, которому было суждено довольно долго играть роль претендента на венгерский престол. Не удивительно, что во время известного нам столкновения с Мономахом волып- ского Ярослава Святополчича он ищет убежища в Венгрии3 (1118 г.), а затем при его попытках вернуть г. Владимир (1123 г.) среди его союзников наряду с галичанами, поляками и чехами находились венгры короля4 Иштва- на II (1115—1131), который лично привел свою рать. Начало XII в., время княжения ов Галичине Василько Рос- тиславича, Ивана Васильковича и Владимира Володареви- ча, характеризуется дружбой с Венгрией. Тому яркое свидетельство совместное пожалованье этими князьями монастырю в Сремской Митровице (Савасентдеметер) ежегодного дохода в виде 13 каитар воска (1 к ант ар = = 50,5 ч- 56,3 кг) 5. Следовательно, Венгрия в это время поддерживала союз и с Галичем и с Волынью.

При Мстиславе Владимировиче отношения Киева с Венгрией едва ли улучшились, судя по тому, что около 1129 г. Борис Кальманович находился в Византии (может быть, он попал туда вместе с караваном, везшим полоцких князей), где вступил в брак с родственницей союзного Киеву императора Иоанна IIе п, возможно, участвовал в венгерско-византийской войне. Венгерский престол занимает сын Альмоша Бола II Слепой (1131—1141). В сообщении чешского современника вышеградского каноника, продолжателя хроники Козьмы, о войне Болеслава III против Венгрии (входившей в блок, сколоченный Лотарем против Польши) читаем, что около 1132 г. польский князь «пришел с бесчисленным войском в Венгрию, желая, вопреки венграм, посадить на трон сына Кальмана [Бориса], а самого Белу изгнать» 7. В венгерской войне Болеслав III использовал, помимо польской, какую-то русскую рать; на стороне Венгрии действовал чешский король Собеслав I (его войска повоевали Силезию) 8, сын австрийского герцога Альбрехта маркграф Леопольд III9 и галиц- кий князь Владимир Володаревич, о чем он позже напоминал Гезе II. Конфликту был положен конец на имперском съезде в Мерзебурге (1135 г.), который по просьбе Белы II созвал император Лотарь (1125—1133—1137) 10; здесь присутствовали и Болеслав III и Собеслав. Болеславу пришлось отказаться от поддержки Бориса Кальмановича.

В Венгрии находили содействие и князья, выступавшие против попыток Чернигова подчинить своему влиянию Киев. Ярополку Владимировичу, когда он соперничал со Всеволодом Ольговичем (в 1139—1146 гг. киевский великий князь), имевшим, кстати сказать, союз с польским силезским князем Болеславом I Высоким11, король Бела II «посла помощь» 12; то же сделало правительство малолетнего Гезы II (1141—1162), когда помощь понадобилась галицкому Владимиру Володаревичу (1144 г.); правда, венгерское войско (его привел бан Белуш, дядя короля) не спасло князя от поражения 13.

Особенно большую роль союзу с Венгрией в борьбе за верховенство на Руси отводили волынские князья, Изяслав Мстиславич имел тесный союз с Гезой II, который по мере усиления галицко-суздальской группировки шел навстречу пожеланиям волынского князя. В 1145/46 г. Геза женился на Евфросинье Мстиславовнеи; сближались не только правящие княжеские семьи, но и знать, судя но тому, что младший брат Изяслава дорогобужский князь Владимир взял в жены в 1150 г. дочь хорватского бана Белуша, брата сербского великого жупана "Уроша Младшего, бан был дядей, опекуном н очень влиятельным советником Гезы 15. Русский союз был важен Венгрии в создавшихся сложных международных условиях.

В 1140 г., вопреки противодействию короля и Вельфов, чешская корона досталась Владиславу II, поддержанному императором Конрадом III. В соперничестве с Венгрией Владислав II решил вновь использовать Бориса Кальма- повича, о котором узнал ют своего двоюродного брата, долго жившего на Руси (см. стр. 183), оломоуцкого кпязя Оттона III16. При посредничестве Чехии Борис был принят императором в Баварии и получил его поддержку (1146 г.) 17, а тагоке военную помощь австрийского маркграфа и баварского герцога 18. Но этих сил (оказалось недостаточно, и он обратился к французскому королю Людовику VII, возглавлявшему крестовый поход 1147 г.19 Не получив ответа, он во французском обозе проехал через Венгрию в Византию, где императору Мануилу уже служил его сын. Здесь не закончилась политическая карьера этого кондотьера, нашедшего содействие и Германии и Византии. Происшедшее в эту пору сближение Германской и Византийскюй империй пугало Венгрию, которая наступала на бывшие владения Византии в Далмации (1150 г.), соперничала с дружественной ей Венецией на Адриатике и поддерживала союз с Рожером II сицилийским. Примечательно, что русского, волынского союза искала не только Венгрия, но и чешский король Владислав II, который в 1148 г. посетил Русь.

