<<< ИСТОРИЯ РОССИИ 19 ВЕКА. Правление Александра 2 Второго

Польское восстание 1863 года в Варшаве. Политика маркиза Велепольского. Перелом общественного настроения

Все очерченные явления смуты производили чрезвычайно сильное впечатление за границей, особенно в тех сферах, которые были связаны с Россией денежными интересами, и сферах, которые имели в своих руках бумаги русских займов и в настроении которых было, в свою очередь, заинтересовано русское правительство.

Эти заграничные толки и слухи о близящейся в России революции, которые грозили поколебать наше тогдашнее финансовое положение, произвели и на правительство большое впечатление; оно даже сочло необходимым издать особый документ, особый циркуляр ко всем русским послам, в котором министр иностранных дел кн. Горчаков истолковывал происходившие события, чтобы тем успокоить, насколько возможно, встревоженное настроение европейских биржевых сфер.

Живописно, по обыкновению, выражаясь, Горчаков писал: «Морская ширь, как говорит Расин, никогда не бывает спокойна. Так и у нас. Но равновесие восстановляется. Когда волны вздымаются, как теперь повсюду, было бы наивностью утверждать, что море тотчас утихнет. Главная задача — поставить плотины там, где общественному спокойствию или интересу, а в особенности существу власти угрожает опасность. Об этом и заботятся у нас, не отступая от пути, который наш августейший государь предначертал себе со дня вступления на престол. Наш девиз: ни слабости, ни реакции. Его начинают понимать в России. Нужно больше времени, чтобы акклиматизировать его и в Европе, но я надеюсь, что очевидность убедит, наконец, самые предубежденные умы...

Эта нота, конечно, направлена была именно на то, чтобы успокоить в Европе те заинтересованные в русских делах круги, от которых зависели наши финансовые конъюнктуры, и успокоить их в том смысле, что во-первых, нет еще вовсе революции, а во- вторых, что не наступит реакция, а будут проведены те реформы, при которых только и возможно благополучное продолжение общественной и экономической жизни России.

Между тем польское движение развивалось в это время crescendo, и в январе 1863 г. в Варшаве разразилось настоящее вооруженное восстание.

В это время в Польше проводилась политика маркиза Велепольского, одного из выдающихся государственных людей, не пользовавшегося, однако, сочувствием господствовавших в стране политических партий. Маркиз Велепольский явился выразителем той политики, которая рекомендована была в 1858 г. в записке другого польского государственного деятеля, статс- секретаря Эноха, получившей тогда одобрение и русских правительственных сфер. Энох, быть может, инспирированный самим Велепольским, утверждал, что русское правительство, если оно желает умиротворить Польшу и водворить в ней спокойствие, должно опираться на какие-нибудь группы населения, и рекомендовал опереться на среднее сословие, которое, будучи связано с Россией своими экономическими интересами, заявляет наиболее умеренные политические требования.

Взявшись осуществить эту идею, Велепольский предлагал целый ряд реформ, более или менее либеральных, главным образом клонившихся к воссозданию национальной независимости в пределах Царства Польского, к восстановлению в нем таких учреждений, которые были бы составлены исключительно из местных людей; причем в результате укрепления в польском обществе лояльного настроения в конце концов предполагалось восстановление конституции 1815 г.

Русское правительство одобрило эту политику, но она не удовлетворила ни одну из двух активных революционно настроенных партий, господствовавших в стране. Одна из этих партий — белая, дворянская — стремилась в политическом отношении дальше Велепольского — к восстановлению Польши в границах 1772 г., а в социальном — не сочувствовала тем буржуазно-демократическим чертам, которыми окрашены были реформы, предположенные Велепольским. Другая — красная, демократическая — действовала демагогическими путями, стремилась к более радикальным реформам, нежели обещанные Велепольским, и также провозглашала восстановление Польши в границах 1772 г.

Велепольский, занимая пост министра внутренних дел в Польше, имел целый ряд столкновений и с русскими наместниками, которые в течение двух лет (1861 — 1862) сменялись четыре раза. В конце концов летом 1862 г. туда был послан (по собственному вызову) великий князь Константин Николаевич, при котором Велепольский назначен был начальником гражданского управления, т. е. своего рода премьер-министром. Однако к этому времени сам Велепольский был уже сильно дискредитирован в глазах населения той борьбой, которую ему пришлось вести и с дворянской, и с демократической партиями.

Борясь с этими своими внутренними врагами, Велепольский закрыл «Земледельческое общество», которое являлось средоточием активных польских дворянских организаций, а с другой стороны, желая умерить или как-нибудь предотвратить революционные действия со стороны революционеров-демократов, он придумал особую меру, которая заключалась в том, что при помощи рекрутского набора, объявленного исключительно в городах, он хотел захватить всех молодых людей низшего городского класса, которые составляли главный контингент для поддержания смуты и организации революционных уличных беспорядков в городах. Но именно попытка осуществить эту меру в Варшаве послужила сигналом к открытому восстанию.

Первым актом этого восстания явилось истребление спящих безоружных русских солдат в казармах, и это именно обстоятельство подняло много голосов в России против поляков, в том числе голос Аксакова и в особенности Каткова, который до тех пор стоял на точке зрения возможности удовлетворения тех требований, которые выставлял Велепольский, — предоставления Польше известной самостоятельности в границах «конгресувки», т. е. нынешних 10 польских губерний. Аксаков же считал до этого события возможным и даже наиболее совместимым с честью России вывести из Польши все русские войска и предоставить поляков самим себе. Теперь во многих органах русской печати появились негодующие статьи против предательского избиения русских солдат.

Но еще большее возбуждение против польского дела явилось тогда, когда начались попытки со стороны европейских держав вступиться в это дело с угрозой даже вооруженным вмешательством. Застрельщиком при этом явился, как и перед Крымской войной, Наполеон III, деятельно поддерживавший связи с польскими эмигрантами. Эти угрозы иностранного вмешательства вызвали в России такой взрыв патриотизма, которого было даже трудно тогда ожидать. Посыпалась масса патриотических адресов от имени дворянства, купечества, различных крестьянских и городских обществ, даже от старообрядцев, которым адрес составил Катков, поместив в нем, между прочим, известную фразу: «в новизнах твоего царствования старина наша слышится...».

Эти адресы чрезвычайно ободрили правительство и помогли ему с честью отразить дипломатическую атаку иностранных держав, произведя известное впечатление и за границею. Но в то же время это патриотическое движение, слившись с антинигилистическим течением и враждебным отношением к тем революционным проявлениям, которые происходили в 1862 г. в Петербурге, не только расширило и углубило раскол в рядах интеллигенции, начавшийся в 1862 г., но и произвело значительную передвижку всех общественных элементов направо, причем радикалы оказались изолированными и окончательно ослабленными. Триумфатором и героем дня явился Катков, который сам сильно уклонился направо от позиций, занимавшихся им в 1861 г.

Поколебавшийся престиж правительства Александра II был восстановлен, и ему уже не страшна стала та либеральная и радикальная оппозиция, которая теперь совершенно упала.

Перелом общественного настроения выразился, между прочим, и в чрезвычайном падении влияния «Колокола»: «Колокол» до 1862 г. расходился в 2 хг — 3 тыс. экз., а тут тираж его резко упал до 500 экз., и хотя он продолжал издаваться еще в течение пяти лет, нб тираж его ни разу не превышал после этого цифры 500. Существование его стало едва заметным.

Смотрите также:

Всемирная история