Понятно, что Изяслав Мстиславич мог рассчитывать на венгерскую помощь в своей борьбе против Чернигова и союзных Византии Суздаля и Галича. Весной 1148 г. он «из Угор приведе полки в помочь собе» для похода (впрочем, неуспешного) на Любеч20, а на следующий год, готовясь к борьбе с Юрием Долгоруким за Киев, Изяслав старался обеспечить себя военной -поддержкой и Польши, и Венгрии, и Чехии, прося через своих послов их правителей «а быша всели на кони сами, [дабы] полкы своими ноити к Киеву»; если же «самом не мочно» участвовать, то отправили бы войска с «меньшею братьею или с воеводами».

Случайно уцелевшая в летописи часть архива Изяслава позволяет бросить взгляд на дипломатическую переписку изучаемого времени. Его зять — король Геза попросил отсрочки, сославшись на войну с Византией: «ратен еемь со цесарем, аже буду порожен, а сам приду; а пакы ли [сам не буду свободен], а полкы своя пущю» 21. Венгрия тогда поддерживала восставшую Сербию Уроша Младшего в войне против Византии22. Получив в общем положительные ответы трех держав, Изяслав вновь направил гонцов с посланиями, уточняющими срок похода, а также «с дары великыми и честью»: «Бог вы помози,—писал князь,— оже ми ся есте яли помогати, а яз вы реку: братье, с рождества Христова полезита на кони» 23. Мы уже знаем ход этой войны, для участия в которой венгерский король прислал 10-тысячное войско. Юрий Долгорукий и его союзники оказались сильнее, а суздальский летописец даже утверждает, что волынские союзники «то извет положыпе, воротишася опять» 24.

В следующем 1150 г. волынско-суздальская борьба еще более обострилась. Изяслав не раз вспоминает Венгрию. Вынуяеденный оставить Киев и бежать перед галиц- ким Владимиром Володаревнчем, он сетует своей дружине: «Уже ми толико [остается, что] доехати с гостьми [т. е. иноземными наемниками] — с угры и с ляхы, а уже дружина моя пострашена» 25. Требуя как великий князь у Юрия доли — «причастья» в Русской земле (Пого- рынье), юн напоминал: «Мне отцины в угрех нетуть, ни в ляхох, токмо в Руской земли» 26.

Осенью 1150 г., вновь приглашая венгерского союзника, Изяслав отправил Гезе II такое послание: «Ты ми еси сам рекл, ако же Володимер [Володаревич] не смееть головы въсклонити [это ссылка или на русско-венгерский договор, или на недошедшее письмо короля, или на личную беседу]. Я же есмь Гюргя ис Киева выгнал и Гюрги передо мною бегаеть [явное преувеличение]. И Володимер, пришед свечався [т. е. сговорившись] с Олговичи [т. е. с Черниговом], и погнал мя ис Киева; ныне же, брате, ако же ми еси сам върекл, полези же на коне» 27. Король, решив серьезно вмешаться в русские дела, собрал по всей Венгрии дружину и все полки, а Изяславу сообщил: «Аз ти есмь с братом твоим с Володимером [Мстиславичем] отселе уже пошел, а ты поиди отоле, скупяся весь [т. е. собрав все войско], а ведалъся будеть Володимер [Володаревич], кого заем [т. е. будет знать Владимир, кого задел]» 28.

Но Галич тоже имел связи при венгерском дворе — там у Владимира «бяху приятеле», которые известили его об опасности, и он принял меры. Пока королевские войска заняли Санок, грабили окрестности Перемышля, галицкстй князь отправил гонцов «к архиепископу Кукиишеви [вариант Кукънишеви, т. е. к Кукенесу (1146—1151)] и ко ине- ма двема иискупома и к мужем Королевым», он им «вда золото много» и «умзди» их, чтобы вернули короля из похода. И средство подействовало. Геза вдруг заметил, что воевать неудобно, что лучше прийти вновь, когда замерзнут реки, и ушел за Карпаты, «много зла створив» Гали- чине.

Видимо, вскоре Изяслав Мстиславич посетил Венгрию, где но соглашению с «зятем своим» Гезой и с «сестрою своей» Евфросиньей они женили Владимира Мстиславича на дочери бана Белуша. Владимир остался «опючивати [т. е. отдохнуть, пожить] у короля», «зане труден без дружины своея и конем своим». Куда делась дружина — не сказано. Возможно, она ушла с венгерским королем ш византийскую войну. При дворе Владимира Изяславича богато одарили, оказали большую честь, и он потом (дождавшись дружины?) ютбыл Ti отцу, где его ожидала вероятно с Изяславом уехавшая бановна, чью венгерскую дружину князь поставил «на покорм [в] Устилог» 29.

Но привлечь короля к новому походу против Долгорукого не удавалось. Вот почему в королевском письме к Изяславу читаем: «Царь на мя грецкый [Мануил] въста- вает ратью и сее ми зимы и весны [1151 г.] нелзе на конь к тобе всести, но обаче, отче, твой путь и мой не розно оста; аче ми самому не лзе, а помочи коли хочеши 10 ли тысячь, болша ли, а то ти послю, а оже бог даст лете, то я в твоей воли есмь, а тогда своея обиды помьстиве, а паки нам бог дасть» 30.

Эта неожиданная оттяжка тревожила Изяслава, и он вновь отправил Владимира в Венгрию, чтобы выяснять положение при королевском дворе. Владимир, вероятно знавший язык, для такой роли подходил («ты ведаешь всю мысль и думу их»),

Владимир отвез в 1151 г. следующее послание Волынского князя королю: «Оже царь въстал ратью, ако же ти с ним бог дасть. Оже ти самому нелзе, а помочь ми пусти, како ми еси сам рекл [т. е. ссылка на письмо Гезы]. А мне бог помощник иа Гюргя и на Олговиче и на галицкого князя; оже, брате, твоя обида [любопытно, что Изяслав титулует Гезу братом, а тот его отцом], то не твоя, но моя обида, паки ли моя обида, то твоя» 31. Если эти слова не пустая фраза, то можно допустить, что волынские силы привлекались к византийской войне. Действовал волыиско-вен- герский договор о взаимопомощи.

Владимир в качестве посла справился с задачей. В новый поход на Киев Изяслав выступил, имея вспомогательное венгерское войско в 10 тыс. «добрых людей» 32. Это было ему важно тем более, что Польша уклонялась в эти годы от походов, отвлеченная немецкой угрозой. Следует подчеркнуть, что волыиоко-венгерский союз функционировал в согласии со Смоленском, где княжил Ростислав Мстислаович33. Кроме своих войск, Изяслав вел также го- роднян князя Бориса Всеволодовича 34; в Киеве его ожидала поддержка горожан и тюрков берендеев. Путь союзников весной 1151 г. лежал через Дорогобуж (жители которого высказали опасение: «се, кияже, чужеземьц угре с тобою, а быша не сътвориле зла ничтоже граду нашему?») на Корецк — Ушеск — Мическ — за Тетерев, где был собран совет, на котором присутствовали и венгерские мужи35, чья речь была «запротоколирована»: «Мы гости есмы твои, оже добре надеешися на кияны, то ты сам ведаеши люди своя, а комони под нами, а добро, кня- же, друг прибудеть, аже пакы ны сила; а сея ночи, како ны бог дасть, поедем» Победно вступив в Киев, Изяслав дал на Ярославлем дворе пир в честь русских и венгерских союзников и киевлян; венгры устроили рыцарский турнир, вызвав восхищение видавших вйды киевлян: «кияне же дивяхуся угром множеству, и кметьства их, и комонем их» 37.

Прощальный прием Изяслав устраивал уже совместно со своим соправителем Вячеславом Владимировичем; они «велику честь ствюриста угром», причем Вячеслав «от себе», а Изяслав «от себе» богато одарили их «и съсуды, и порты, и комонми, и паволоками, и всякими дарми».

Отпуская союзников, князья (отправили Гезе II ряд грамот. Одну дали венгерскому ютряду: «Бог ти тако, брате, помози, яко же нам еси учинил; с прочими же реч- ми посылаем по вас к зятю нашему королю, сына своего Мстислава Изнславича» 38. В 'верительной грамоте послу говорилось: «Бог ти помози, брате. Оже нам еси тако помог л, толико можеть так учипити брат роженый или сын отцю, како же ты пама еси учинил; мы же пакы к тобе, брате, молвиве, отослеве к тобе сына своего Мьстислава с речьми».

Содержание одной из грамот-речей, которые вез посол Гезе, тоже включено в летюпись. Преамбула варьирует уже известный формуляр: «Ты нам а еси тако учинил, яко же можеть так брат роженый брату своему или сын отцю, яко же ты пама зтомогл; ве же пакы, брате, собе молвиве: нама дай бог неразделно с тобою быти ничим же, по аче твоя обида кде, а нама дай бог ту самем быти за твою обиду или пакы братьею своею или сынъми своими и полкы своими, а нама ся тобе нечем откупити сему, то- лик!0 главою своею; ако же ты пама еси створил, ныне же свюе дело сверши добро». После этого введения князья подходят к сути дела: «Самого тебе не зовем, зане же царь [т. е. император Маиуил] ти ратен, по пусти нам помочь — любо таку же, паки ли и силиейшю того пусти нам с братом моим [следовало — твоим] Мьстиславом, а с паю — сыном; зане же Гюргий есть силен, а Давыдовичи и Олговичи с ним суть; еще и половци дикеи с ним. а тын [он] золотом возводить; ныне же, брате, с,ее весны помози нам; даже будем сее весны порожне, а мы будем с своими полкы тобе в помочь, паки ли ся ты от царя управиши, а ты буди нам помощни[к]; а все ти скажют твои мужи и брат твой Мьстислав, како ны бог помогл и пакы како ся по нас яла Руская земля вся и чернии клобуци (в своде конца XV в. добавлено „ялися по пас все44)» 39,

Из этой любопытной ноты ясно, что волынский князь уже по-иному оценивает силу своего суздальского противника и его черниговских союзников; примечательна и готовность соправителей Руси помочь Венгрии войсками против Византии в обмен на содействие 10-тысячной венгерской рати. Король Геза вновь выделил подмогу: по словам Мстислава Изяславича, она была многочисленнее прежней («аки же николи же не бывала, мног|ое множество») 40. Но исход летней кампании 1151 г. был печальный: после победы Изяслава над Юрием на Руте, Владимир Володаревич перехватил союзную рать у Дорогобужа, где венгры были «пьяни, аки мертви», и перебил ее; лишь Мстислав Изяславич со своей дружиной успел бежать в Луцк41,

Узнав об этом тяжелом поражении, Изяслав произнес ставшие крылатыми слова: «Не идет место к голове, но голова — к месту; но абы бог дал мне 'здоровие и короле- ви, а мьстем быти». Сейчас волынский князь имел превосходство над галицким и был готов свести с ним счеты: «Се Володимер Галичьский дружину мою [тут Изяслав, мягко говоря, преувеличивал] и твою избил есть,— писал он в послании Гезе,— ныне же, брате, гадай и о сем, гддай намо на собе сего не дай положити, но дай бог мьстити того и своей дружины; а ты, брате, доспевай у себе, а я зде, а како нам с ним бог дасть» 42.

Летописец Изяслава с редкой обстоятельностью использовал дипломатическую переписку, предшествовавшую шестому волынско-венгерскому походу, на этот раз на Галичину (1152 г.). Отношения у Венгрии с Византией оставались напряженными, и весной этого года король собирался в поход, но Мануил охранял дунайскую границу.

Как бы то ни было, король ответил двумя письмами; в первом сообщал о готовности воевать 43, в другом — уточнял сроки похода: «Аз ти на коня уже вседаю и сына Мьстислава с собою поймаю, а ты полези уже на коне [вариант: вседай на кон уже]» 44. Изяслав пустил по «коро- леви дрозе» (т. е. по пути, которым Иштван II ходил в Г123 г. на Владимир) свои и Вячеслава полки, а также тюркскую рать и всю подвластную Киеву «рускую дружину»; под Перемышлем их встретил посол Гезы «в сте дружины»; под Ярославом — королевский муж «боле в тысячи с полком», а потом и сам король явился с 73 полками (в Венгрии было 73 комитата) 45, т. е. десятками тысяч воинов. Это большая рать, если учесть, что «галицкая помощь» за долю—«причастье» главе Руси — достигала пяти полков 46, а общее число войска, конечно, сильно уступало союзникам. Перед битвой под Перемышлем Изяслав обратился с речью к войску, в которой призвал его хранить воинскую честь «перед чюжими языки» 4Г, т. е. перед венграми и тюрками.

Галицкий князь проиграл сражение и укрылся в Перемышле. Владимир, который однажды вольнодумно заметил, что мирить князей «ангела бог не сошлет, а пророка в наши дни нет, ни апостола» 48, стал энергично добиваться мира с помощью земных средств. И на этот раз он прибегнул к испыташшму средству — отправил послов к королю, архиепископу, воеводам с просьбой о мире, подкрепив ее золотом, серебром, золотыми и серебряными сосудами, дорогими одеждами. Прикинувшись раненым, он обратился к венгерским воеводам: «Молитеся о мне королеви, ранен еемь велми, а аз ся каю того, королю».

«Не выдай мене Изяславу, зане болен есми велми»,— писал он Гезе II49. Ссылаясь на грядущую свою кончину, Владимир прельщал короля тем, что отдавал под его опеку своего сына («да аще мене бог поиметь, а сына моего прими к собе»), наконец, он напоминал королю о своем союзе с его отцом Белой II («отец твой бяше слеп, а яз от- цю твоему досыти послужил своим копием и своими пол- кы за его обиду и с ляхы ся есмь за иъ бил, а помяни на мне то гг сего ми отдай») 50. Это был проверенный ход, основанный на известном опасении Венгрии перед сильным галиц- ко-киевско-волыиским объединением; обещанная Владимиром друя^ба означала его отказ от союза с Византией тт тоже сулила выгоды королю.

Начались совещания, на которых стоит задержать внимание, потому что единственное в своем роде их описание дает представление о дипломатических переговорах тех времен. На первом же совещании Геза сообщил Изяславу: «Отче, кланяю ти ся, се Володимер прислалъся ко мне, а молится и кланяется и еще и ранен велми и не будет жив; а яз ти, отче, являю, а ты тому, что отмолвипш» 51. ВИДРЬ мо, король предъявил князю и грамюты, полученные из Перемышля. Летопись сохранила и «протокольную» запись, может быть (если у короля и князя не было языка, известного им обоим) частично в виде перевода.

Изяслав, хорошо знавший проделки галицкого князя, отвечал: «Сыну, аче Володимер умреть, а бог убил его, зане съступил есть крестного целованиа к обеима иама [видимо, речь идет о мире с Владимиром после войны 1150 г.], на нем же целовал крест и что к тобе рекл кое управил и еще над тем сором на обою възложил [на] наю; а ныне чему ему имеши веры, а он ти не управил и первое, и другое». И закончил Изяслав свою речь энергичным предложением — отобрать Галичину у Владимира: «ныне же дал его нам бог —самого же имева, а волость его възмиве».

Еще решительнее выступал Мстислав Изяславич, видимо, предлагавший покончить с противником — он «велми препираше короля, наипаче отца своего Изяслава, всеми винами володимерими». Но король послушал не их, а свою знать, подкупленную Владимиром, и ответил: «Не могу его убити, оже оп молить ми ся и кланяеть ми ся и своея вины кается; но оже ныне крест целовал, а съступить того, а тогда како ми с ним бог дасть, да любо аз буду в Угорь- ской земли, любо он в Галичкюй».

Зная о переговорах, Владимир прислал грамоту и к Изяславу: «Брате, кланяю ти ся и каюся своея вины, зане аз виноват есмь; ныне же, брате, прими мя к собе и дай мп и да короля понудь, ать мя примет; а мне дай бог с тобою быти». Изяслав, испытывая горечь от упущенных результатов победы, «па все то не хотяше ни зрети».

Под давлением венгерского союзника начали «ладити» соглашение, по которому Владимир должен был возвратить Изяславу свое «причастье» в Русской ;земле — города Бужск, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнюйницу — и, следовательно, выбыть из числа великих князей, отвечавших за судьбы Киева, превратившись в крупного, по рядового вассала Изяслава: «И с Изяславом быти и его ся не от~ лучити ни в добре, ни в лисе рлихе], но всегда с ним бы г иг [па всих местех]». Владимир принял эти условия. Делю шло к подтверждению договора крестоцеловапием.

Союзники собрались в королевском шатре. Здесь Изяслав сделал последнюю Попытку сорвать соглашение, не допустив Владимира к присяге. Этот эпизод интересен и как свидетельство отсутствия при волынскр-киевском дворе и в летописании тех дней религиозной нетерпимости (которая родилась позднее по мере развертывания папской католической агрессии па Русь); вера была подчинена задачам внешней политики. Геза заявил, что если Изяслав сомневается в прочности крестоцел!ования, то Владимир будет присягать на кресте, принадлежавшем королю Иштвану I.

«Право ти, отче, молвлю,—обратился он к Изяславу,— сий хрест есть на нем же Христос бог наш свюею волею въсхоте прнгвоздитись; его же бог привел по своей волн к святому Стефану; то же сего креста целовал, а състу- нить и будет жив, в тъ час вън же съступить крестного целювайия, то я ся тюбе, отче, по то иму — любо голову сложю, любо налезу Галичьскую землю, а ныне того убити не могу», и еще обещал, что если Владимир нарушит клятву, то уже не Изяслав, а он, король, первый начнет войну и будет зв^ать русского союзника на подмогу («яз пакы хо- щго отца своего звати собо в помочь»). Изяслав больше ие возражал.

Послы союзников посетилрт Владимира, и тот «на всемь па том целова крест, но лежа, творяся аки изнемогая ранами, по pan па ттсм тте было». Попировав па дорогу, союзники разъехались. Изяслав тотчас послал посадников занять спорные щрода, но Владимир их не отдал, а силой их, видимо, Изяславу было не взять.

Тогда Изяслав отправил гонца вслед королю и передал: «Тобе ся уже не ворочати, ни мне, но толико являю ти, оже есть съступил Володимер хрестного целования, но ты толико не забывай своего слова, еже еси рекл». Изяслав допустил промах, не получив городов до подписания мир'а.

Ко двору Владимира кпязь отправил послом Петра Во- риславича, чтобы расторгнуть мир и возвратить крестоце- ловальные грамоты. Петр был в Перемышле вместе с венгерскими послами, когда Владимир целовал на них крест. Он очень яшво описал и свое новое посольство к Владимиру, уже в Галич. Посол прочитал Владимиру такое послание Изяслава: «Крест еси к пама с королем целовал на том, яко что Рускиа волости, то ти. все воротити; и того еси всего не управил; ныне же аз того не поминаю всего, но иже хогцепси крестному целованию управити и с нама быти, то возв(рати моя городы, на них же еси к нама с королем крест целовал; не хогцеши дати, то съступил еси крестного целования, а се твое грамоты крестпыя, а нама с королем с тобою како бог дасть» 520

Владимир на эт1о хладнокровно ответил: «Брате, изве- ременил [выбрал удобное в|ремя] еси на мя, и короля еси на мя възвел, но оже буду жив, то любо свою голову сло- жю, любо себе мыцю». Петру, попытавшемуся заметить, что князь же крест целовал, тот пренебрежительно возразил: «Сий ли крестец малый?» Петр пустился в рассуждения о чудотворной силе креста: «Съступиши, то не буде- ши жив»,—остерег он князя. Владимиру эта болтовня надоела: «Вы того досыти есте молвили,— сказал он,— а ныне полези вон, поеди же к своему князю». Петр, вставив крестные грамоты, ушел, а князь даже не дал ему (видимо, положенных по дипломатическому статусу) «ни повоза, ни корма», и тот ехал на своих лошадях.

Когда Петр проезжал княжеский двор, Владимир, бывший на переходе в церковь Спаса, не утерпел и крикнул вдогонку: «Поеха мужь руский, обуимав вся волости» 53. Выход галицкого князя в число самостоятельных великих князей стал свершившимся фактом.

Отношения у Волыни с Венгрией остались дружественными, а у Венгрии с Византией — враждебными. Дело в том, что в ответ па действия Гезы в Сербии, Далмации и союзной Г а личине 54 император Мануил осенью (1151 г. пошел на Венгрию войной 55, при нем находился и Борис Калъмановпч5б. Византийцы разорили Сремскую область и взяли крепость Зимень на Дунае. По возвращении из русского похода король направил туда рать воеводы Бе- луша, а затем выступил сам. Оттеснив Бориса Кальмано- вича за Дунай, Геза был склонен к мэдру.

Ходили слухи, что новый германский император Фридрих I (при дворе которого обретался Иштван, брат Гезы) 57 замышляет войну с Венгрией; император начал свое правление проектом объявления войны Венгрии 58 как союзнице враждебной Гогенштауфенам Сицилии 59, но натолкнулся на противодействие маркграфа австрийского Генриха Язомиргота и чешского Владислава II.

В 1154 г. вспыхнула новая венгеро-визаитийская война, на которую Гезу II толкнул Андроник Комнин (муж Ирины-Добродеи — сестры Изяслава), соперник императора Мануила. На венгерской стюроне выступали чехи, немцы, босияки и «скифы». Территориальных приобретений это Венгрии не дало, но в одном из сражений пал Борис Кальманович от стрелы «скифа» — не то половца, не то русского. Возможно, на этот раз русско-половецкая рать из Придунавья поддерживала Гезу.

По смерти Изяслава союзником Венгрии на Волыни стал его брат Владимир, который совместно со смоленско- киевским Ростиславом (1154—1168) продолжал борьбу против суздальско-галицкой группировки. По инициативе Владимира в 1155 г. Венгрию посетила его мать (родом новгородская боярыня); король Геза II с честью пргтнял тещу и дал ей «много имения», т. е. богатые дары ба.

Между тем сын Изяслава Мстислав (бывший в дружбе с Польшей) в И 57 г. выстушш против дяди: Владимир бежал к зятю в Венгрию. Мстислав, вступив во Владимир, захватил здесь и добро, привезенное из Венгрии старой княгиней. Это выступление стало поводом для вмешательства суздальско-галицкой группировки— Юрия Долгорукого и его зятя Ярослава Осмомысла в поддержку прибывшего из Венгрии (быть (может, с подмогой) Владимира Мстиславича. Новые союзники не смогли, однако, выбить Мстислава из волынской столицы. Видимо, иа это время и падает сближение Галича с Венгрией.

Когда окрепший галицкий князь столкнулся в 1159 г. с чернигово-киевским князем Изяславом Давыдовичем (1158—1159) из-за земель Подунавья и потребовал выдачи князя-кондотьера Ивана Берчадника, то Венгрия его поддержала. Во всяком случае, среди послов, ходивших в Киев, были и мужи Гезы IIб1. Выход Га личины из-под власти Киева и укрепление ее позиций па Дунае вызвали ее сближение с Венгрией и резкое расхождение с Византией (см. стр. 195).

По смерти этого короля, в Венгрии были неурядицы, в которых деятельно участвовала регентша Евфросинья Мстиславна в пользу малолетнего Иштвана62. Заняв престол, Иштван III (1162—1173) вел борьбу против Византии, сохраняя союз с Волынью и продолжая сближение с Галичем. К этому времени распался союз двух империй, и волынские воины наряду с немцами Фридриха I Барбароссы и чехами короля Владислава 11 успешно сражались в 1164 г. на стороне Иштвана III против Византии63, тогда как послы другой, суздальской, группировки находились в ставке Мануила. Возник даже проект женитьбы короля на дочери Ярослава Осмомысла, которая в 1164 г. ездила в Венгрию. Из-за интриг византийского императора Мануила брак, однако, расстроился °4.

Если против Галича враждебные ему великие князья использовали Ивана Берладника, то против Волыни — дорогобужских союзников Суздаля. Об этом узнаем из записи о смерти Владимира Андреевича: «Се же много подъял беды, бегая перед Мьстиславом [Изяславичем] ово в Га- лечь, ово в угры, ово в Рязань, ово в полов цих за свою вину» 65. Его беда была в том, что Дорогобуж оказался на перепутье борьбы двух княжеских коалиций за Киев.

Едва наметилась ослабление Галичины по смерти Ярослава Владимировича, венгерское правительство вмешалось в ее дела.

Новый грекофильски настроенный король Бела III (1173—1196) в 1186 г. заключил свою мать Евфросиныо Мстиславну в крепость Браничево, а затем выслал в Византию 66. Вскоре она оказалась монахиней монастыря иоан- нитов в Иерусалиме67. 2 октября 1187 г. Иерусалим заняли войска султана Салах-ад-дина; крестоносцы и католическое духовенство покинули город. О судьбе княгини сообщает предание тамошней лавры св. Феодосия — крупнейшего монастыря, бывшего и после разрушения местом паломничества. Здесь побывал и игумен Даниил. Предание гласило, что Евфросинья умерла в 1173 (1193?) г. в мопа- стыре св. Саввы и погребена в церкви TeotoKaca при лавре св. Феодосия, а гробница ее пустует, так как прах был перевезен на Русь. Но известно, что Евфросинья Мстиславна погребена в Венгрии68. Видимо, реалий предания — пустая гробница — относится к другой русской, полоцкой княгине Евфрюсинье и послужил поводом после бегства базилиап из лавры в XV в. к созданию одним из них, укрывшимся в каком-то полоцком монастыре, новой легенды, нашедшей отражение в Степенной книге69.

В 1188 г. часть галицких бояр, нарушив решение собора 1187 г., прогнала Олега Ярославича и пригласила трижды изгонявшегося Ярославом его сына суздалъско-поль- сиого союзника Владимира. Среди галицких бояр были сторонники Волынского Романа Мстиславича, сына Берлад- ника Ростислава Ивановича, а также Венгрии70. Владимир оказался для бояр неподходящим правителем. Экономические и политические связи между Галичипой и Волынью достигли такой степени, что их объединение становилось все более реальным делом. Вот почему вюлынский князь (союзный Киеву и Польше) Роман Мстиславич добился заветной цели всех волыпских князей: по сговору с галичанами он занял их стол. Владимир Ярославич вновь пустился в странствие, на этот раз с сыновьями и дружиной он попал в Венгрию.

Здесь впервые мы сталкиваемся с попыткой венгерских феодалов завоевать часть русской земли. Королевское правительство решило использовать удобный случай. Бела III, прихватив с собой Владимира, перешел Карпаты. Роман Мстиславич поспешно оставил город и попытался вовлечь в борьбу Польшу, правда, тщетно. Киевский Рюрик Ростиславич дал ему войско, но волыиско-киевская рать не сумела одолеть венгров. Режим иноземной власти вызывал решительное сопротивление галичан. Бела III, захватив город, не мог чувствовать себя спокойно перед лицом волыиско-киевского союза. Польша находилась вне игры.

Вот почему король попытался использовать союз с Чер ниговом, привлечь на свою сторону черниговского великого князя Святослава Всеволодовича, делившего власть над Киевом с овручским Рюриком Ростиславичем (тестем волынского Романа). В 1189 г. (в год крестового похода императора Фридриха I через Венгрию) венгерские послы вручили Святославу грамоту следующего содержания: «Врате, пришли сына своею ко мне, чйм ти ся есмь обещал, то ти исполню. Яко ти есмь крест целовал»71. Глеб Святюславич отбыл к королю. Этот документ попал в руки Рюрика, который, узнав о секретном Черниговско-венгер- ском договоре относительно Галича, отправил своего посла к Беле III, а Святославу возмущенно писал: «Како еси послал сына своего ко королеви, а со мною не спрошався? Соступил еси ряду» 72, т. е. нарушил договор о совместном правлении Русыо. Святослав стал маневрировать. С одной стороны, он ответил Рюрику, что верен союзу с ним: «Брате и свату, яз сына своего послал не на тя поводить короля, но яз послал на свое орудье [т. е. по своим делам]; ая^е хочешь ити на Галичь, да се аз с тобою готов»; с другой — он, предлагая Рюрику Галич, требовал уступки главенства над Киевом («а собе хотяшеть всей Руской земли около Киева»). Переговоры о Галиче, несмотря на вмешательство византийского агента митрополита (который ьидел в Венгрии кроме противника Византии еще и католическую власть, грозящую фискальным интересам митрополии), сорвались.

Пока великие князья спорили о Галиче, там выступила антивенцерская группировка и призвала княжить сына Берладника Ростислава Ивановича, жившего в Смоленске, Возможно, что это — дело рук союзного Смоленску Рюрика. Ростислав сумел захватить два города на «Украине галичькой» и пошел на стольный город, в котором управлял королевич Андрей. Бела III направил в помощь сыну многие полки, опасаясь русских князей. Но среди галицкой знати не было единства, так как те, чьи сыновья и братья были у короля (вероятно, в заложниках), продолжали ему слуяшть. Вот почему галицкие войска не перешли на сторону Ростислава; сам он с дружиной бросился в неравную Оитву и израненный попал в венгерский плен. В Галиче вспыхнуло антивенгерское восстание: «Галичане же воз- метошася, хотяче изяти его у угор». Тогда венгры убили князя, приложив яд к ранам 73. Насилия над галичанами усугубились, чем и воспользовался сидевший в венгерском заточении князь Владимир Ярославич.

С помощью двух венгерских сторожей он в 1190 г. бежал из башни и был ими доставлен ко двору Фридриха I Барбароссы. При поддержке Польши он вскоре оказался на отцовском столе; королевич Андрей был изгнан. Владимир получил поддержку суздальского великого князя Всеволода, который специальным договором обеспечил ему безопасность со стороны всех русских князей, а также Венгрии и Польши.

По смерти Владимира (1199 г.) власть над всей Юго-Западной Русью соединилась в руках Романа Мстиславича. В Венгрии после смерти Белы III и долгах придворных распрей власть перешла к его сыну Андрею II, который и стал королем (1205—1235). Должно быть, король искал сближения с Романом, который имел союз с Польшей, Византией, половцами. Видимо, отношения были оформленье дружественным договором, если судить по упомянутой в летописи грамоте польского князя Лешко королю: «Тебе бо друг [Роман] бе, кляла ся бо беста, яко оставшю в животе племени его любовь имети». Со смертью Романа началась затяжная феодальная война в Юго-Западной Руси.

Волынь и Галич получили поддержку Венгрии в борьбе за самостоятельность от Киева; волынско-венгерский антивизантийский союз и последующее галицко-венгер- ское сближение оказали заметное влияние на международные отношения в северном Причерноморье. Попытки венгерского правительства противодействовать тенденции к сближению Волыни и Галича и даже вооруженной рукой подчинить себе часть Руси окончились решительной неудачей.

К содержанию книги: Владимир Терентьевич Пашуто. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ДРЕВНЕЙ РУСИ